Rammstein Fan ru Rammstein - последние новости О Rammstein Аудио, видео материалы Фэн-зона Работы фанатов группы Rammstein Магазин Форум
домойкарта сайтадобавить в избранноесделать стартовой
  + обои на рабочий стол
  + комиксы
  + рисунки
  + рассказы
  + сценарии для клипов
  + табы и миди



В тихой ночи. Лирика. В тихой ночи. Лирика.

Тилль Линдеманн – легенда мира музыки, автор текстов группы Rammstein. Его стихи проведут нас по чувственному миру, сотканному из сексуальности, любовной аддикции и рефлексии.

далее


Рассказы фанатов


Der Wahnsinn. Next. Часть 2.

Автор: lien25 Автор: lien25

Глава четвертая
Письмо и немного лжи.

В кабинете Мерхена горела люминисцентная лампа, создавая иллюзию дневного света. Комиссар сидел в большом кожаном кресле и курил тонкую сигару. Мерхен был ослепительно красивым мужчиной, Рихард думал, что, наверное, женщины от него в восторге. Отлично сложенный, высокий, с широкими плечами, копной светло русых, аккуратно зачесанных на прямой пробор волос и пронзительными голубыми глазами - Мерхен казался скорее работником модельного бизнеса, чем комиссаром полиции. У него были огромные, непропорционально большие ладони, и при этом аккуратные, ровные пальцы и ухоженные ногти. Тоненькая сигара в его пальцах выглядела нелепо. Сам Рихард сидел в кресле для посетителей в конце Т-образного стола и внимательно читал письмо, написанное от руки.

Когда он только пришел в кабинет и комиссар показал ему этот листок, аккуратно упакованный в целлофан, ему стало нехорошо. Это не ускользнуло от глаз полицейского.

- Что случилось? Вы знаете что это? – Мерхен встал из-за стола и подошел к Рихарду, по-прежнему сжимая в пальцах листок.

- Боюсь, что да, - Рихард тяжело опустился на стул.

- Но откуда?

- Наверное, мне нужно вам рассказать. Где вы нашли это? – Рихард кивком указал на письмо.

- При обыске на квартире фрау Веспе, письмо было спрятано в ее личных вещах. Но откуда вам про него известно? – Мерхен выглядел растерянным, он провел рукой по волосам, откинув с лица прядь, и посмотрел на Круспе. Несмотря на свое состояние Рихард не мог не заметить откровенную театральность этого жеста.

- Боже мой, он и там побывал.

- Кто?

- Маньяк, - тихо сказал Рихард и продолжил. – Мы год назад во Фрайбурге столкнулись с ним, то есть не с ним, а видимо с тем, кому подражает этот.

- Какой маньяк? – Марк нахмурился и сел на стул рядом с Круспе.

- Который письмо это написал, оно в стихах?

- Его написала фрау Веспе и оно в прозе, это письмо адресовано вам. А вы о чем вообще говорите?

- Ангела? – Рихард не сразу понял.

- Да, незадолго до смерти видимо.

- Черт, слава Богу, - у Круспе отлегло от сердца. – Можно, - он протянул руку.

Комиссар отдал ему листок и вернулся к своему креслу.

- Мы ничего не поняли, письмо это не имеет смысла. Если она знала, что умрет, то почему не дала ни одного имени, а если нет, то зачем было вообще его писать. Вы прочтите, там для вас может быть много нового и интересного. Я сам, когда прочел, был очень удивлен, я, конечно, слышал о таком, но честно говоря, думал, что все это лишь выдумки и реклама для идиотов, а оказывается, это работает. Ведь вы ничего не подозревали, как я понимаю.

Рихард пытался читать, но голос Мерхена сбивал его. Он поднял глаза на полицейского.

- Давайте я сначала прочту, а потом поговорим, потому что я ни вас не понимаю, ни письма.

- Да, конечно. Я закурю, не возражаете?

- Курите, - кивнул Рихард и погрузился в чтение.

Письмо было написано на обычных белых листах А4, причем вручную. Это было странно, Рихард уже давно не видел писем, написанных по старинке шариковой ручкой. Сначала ему сложно было разбирать почерк Ангелы, но уже с третьего предложения он привык. В письме было следующее:

«Если ты читаешь это письмо, то либо я умерла, либо уехала на край земли и никогда оттуда не вернусь. И тот и другой вариант предполагает, что ты меня больше никогда не увидишь. Поэтому я могу быть честной и, отбросив стыд и излишнюю скромность, не боясь быть проклятой тобой (ведь ты не настолько бессердечен, чтобы проклинать любящих тебя женщин, а уж тем более, если их уже нет в живых) рассказать свою историю. Но прежде чем я начну, хочу тебе напомнить о своем подарке на твой день рождения и еще раз извиниться, что подарила его заранее, в том не было моей вины, я просто слишком нетерпелива и не могла долго держать у себя такую прекрасную вещь, думаю, у тебя ей будет намного лучше. Но вернемся к делу. Я снова хочу извиниться, на этот раз за то, что так поступила с тобой и с твоими чувствами. Мне кажется, тебе будет немного неприятно узнать, что я не совсем та, за кого себя выдавала. Нет, я не шпионка и не двойной агент, это бывает разве что в телевизионных мелодрамах, которые моя мать так любит смотреть в воскресные вечера.

Меня зовут Ангела Веспе, тут я не лгала. Я действительно журналистка и работаю в крупнейшей газете, здесь тоже не было лжи. Ложь была в другом. Наше с тобой знакомство не было случайным. И я знала кто ты, еще задолго до нашей встречи в том клубе. Мало того, я не просто знала, я уже давно и безнадежно была в тебя влюблена. После выхода альбома Mutter у вас был тур и я была на нескольких концертах. Мне было двадцать лет, я была наивной дурочкой с кучей надежд и глупых мечтаний и я влюбилась в тебя. Ты, наверняка не помнишь, но я была на нескольких after party, я несколько раз подходила к тебе за кулисами, брала автографы, у меня даже есть одна фотография, где ты обнимаешь меня за плечи. Сейчас смешно вспоминать, эта жизнь на колесах, бешеная гонка, дикий адреналин. Весело было, но, где-то через год я поняла, что так мне тебя никогда не добиться. При новой встрече ты смотрел на меня так, будто видел впервые, хотя я несколько раз представлялась тебе. Тогда я пошла другим путем. Я тогда жила в Австрии с матерью, она ни в какую не хотела отпускать меня в Берлин, но я смогла убедить ее. В Берлине я почти сразу устроилась работать в газету, помощником самого низкооплачиваемого сотрудника, параллельно я заканчивала университет. К двадцати трем годам у меня был диплом и в газете мне дали маленькую колонку светских новостей. Я часто ходила по мероприятиям, вылавливала знаменитостей и на одном из таких приемов познакомилась с этой женщиной. Я не стану называть имен, весь их бизнес построен на строгой секретности. Я лишь скажу, что эти люди держат своеобразное брачное агентство, только они обещают своим клиентам не просто мужа, а мужа знаменитость. Ну, думаю дальше рассказывать нет смысла, ты итак все понял. Люди из этого агентства следили за тобой больше трех лет, за это время о тебе узнали все, твои привычки, марку твоей зубной пасты, любимое блюдо, интересы. Им были известны твои передвижения, женщины с которыми ты спал, мужчины, которые с тобой дружили. Все о тебе, для этих людей нет границ. А потом случилось это ужасное убийство в Аугсбурге, и вся история с похищением вашего басиста, Риделя. Я подробно следила за развитием событий, мне рассказывали каждую мелочь. Я жутко волновалась за тебя, хотела поехать, поддержать, но люди из агентства удержали меня, сказали, что еще рано. Когда я узнала, что тебя ранили в том ужасном доме, я себе места не находила. Не смотря на запреты, я все же приезжала к тебе в больницу, но ты меня не видел. А когда ты вернулся в Берлин и вышел из больницы, мне сказали что теперь самое время знакомиться с тобой, твоя психика расшатана, тебе нужна поддержка, опора, дружеское плечо…

Прости меня, все это, наверное, звучит цинично, но такова жизнь и ты не можешь этого не понимать. А дальше ты знаешь, нас познакомил в клубе, твой друг, ему же обо мне рассказал его друг, а ему… Сейчас не нужно искать первоисточник, все равно ты его не найдешь, дело не в этом. Просто мне очень стыдно, мне стыдно потому, что все наше знакомство и вся наша дружба была с начала до конца спланированным спектаклем.

А теперь попробую оправдаться. Оправдаться перед тобой, а главное перед самой собой. Мне уже двадцать семь лет, у меня нет никого, с кем бы я хотела провести остаток своей жизни. Если я умру, после меня не останется ничего, кроме безликих строчек в архивной подшивке газет, в которые никто никогда не заглянет.

Ты думаешь я сумасшедшая? А, знаешь, когда я думаю об этом, то тоже прихожу к этой мысли. Я ведь пыталась забыть тебя, выкинуть из своей жизни, из своего сердца. У меня было множество романов, я встречалась с коллегами по работе, с известными спортсменами, с рок звездами, но никто из них не смог заменить тебя. Смешно сказать, но оказывается так просто завести роман со знаменитостью, когда ничего к нему не чувствуешь и когда он ничего для тебя не значит. Эти знаменитости словно только и ждут тебя, чтобы с тобой переспать, а они то тебе и не нужны совсем. Смешно и грустно одновременно. Даже в постели с ними я все равно думала лишь о тебе и тогда я поняла, что уже ничего не сделать, есть лишь один путь – стать твоей женщиной или остаться одной. Это болезнь, но я не хочу излечиваться от нее.

Я пишу это письмо и жду тебя. Сегодня все решиться. Либо мы станем любовниками, либо расстанемся навеки. У меня нет больше сил смотреть, как ты встречаешься с другими.

Пожалуй, это все, что я хочу тебе рассказать. Хочу попросить тебя никогда не винить себя в случившемся, ты никогда не давал мне надежды, ты никогда не намекал мне на то, что я могла бы стать твоей. Ни раньше, в период моего безудержного фанатизма, ни сейчас, когда мы хорошие друзья. Все что произошло, все те деньги, что я потратила на то чтобы иметь возможность позвонить тебе в любое время или пригласить на очередную вечеринку в клуб я потратила по своей воле. Рихард, я сама выбрала эту судьбу и сама пошла по этой дорожке и ты ничего бы не смог изменить, даже если бы захотел. И прошу тебя, нет, даже не прошу, а умоляю. Никогда не ищи этого агентства – это страшные люди со связями по всему миру. Это жуткие люди и очень-очень опасные. Они знают о тебе все и у них есть тысячи рычагов управления. Я боюсь их, очень боюсь. Боюсь настолько, что не стала даже писать о них в газете, хотя это было бы сенсацией и могло бы поднять меня на такую высоту, о которой я и не мечтала. Я знаю одно, если я полезу туда и напишу о них хоть заметку, то я взлечу не дольше чем на секунду, чтобы рухнуть на землю и разбиться вдребезги. В этом бизнесе замешаны колоссальные деньги и ни тебе, ни мне с ними не тягаться.

И еще одно, пожалуйста, никогда не выбрасывай мой подарок, он таит в себе массу приятных сюрпризов и я вложила в него всю свою душу.

Любящая и совершенно сумасшедшая Ангела Веспе»

Письмо произвело на Рихарда странное впечатление, с одной стороны он испытал облегчение, все-таки, что бы он не думал, его все это время терзало чувство вины за смерть Ангелы, а она успокоила его, дала отпущение. Но с другой стороны, ему стало страшно. Узнать, что на протяжении многих лет твоя жизнь была под чьим-то прицелом, почувствовать на себе значение выражения «большой брат смотрит на тебя» - это было тяжело и неприятно. Он поднял глаза и взглянул на Мерхена, тот уже докурил и теперь внимательно смотрел на него.

- И что вы думаете? – спросил он, после некоторого молчания.

- Не знаю, это, - Рихард задумался. Он не знал что ответить, ужасно, кошмарно, страшно? Наконец он нашел слово. – Это дико. Три года за мной велась слежка. Это безумие.

- Да, действительно, именно безумие. Полиции такое и не снилось. Вы можете предположить, кто мог бы иметь к этому отношение. Видели кого-нибудь подозрительного? Замечали что-то необычное?

Рихард почему-то сразу вспомнил Тилля, но вряд ли вокалист мог иметь к этому агентству хоть какое-нибудь отношение.

- Да нет, ничего необычного. Вообще ничего.

- Профессионалы, - Мерхен вздохнул. – А что за подарок?

- Подарок?

- Да. О чем она говорила, какой подарок она преподнесла вам на день рождения. Я так понял, что это что-то важное, иначе к чему бы ей в своем письме дважды упоминать его.

Рихард не знал почему, но он солгал:

- Бумажник.

- Просто бумажник?

- Просто бумажник. Ничего особенного, обычный кожаный бумажник, - он полез в карман и достал свой бумажник. Рихард купил его вчера в торговом центре. Новенький, из хорошей кожи, с множеством удобных отделений, стильной застежкой. Он не знал, зачем лгал, но чувствовал, что поступает правильно.

- Нам придется его забрать, вы не против? – Мерхен поднялся из-за стола и подошел к Рихарду.

- Вообще-то против. Он дорог мне, это все что осталось от Ангелы.

Дело, конечно, было не в Ангеле. Просто эта вещица стоила хороших денег, и ему совершенно не хотелось расставаться с ней.

- Мы вернем его вам, если ничего не найдем.

- Хорошо, - Круспе стал вытаскивать деньги и кредитки. Комиссар внимательно смотрел на него.

- Когда я смогу его забрать, - спросил Рихард, когда Мерхен забрал бумажник.

Полицейский взглянул на наручные часы.

- Уже без пяти восемь, сегодня работа закончена, думаю, завтра с утра я отдам его экспертам. Если мы ничего не обнаружим, то в ближайшие дни сможете забрать, - он убрал бумажник в файл и положил на середину своего стола.

- А если обнаружите?

- Мне, жаль, но тогда он будет приравнен к уликам по делу.

- Ладно, - Рихард прекрасно понимал, что полицейские ничего не смогут найти. – Я могу идти? – ему хотелось поскорее попасть домой и рассмотреть настоящий подарок – картину. Видимо в ней все-таки было что-то такое, что он не смог увидеть вначале. Что-то значимое.

- Да, конечно. Я тоже ухожу, вы, где машину оставили.

- Я на такси приехал.

- Давайте я вас подвезу, вы в какой части Берлина живете?

- В восточной.

- Отлично, нам по пути.

- Да не стоит беспокоиться, я сам доберусь, - Рихард поднялся и направился к выходу, ему совершенно не хотелось ехать с полицейским, он надеялся дозвониться до Тилля и рассказать ему все, что узнал, а комиссар мог бы стать помехой.

Но Мерхен оказался не так прост.

- И все же я подвезу, меня это не затруднит, к тому же вы сможете по дороге рассказать мне о вашем маньяке. Я краем уха слышал об этой истории, в прессе было много шумихи, но я никогда не вникал. А вы, как я понимаю, думаете, что тот случай и это убийство имеют связь.

- Этому нет ни одного подтверждения, к тому же тот человек, Брингер, давно мертв.

- В нашей работе важна любая версия, герр Круспе. Идемте, - Мерхен открыл дверь, пропустил Рихарда вперед, погасил свет и захлопнул кабинет.

Глава пятая
Живопись, политика и проституция.

Около девяти Круспе был дома, он сразу же позвонил Тиллю. Телефон вокалиста снова был отключен. Он со злобой швырнул мобильник на диван.

- Проклятье, Тилль! Почему тебя нет, когда ты так нужен?

Рихард вернулся в прихожую, оглядел картину со всех сторон. Хотел было снять со стены, но вдруг вспомнил слова Мерхена, сказанные ему перед тем, как он вышел из машины. «У вас дома могут стоять скрытые камеры и жучки, завтра я пришлю к вам ребят, мы проверим вашу квартиру». Рихард оглядел потолок, стены. Никаких камер он не видел, хотя он не представлял, как далеко зашла техника в этом вопросе и вполне возможно камера была не больше зернышка риса. Рихард не знал что делать, если завтра придут копы с аппаратурой, то они наверняка будут проверять картину и если найдут что-то, то его ложь откроется, значит, нужно было сегодня самому рассмотреть ее. Но если за ним следят, то люди из агентства узнают о его находке первыми, а вдруг Ангела все же решилась написать про них статью и он найдет что-то против этих людей. Ему срочно нужна была помощь. Он снова вернулся в гостиную и набрал Линдеманна в надежде, что тот все же включил телефон.

Надежда оправдалась, Тилль ответил почти сразу:

- Да, Рихард.

- Привет, ты можешь говорить?

- Могу, что случилось?

Он уже собирался рассказать Тиллю о письме, картине и своих догадках, но вдруг подумал, что телефон тоже могут прослушивать.

- Мы можем встретиться?

- Я не далеко от тебя, могу заехать, - у Тилля был усталый, но довольный голос.

- Нет, не нужно. Давай лучше где-нибудь посидим.

- А что случилось то? Узнал что-то важное?

- Ничего важного, просто дома есть нечего, а я проголодался. Давай в ресторан сходим, поужинаем.

- Я только что поел.

- Выпьем пива.

- А ты не можешь домой еду заказать, мне совершенно не хочется куда-то ехать.

- Нет, Тилль я, - Рихард на секунду замолчал, пытаясь придумать что-нибудь правдоподобное. – Я хочу поесть нормальной человеческой еды, у меня уже от фаст-фуда желудок болит.

Тилль немного помолчал, потом тяжело вздохнул и нехотя согласился:

- Черт с тобой, неженка.

- Отлично, подъезжай к моему дому, я выйду.

Тилль отключился. Рихард вернулся в прихожую и снова взглянул на картину, но тут же подумал, что это может выглядеть подозрительно. Он подошел к зеркалу и стал поправлять волосы, но перестал, подумав, что со стороны может выглядеть глупо. Послонявшись по квартире, Круспе пошел в ванную, умылся холодной водой, а когда вытирал лицо, то подумал о том, сколько раз за эти три года он принимал душ и сколько раз за эти три года совершенно не думая о том, что кто-то может наблюдать за ним, безобразно голосил дурацкие песни под душем. Вспомнил о женщинах, с которыми занимался сексом, не подозревая, что устраивает для кого-то бесплатное порно-шоу. Теперь ему чудилось, что из каждого угла на него смотрит невидимый глаз камеры и понимал, что это начинает сводить его с ума. Дом, который он долгое время считал убежищем, неприступной крепостью, местом, где он может забыть об условностях и не думать о том, как он выглядит, вдруг стал для него адом. Не в силах больше находиться в своей квартире он обулся, накинул ветровку и пошел на улицу.

Тилль подъехал минут через десять. Все это время Рихард разглядывал прохожих, пытаясь вычислить, кто из них мог бы следить за ним. Почти все люди на улице казались ему подозрительными: женщины, слишком надолго задерживающие на нем свои взгляды, мужчины, проходящие слишком уж быстро, старики, которые словно специально смотрели не на него, даже матери с детьми, которые почему-то вели себя не естественно. Ему показался подозрительным его сосед сверху, он подъехал на такси и, проходя мимо, улыбнулся и кивнул Рихарду головой. Молодой бизнесмен Герхард Паунман. Парень въехал в их дом как раз года три назад и Рихард вдруг вспомнил, что тот слишком уж часто оказывался с ним в одном лифте.

Тилль остановился на другой стороне и помахал ему рукой. Рихард перешел улицу, постоянно оглядываясь и сел рядом с Тиллем на переднее сиденье.

- Что с тобой? Ты напуган?

- Немного, я, - он осекся, подумав, что жучки могут быть и в машине Тилля. – Устал. В полиции был.

- Зачем?

- Поехали, по дороге расскажу.

Они тронулись с места.

- Куда едем?

- Все равно, главное чтобы кормили. В полиции рассказывал о Брингере, - Рихард решил, что должен убедить тех, кто следит за ним в том, что он верит в версию о маньяке.

- Сам пошел?

Рихард кивнул, но вспомнил, что комиссар Мерхен звонил ему на мобильный, значит, они все знают.

- Нет, то есть я и сам хотел, но мне позвонил Мерхен, они нашли записку.

Тилль повернулся к нему, Рихард видел, что он взволнован.

- В стихах?

- Нет, не такая. Прощальное письмо Ангелы, она мне писала, что любит меня и просила прощения.

- Так это что, самоубийство? – Тилль уже смотрел на дорогу.

- Нет, убийство.

- А почему прощальное? Я ничего не понимаю, Рихард. Ты странный какой-то. Объясни мне с самого начала.

- Я сам ничего не знаю, просто она написала мне письмо, но видимо не собиралась его отправлять, где призналась, что была в меня влюблена. После ее смерти в квартире был обыск, и письмо нашли, вот комиссар и позвонил мне, а я заодно рассказал ему о маньяке.

- Так в письме она не говорит ничего? В смысле кто мог бы желать ее смерти и тому подобное?

- Нет.

- Странно, - Тилль притормозил у какого-то небольшого ресторанчика. – Этот подойдет?

- Да, вполне, - Рихард вышел из машины и подождал, пока Тилль припаркуется.

Круспе никогда не был здесь, хотя от его дома до ресторана было минут пятнадцать быстрой ходьбы. Ему казалось, что раньше здесь был какой-то магазин, но он мог и ошибаться. Они открыли тяжелые двери и вошли внутрь. Играла тихая музыка, низкие лампы над столами давали совсем мало света, и ресторан был погружен в приятный полумрак. Здесь пахло едой и Рихард понял, что и правда сильно проголодался. Почти все столики были заняты, но он заметил, что в углу есть несколько пустых, к ним он и направился. Тилль шел следом. Они уселись, и почти сразу к ним подошел молодой официант, он вежливо улыбнулся и положил на столик меню и собрался уходить.

- Принесите, пожалуйста, пиво, любое темное безалкогольное, в бутылке, - сказал Тилль, даже не заглянув в меню.

- Одно? – уточнил официант.

Тилль посмотрел на Рихарда.

- Два, - сказал Круспе.

Официант кивнул и отошел. Рихард закурил и пролистал меню: маленький выбор, низкие цены, видимо ресторан был не из лучших. Хотя он мог бы понять это по дешевым синтетическим скатертям грязно зеленого цвета на столах и не слишком чистой пепельнице.

- Куда ты меня притащил?

Тилль лишь пожал плечами.

- Ладно, наплевать. Тилль за мной следят, я думаю, мою квартиру прослушивают и телефон тоже.

Тилль вздрогнул, поднял на него глаза.

- Кто?

- Я точно не знаю, некое агентство. Ангела в своем письме рассказала о нем, они сводят людей со знаменитостями. Она воспользовалась их услугами, чтобы познакомиться со мной. Я уже говорил тебе, что она была в меня влюблена?

- Говорил, - Тилль расслабился и откинулся на спинку стула. – За агентство не волнуйся, это все ерунда.

- Ты считаешь это не важным? Я чувствую себя как участник реалити шоу, я боюсь даже в туалет сходить, мне неудобно как-то. К тому же Ангела писала, что это страшные и опасные люди.

- Нет, я не думаю что это не важно, просто, - Тилль замолчал. К ним шел официант.

- Мне кажется или у тебя есть какая-то тайна, о которой ты не хочешь мне говорить? У меня складывается впечатление, что ты все время что-то от меня скрываешь. – Рихарда не смущал официант, он казалось, даже не замечает его.

- Ты будешь заказывать? – Тилль улыбнулся.

Официант поставил на стол две бутылки пива, два стакана, открыл бутылки и выжидающе посмотрел на Круспе.

- Говядину по-пекински, картофель отварной и зеленый салат, - сказал Рихард.

- Это все? – официант все еще не отходил.

- Да, - сказал Тилль и налил пиво в стакан.

- Так что насчет тайны? – снова спросил Рихард, когда официант ушел.

- Ничего, никаких тайн, кроме убийства твоей подруги. Ты мне лучше расскажи про письмо это, я как понял, ты мне не все в машине сказал.

- Да, ведь твою машину могут прослушивать.

- Не волнуйся, это маловероятно, - Тилль снова улыбнулся. Рихарду показалось, что его друг не слишком серьезно относиться к его рассказу.

- Ты мне не веришь?

- Почему же? Верю. Просто агентство это твое реальной угрозы не представляет, ну мало ли следят, они же ничего плохого то не делают тебе. Их работа свести тебя с женщиной, им за это платят, а остальное их вряд ли интересует, а уж тем более то, как ты справляешь малую нужду. Такие конторы не суют нос туда, куда не следует.

- Ты уверен? А если это они убили Ангелу.

- А зачем? Она им доход приносила, кто же убивает дойную корову. У тебя уже паранойя как у Флаки, тебе везде заговор мерещиться.

- Затем, что она собиралась вывести их на чистую воду, написать о них в своей газете и им это могло не понравиться.

- Бесплатная реклама и не понравиться? Рихард, это нелогично. К тому же они ничего криминально и не делали, чего им бояться.

- Ничего криминального? – Рихард затушил сигарету в пепельнице и налил пива в стакан. – Они вторгались в частную жизнь, следили за мной, подглядывали в замочную скважину, выясняли о моих связях, любовницах. Это подсудное дело.

- Этим занимается вся пресса и еще никого не посадили, ерунда это. Может не очень приятно, но все же ерунда. Как и версия с маньяком-подражателем. Перепугал только всех на репетиции, а зачем непонятно.

- А у тебя какие версии? – Рихард начинал сердиться.

- Никаких, я же не полицейский, мне незачем лезть в это дело. Пускай кому надо, тот и расследует. Я вообще не могу понять, зачем ты туда лезешь, чего ты хочешь добиться? Справедливости? Правды? Так нет их, нет, и не будет. Мне хватило той истории во Фрайбурге, на всю жизнь хватило.

Официант принес салат и тихо ушел. Рихард вяло поковырял вилкой в салатнике - аппетит пропал.

- Наверное, тебе это будет не интересно, раз ты решил не во что не вмешиваться, но Ангела оставила мне зацепку.

- Нет, почему же, мне будет интересно, только вот расследовать я ничего не собираюсь. В этом спектакле, я хочу с начала и до конца оставаться зрителем.

Рихард поймал на вилку кусочек помидора и закинул в рот, прожевав, он сказал:

- Она подарила мне картину, в прихожей висит у меня. Так вот с этой картиной что-то не чисто. Она в письме два раза про нее говорила, я думаю там какая-то улика.

- В полиции говорил?

- Нет, я им сказал, что она подарила мне бумажник.

- Рихард! – Тилль изумленно смотрел на него. – Это же преступление, зачем ты это делаешь?

- Я не знаю, не спрашивай даже. Это было минутным решение, мне показалось, что так будет лучше и правильней. Ты мне поможешь?

- О, Господи, - Тилль покачал головой. – У меня хватает своих проблем, зачем мне это нужно? Почему ты втягиваешь меня в это идиотское дилетантское расследование? У тебя что, жажда деятельности? Напиши песню, займись альбомом своим, ну не лезь ты в эту уголовщину. Это не наше дело, не наше!

- Это была ее последняя воля, – Рихард отставил недоеденный салат и отпил немного пива.

Тилль закатил глаза и ничего не ответил.

- Так я не понял, ты поможешь мне?

- Что в картине?

- Не знаю, я не смотрел.

Подошедший официант сменил пепельницу, забрал пустую бутылку у Тилля и поставил перед Рихардом тарелку с мясом и картофелем.

- Принесите еще, пожалуйста, - Тилль указал на бутылку.

Официант кивнул и отошел.

- Почему не смотрел?

- Я боялся, что за мной следят.

Тилль усмехнулся, но ничего не сказал. Рихард без аппетита жевал мясо. Несколько минут никто ничего не говорил. Подошел официант с пивом, открыл бутылку, поставил на стол и незаметно удалился. Наконец Тилль спросил:

- Ты, правда, их боишься? Или так, просто, кокетничаешь?

- Тилль, не время шутить, какое кокетство. Боюсь жутко, даже не боюсь, а мне мерзко и противно. Я считал Ангелу открытым, бесхитростным человеком, а оказалось что она, - Рихард замолчал не найдя нужного слова.

- Подлая и хитрая женщина, - помог Тилль. – Но вы квиты, ты с ней встречался ради выгоды и она тоже. Я всегда тебе говорил, что ты совершенно не разбираешься в людях. Нельзя быть таким доверчивым, Рихард.

- Давай не будем, без тебя тошно, - Круспе отставил недоеденную картошку, вытер руки бумажной салфеткой и положил ее в тарелку. – Ты мне лучше скажи, что с картиной делать. Завтра полиция придет квартиру на жучки проверять и нужно до их прихода что-то сделать.

- Поедем к тебе и посмотрим.

- А как же камеры?

- А ты наплюй, ты столько времени о них не знал и жил спокойно, чего теперь то паниковать. Ты доел?

- Да, отвратительный ресторан.

- А пиво не плохое,- Тилль поискал глазами официанта и, увидев, махнул рукой. – Счет, пожалуйста.


Тилль не церемонился, как только он вошел в квартиру Рихарда, то тут же направился к картине. Критически оглядев ее со всех сторон, он вынес вердикт:

- Дрянь, картина твоя. Дешевка.

- Я и не говорил, что она хорошая, повесил просто из уважения к Ангеле, все таки подарок.

- Хорошо, что она ее не мне подарила, - Тилль снял картину со стены и стал разглядывать раму. – Я бы ее сразу бы на помойку вынес.

Картина была не большой, где-то сорок на шестьдесят сантиметров в пластиковой раме, стилизованной под светлое дерево. Рихард разулся и подошел к Тиллю.

- И что там?

- Не знаю, ничего. Надо разбирать ее. Тут негде спрятать, просто картон.

- Она на картоне?

- Сзади картон, а рисунок на ткани, - Тилль провел пальцем по плохо нарисованной реке. - Кажется, там что-то есть. По-моему это диск. Тилль попробовал отделить ткань от задника, но она была слишком плотно натянута.

- Дай что-нибудь острое.

- Ты что ее резать собрался.

- А как еще? Конечно, резать.

- Ты же ее испортишь.

- Хуже не станет. Рихард, ты просил помощи – я тебе помогаю, хотя мне по хорошему, надо бы бросить это все и пойти спать домой.

- Ладно-ладно, дай мне, - Рихард забрал у вокалиста картину и понес на кухню. Тилль пошел за ним.

С помощью ножа Круспе смог отделить задник. Тилль не ошибся между полотном и картоном действительно лежал компьютерный диск. Рихард покрутил его в руках, диск не был подписан но было видно что он не пустой.

- Посмотрим, что там? – спросил он.

- Нет, Риха выбросим в мусор. А еще лучше полиции отдадим.

- Шутишь?

- Хотел бы шутить, ты точно хочешь влезать в это?

- Да.

Тилль вздохнул.

- Посмотрим, что с тобой делать. Поиграем в шпионов, если тебе так хочется.

Они прошли в кабинет, Рихард включил компьютер, и они молча ждали пока тот загрузиться. На улице поднялся сильный ветер, и было слышно, как деревья, раскачиваясь под его порывами, стучат в плотно закрытые окна.

Наконец Рихард смог поставить диск в дисковод, операционная система предложила выбрать одно из предложенных действий, Круспе выбрал просмотреть с помощью проводника. На диске было две папки, одна подписана «Фото» другая « Статья». Рихард открыл фото. Их было много, некоторые очень плохого качества и на них нельзя было ничего разобрать, просто какие-то люди, ни лиц, ни тел – только контуры. Но было несколько хороших. На одной из них какой-то обнаженный мужчина средних лет держал на коленях молоденькую рыжую девочку в костюме школьницы. У девочки были заплетены две косички с огромными бантами, она мило улыбалась. На другой тот же мужчина сидел уже с двумя девочками «школьницами». На третьей мужчина целовал одну из девочек в шею, а другая стояла у него за спиной, ее руки лежали у него на груди.

- Кто это? – Рихард повернулся к Тиллю.

- Не знаю, кого то он мне напоминает, вроде бы лицо знакомое.

- Я вообще его первый раз вижу, а девочки, точно шлюхи. Это компромат на кого-то, знать бы на кого.

- А ты вторую папку посмотри.

Рихард свернул экран с фото и открыл вторую папку. Это была не статья, а лишь зарисовки и наброски. Множество текстовых документов.

Тилль стоял у него за спиной и тоже читал, вдруг он воскликнул:

- Я знаю, кто это. Черт, это депутат, у него сейчас предвыборная кампания идет.

- Ты уверен? – Рихард снова развернул окно с фотографиями.

- Уверен, я его сразу узнал, но вспомнить не мог. Его листовками засыпан мой почтовый ящик.

- Так это значит, он и убил, она же на него самый настоящий компромат собрала. Не знаю, что там, в статье, но тут и писать ничего не нужно, достаточно этих фото и заголовка в духе « Депутат – педофил развлекается с малолетками»

- Какие же они малолетки? – Тилль еще раз взглянул на фальшивых школьниц.

- Не важно, все поверят. Люди доверчивы.

- Ты все еще думаешь, что нам нужно лезть в это? – Тилль отошел от экрана и подошел к окну. Ветер, казалось, усилился. Пошел проливной дождь, где-то вдалеке прогремел гром.

- Не знаю, я почитаю ее статью, и потом решу. Может этот депутат золотой человек, и статья заказная, откуда мне знать. А вообще, если уж она мне написала, значит, кроме меня никому и распутать.

- Ты себе льстишь, я пойду домой, устал я что-то.

Рихард посмотрел на ураган за окном.

- С ума сошел?! Куда ты в такую погоду пойдешь? Оставайся у меня, я тебе в гостевой спальне расстелю.

- У тебя есть нечего.

- С чего ты взял?

- Ты сам сказал, - Тилль улыбнулся.

- Так надо было в ресторане ужинать, есть у меня еда, что-то там, в морозилке валяется быстрого приготовления, хочешь, разогрей.

- Да, не хочу, спасибо. Я домой хочу, ты же мне спать все равно не дашь, будешь про свою Ангелу и расследование это говорить. Про политика. Сейчас еще вычитаешь что-нибудь, нет, я домой поеду. Я на машине, ничего со мной не случиться.

- Тилль, ты меня за кого принимаешь?

Тилль посмотрел на Рихард долгим взглядом, потом снова выглянул в окно. Крупные капли что было сил, били по подоконнику, в небе вспыхнула молния, осветив комнату неровным тревожным сиянием и, спустя пару секунд, ударил гром.

- Ладно, я останусь. Уговорил.

- Я тебе сейчас постелю, - Рихард поднялся из-за компьютера.

- Не надо, читай - Шерлок, может что найдешь интересное, - Тилль махнул рукой. – Я сам разберусь, не в первый раз.

Круспе проводил его взглядом и снова уселся за компьютер. Еще раз пробежав глазами документы он открыл первый с названием «бордель».


«29 мая 2007 года. 21.37.
Сегодня вернулась с работы в растрепанных чувствах, опять поругалась с Евой. Ненормальная девчонка, навязали стажерку, а она мне вообще не нужна. Проклятая карьеристка. Требует, чтобы я дала ей самостоятельную работу, да какую нафиг работу, она написать то ничего толком не может, у нее в каждом предложении по тридцать ошибок, какая же самоуверенная мразь. Я в бешенстве. Поговорила с начальником, а он лишь глаза потупил и молчит. Боятся все. Чего боятся то, ну важная шишка отец ее и что? Он же не идиот, сам должен понимать, что его дочке не быть великой журналисткой, а уж тем более писателем. Смешно даже, она мне три дня назад принесла свою рукопись. Роман о коррупции во власти. Бред сумасшедшего, вроде бы отец политик, а она в политике полный ноль. О чем они вообще с ним дома говорят? Я зла. Ко всему прочему она мне тут на днях заявила, что я должна свести ее с Рихардом, потому что он ей, видите ли – нравиться. А мне то, какое до этого дело? Идиотка. А сегодня она вообще посмела мне угрожать, сказала, если я не дам ей самостоятельно работать, то она мне устроит веселую жизнь. Тоже мне дочь мафии, и не таким рога обламывали. Хорошо, что я завтра ухожу в «подполье», хоть три недели ее рожи наглой не видеть. Буду надеяться, что в мое отсутствие ее кто-нибудь уволит.
А теперь собственно о борделе этом. Нашла его с огромным трудом, пришлось задействовать влиятельных друзей, а точнее не друзей, а бывшего любовника. Кристоф сначала ничего не говорил, а потом все же признался. Оказывается, он пользовался их услугами. Причем, поганец, сказал, что когда мы с ним встречались, он никогда туда не ходил. Врет, уверена врет. Такой как Кристоф не может долго с одной женщиной жить. Но это и не важно, главное он смог мне помочь устроиться туда на работу – барменшей. Хорошо, что я в студенчестве подрабатывала в клубе, а то вышел бы конфуз. Бедный Кристоф, ему не позавидуешь, когда раскроется кто я на самом деле. Иногда я счастлива что не работаю на телевидении, а то каждая сволочь знала бы меня в лицо и о таких внедрениях можно было бы и забыть. Пожелаю себе удачи, она мне очень понадобиться».

На этом документ обрывался. Рихард еще раз внимательно прочел его. Он не мог понять, какое отношение эта дневниковая запись имела к статье. Может, Ангела хотела указать ему на некого Кристофа (Рихард отметил, что неплохо было бы утром позвонить Шнайдеру, мало ли что). Или это была улика против какой-то загадочной стажерки-Евы, желавшей с ним встретиться. Единственное что он понял, так это происхождение компрометирующих фотографий.

Немного подумав, Рихард решил читать дальше, в папке было очень много различных документов, а ему хотелось еще и поспать.

Глава шестая
Неудачный пикник Шнайдера.

Ночной ураган оставил после себя лишь неприятные воспоминания, да несколько поломанных ветвей на деревьях под окном. Шнайдер стоял на балконе с кружкой горячего ароматного черного кофе и смотрел на маленького воробья, прыгающего с ветки на ветку. Утро было чудесным, наконец-то лето вступило в свои права. Яркое солнце освещало улицы Берлина, его свет словно пробудил горожан. Было еще рано, но повсюду уже оживленно сновали люди, деловито проезжали машины, дети резвились в парке неподалеку, и до Шнайдера доносился их звонкий озорной смех. У ударника вдруг зародилось какое-то смутное желание, он повертел головой, пытаясь понять, что же с ним твориться, повернулся, посмотрел через стеклянную дверь в комнату. Регина полулежала в кресле и читала какой-то женский журнал, почувствовав его взгляд, она подняла глаза и кивнула ему. Шнайдер улыбнулся, кивнул в ответ и снова вернулся к созерцанию разбуженного солнцем города.

Из подъезда вышел его сосед, немолодой загорелый мужчина в абсолютно дикой ярко оранжевой бейсболке. За ним следом семенила его беременная и тучная жена, прижимая к начинавшемуся округляться животу приличную корзинку для пикника. Шнайдер наблюдал за тем, как они сели в машину и через несколько минут уехали прочь. И тут он вдруг понял, чего хотел, он вот уже несколько недель мечтал так же вот, погрузиться с женой в машину и отправиться на природу. Захватить плед, корзинку с провизией, надеть легкую льняную рубашку и там, в тени деревьев отдохнуть от суеты города, забыться на несколько часов, выбросить из головы дурные мысли и становящиеся уже навязчивыми воспоминания о кошмаре годичной давности.

Шнайдер вернулся в комнату, прикрыл балконную дверь.

- Давай на природу поедем, - сказал он.

Жена снова подняла глаза:

- Когда?

- Да прямо сейчас, собирайся. Устроим пикник.

Регина положила журнал на столик и внимательно посмотрела на него.

- Чего это вдруг?

- Ничего, просто поедем. А что, ты видишь в этом что-то необычное.

- Да нет, не то что необычное. Просто в последние дни я ты был такой угрюмый и недовольный, а тут я смотрю, улыбаешься, - она спустила ноги на пол, нашарила тапочки и поднялась. – На природу тебя потянуло.

- Лето пришло, - сказал Кристоф и снова не удержался и расплылся в широкой улыбке.

- Да, я вижу, - пес, спавший рядом с креслом, увидев, что хозяйка, наконец, поднялась на ноги, завилял куцым хвостом и заискивающе посмотрел на нее.

- Поедем-поедем, - Регина нагнулась и потрепала пса по голове, - и тебя возьмем, нагуляешься.

Почувствовав, что за непонятными словами хозяйки стоит очень заманчивое предложение пес засуетился, стал топтаться на месте, постукивая коготками по паркету, еще сильнее завилял жалким купированным хвостом. Регина снова погладила его по короткой лоснящейся шерсти и пошла в другую комнату.

Шнайдер допил кофе и собирался уже идти на кухню, как услышал телефонный звонок.

- Не бери, опять Тилль твой наверняка звонит, - услышал он оклик из комнаты. – Сейчас что-нибудь гадкое придумает и сорвет наш пикник.

Шнайдер помялся в нерешительности. В словах жены был смысл, обычно именно в такие прекрасные дни по телефону с самого утра сообщали всякие гадости. Он подошел к телефону поближе, наклонился и посмотрел на номер звонившего. Регина ошиблась, это был не Тилль, а Круспе. Поняв, что лидер гитарист все равно не сдастся и будет трезвонить, пока ему не ответят, он взял трубку.

- Алло.

- Шнайдер, у меня к тебе вопрос есть один, только сразу не психуй, хорошо.

- И тебе привет, Рихард, - барабанщик вздохнул и уселся в еще теплое после жены кресло.

- Да, извини, привет. Я хотел тебя спросить об Ангеле Веспе.

- О ком? – Шнайдеру не понравился тон Круспе, казалось, что гитарист взволнован и напуган и такое состояние Рихарда обычно не предвещало ничего хорошего.

- Ангела Веспе, ты с ней спал?

- Чего? Ты в своем уме? С кем я спал?

В комнату заглянула Регина в легких брюках и бюстгальтере, она внимательно посмотрела на мужа, покачала головой, забрала у него из рук кружку и вышла.

- Нет, я понимаю, что это личное, и ты не стал бы просто так говорить об этом, к тому же я прекрасно понимаю, что ты женат и…

- О чем ты вообще, - прервал его Шнайдер. – Я не знаю никаких Веспе и уж тем более я не сплю, с кем попало, ты правильно подметил, что я женатый человек. Чего ты мне с утра настроение портишь.

- Ладно, извини. Просто в ее записях упоминается твое имя.

- Каких записях?

- Шнайдер, Ангела эта та самая журналистка, которую убили позавчера и я нашел ее записи, вот она там говорит про некого Кристофа, своего бывшего любовника, который устроил ее работать в бордель.

- Ничего не понял, в какой бордель?

- Я уже понял, что это не ты. Ладно, не буду отвлекать, у меня еще дел много. Пока.

Круспе отключился. Шнайдер еще несколько минут сидел в кресле, тупо уставившись на телефон, пока Регина не крикнула ему из кухни:

- Мы едем или нет, Шнай?

- Да, я уже иду, - отозвался он и, положив трубку на базу, пошел на кухню, в душе проклиная Рихарда за то, что он напомнил ему об этой смерти и испортил отличное романтическое настроение. Пес топтался перед ним, пятясь назад и пытаясь заглянуть в глаза.


Они расположились в тени ветвистого дуба, рядом с небольшим озерцом. Пес тут же побежал к воде, нерешительно наступил в нее и тут же отбежал назад, оглядываясь на хозяев, словно спрашивая у них разрешения на купание. Шнайдер усмехнулся и стал доставать из корзинки бутерброды, термос с кофе, бутылки с минералкой.

- Хорошо, что мы поехали, - Регина улеглась на плед, закинув руки за голову. – Отличный денек, вчера такой жуткий ураган был, я даже перепугалась, а сегодня просто прелесть.

- Ага, - Шнайдер развернул бутерброд и откусил.

- Дай мне яблоко, - Регина протянула руку.

Шнайдер порылся в корзинке:

- Держи.

Пес подбежал поближе, понюхал воздух и уселся рядом со Шнайдером, с тоской смотря на стремительно уменьшающийся бутерброд.

- Иди, попрошайка. Я кормила тебя, бессовестный, - Регина махнула на пса рукой, но тот лишь проследил за ее движением и снова вернулся к наблюдению за едой.

Шнайдер отломил кусочек хлеба и отдал псу. Тот понюхал, поднял голову, презрительно взглянул на Шнайдера и словно обидевшись, убежал к воде.

- Ты бы ему еще кофе налил, нужен ему хлеб твой, - Регина улыбнулась и откусила яблоко.

Шнайдер доел, достал из корзинки салфетку, вытер руки и улегся рядом с женой. В ветвях дуба с ветки на ветку перелетала маленькая серенькая птичка, рядом над одуванчиками уютно гудел шмель. Где-то неподалеку молодые ребята играли в волейбол на траве и были слышны редкие глухие удары мяча. Рядом Регина аппетитно хрустела яблоком, и Шнайдер чувствовал его приятный аромат, смешанный с легким запахом ее духов. Он закрыл глаза и начал засыпать, звуки сделались тише, ощущение целостности собственного тела начало пропадать.

- Шнай, не спи, - Регина потормошила его за плечо и накрыла его руку своей. – Не спи, а то мне скучно будет.

- Да я не сплю, - барабанщик открыл глаза на несколько секунд, но тут же снова закрыл и стал проваливаться в сон.

- А где наш пес? Шнай? Где пес?

- У озера был, - сквозь сон отозвался ударник.

- Нет его там! – голос Регины был встревожен.

Шнайдер открыл глаза, Регина сидела на одеяле и напряженно всматривалась вдаль.

- Бегает где-нибудь, вернется, чего ты волнуешься.

- Он никогда не убегал, - жена поднялась на ноги и громко позвала пса по имени. Шнайдер тоже поднялся, видимо он все же уснул, потому что солнце сместилось по небу и сейчас стояло в зените.

- Когда ты его видела в последний раз?

- Не знаю, я тоже уснула, проснулась минут пять назад, смотрю, его нет, - Регина снова позвала пса.

Неподалеку от них на одеяле расположились две молоденькие девушки, услышав, что Регина зовет собаку, одна из них крикнула:

- Вы собаку потеряли?

- Да, - крикнул Шнайдер. – Вы его видели? Бульдог французский, черный с белым.

- Он там бегал, - девушка указала рукой на противоположный берег озерца, туда, где начинался лес. – С другой собакой.

- Шнай, иди, поищи его, - Регина посмотрела на мужа. – Может там сука, он и убежал. Сходи.

- Да вернется он, чего ты паникуешь, - ответил Шнайдер.

- Шнай!

- Ладно, схожу.

Ударник не спеша пошел к лесу. Регина вернулась на одеяло и стала собирать еду в корзину.

Пса нигде не было видно, Шнайдер несколько раз звал его по имени, но тот не появлялся. В лес вела широкая протоптанная тропинка, тяжело вздохнув, Шнайдер пошел по ней, внимательно оглядываясь по сторонам и всматриваясь между деревьями. Тропинка вскоре стала намного уже, то тут, то там попадались сломанные ветки, видимо вчерашний ураган прошелся здесь на славу. В лесу пахло влажной землей и смолой, солнце пробивалось сквозь кроны высоких деревьев, создавая на земле причудливый пятнистый узор. Минут через десять он снова позвал пса, прислушался и почти тут же услышал лай. Ударник прибавил шагу, лай становился громче, и ему слышалось в нем что-то нехорошее, словно пес надрывался, выбивался из последних сил. Тропинка сделала круг и оборвалась. Шнайдер остановился и прислушался, пес уже не лаял. Шнайдер позвал его, но ничего не услышал. Ему вдруг стало страшно. Он почему-то вспомнил, как пытался накормить пса кусочком хлеба, словно ему было жалко колбасы и от этого воспоминания ему сделалось совсем тоскливо. Он еще раз громко, что есть сил, позвал пса. Несколько секунд ничего не происходило, он слышал лишь щебетание птиц, да шорохи ветвей, но вдруг услышал слабое поскуливание совсем рядом, слева от себя. Кристоф побежал на звук, руками разводя низкие ветви деревьев. Они были еще влажными, здесь в тени солнце еще не успело осушить листья. Его рубашка почти сразу вымокла и прилипла к телу, но он не замечал этого, спеша на помощь (теперь он был уже уверен, что его псу нужна помощь) своему четвероногому другу. Наконец он увидел его. Пес лежал на боку, рядом с деревом. Сначала он не понял что с ним, но присмотревшись, увидел, что он привязан за шею к стволу какой-то грязной обтрепанной веревкой. Почуяв хозяина, пес попытался подняться на ноги, вяло завилял купированным хвостом, но тут же начал хрипеть и задыхаться. Конец веревки был завязан в петлю и надет на шею животного, видимо пес пытался высвободиться, и петля стянулась слишком сильно, перекрыв животному кислород.

- Бедненький, - Шнайдер присел на корточки и, продев пальцы под петлю ослабил ее, а потом и вообще снял. Пес несмело поднялся на ноги, пошатываясь на коротких кривых лапах, и посмотрел на хозяина влажными почти черными глазами. Шнайдер протянул руку, и пес лизнул его своим горячим красным языком.

- Какая же скотина тебя привязала?

Пес лишь смотрел на хозяина, опустившись на задние лапы. Ах, если бы он мог говорить.

Шнайдер осмотрел веревку, ничего примечательного он не нашел. Старая, потертая, в палец толщиной, местами из нее торчали перетертые нити, в одном месте он увидел следы зубов, видимо его пес хотел перегрызть ее, но то ли уже был слаб, то ли не смог справиться с ней, но что бы это не было, веревка была цела и лишь немного измочалена. Подумав, ударник отвязал ее от дерева и, скрутив в моток, показал псу:

- Надо в полицию отнести, что еще за новости, собак привязывать к дереву, да? Я тебя в обиду не дам, мое золото, поймаем мерзавцев и пускай объясняют в суде, что это за шуточки такие.

Пес лишь тихо тявкнул.

Шнайдер полез в карман брюк за мобильником, он хотел позвонить жене и успокоить ее, но телефона не было. Видимо он выпал, когда он спал.

- Вот, дьявол, - выругался он и, посмотрев на несчастного, но уже начинавшего приходить в себя пса, добавил. – Идем быстрее, а то мама твоя волнуется, наверное.

Пес словно поняв, встал на все четыре лапы. Шнайдер пошел обратно, на этот раз идти было легче, он видел поломанные ветки в том месте, где прошел несколько минут назад. Через пять минут он вышел на тропинку и быстрым шагом пошел к озеру.


Он вышел из леса и посмотрел на другой берег. Регина стояла рядом с уже сложенным одеялом и беседовала с каким-то невысоким полным лысоватым мужчиной. Она увидела мужа и помахала рукой, мужчина обернулся, что-то сказал ей и слишком уж быстро направился прочь. Пес припустился бежать. Шнайдер видел, как он подбежал к Регине и стал радостно прыгать на нее, он снова посмотрел в ту сторону, куда ушел мужчина, но никого не увидел. Видимо тот скрылся за поворотом.

- Это что за мужик был? – спросил он, когда подошел к жене.

- Не знаю, странный какой-то. Подошел ко мне, спрашивал, не видела ли я в этих краях настоящих поэтов.

- Чего? – Шнайдеру снова стало страшно.

- Я тоже не поняла, спрашиваю, чего он хочет, а он опять про поэтов. Педик какой-то.

- Почему?

- Что почему?

- С чего ты взяла, что он педик?

- Да по нему видно, манерный такой. Одет как-то так, ну, в общем, не знаю. Педик и все. А где пес был?

- Регина, - Шнайдер подошел к жене и взял ее за плечи. – Регина, я умоляю тебя, никогда больше не разговаривай с этим человеком. Никогда. Ты слышала меня. Я найму охрану, сегодня же.

- Шнай, что случилось то? Кто это был? Ты побледнел.

- Я не знаю точно, но, по-моему, кошмар возвращается. Круспе был прав, эту журналистку убил маньяк и теперь он добрался и до нас.

- Дорогой, я не понимаю, какой маньяк. Неужели? – Регина смотрела в глаза мужу. Шнайдер отпустил ее и отошел в сторону.

- Я нашел нашего пса в лесу, он был привязан к дереву веревкой, петля, что накинули ему на шею, чуть не задушила его, видимо он пытался вырваться, и затянул ее. Сначала я слышал его лай, а потом он уже не мог лаять, только скулил и хрипел. Если бы не ошейник, то он бы наверняка удавился бы.

Регина подошла к нему и заглянула в лицо, теперь и она была напугана.

- Шнайдер, что же это за живодеры? Зачем же?

- Я думаю, это не живодеры. Вот, - он показал ей веревку, которую до сих пор держал в руке. – Вот этой веревкой. Я отнесу ее в полицию. Я уверен, что это все специально, они хотели, чтобы я ушел и оставил тебя одну.

- Они?

- Они, он – не знаю.

- Так ведь тот человек, полицейский, который Кристиана любил – он же мертв.

- Я знаю, но Круспе предположил, что у него мог быть друг или подражатель. Поехали отсюда, – Шнайдер нагнулся и достал из корзинки поводок, прицепил пса, взял плед.

- Ты телефон мой не видела? Я хочу позвонить ребятам, предупредить их, вдруг этот гад доберется и до них.

Регина словно не слышала его, она стояла лицом к озеру, обхватив себя руками за плечи, а ветер трепал ее длинные волосы.

- Регина, - снова позвал Шнайдер. Она вздрогнула и повернулась к нему:

- Что?

- Телефон мой.

- Да, он у меня, - она нагнулась и достала мобильник из корзинки, - Держи. Я домой хочу и быстрее, мне что-то холодно.

Продолжение


  Количество комментариев: 7

[ добавить комментарий ]    [ распечатать ]    [ в начало ]