 |
Душа неприкаянная
Иисус ехал на переднем сидении, рядом с молодым молчаливым водителем и равнодушно смотрел на дорогу. За ним, быстро и бесшумно ехали еще три машины. В первых двух, дорогих и абсолютно одинаковых джипах сидели его головорезы. Крепкие, высокие, неразговорчивые, коротко стриженые ребята, те, кого Иисус нанимал специально для таких дел - кровавых и малоприятных разборок. А позади в старом черном «форде» ехали Санчо и Алехандро. Иисус встретил их на дороге, они сидели в машине и о чем-то горячо спорили. Иисус даже не остановился, он лишь подал знак водителю, чтобы тот посигналил и промчался мимо. Братья поехали следом.
Черная беспроглядная мгла за окном, и полная тишина, иногда нарушаемая редкими и тревожными вскриками диких зверей или шелестом крыльев ночных птиц. Иисус никогда не слушал музыку. Он считал это слабостью, считал что любой, кто слишком увлечен чем-то, будь то музыка, женщины, азартные игры, живопись – обречен до конца своих дней быть рабом своего хобби и это рабство делает его слабаком. Он не считал музыкантов за людей. Их глупое и недостойное мужчины занятие, Иисус презирал, поэтому его особенно задевало то, что именно Шнайдер влез в его дела, и именно Шнайдер нарушил порядок и спокойствие в созданном им мире; в мире, где до этого дня, каждое действие согласовывалось с ним, и каждое противодействие, должно было быть непременно им одобрено.
- Ты любишь музыку? - спросил он у водителя.
- Иногда.
- Rammstein, знаешь таких?
- Слышал, - отозвался водитель и немого помолчав, добавил. - Du Hast, нормальная песня.
- Ты знаешь, что барабанщик этой группы и один из гитаристов влезли в мой бизнес, грохнули Родригеса и теперь пошли на наш аэродром.
- Нет.
- Ты думаешь, если мы прикончим этих говнюков, это нам чем-нибудь грозит?
- Я просто шофер, незачем мне об этом думать, босс.
Иисусу ухмыльнулся, ему нравился этот парень, ему всегда нравились простые парни, не задающие лишних вопросов и не сующие нос в чужие дела.
- Молодец, правильно мыслишь. Далеко пойдешь, - сказал он и снова отвернулся к окну.
Они съехали с трассы на грунтовую дорогу к аэродрому. Этот аэродром был здесь уже много лет, и вот уже лет пять, как он перестал приносить всякую прибыль. Раньше, когда предшественник Иисуса стоял у руля, его использовали для перевозки наркотиков в разные уголки Южной Америки. Но Иисусу это не нравилось, он предпочитал понятные и ясные схемы, он не доверял самолетам, и в особенности пилотам, поэтому прекратил все перевозки, поручив это дело другим людям. Он не продал самолет лишь потому, что иногда использовал его, чтобы тихо и незаметно слетать в Нью-Йорк или Лос-Анджелес или переправить кого-нибудь через границу, кого-нибудь без документов и права покидать город. Самолет был оформлен на выжившего из ума старика, живущего в лачуге на территории аэродрома. Когда-то в былые времена этого старика знали под прозвищем Инквизитор, предшественник Иисуса использовал его для расправы над неугодными, но когда Иисус пришел к власти старик был уже слаб и беспомощен. Целыми днями он сидел в своей лачуге и разглядывал старые фотографии, а ночами просыпался от кошмаров, в которых его жертвы преследовали его. Иисус узнал все это от его сына - Аарона, большого, глупого, трусливого, но очень амбициозного человека, который работал на него и выполнял мелкие поручения, но чаше сплетничал и рассказывал ему обо всех тех, кто имел неосторожность с ним пооткровенничать. Сам Аарон называл себя информатором босса и очень этим гордился. Именно от него Иисус узнал, что старую Цессну иногда используют для перевозки туристов из Северной Америки в Лиму, зарабатывая на этом огромные деньги. Он собирался разобраться с этим, но потом плюнул и оставил все как есть. Туристов было совсем мало, и они никоим образом не могли помешать его делу, а человек в Нью-Йорке, занимавшийся этим, был надежным, и такой маленький грех он мог ему простить. Но сейчас он намеревался раз и навсегда прекратить это, он хотел уничтожить аэродром, потому что в свете новых событий аэродром стал слабым звеном в его цепи, и он готов был пожертвовать им ради дела. Дело было не только в Шнайдере, минут двадцать назад ему позвонил человек из полиции и сообщил что Ральф, тот кто сдался детективам, спася таким образом Шнайдера, заговорил. Ему пообещали свободу, и Ральф рассказал полицейским об аэродроме. Ральф был пешкой, он ничего толком не знал, но даже те крохи информации, которые он мог предоставить ФБР могли создать множество проблем Иисусу. Он и так уже потерял канал сбыта товара через агентство аренды машин. Их Нью-Йоркский филиал накрыли, накрыли агентство в Лиме, и ему пришлось в срочном порядке распускать все многочисленные филиалы по Северной и Южной Америке, теперь и аэродром…
Иисус был очень зол, он не знал где сейчас Шнайдер со своим другом, но надеялся, что застанет их в доме старика. Если музыканты работали на ФБР то наверняка они пойдут к его людям, самым слабым и бестолковым (более бестолкового человека, чем бывший Инквизитор со своим маразмом и чувством вины за грехи прошлых лет, представить было сложно), и будут выведывать все о его деле. Иисус боялся не столько старика, тот же давно ничего не знал, а если что и знал, то наверняка все забыл, сколько Аарона, трусливого подонка, распускающего слухи и язык. Иисус прекрасно понимал, что если Аарона прижать, то он тут же все разболтает, а вот он в отличие от Ральфа знал много больше.
Иисус посмотрел в окно и увидел мелькнувшую тень в деревьях.
- Стой! – крикнул он водителю.
Машина резко остановилась. Иисус достал пистолет и вышел из джипа. Две другие машины, ехавшие следом, тоже остановились и из них стали выходить его люди.
- Я кого-то видел там, в деревьях. Проверьте, может это те, кого мы ищем, - приказал Иисус и немного подумав, добавил. – Найдете ублюдков - тащите ко мне. Хотя, черненького с ежиком можете мочить, а второго оставьте. Мне очень нужно поговорить с ним.
Его люди вернулись минут через пятнадцать, он ждал их в машине.
- Там никого, босс, - сказал один из ребят, Иисус с трудом отличал их при свете дня, а в такой темноте они все стали для него на одно лицо.
- Ясно, - сказал он. – Значит какой-то зверь. По машинам. Едем быстрее.
* * *
Дед буквально вытолкал их взашей, проходя через дом, Рихард на пару секунд замешкался в спальне, дед вернулся назад и со всей силы стукнул лидер-гитариста по спине. Круспе вздрогнул, попытался что-то сказать, но увидев лицо Шнайдера, замолчал и безропотно последовал прочь из комнаты. Дверь из спальни вывела их в крошечную пропитавшуюся запахом жареного лука, кухню. Из кухни было две двери, одна была плотно закрыта и, по всей видимости, вела в какую-то комнату, а другая, открытая, на заднее крыльцо, туда-то и вытолкал их дед. Шнайдер хотел было поблагодарить старика, повернулся, но тот резко захлопнул дверь у него перед носом и закрыл ее на ключ.
- Куда теперь? – спросил Рихард и огляделся.
Они были на заднем дворе. Когда-то красивые клумбы забила сорная пожелтевшая трава, прямо у крыльца в беспорядке были навалены проржавевшие садовые инструменты, единственная не заросшая травой дорожка вела к старому, выложенному из серого камня фонтану, сейчас в его мутной зеленой воде плавали только дохлые мухи. Неяркий свет уличного фонаря, прикрепленного к стене дома и скудно освещавшего двор, делал и так малоприятную картину совершенно тоскливой. Рихард удивился, что не заметил этого двора в первый раз, когда утром бродил по аэродрому, но повернувшись, все понял. Дом был низким и широким, и из-за него невозможно было разглядеть этого маленького заброшенного уголка.
- Я не знаю, - Шнайдер тоже оглядывался по сторонам. – Никогда бы не подумал, что у таких домов могут быть задние дворы. С той стороны, - он указал куда-то на дом, - мне казалось, что здесь ничего нет, только все тот же песок и…
Шнайдер не договорил, они услышали громкий заливистый собачий лай, пес учуял чужаков и теперь бежал к ним, защищая свое жилище.
Словно по команде Рихард и Шнайдер сорвались с места и побежали вглубь двора, они обогнули фонтан с разных сторон, пробежали по дорожке и выскочили к каким-то низким кустам, не разбирая пути, они промчались прямо сквозь них, и снова оказались на пустом и абсолютно безжизненном аэродроме, чуть вдали виднелись густые деревья. Мерзкий запах, о котором они уже забыли, снова ударил в нос, но они не думали об этом и стремглав помчались к деревьям. Лай за спиной утих, видимо пса загнали домой. Рихард первым остановился и окликнул Шнайдера.
- Шнай, стой!
Кристоф пробежал еще пару метров, прежде чем остановиться.
- Стой! - снова крикнул Рихард.
Шнайдер обернулся и посмотрел на неярко освещенный дом позади, они пробежали уже приличное расстояние, и он казался лишь маленькой звездочкой, в непроглядном мраке ночи.
- Что? – Шнайдер неохотно вернулся к Круспе.
- Куда ты бежишь? Старик сказал идти по дороге, пошли туда, а то мы здесь нафиг заблудимся, тьма тут непроглядная. Да и запах здесь сильнее, - Рихард поморщился.
- Там собака эта.
- Ее уже нет, слышишь? Наверное, ее в дом запустили. Пошли, и отдай мне свитер.
Шнайдер с удивлением посмотрел на два свитера, которые все это время держал в руке и протянул их Круспе. Рихард немного подумал и взял тот, что посимпатичней.
- Не против? – спросил он.
- Мне пофиг, бери, какой хочешь.
- Ты бы тоже оделся, - сказал Рихард, натягивая свитер. Шнайдер лишь молча кивнул и тоже стал одеваться.
Рихард понятия не имел, кому раньше принадлежала эта одежда, но человек это был огромный. Рукава свитера доставали ему почти до колен, а сам свитер был похож на огромное безразмерное платье. У Шнайдера была та же история. Рихард тяжело вздохнул и стал закатывать рукава.
- Я выгляжу как полный идиот, - недовольно побурчал он.
- Рихард, мне наплевать, как ты выглядишь, - Шнайдер тоже закатал рукава.
- Ну, спасибо, друг, - Круспе, наконец, справился со своим одеянием.
- Не обижайся, просто меня сейчас заботит другое.
- Как нам в таком виде поймать машину? – попробовал пошутить Рихард, но барабанщик даже не улыбнулся.
- Нет, что ты видел в этом доме?
- О, Господи, - тихо выдохнул Круспе. – Шнай, я так устал, давай потом.
- Нет, сейчас. Я никуда не пойду, пока ты мне не скажешь. Что ты там увидел? Ты говорил, что смотрел ее глазами, что это значит?
- Ну, хорошо. Тогда в ванной, в твоем доме, она показала мне свою жизнь. Не всю, а только определенный отрезок. Видимо самый важный.
- Ты вспомнил?
- Да, частично. Я когда вошел в этот дом, посмотрел на эту дверь, меня словно током ударило. Это было такое чувство… - Рихард посмотрел на дальний лес и улыбнулся. – Я переживал все это так, будто это происходило со мною. Я буквально видел прошлое ее глазами.
- Прошлое?
- Да, ее звали София, и она умерла в 1941 году.
- Она в этом доме умерла?
- Нет, я не знаю где, я не могу вспомнить. А может она и не показывала мне, я видел другое. Там был парень, молодой и красивый. И она очень любила его. Он жил в этом доме, а может и не жил. Я не знаю. Но в тот момент, когда я видел его, он лежал на кровати и смотрел на нее. Он тоже любил ее. Но там что-то было такое. Не знаю, как тебе объяснить. Какое-то препятствие. Может он был женат или… Не могу понять. Но она чувствовала страх, она хотела его и боялась одновременно. Даже не его боялась, а того что они не смогут быть вечно вместе, - Рихард замолчал и посмотрел на Шнайдера. В темноте он казался каким-то колдуном из старой сказки в этом огромном и бесформенном балахоне.
- Она ведь хотела, чтобы мы пошли сюда, - сказал Шнайдер.
- Да, видимо хотела, чтобы я вспомнил.
- И что ты думаешь нам теперь делать?
- Не знаю я, может сходить в архив и посмотреть газеты тех времен?
- Зачем?
- Мало ли что. Она нехорошо умерла, я чувствую это. Я уверен, что она погибла в том же году, в 1941 в феврале.
- А откуда ты про год узнал?
- Я видел календарь на стене, февраль 1941 года.
- Тогда все понятно. Террор этот.
- Какой террор?
- Ну, в машине она говорила, что в детстве бежала из России, когда красный террор начался. Все правильно, ей лет двадцать было, может чуть больше, конечно, - Шнайдер замолк.
- Да, это все хорошо, только вот что ей от нас нужно. Ведь все это было так давно. Уже больше шестидесяти лет прошло. Почему же она не успокоится?
- Ей нужно… - Шнайдер задумался. – Вещь! Она говорила мне про какую-то вещь.
- И что это? Какая вещь?
- Не знаю. Дорогая, она так сказала.
- Ладно, завтра посмотрим в газетах, если они конечно сохранились. Может, что и вспомнишь.
- Ты по-испански читать умеешь? – спросил Шнайдер.
- Нет, - Рихард удивленно посмотрел на Кристофа и тут он понял, - Черт, конечно, газеты-то на испанском.
- Ладно, мы попросим Марию. Она нам поможет, я уверен. Ну, по крайней мере, если мы ей заплатим.
- Кто такая Мария?
- Официантка, та, что в кафе нас обслуживала. Я уже давно в это кафе хожу вот и познакомился. Как-то я пришел туда рано утром, посетителей не было и мы с ней разговорились.
- Ну, ты даешь, конспиратор. Я ведь с утра видел ее и никогда бы не подумал, что вы знакомы.
- Ей за личные отношения с клиентами увольнение грозит, я же не собираюсь ее подставлять, - Шнайдер улыбнулся и пошел по направлению к дороге.
- Личные отношения? - Рихард покачал головой и отправился следом.
* * *
Санчо и Алехандро остановились посреди дороги. Иисус и два джипа с его ребятами умчались прочь, а у них как назло сломалась машина.
- Что там? – Алехандро выглянул в окно. Санчо стоял перед открытым капотом и смотрел внутрь.
- Понятия не имею. Я в машинах ничерта не смыслю, - отозвался он.
- А какого тогда, хрена ты туда полез? – Алехандро вышел и подошел к брату. На первый взгляд в машине все было в порядке. Хотя, он тоже ничерта не смыслил в этом.
- Может бензин закончился? – предположил Алехандро, брат посмотрел на него как на идиота и захлопнул крышку капота.
- Дебил, я не настолько туп чтобы не знать когда у меня бензин заканчивается.
- Родригес хорошо в этом разбирался, - тихо сказал Алехандро и закурил.
- Ага, а ты его убил, - Санчо тоже закурил и облокотился на капот.
Алехандро промолчал и, выбросив недокуренную сигарету, вернулся в салон. После смерти старшего брата прошло не так много времени, а они с Санчо уже успели не раз поругаться. Первый раз это случилось, когда они прятали труп. Лопат у них не было и им пришлось бросить тело в какой-то овраг и завалить сломанными ветками. Тогда-то Санчо впервые взорвался. Он кричал что Алехандро тупая и безмозглая скотина, что в этом гребаном овраге Родригеса найдут дикие звери и вытащат его тело, а потом его непременно найдет полиция и их упекут в тюрьму за убийство.
- И что ты хочешь? – Алехандро старался не заплакать. – Я не могу копать могилу руками, у меня вся одежда в земле будет, и Иисус это сразу заметит.
- Я хочу, чтобы он был жив! – выкрикнул Санчо. – Иди мой машину, урод недоделанный.
Алехандро взял в багажнике ведро и пошел к ручью набрать воды, по дороге он плакал, и слезы оставляли грязные разводы на его лице. У ручья он умылся, набрал воды и вернулся к Санчо. Тот сидел на поваленном дереве и смотрел на ночное небо. Алехандро тяжело вздохнул и принялся за дело.
Он думал, что это будет проще, но уже минут через пять, когда грязная, пропитавшаяся кровью губка упала в ведро, и по чистой воде поплыли ошметки мозгов брата, Алехандро вырвало. Он отбежал в сторону, согнулся пополам и выплеснул в траву остатки ужина. Через несколько минут он смог вернуться к своему делу, но когда кусочек чего-то бурого и студенистого прилип к его ладони он снова не смог сдержаться и побежал прочь.
- Сопляк, - тихо сказал Санчо и поднялся с дерева. Он взял губку и стал мыть стекло сам. Алехандро сидел на земле и рыдал, размазывая сопли по грязному лицу.
Через минут пятнадцать Санчо позвал его:
- Иди уже, я закончил. Давай воду поменяй, надо начисто протереть.
Алехандро взял ведро и, стараясь не смотреть на его содержимое, выплеснул грязную воду под дерево. Он снова ушел к ручью, а когда вернулся, застал Санчо, разговаривающим по телефону. Алехандро понял, что брат говорил с Иисусом.
- Шнайдер. Его убил этот Шнайдер, - сказал Санчо и покосился на брата. Алехандро взял губку и стал протирать стекло, стараясь не слушать, словно это могло бы снять с него ответственность за случившееся. Алехандро как раз закончил, когда Санчо подошел к нему.
- Все? – спросил он и заглянул в машину.
- Да, вроде. Что ты ему сказал?
- Нифига не все, - Санчо отобрал губку у брата и протер приборную панель. – Ладно, садись уже. Потом помоем, как следует. Сейчас времени нет. Я сказал, что мы на дороге стоим, к аэродрому.
- А он что?
- Он скоро приедет, и я думаю не один.
- Зачем? – Алехандро отжал губку, выплеснул воду и убрал все в багажник.
- Шнайдера ловить.
- На аэродроме?
- Да, я сказал, что они туда пошли.
- Но это же ложь? Мы же видели их, когда они на дорогу выбегали, - Алехандро сел на переднее сидение и захлопнул дверь, Санчо тронулся с места.
- Да знаю я, я надеюсь, что они уже в городе.
- Но почему ты так сказал?
- Да потому, безмозглый чурбан, что я не хочу чтобы этих музыкантов пристрелили не за что ни про что. Им неоткуда про аэродром знать, они, наверное, уже в аэропорту Лимы садятся на самолет, если конечно они не полные идиоты. Не верю я в то, что они с полицией связаны. Нафиг им это? Я очень надеюсь, что уже сегодня днем они будут в своих особняках в Америке и больше никогда в Лиму не сунутся.
- Почему в Америке? Они же немцы?
- И что? – Санчо взглянул на брата. – Все равно все они в Америке живут.
- По-моему они из Берлина.
- Идиот, ты, что думаешь они, станут в каком-то Берлине жить, когда у них столько денег и они спокойно могут купить дом в Лос-Анджелесе. Алехандро, ты полный кретин. Америка – это мечта: Голливуд, знаменитости всякие, Лас-Вегас. Там все живут как белые, понимаешь?
- А Берлин чем хуже?
- Тупица ты, - Санчо уже не злился, он всю свою жизнь мечтал только об одном, жить в Америке как белый. Он был влюблен в эту страну и с жадностью смотрел все фильмы, разглядывал журналы, даже пошел на актерские курсы, мечтая перебраться в Голливуд, но, правда, скоро их бросил, у него совершенно не было на это времени.
- Почему это я тупица? Берлин – столица Германии, там ничуть не хуже.
- Эх, ничего ты не понимаешь. Дело не в столице. Лима тоже столица, но здесь все полное дерьмо, не то что в Голливуде. Я уверен они живут в Беверли-Хилз и даже не вспоминают о своем Берлине. Нужно быть полным идиотом, чтобы не жить в Америке, если есть такая возможность.
- Так давай, и мы туда уедем, - Алехандро заразился увлеченностью брата. – Давай прямо сейчас сядем на самолет и улетим в Нью-Йорк? А? Санчо, у нас ведь есть деньги и нас здесь ничего не держит.
- Ты, что совсем сошел с ума? Какой Нью-Йорк? Нас Иисусу прибьет тут же, если прознает.
- Так мы ему ничего не скажем. Давай! Я завяжу с наркотой, навсегда. Вся эта жизнь, все что мы тут делаем это ведь полное дерьмо, нам нечего жалеть. Никто нас не найдет. Ты же сам говоришь, там все живут как белые. Вот и мы заживем.
- Нас туда не пустят, у нас документов нет. Ты же знаешь, Иисус все держит у себя.
- Так это не проблема, купим документы, давай! У меня есть деньги, я копил на тачку.
- Ты кретин. По фальшивым паспортам на самолет билетов не купить, а если и купить, то там, в аэропорту таможня, мы с тобой мексиканцы и нас прямо из аэропорта отправят обратно. А здесь нас будет ждать Иисус и грохнет нас на фиг.
- Ты знаешь, - Алехандро снизил голос, будто бы кто-то мог их услышать. – Мне сказали, что Иисуса держат за яйца агенты ФБР. И скоро его посадят за решетку.
- Что за бред? – Санчо выехал на дорогу к аэродрому и заглушил мотор.
- Нет, это не бред. Ты помнишь Ральфа?
- Нет, кто это?
- Ну, Санчо! Ральф, тот мужик, которого Иисус вытащил из тюрьмы, у него еще агентство по аренде машин было.
- То, где наркоту в багажниках возили?
- Да, оно. Мы видели его пару раз. Блондин такой, высокий худой как палка.
- Ну, - Санчо открыл окно и закурил.
- Что ну, он сдался ФБР.
- Ахинея, не мог он сдаться. Какой осел тебе это сказал?
- Да это точняк, я говорил с его телкой. Она мне и сказала.
- А какие у тебя дела с его бабой? – Санчо посмотрел на брата.
- Ну, я у нее кое-что брал. Дело у меня было к ней.
- Шмаль?
- Ну да шмаль, - Алехандро вздохнул. – Я завяжу, слышишь. Завяжу я.
- Да срать мне, так чего там баба его сказала?
- Ну, она говорила, что ее хахаль пошел в полицию и сдался. Он рассказал все про сбыт и траффик.
- Так его бы тут же прибили, чтобы лишнего не болтал. Ты что, только сегодня родился? Вся полиция работает на Иисуса.
- Его бы и прибили, если бы не ФБР. Они накрыли агентство в Нью-Йорке и приехали сюда разбираться, а тут этот Ральф сам и явился. Ну не могли же копы его пристрелить. Он теперь под охраной агентов, как свидетель.
- Туфта, - Санчо не мог поверить.
- Да чего туфта?! Это правда.
- Туфта, чего бы это Ральфу вдруг взбрендило идти сдаваться? Он что совсем, что ли свихнулся?
- Ну, - Алехандро помолчал пару секунд.
- Что ну!
- Мне его бабы сказала, что ему было видение. Ему явился ангел и сказал покаяться в грехах.
- Вот, я и говорю. Он, чокнутый!
- Не знаю я. Но он ведь пошел, может, врет баба его, может, нет. Но дело то не в этом. Дело в том, что он жив, несмотря на то, что сдал Иисуса.
- Тогда бы Иисус уже сидел за решеткой, а не гонялся бы за Шнайдером по Лиме. Чего бы они сидели и ждали, пока он Шнайдера пристрелит. Нее, это туфта.
- Так у них нет против Иисуса ничего. Они же не могут его просто так схватить. У нашего босса здесь все на мази, он легальный бизнесмен. У него клуб свой. Это все прикрытие конечно, но там все схвачено. К нему так просто не подобраться. Но знаешь, что я думаю, они докопаются. Так может нам помочь им? А? Придем к ФБР и скажем так, мол, и так, они нас из страны и вывезут в Америку. А там жить будем нормально. Я в кино видел, таким важным свидетелям, и документы новые дают и дом.
- Дурак. Да тебя прибьют раньше.
- Так Ральфа то не прибили. Мне его баба сказала, что их скоро увезут из Лимы, и они будут жить где-то в Далласе. Чего, плохо, что ли?
- Ты идиот! – Санчо усмехнулся, - Хорошо, пускай мы уедем в этот Даллас. А что ты там делать будешь? Шмалью торговать?
- Нет, - Алехандро был воодушевлен новой идеей. – Я завяжу этим дерьмом раз и навсегда. Никакой шмали больше. Я пойду учиться на доктора. Я всегда мечтал.
- Да какого доктора, идиот! Ты же школу даже не закончил, на хрен им такой доктор? Не смеши меня. Я про Америку серьезно говорил, а ты какую-то туфту гонишь.
- Так и я серьезно. Я доучусь, я дома буду заниматься и сдам все экзамены. Это не так сложно, надо только захотеть, - Алехандро завелся, он уже видел свою новую прекрасную жизнь. Он представил маленький уютный домик не далеко от Далласа. Он никогда не видел этого города, поэтому представлял его похожим на Лиму, только кругом на домах весят американские флаги и у всех счастливые лица. Все улыбаются друг другу, и никто никогда не ссорится. Ему было восемнадцать, но в душе он остался все тем же маленьким мальчиком, прячущемся на чердаке своего дома и мечтающим о том, что скоро все будет очень хорошо.
- Очнись, - Санчо не был склонен к пустым мечтаниям. - Ты крови боишься, какой из тебя доктор. Ты же заблюешь всех больных нафиг.
- Нет! – Алехандро закричал и бросился с кулаками на брата. - Я не боюсь крови, не смей так говорить. Я не трус. Вот увидишь, я стану доктором.
- Да уймись ты, - Санчо схватил Алехандро за руки, в эту минуту они услышали автомобильный гудок. Алехандро вздрогнул и посмотрел в окно. Мимо них пронесся дорогущий джип Иисуса, за ним на джипах попроще ехали наемные убийцы.
- Черт, на хрен он этих отморозков приволок? - Санчо заводил машину.
- Давай не поедем за ним, давай поедем в аэропорт и улетим? Или к ФБР.
- Заткнись! - крикнул Санчо и нажал на газ.
Минут через пять Санчо сказал:
- Я не против в Америку свалить, да только это продумать надо.
- Правда? - обрадовался Алехандро.
- Правда. Мы можем слиться через границу с Мексикой. У меня есть один хмырь знакомый, он нашего брата, мексиканца, возит туда обратно. Там все нормально, канал надежный. Только вот ему заплатить придется. И ехать не отсюда, а из Веракрус.
- Так ведь это в Мексике?
- Да, а что ты думал. С нашей родины, можем, кстати, по дороге домой заглянуть.
- Ты чего прикалываешься? Я же серьезно.
- Я тоже, кто тебя отсюда в США потащит? - Санчо снова начал злиться.
- Но как мы туда попадем?
- Не знаю я, на машине, по морю, как хочешь. Заткнись, ты меня достал. Ты хочешь в Америку?
- Ну да, - Алехандро понимал, что сейчас с Санчо лучше не спорить.
- Тогда заткни пасть, иначе я тебя с собой не возьму. Ты достал меня своим нытьем. Только и умеешь что траву курить, а как до дела доходит ты то блевать, то в обморок падать. Ты сопливый щенок, да еще и братоубийца.
Алехандро отвернулся к окну и замолк. Но надолго его не хватило.
- Слушай, а если Шнайдер и Круспе не смогли уехать в Лиму, если они пошли к аэродрому и тогда Иисус найдет их и убьет.
- И чего?
- Как чего? Группа то распадется, а ты виноват будешь. На хрен ты сказал, что Родригеса грохнул Шнайдер, надо было говорить, что это копы или ФБР.
- Ты чего, совсем идиот. Какие ФБР, Иисус тут же позвонил бы в полицию, а там ни сном ни духом. Соображать надо. Он бы тут же все понял. Нет, ты точно болван полный.
Они заметно отстали от Иисуса и его эскорта. Их машина была старой и не могла угнаться за новенькими и быстрыми джипами, поэтому, когда они увидели что все три машины стоят посреди дороги, то растерялись.
- Чего это они? – Санчо нажал на тормоз.
- Не знаю, может, кого нашли? Надеюсь не Шнайдера, - Алехандро высунулся в окно, как раз в тот момент, когда наемники вернулись и сообщили Иисусу, что никого не нашли.
- Они уезжают, - сообщил он брату.
- Вот и хорошо, - Санчо попробовал завести машину, но она лишь натужно кашлянула и заглохла.
- Что такое?
- Я откуда знаю, чего-то не едет, - Санчо снова повернул ключ, но ничего не изменилось. - Вот дерьмо! - он со всей силы ударил по рулю, а потом вылез из машины.
Через пятнадцать минут они поняли, что машина никуда не поедет. Санчо сидел в салоне и курил, Алехандро ходил рядом и пинал мелкие камушки. Он думал об Америке, теперь это было и его мечтой и, со всей юношеской восторженностью и нетерпеливостью, он рвался туда и готов бы ехать прямо сейчас.
- Слушай, - он заглянул в машину. - Ты говорил надо в Веракрус попасть и оттуда в США нас переправят?
- Да, - ответил Санчо, - А что такое, ты знаешь, как попасть туда?
- Знаю, я вот что придумал. Мы полетим с этого аэродрома, - Алехандро указал рукой куда-то в темноту.
- Совсем сбрендил? Как это ты полетишь? Сам что ли за штурвал сядешь?
- Нет, не сам. Я не умею. Я знаком с пилотом, денег ему дадим, и он нас переправит.
- Я тоже с ним знаком и скажу тебе, что он никогда не станет этого делать. Этот ублюдок никогда против Иисуса не пойдет.
- Так кто же ему скажет что мы идем против, мы скажем, что Иисус нас отправляет на задание.
- Дурак, так он же позвонит ему и нам капец. Отвяжись уже от меня, я сказал, что решу вопрос, значит решу. Не лезь, куда не просят. То к ФБР пойдем, то с пилотом договоримся, несешь всякую чушь.
- Ну как хочешь, я же помочь хотел, - Алехандро вздохнул. - Ты никуда не пойдешь?
- А куда мне идти?
- Ну не знаю, мало ли. Я просто пойду, отолью в лесок.
- А здесь чего, не можешь?
- Не, ну вдруг Иисус вернется, а я тут отливаю, неудобно как-то.
- Ты чего думаешь, он никогда не видел писающего мужика?
- Ну, хорош уже, хочешь, мочись хоть в машине, а я пошел.
- Удачи, - сказал Санчо и захохотал, словно это была забавная шутка.
Алехандро посмотрел на брата и побрел в лес. Он не собирался заходить далеко, тусклый свет луны освещал лишь верхушки высоких деревьев, и не достигал земли. Под ногами шуршала трава и с треском ломались ветки. Алехандро уже собрался было помочиться, даже потянулся к ширинке, как услышал голоса. Он быстро достал пистолет и спрятался за широким стволом дерева. Голоса были далеко, и он решил посмотреть, кто это в столь поздний час бродит здесь, вдали от города. Тихо, стараясь не производить шума, он пошел на звук, держа пистолет наготове. Он шел минут десять, голоса то удалялись, то приближались, как будто кто-то плутал в темноте и ходил большими кругами. Он не мог слышать, о чем говорят, но понял, что разговаривают двое мужчин. Через некоторое время он почувствовал резкий неприятный запах, и чем дальше он шел, тем сильнее и сильнее становилась это зловоние. Наконец ему надоело, и он остановился на месте, в надежде, что мужчины рано или поздно выйдут на него. Алехандро прикрыл глаза и прислонился к дереву, вонь была нестерпимой, особенно когда дул ветер, и он натянул на нос ворот своей водолазки. Снова пришли мысли об Америке. Он уже видел себя там, в роскошном особняке где-то в Голливуде, пьющим коктейль из высокого стакана и ведущим светский разговор с самим Джеком Николсоном. Он даже улыбнулся, но тут услышал незнакомую речь. Алехандро напряг слух и понял, что говорили по-немецки, в самом начале своего увлечения творчеством Rammstein он пытался выучить это язык и теперь с легкостью узнал его. Сердце его на секунду остановилось, он понял – Круспе и Шнайдер никуда не уехали, они сейчас бродили по этому лесу рядом с аэродромом куда отправился Иисус, и если он их услышал, то не исключено, что и головорезы босса тоже могли слышать их. Ему стало нехорошо, Санчо хотел спасти их, отвести от них босса, а получилось наоборот.
- Их нужно предупредить, - проговорил он вслух и, сорвавшись с места, побежал на голоса. Вскоре он смог различить силуэты двух музыкантов, теперь он уже не скрывался, поэтому они тоже услышали его. Шнайдер остановился и всмотрелся в темноту, увидев его, он схватил за рукав Круспе, что-то крикнул, (Алехандро показалось, что он выкрикнул название одной из их песен, но это было полным бредом, поэтому парень посчитал все слуховой галлюцинацией), и они побежали прочь.
- Стойте, я не враг, - закричал Алехандро, но понял, что они, скорее всего не знают испанского, тогда он перешел на английский. Но Шнайдер и Круспе не собирались останавливаться, а лишь прибавили ходу. Алехандро запыхался, во рту появился металлический привкус, он сделал еще пару шагов и остановился, тяжело дыша.
- Идиоты проклятые, - тихо сказал он. – Куда же вы? Почему же вы убегаете?
Круспе и Шнайдер скрылись в темноте, еще какое-то время он слышал их, а потом все стихло.
- Дерьмо! – зло выкрикнул он и стукнул кулаком по стволу дерева, содрав кожу об неровную кору. – Полное дерьмо, - повторил он и медленно побрел назад.
Мерзкий запах еще больше усилился. Через некоторое время Алехандро с ужасом понял, что заблудился. Луна ушла за тучу, оставив его в полной темноте, он шел медленно на ощупь, иногда натыкаясь на кустарники, иногда наступая на камни. Один раз он поскользнулся на чем-то мокром и упал, больно ударившись коленкой. Чертыхаясь, он поднялся и снова побрел наугад. Вскоре луна вновь осветила его дорогу, но это не помогло. Он остановился и огляделся. Когда он заходил в лес, то стволы были широкими и росли редко, а под ногами шуршала сухая трава, здесь же кривые тонкие стволы переплелись между собой, оставляя лишь узкие проходы, под ногами что-то хлюпало, словно он шел по лужам. Вонь сделалась невыносимой. Он сделал еще один шаг, осторожно, стараясь не упасть. Под ботинком снова что-то хлюпнуло, он посмотрел вниз и увидел маленькую лужицу мутной, почти черной воды, которая быстро впитывалась в траву.
- Что это за срань? – сказал он вслух и попытался повернуться назад, ноги расползались на мокрой траве. Тогда Алехандро взялся за ствол дерева и, опираясь на него, все же повернулся. И тут он увидел ягуара. Зверь стоял и внимательно рассматривал его, огромный хвост бил по земле. Ягуар был еще далеко, но для такого хищника не стоило труда сократить расстояние между ним за несколько секунд. Алехандро замер, в надежде, что зверь уйдет. Он чувствовал, что его ноги намокают, он посмотрел вниз и заметил, что его кроссовки ушли под воду почти наполовину, нужно было выбраться из трясины, но он не решался пошевелиться. Через минут пятнадцать ноги ушли под воду по щиколотку, ягуар же по-прежнему стоял на месте и наблюдал за ним. Никаких признаков агрессии он не выражал и Алехандро решился. Он смог дотянуться до какой-то кривой и голой ветки, оперся на нее и попробовал вытащить ногу, но она увязла накрепко. Алехандро снова посмотрел на ягуара, тот не шевелился. Тогда он совершил вторую попытку, но ветка не выдержала, сломалась под его весом, и Алехандро упал в воду лицом. Вонючая грязная вода хлынула в нос и рот, Алехандро стал барахтаться, пытаясь перевернуться, но его ноги увязшие в трясине, не позволяли ему сделать это, он с трудом смог подняться на руках, утопив их в липкой холодной жиже по локти, и отплевываясь поднять голову. Первым делом он посмотрел в ту сторону, где был зверь, но никого не увидел. Ягуар ушел. Облегченно вздохнув, Алехандро попытался выбраться, но каждое его движение засасывало его все глубже и глубже. Он не хотел верить, не хотел сдаваться, поднимал голову, пытался высвободить руки и ноги, но неумолимо тонул в вонючем болоте. Наконец он понял, что ему не спастись, ему удалось высвободить руку с пистолетом. Он взглянул на него и решил - лучше застрелиться, чем медленно утонуть, чувствуя как в рот заливается вонючая густая жижа. Но это оказалось не так просто. Алехандро смотрел на пистолет и чувствовал, как холодеет от ужаса, он держал свою смерть в руках, легкую смерть, но не мог решиться. Парень заплакал, от страха рука тряслась. В воде было очень холодно, его кожа покрылась мурашками, мочевой пузырь не выдержал и он почувствовал, как моча теплой струйкой потекла по бедру. С огромным трудом он поднял пистолет, направил в голову, крепко зажмурился и нажал на курок. Но ничего не произошло, пистолет намок, в дуло забилась тина и слизь. Алехандро понял, что это конец, он разжал пальцы и увидел, как оружие упало в болото и начало медленно тонуть, через пару секунд оно скрылось под водой. Его ждала та же участь. Ему так и не суждено было увидеть США.
* * *
Иисус подъехал к аэродрому в полной тишине. Он сказал водителю остановиться подальше, боясь, что их могут услышать и вышел на улицу. Джипы сзади тоже остановились. Он оглянулся и заметил что «форда» Санчеса нет.
- Где эти уроды? – спросил он у одного из наемников.
- Не знаю, босс. У них такая развалюха, может, отстали.
- Ладно, и без них обойдемся. Ты, – он указал пальцем на водителя одного из джипов. – Оставайся здесь и когда братья приедут, пускай не выходят из своей машины. Мне не нужны проблемы, один из них фанат, черт его знает на что эти придурки способны, – водитель коротко кивнул и Иисус немного с опозданием подумал, что тот наверняка даже не имеет представления о том, чьим фанатом был Алехандро. Хотя это было не важно, парень знал свое дело и он мог не опасаться за него.
Иисус повернулся и пошел к дому. Его наемники тихо пошли следом. Никто не смел разговаривать, никто не произносил ни звука, лишь песок тихо шуршал под их ногами. В полной тишине они подошли к дому. Освещенное окно было приоткрыто, тихо работало радио. Иисус услышал приглушенные голоса, он прислушался и смог разобрать отдельные слова.
- Ты должен чтить родителей, неблагодарная свинья.
- Заткнись. Ты выжил из ума и мне нечего тебя чтить. Зачем ты пускаешь в дом чужих, старый урод.
Иисус узнал визгливый дребезжащий голос Аарона, второй, несомненно, был его отец – бывший Инквизитор. Где-то громко хлопнула дверь, потом послышались шаги и стук когтей по полу. Иисус вспомнил, что Аарон иногда приезжал к нему со своим псом, огромной лохматой кавказской овчаркой. Пес почуял их и с рычанием бросился на дверь.
- Что такое, Караш? Кто еще там, - голос, несомненно, принадлежал Инквизитору. Иисус понял, что прятаться бессмысленно и громко крикнул:
- Уберите вашего блохастого пса, это Иисус, мне надо поговорить.
- Иисус? – старик выглянул в окно. – Чего случилось то? Пилота нет на месте, он запил и, думаю, до утра вам никуда не улететь.
- Я не собираюсь никуда лететь, я должен поговорить с Аароном. На нас вышло ФБР, нужно сматываться отсюда и поживее, - пес громко лаял и Иисусу приходилось перекрикивать его. – Да уберешь ты собаку или нет, дед! Давай живее, нет времени.
Через несколько минут лай стих, дверь открылась, и Иисус увидел Аарона. Высокий, крупный, но какой-то вялый и дряблый мужчина, сейчас он выглядел напуганным. Его маленькие глазки бегали по лицам наемников, столпившихся перед входом. Тонкая рубашка прилипла к телу и подмышками проступили пятна пота.
- Проходите босс, прошу, - он жалко улыбнулся и пригласил всех в дом. Иисус повернулся к наемникам.
- Здесь подождите, я не надолго. А ты, - он указал на своего водителя. – Иди со мной.
Иисус зашел в крошечную гостиную и огляделся в поисках Шнайдера. Из услышанного разговора нельзя было понять в доме ли еще музыканты или уже нет. В гостиной никого не было.
- Где они? – спросил Иисус.
- Кто? – Аарон понял вопрос, но пытался сделать вид, что ничего не понимает.
- Музыканты эти? Они ведь были тут?
- Нет, не знаю я никаких музыкантов. Мы тут с отцом вдвоем.
- Не ври, трус поганый. Где музыканты? – Иисус достал пистолет и направил его на Аарона. Тот буквально затрясся от страха. Иисус всегда призирал слабость, и это зрелище было ему противно. Он считал, что мужчина не должен бояться смерти, и обязан, смело смотреть ей в лицо. Аарон по-прежнему повторял:
- Нет, я не знаю, какие музыканты. Никого нет. Я и отец.
- Отец должен стыдиться такого трусливого сына, - сказал Иисус и подошел поближе к Аарону, уперев пистолет тому грудь.
- Нет, не надо. Босс, не надо, - Аарон чуть не плакал. От него резко пахло потом и страхом. Иисус мог бы убить его прямо сейчас на месте, и, пожалуй, это было бы лучшим решением. Но он должен был знать, где искать Шнайдера.
- Где музыканты? – повторил он и поднял пистолет к лицу Аарона. В эту секунду раздался грохот выстрела. Иисус вздрогнул и отскочил в сторону.
Стреляли где-то в доме. Аарон испуганно повернулся на звук, Иисус с отвращением заметил, что на его брюках спереди расползается мокрое пятно.
- Что это? – спросил он.
- Я не знаю, это отец. Я не знаю никаких музыкантов, - Аарон заметил, что обоссался и попытался прикрыть пятно руками.
Послышались шаркающие шаги, Иисус поднял пистолет и направил на дверь в спальню. Его водитель поступил так же. Дверь открылась, и на пороге показался Инквизитор, лицо его было печально, в руке он держал старое ружье.
- Это что еще за дела? – Иисус опустил пистолет и уставился на деда.
- Пришлось пса пристрелить, он совсем сбесился, - Инквизитор показал Иисусу руку перебинтованную полотенцем. Сквозь белую ткань проступала кровь. – Цапнул меня, когда я его в комнате запирал. Эх, жаль хороший пес был. Да вы бы присели что ли, - он указал рукой на единственный табурет.
- Иисус проследил за его рукой и сказал:
- Нет, спасибо. Я постою. Где музыканты?
- Музыканты? – дед был абсолютно спокоен. – Это те два безмозглых туриста, что объели меня и сперли мои вещи и даже не заплатили, хотя обещали?
- Да, два мужика, немцы. Один высокий, кудрявый, второй пониже с черным ежиком.
- Кудрявый? Нет, кудрявого не было. Один и, правда с ежиком, смешной такой, с губой разбитой, - дед прошел к табурету и тяжело опустился на него. – Все двери мои разглядывал, а второй совсем не кудрявый. Всклокоченный какой-то, но не кудрявый.
- И где они? – Иисус начинал злиться.
- Ушли, - ответил дед и, посмотрев на своего сына, вдруг совершенно неожиданно закричал, - Ты сраная трусливая задница, тебе уже сорок с лишним лет, а все в штаны делаешь! Пошел прочь с моих глаз!
Аарон было попятился к выходу, но Иисус повернулся к нему.
- Нет, Аарон, никуда ты не пойдешь. Стой на месте, - и снова повернувшись к деду, спросил. – Так куда они ушли?
- Я не знаю, может туда, - дед указал на дверь. – А может и туда, - он ткнул пальцем куда-то в глубину дома. – Откуда же мне знать. Они денег обещали, я им ужин подогрел, они поели. Попросили одежды теплой, я им дал. А пока я по дому суетился их и след простыл. Потом этот болван приехал, - дед показал на своего сына. – А теперь вот вы. То никого нет месяцами, то все как разом приходят, я бы знал, пирог испек.
- Ты что? Издеваешься? – Иисус пересек комнату и, подлетев к деду, ткнул ему в лицо пистолетом. Аарон за его спиной громко пукнул. Дед же был абсолютно спокоен, он легонько отвел дуло пистолета от своего лица и улыбнулся, обнажив гнилые редкие зубы.
- Нет, что же мне над вами издеваться. Я когда гостей жду, всегда им какой-нибудь сюрприз готовлю, пирог или еще чего. Вот вам не приготовил, пришлось импровизировать, - все еще улыбаясь, дед поднял ружье и упер его в живот Иисуса, щелкнул затвор. – Ты бы пушку свою на пол положил, все равно от этой пукалки никакого толку, как от сына моего, шуму много, а толку нет.
Иисус смотрел на старика и не верил своим глазам. За всю свою жизнь он не помнил случая, чтобы кто-то так легко провел его. Он сильно ошибался насчет деда, он не был маразматиком, он не был выжившим из ума болваном, несмотря на все эти годы, он по-прежнему остался жестоким и расчетливым убийцей и Иисус понимал, что дед не замешкается и пристрелит его. Он бросил пистолет и тот упал на пол с глухим стуком. Дед ухмыльнулся. Его мутные глаза спокойно и внимательно смотрели на Иисуса, наконец, улыбка сошла с его лица и он серьезно сказал:
- Я стольких убил, мой милый Иисус, что тебе и не снилось. И все эти люди теперь приходят ко мне ночью, и я слышу их крики. Ты знаешь, они не дают мне спать и заставляют жалеть о содеянном. Мне не нравилось убивать, никогда не нравилось, и не думал я, что когда-то я смогу с наслаждением нажать на курок. Сегодня странный день, я познакомился с двумя отличными ребятами, вдоволь с ними посмеялся, потом поругался со своим сыном и понял, что вырастил полное ничтожество, хотя я и раньше это понимал, да только вот верить не хотел. Ну что же это мои грехи, и я расплачусь за них на том свете, а потом пришел ты и, увидев тебя на пороге, со всей этой горе армией, я понял, что настал час искупления грехов. Ты знаешь, я ведь поджег кухню, чувствуешь запах?
Иисус принюхался и действительно почувствовал запах дыма.
- Я убил пса, не потому, что он укусил меня, а потому, что любил и не хотел, чтобы он сгорел заживо. Этот дом проклят, вчера ночью ко мне явилась дева, светлый ангел и она сказала мне, что мы все прокляты. Давно, очень давно здесь было совершено страшное преступление, и теперь она вернулась с того света, чтобы отомстить. Все, кто связан с наркотой, прокляты. И все мы умрем. И я решил, чего мне тянуть, почему бы не ускорить свою смерть? Я приготовил ружье, начистил его, вставил патроны, но тут пришли твои музыканты и я помог им. Ведь любое благое дело зачтется мне на том свете, правда? Молчишь? Не знаешь? Да откуда же тебе знать, ведь ты никогда благих дел то не совершал. Представь себе, когда я увидел тебя, то понял, что смогу сделать еще одно хорошее дело. Как ты думаешь, если я убью тебя, это будет грехом или хорошим поступком?
- Убийство смертный грех, - тихо сказал Иисус.
- Вот и я так думал, да только вот ты меня рассуди. Ты каждый день своей наркотой убиваешь сотни людей и, если я убью тебя, то спасу сотню невинных душ, так ты все еще думаешь это грех?
- Невинных? Не смеши меня. Они все конченые люди, торчки. Не станет меня, появится другой и все начнется сначала, – Иисус спокойно смотрел на деда, он понял, что смерти ему не избежать и с радостью осознал, что совершенно не страшиться ее. Он был горд собой.
- Эх, боюсь, меня это уже не будет волновать. Мне жить то осталось… - дед снова улыбнулся, - да и тебе тоже. Заболтались мы с вами ребята, пора и честь знать.
Иисус напрягся, сейчас дед нажмет на курок и его кишки вывалятся наружу. Он прикинул в уме, какого размера будет дыра от выстрела из такого ружья и понял, что не маленькой. Позади него стоял Аарон, и почти наверняка выстрелом зацепит и его, и дед не мог этого не понимать, значит, ему действительно наплевать. Или он словно Исаак решил принести в жертву своего сына. Иисус взглянул на деда, тот вздохнул и нажал на курок. Раздался сухой щелчок.
Реакция Иисуса была мгновенной, благодаря этой реакции он смог выжить на грязных улицах Лос-Анджелеса и по прошествии стольких лет она не изменила ему. Он выхватил ружье из рук старика и со всей силы ударил прикладом ему по лицу, сломав нос и выбив остатки последних зубов. Старик рухнул на пол. Иисус отшвырнул бесполезное ружье, поднял с пола пистолет и выстрелил два раза деду в голову. За его спиной раздался выстрел, но он даже не повернулся. Он понял, что это его водитель пристрелил Аарона, который, по всей видимости, попытался убежать. Комната наполнялась дымом, Иисус слышал, как трещит огонь в спальне, пожирая старое прогнившее дерево.
- Бежим отсюда, - крикнул он водителю и рванул к выходу, водитель выбежал за ним.
Его наемники стояли у выхода и держали пистолеты наготове.
- Чего стоите, бегом назад! В доме газ в баллонах, и горючее! Сейчас все нахрен, на воздух взлетит! - крикнул Иисус и побежал к машинам. Он не оборачивался, но слышал позади топот ног и тяжелое дыхание. Отбежав на безопасное расстояние, он остановился и повернулся к дому. Тот вовсю полыхал, но пока ничего не взорвалось. Он припомнил, как впервые приехал сюда. Его очень удивило, что на аэродроме нет нормальной диспетчерской, а лишь жалкая лачуга. Он зашел тогда в дом, там было все, как и сегодня. Убого, серо и неуютно. Из гостиной он прошел в спальню, а оттуда на кухню. Какого же было его удивление, когда с кухни его проводили в маленькую дверцу и там он увидел кучу аппаратуры, новейшей электронной аппаратуры, тысячи огонечков мигали на электронных панелях. За пультом сидел Инквизитор и что-то внимательно разглядывал на мониторе. Он и тогда был уже стар, но еще вполне бодр и свеж. Он повернулся к Иисусу, подмигнул ему и указал на баллоны и канистры, составленные в углу.
- У меня не курят приятель, - сказал он. – Все взрывоопасно.
Иисус запомнил это навсегда, поэтому сейчас ждал взрыва, но его не было.
- Что-то не взрывается, - тихо сказал его водитель.
- Сам вижу, может все горючее вывезли? – предположил Иисус, и тут прогремел первый взрыв. Яркий столб пламени взметнулся к небу, осветив все вокруг, Цессну на посадочной полосе, покосившееся проволочное ограждение, лица его наемников, дальние деревья. За первым взрывом последовал второй, крыша дома взлетела на воздух и, рассыпавшись на несколько кусков, рухнула обратно. Иисус отвернулся и пошел к машинам. Он собирался уничтожать аэродром, но ему не пришлось делать этого, старый Инквизитор сам сделал за него эту работу. Шнайдера он не нашел, но это было вопросом времени.
Уже в машине он засмеялся, водитель удивленно взглянул на него.
- Ты знаешь приятель, - сказал он, когда немного успокоился. – Моя мамаша дала мне такое имя в надежде, что это принесет ей удачу. Но, черт меня побери, она давно гниет в могиле, а я самый удачливый человек на этой земле. Он ведь мог и не убивать пса, чего ему этот пес дался.
- Да, босс. Вам действительно очень повезло, - согласился водитель.
- Не то слово. Осечка, нет, ты подумай. Осечка, - Иисус снова засмеялся.
Продолжение >>
Количество комментариев: 20 [ добавить комментарий ] [ распечатать ] [ в начало ]
|
|
