 |
«Командиры Индустрии»
Журнал Classic Rock (Англия) № 41
июнь 2002 г.
автор: Jon Hotten
Ультраправые пропагандисты гомо эротики или неправильно понятые чемпионы электро-индустриального металла? Встречайте Rammstein, самую популярную немецкую группу на планете. Пограничник: Джон Хоттен.
16 мая 2002 года пять из шести музыкантов Rammstein проходят толпой за кулисы лондонского концертного зала Brixton Academy и садятся по порядку на удобном диванчике. Четверо из них типичные немцы, выдающиеся мускулы и рокочущие голоса, а пятый участник сравнительно высокий и худой - Кристиан «Флаке» Лоренц, дополняет свой имидж безумного ученого белым пальто, белым пальто и большими очками. Последний в их компании, вокалист Тилль Линдеманн, не дает интервью. По всей вероятности, он готовиться к своему грядущему грандиозному появлению примерно через час, когда он опуститься на сцену с потолка, стоя на гигантской сковородке, одетый как горбун.
Тремя этажами ниже, в зале «Академии», длинная, черная змея - очередь из подростков-готов и ветеранов металлистов. Она струиться по всему концертному залу, привлекая внимание ошеломленных торгашей (большая часть сбитых с толку, предлагает «билеты на Франкенштейна») и различных спекулянтов, продающих только что налепленные на официальные футболки и плакаты.
Несмотря ни на что, Rammstein круты как никогда. Они первая рок-группа выпустившая хит в Америке («Sehnsucht»): песню, спетую полностью на немецком. Их звучание, убийственное сочетание оркестрованных клавишных, железобетонной гитары и безумного пения Линдеманна, провоцирует культовую преданность со стороны их фанатов. Сценическое представление Rammstein которое, на пару с горбуном, поджиганием каждого музыканта и обливанием каждого из них «спермой» из огромного искусственного члена явно несозданно для массового потребления. Однако, эти парни явно чем-то цепляют. Площадка «Brixton Academy» забита публикой под завязку. Руководитель лейбла группы сообщает нам, что Rammstein в легкую смогли бы выступить с аншлагом на стадионе Уэмбли, концертные билеты «рвут с руками».
Третий альбом Rammstein «Mutter» прекрасно выражает отношение этой группы. Все песни вновь были спеты на немецком, великолепие и печаль этой пластинки оттеняет многие более идиоматичные моменты. Вместо ограничительных рамок, немецкий язык добавляет этим ребятам таинственности и романтики, которую можно запросто упустить, исполняя эти же песни на английском.
Шесть музыкантов группы родились и выросли в Восточной Германии и всем по возрасту «30-ть с лишним». Эти ребята выросли за Берлинской Стеной под присмотром одного из самых жестоких режимов. Они практически ничего не знали о западной культуре и, имея за плечами многолетний гастрольный опыт, они раздают интервью, продолжая общаться через переводчика. По их словам, на родном языке в песнях есть свои нюансы и тонкости, требующие лаконичного перевода. Название «Sehnsucht», например, можно перевести как «голод», но это же слово означает тоску, томление. Но сейчас группа настолько популярна, что они больше не переживают на сей счет.
Брать интервью у этой пятерки музыкантов прикольно, с таким же успехом можно посмотреть фильм с субтитрами. Кто-то из них говорит что-то смешное и все, кто понимают, смеются. После перевода шутки переводчиком уже смеются все остальные. В разрез с придуманным образом ребята из Rammstein забавные типы: они часто сопровождают свою речь кивками и подмигиваниями. Интересней всего общаться с гитаристом Паулем Ландерсом. Здесь же присутствуют Флаке, второй гитарист Рихард Круспе-Бернштайн, басист Оливер Ридель и барабанщик Кристоф Шнайдер. На записи немецкая речь с английским переводчиком, все их голоса звучат одинаково: громко, шумно, типично для немцев.
Сформулируйте философию вашей группы.
Она переменчива. Сначала мы играли хард-рок, ритмичную, танцевальную музыку. Тогда костяк нашей зрительской аудитории составляли женщины. Но все это постепенно менялось.
Женская аудитория в чем-то изменилась?
Да, теперь они не только приходят на концерт, но и остаются после концерта.
Опишите современных Rammstein.
Нам хочется влиять на наших слушателей. При этом хочется быть на сцене максимально яркими. Стараемся быть современными, прогрессивными, стараемся развиваться. Одно время мы делали ставку на электронику по причине огромной популярности такой музыки. Старались играть электронную музыку по-своему, в своем стиле. Как только популярность такой музыки схлынула, решили попробовать силы в другом жанре. И еще для нас очень важно постоянно играть в одном и том же составе. В Rammstein важен каждый музыкант.
Западники представляли себе Восточную Германию такой: толстухи, метательницы ядра и очереди за мясом.
(смеются) Наша музыка по своему стилю такая же пробивная, как летящие ядра. На самом деле, наша учительница физкультуры была той самой метательницей ядра. Или она просто об этом говорила, но ростом была два метра двадцать сантиметров. Выше самого высокого ученика. И, конечно, мы ее боялись.
Что расскажете о своем детстве в Восточной Германии?
Жили в своем маленьком мире и при этом были счастливы. Жизнь была очень простой и по своему укладу чрезвычайно естественной. Восточные немцы добрее относились друг к другу и активней помогали по жизни. Деньги, конечно, не имели значения, потому что все поголовно получали гроши. Определенную роль играли связи. Все решала вышестоящая власть, но в законах были определенные лазейки, дававшие возможность преуспеть. Богатым считался тот, у кого были золотые серьги.
А что творилось на черном рынке?
Те, кто был посмекалистей, брали льняное постельное белье и перекраивали, могли сшить из него две куртки, потом их продавали. При этом могли заработать больше месячной зарплаты обычного работяги. Так что некоторым на Востоке Германии жилось не так уж и плохо. У простого рабочего люда могли быть другие перспективы и другие взгляды на жизнь. Но, естественно, на одном льняном белье было не прожить.
А как жилось молодежи? Можно было собрать свою группу?
Для этого надо было получить специальное разрешение. Собираешь группу, выступаешь перед художественным советом, а они решают творить тебе дальше или не творить, или вписывают твою группу в определенную категорию. Та или иная категория давала возможность зарабатывать. Конечно, если ты чем-то не нравился начальству, тогда не мог выступать. Начальству не нравилась наша музыка или вернее слова наших песен, поэтому заставляли петь на английском. Мы упорно пели на немецком, а английского никто тогда не знал, поэтому выжили. Это был один тип культуры. Были музыкальные студенты, получавшие дотации от правительства, но, естественно, играли они какую-то скукоту. Чей-то музыке присваивали самую низкую категорию. К примеру, посчитав кого-то панками, до худ. советов не допускали и выступать не давали, тогда приходилось играть на вечеринках.
Испытывал ли Восток влияние Запада?
Музыкальные влияния конкретно запоздали, потому что вся Восточная Германия по своему развитию отставала на десять лет. Пластинки можно было покупать на черном рынке, но развивалось все медленно. Возможно, именно изолированность, закрытость сказалась на недоразвитости Востока.
Насколько быстро все изменилось после падения Берлинской Стены в 1989?
Слишком быстро. Перемены грянули неожиданно и сейчас от той старой, Восточной Германии ничего не осталось. В плане культурного влияния, Запад явно победил. Восток был обречен, не единого шанса на выживание.
И что же конкретно было утрачено?
Душевность. Если вы хотели понимания, тут можно провести аналогию, не совсем точную, но в определенном смысле вполне уместную: точно также американские индейцы в свое время общались с ковбоями, когда индейцы в одночасье оказались обездоленными, лишившись всех благ. В этом плане американцы оказались достаточно невежественными, в том плане, что не понимали, что же они уничтожили. С другой стороны, нам не на что жаловаться, ведь мы жили на Востоке и если бы Германия не объединилась, не было бы и Rammstein.
Рухнула стена, вы могли слушать западные группы, пришлось пересмотреть собственное творчество?
Да, тогда мы поняли, что играем какое-то говно. Что интересно, мы все слушали разные группы. Флаке пришел к нам из панковской команды, практически запрещенной на Востоке. Границы исчезли, с Rammstein нас устраивало то, что нам на тот момент разрешили.
Создается такое впечатление, что герои многих ваших песен, это такие гадкие немцы. Насколько это верно?
Ну, мы старались работать в выбранных добровольно рамках. Мне приходилось бывать в Америке, я ходил на концерты американских групп, видел, как они демонстрируют свой национальный характер. Потом я вернулся домой и постарался оставаться немцем, играть в немецкой группе, петь на немецком, а электронику мы использовали в качестве такого маршевого ритма. Конечно, это типично немецкая музыка, но без негативного оттенка. Музыка вне каких-то стереотипов. Мы немцы и гордимся этим, мы - немецкая группа. Для нас статус немецкой группы не оскорбление, а комплимент.
Но в сознании слушателей, даже если ваши образы имеют определенное значение…
Мы не хотим быть националистами, возможно, патриотами. Многие немецкие группы стараются закосить под американские или английские, мы же стараемся сочетать в своем творчестве хорошие черты нашей нации, наших личностей. При этом музыка должна быть особенной. В нашем понимании, Англия также должна освободиться от предрассудков; теперь это новая страна, тоже самое можно сказать и о немцах.
В Англии во всем, что мы делаем, есть болезненная ирония, особенно это касается музыки. Есть ли в немецком языке подобные ироничные нотки?
Немецкую лирику практически нереально адекватно перевести на английский, потому что в немецком нет современного диалекта, каких-то модных слов или слэнга. Красота немецкого языка как раз и заключается в том, что его очень трудно переводить на другие языки. Немецкий юмор при переводе может запросто потеряться. Например, у нас есть песня, которая называется «Нагнись». В нашей группе нет девчонки, поэтому вокалист и производит все эти секс-манипуляции.
Такая немецкая группа, как SADO похоже всегда была одержима садо-мазо темой. Все говорит о том, что Rammstein эксплуатируют тот же самый имидж.
Мы даже были не в курсе, что они немцы. Думали, что они англичане или американцы. Путали национальную принадлежность тех же Accept.
Только не это! Accept были самой немецкой из всех немецких групп!
Нет, нет. Мы этого не знали. Это печально. Наш Флаке не слушает молодые или современные команды. Если среди нас и есть тот, кто отвечает за ретроградские влияния, то это именно он. Он слушает одного Джонни Кеша.
Так что же садо-мазо, чисто для того, чтобы шокировать или вы на полном серьезе интересовались данной темой?
Изначально, это был такой стеб во время исполнения песни «Feuerräder» («Огненные Колеса»), но данная тема как-то прижилась и пошло-поехало. Что в голову нам пришло, то и используем. Нас нельзя назвать фанатами садо-мазо или закоренелыми металлистами, нельзя причислить к какой-то одной категории. У каждого свои корни и свои музыкальные влияния. В этом плане все просто. Надо сочинять песни от чистого сердца. Иной раз это очень трудно, ведь в группе шесть человек. Трудно поддерживать демократию. Иной раз для того, чтобы принять то или иное решение, приходится пускаться в многочасовые дискуссии. Любой нюанс пластинки должен пройти через обсуждение.
Успех дал вам возможность пожить рок-н-ролльным стилем жизни, и вы так живете?
А как же, выбрасываем телики из окон, тут все как положено.
На вас никогда не давили, не говорили, что для того, чтобы добиться успеха, придется петь на английском?
Было дело. Мы пытались, ничего не вышло. Повторять не стали. Можно часами спорить о том, стоит ли петь на английском или сочинять песни на английском. Да, мы могли бы добиться большего успеха, если бы запели на английском, но потом, если подумать, возможно, мы раскрутились как раз именно благодаря немецкой лирике. Наша немецкая лирика дарит слушателям возможность послушать нечто уникальное, что-то новенькое. Нам бесконечно твердят о том, что немецкий очень подходит нашей музыке. Слушатель это принимает и это просто замечательно. На нас никто не давил, ведь мы никогда не рассчитывали давать концерты в Англии или Америке. Мы добились успеха потому что поем на немецком, а петь на английском в нашем случае было бы совершенно бессмысленно.
Солист Тилль Линдеманн появляется в комнате как раз под конец интервью. Он, как однажды точно написал писатель Мартин Амис, «около шести футов во всех направлениях». Когда-то в ГДР он делал карьеру профессионального пловца, что доказывают его нешуточная фигура. Ему 39 лет и он на несколько лет старше своих коллег по группе. Он радушный и тихий, прекрасно понимает всю загадочность своей личности. Если из всей шестерки музыкантов выбирать эмоциональную сердцевину Rammstein, то эта роль отводится именно Линдеманну.
А сейчас несколько подробностей его жизни. Он родился в Лейпциге, но вырос в маленьком городке на окраине. Его родители развелись, при этом часть фанатов утверждает, что отец его бил. Он был женат и у него есть две дочки. Любопытная подробность, позднее у Рихарда Круспе-Бернштайна появился ребенок от бывшей жены Линдеманна, вне брака. Тилль зачаровывает и пленяет своих поклонников: «Проведя серьезную детективную работу, я узнал о том, что он проколол свое левое ухо, но кольцо вставлять не стал…», пишет один из особо рьяных фанатов, попутно сообщая о том, что вокалист стал мужчиной в 16-ть лет «в стогу сена». Когда-то Тилль зарабатывал на жизнь плетением корзин и «иногда носил очки».
Если Линдеманн и наслаждается подобной преданностью, то явно не подает вида. Можно сказать, только одно: ему нравится творчество Криса Айзека и Мэрилин Мэнсона. Такие подробности раскрыл фотограф Росс Халфин, снимавший группу. Прорываясь через языковой барьер, повышая голос, Халфин орет на них: «Вы знаете Джимми Пейджа? А «led Zeppelin»? Да? Джимми Пейдж говорил мне, что ему нравится ваше гитарное звучание».
Естественно довольные (а как же иначе) музыканты группы наслаждаются собой под натиском Халфина. В дополнение к музыкальным вкусам Линдеманна, Rammstein и Metallica явно симпатизируют друг другу, а еще металликавцам нравится перевод названия группы («Таранный камень»).
Через полчаса Rammstein на сцене. Начинают выступление с «Mein Herz brennt» («Мое горящее сердце») с явными отсылками к зеппелиновскому «Кашмиру». Это заглавная песня альбома «Mutter» («Мама»), демонстрирующей группу во всей красе. К тому времени, когда они начинают поджигать друг друга, используя стреляющие огнем маски, начинаешь приходить к выводу, что это самое убойное по развлечению металлическое шоу со времен «Kiss». Тогда последние использовали сценический реквизит и башню танка в качестве барабанного подиума. Без своего горба, от которого он избавился после первой парочки песен, Тилль Линдеман играет роль импозантного инспектора манежа. В тот момент, когда он управляет аудиторией в одном из многочисленных угаров перед финалом, зрелищной череды сценических взрывов, вспоминаются несколько последних фраз из интервью: «Для нас классика и серьезность понятия одного порядка, потому что иной раз то, что кажется нам серьезным, у других вызывает смех. Поэтому решать именно публике. Сделайте свой собственный выбор».
Перевод - Дмитрий Doomwatcher Бравый, 08.04.2018
|
|
