Интервью и публикации в прессе

Западная Германия – это было действительно самое худшее

Кристиан Лоренц, участник-основатель группы «Feeling B», о панках в ГДР, штази, трюках при получении так называемых «степеней» и жизни в ФРГ.

«Feeling B» потребовалось 10 лет, чтобы написать историю панк-группы во времена ГДР и после объединения Германии. В 1983 году Александр «Алёша» Ромпе, легендарный заводила из мира андеграунда, рекрутировал Пауля Ландерса (гитара) и Кристиана Лоренца (клавишные), которые были существенно моложе его самого. Из смеси гитарных риффов наподобие «Dead Kennedys» и сумасшедшего вокала Ромпе и родилась их бунтовская музыка.

Благодаря коммуникативным талантам Ромпе «Feeling B», относившаяся к немногочисленным андеграунд группам, незадолго до прекращения существования ГДР смогла провести рекорд-сессию на государственной звукозаписывающей компании Amiga. После объединения они внезапно лишились своей аудитории и своего значения, попытались пристать к так называемой «средневековой сцене» (Mittelalterszene) - и потерпели крушение. В 1993 году после распада группы Лоренц и Ландерс присоединились к Rammstein и сделали головокружительную карьеру, а в 2000 году Ромпе умер в возрасте 53 лет.

Герр Лоренц, вы пережили две крайности: «Feeling B» была андеграунд-группой, у которой раньше не было даже надежды записать хотя бы одну пластинку. А с Rammstein вы наслаждаетесь всемирным успехом. Что доставляет большее удовольствие?

Первое. С «Feeling B» было намного веселее. Этого значения, которое имела «Feeling B» в Восточной Германии, нет у Rammstein: она была как бы отождествлением предполагаемой оппозиции. Кроме того, я был молод, и все казалось захватывающим, волнующим.

Даже очень молод – 16 лет на момент образования «Feeling B». А Алёша Ромпе, певец и движущая сила коллектива, наоборот, был на почти 20 лет старше вас и гитариста Пауля Ландерса.

Алёша стал почти отцом для меня. Мы оба были как бы его детьми, а он – папой. Но Пауль и я могли бы изменить представление об Алёше, будь он теперь певцом. У нас тогда была очень ограниченная нагрузка. Многое пошло бы гораздо проще. Из-за своего пьянства он не мог часто выступать, приходилось отменять концерты, он всегда опаздывал... Ему было совершенно все равно, даже если где-то его ждали или злились на него, он продолжал гнуть свою линию. Разумеется, это было крайне эгоистично. Алёша был не такой, как все.

Можно ли сказать, что в ГДР часто встречалась такая манера поведения, как личностный протест, но что после объединения Германии казалось уже непрофессиональным?

Вот поэтому Алёша и оставался в Восточном Берлине, хотя он мог спокойно перебраться на Запад со своим швейцарским паспортом. Кроме того, на Востоке общество принимало группу иначе, чем сейчас. Тогда все, кто писал музыку, казались кем-то особенным.

Особенно при условии, что за ними наблюдала штази.

Многие хотели, чтобы их серьезно принимала штази. Это было очень важным для тех, кто играл в группах.

В вашей книге напечатано ваше дело для штази. Оно поразительно тонкое – всего шесть страниц. Вы что-то решили не включать в книгу?

Нет, оно напечатано полностью. Мое дело было уже в 1986 закрыто и никогда снова не открывалось. Возможно, возникло еще второе дело из-за неразберихи между Флаке и Кристианом Лоренцами. Есть еще другое объяснение, почему мы чувствовали себя в безопасности, - многие из узкого круга наших знакомых сами работали на штази.

Слежка как-то сказывалась на вашей работе?

Меня даже не посещало чувство, что за мной следят, я в этом ничего не понимал. Я думал: не могут же они беспокоиться о всех и каждом! Встречались также еще и, как мы их называли, «овощные» штази (Gemuese-stasi). Их сразу же было видно с их сумочками-визитками на запястьях. Когда их не было рядом, можно было чувствовать себя незаметным. Я и не думал никогда, что в группах принимали участие сами штази. Я, само собой разумеется, не был преступником и ничего антигосударственного не совершал.

Но ведь штази видели это совсем по-другому.

Но «Feeling B» не являлась антигосударственной группой. Мы просто были веселой, чуть ли не шутовской группой. Что же происходило провокационного, так это концерты, на которые приходила сотня панков; они опрокидывали пепельницы, танцевали и оставляли после себя бутылки из-под пива. Наши тексты были спокойными и простыми, иначе мы бы не получили «степени»

«Степень» нужна была в ГДР, чтобы иметь возможность выступать. Это верно, что Алёша на выступления иногда ангажировал профессиональных музыкантов, чтобы обмануть комиссию?

Были у нас разок гости, точно. Они должны были оказывать нам помощь, хотя мы и сами прекрасно со всем справлялись. В общем, так вышло только один-единственный раз, а «степени» необходимо было получать каждые два года. Мы даже придумали специальную программу для получения этой самой «степени», написали особенную музыку, тексты, в которых речь шла о восходах солнца и прочей похожей на это оптимистической ерунде. Что ж, мы поступили трезво.

Но в остальном «Feeling B» отличалась, как вы сами написали, «отчаянной энергией».

Несмотря на то, что мы как будто бы бились о стенки клетки, наша музыка сохраняла беззаботность. Потому что мы просто писали музыку, без какого бы то ни было плана или цели: мы были восточногерманской группой, которая думает, что она луч света в темном царстве. Если бы мы сыграли нашу музыку перед западными немцами, они бы только удивленно подумали: «Что это вообще такое? Как это понимать?»

Зачем же вы заново смикшировали и издали старые песни?

Непосредственно для людей, которые нас знали. Раньше у меня был план сделать «Feeling B» такой, чтобы ее музыку можно было слушать, а старые записи звучали резко, пронзительно или наоборот – плоско и бессильно. Просто я хотел сделать сборник типа «Best of», старый материал для этого подходил. В конце концов, получилась пластинка, которую я просто ненавижу, из-за той неразберихи, которая творилась на старых пластинках «Feeling B». Но мне хотелось бы сказать: она уже вышла, я довел дело до конца.

Почему было бессмысленно продолжать работу после объединения Германии? Почему «Feeling B» оказалась не способной к перевоплощению?

Мы попытались, но у нас ничего не получилось, мы так ничего и не создали. Возможно, это потому, что мы семь лет тупо занимались только нашим делом, и перестроиться под западных немцев стало невозможно.

Вам лично кажется, что с Rammstein у вас все прекрасно получается.

Морально я еще не переехал на Запад. Пройдут еще многие годы, а я всё буду брюзжать, как старый дед: что это у вас тут – восемь сортов йогурта?! Да это отвратительно для того, кому нужны не йогурты, а, простите, дерьмо. Я всегда находил ФРГ скучной. Америка была развратной, Англия была развратной, а ФРГ была омерзительной. Вонючая Западная Германия – вот это было хуже некуда.

Как вы узнали о смерти Алёши?

Я отдыхал на Балтийском море, когда мне позвонил друг и сообщил об этом. Потом я позвонил Паулю, и тот ответил: мы все когда-нибудь умрем. Ну и прекрасно, сказал я – и мы все пошли пить шнапс.

Перевод: S.O.V.@