Рассказы фанатов

Der Wahnsinn
детективная история

Автор: lien25

Часть четвертая.

Убийца не мог спать. Он слонялся по большому одинокому дому не находя себе места. Стол, стул, дверь, кресло, столик, искусственные цветы на нем (цветы всегда искусственные, от живых много сора), снова дверь, кровать, большая двуспальная, и никто не делит ее с ним. Поворот, и все в обратной последовательности. Его терзало сильнейшее чувство – неразделенная любовь. Во всем доме горел свет, на окнах все шторы были задернуты. Подумав, убийца остановился и быстрым шагом направился в подвал, но на полдороге остановился, у него не было настроения мучить узника (Олли сегодня ночью несказанно повезло, но он даже не догадывался об этом), вернулся в дом, прошел в кабинет, из сейфа достал большую тетрадь в кожаном переплете. Оглядевшись, он положил ее на стол, уселся в кресло, осторожно погладил рукой мягкую черную кожу, нерешительно открыл. Со страниц тетради на него смотрело любимое лицо. Долго убийца разглядывал аккуратно наклеенные фотографии, неторопливо переворачивая страницы, иногда он улыбался, восхищенный, иногда тяжело вздыхал и поглаживал равнодушную бумагу. Наконец, вдоволь насмотревшись, он закрыл тетрадь и снова убрал ее в сейф. Потом вернулся к своему креслу, сел и задумался. Сидел он долго, уставившись в одну точку, и совершенно не шевелился, а через час в доме раздался нечеловеческий крик. Даже Олли, в своем подвале услышал его отголосок и вздрогнул. Убийца вскочил с места, побежал в кухню, схватил с полки чашки и стал швырять их на пол, но мягкий ковер не давал им разбиться. Тогда он стал топтать их ногами, задыхаясь и продолжая кричать. Вскоре бессмысленный крик перешел в слова:
- Я отомщу тебе! Мерзавец! Отомщу за его унижения. Ты не любишь его, проклятый жирный козел! Убью тебя, сгною в камере. Враг! – удар по чашке. – Враг! – снова удар, ногой, чашка треснула. – Враг! – теперь он топтал осколки. – Скоро! Завтра! Сейчас!
Приступ ярости прошел так же внезапно, как и начался. Убийца остановился и с изумлением уставился на тот беспорядок, что он учинил на кухне.
- Ах, как не хорошо! Как это не хорошо! – уже тихо сказал он и стал руками собирать осколки, не боясь порезаться. Собрав все, что смог, он очень бережно отнес их в мусорное ведро, потом вышел куда-то и вернулся уже с пылесосом. Пропылесосив ковер, убийца придирчиво оглядел кухню и довольный своим трудом пошел кормить узника. В кухне снова был идеальный порядок.

* * *

Тилль проснулся у себя в номере с мыслью, что сегодня непременно все разрешиться. Что это было, предчувствие или самообман он не знал. Вокалист знал лишь одно - нужно срочно бежать в полицию и делиться своими догадками с инспектором Брингером. Вчера ночью перед сном он долго размышлял, пытался выстроить все догадки и предположения в четкую схему, заснул он так ничего и, не придумав, а утром только открыв глаза, кое-что понял. Вчерашнее глупое предположение Флаке по поводу ориентации инспектора навело его на мысль и одно за другим все, наконец, встало на свои места, конечно он еще не знал имени убийцы и не знал, где его искать, но для этого и существовала полиция. А с помощью его слов найти убийцу будет проще простого. Тилль наспех принял душ, оделся и вызвал такси. Когда он уже собирался уходить в дверь номера постучали. Тилль открыл и увидел Пауля.
- Чего тебе, – немного грубо сказал он и добавил. – Я ухожу сейчас, мне некогда.
- У меня идея есть, не хочешь выслушать?
- Тогда поехали со мной, по дороге расскажешь.
- Куда едем?
- В полицию.
Пауль с сомнением посмотрел на Тилля, что-то буркнул себе под нос, но все же согласился:
- Ну, поехали.
В такси Пауль молчал. Тилль долго ждал, когда же гитарист, наконец, решиться рассказать ему о своей, внезапно появившейся идее и, в конце концов, не выдержал:
- Пауль, ты мне что-то рассказать хотел. Я готов слушать.
- Да, хотел, – Ландерс с опаской покосился на водителя и все же заговорил. – Вчера, когда мы приехали на виноградники и наткнулись там, на труп этой полячки я очень удивился. Как убийца смог нас опередить. Ведь она пряталась, и никто не знал где она. Полиция искала ее и не смогла найти, да и убийца не мог, иначе он бы раньше с ней разделался. Потом я вспомнил, что ты звонил этому инспектору, который, заметь, был на месте раньше нас.
- К чему это ты клонишь? – Тилль посмотрел на Пауля.- Инспектор прибыл на место на десять минут раньше нас, он сам так сказал.
- Да? – изумился Пауль – А на чем он туда приехал?
- Не знаю, на машине видимо, какая тебе разница.
- А разница в том, что за всю дорогу нас обогнала лишь одна машина, и инспектора в ней не было, я видел, там девушка за рулем сидела, симпатичная, – Пауль мечтательно улыбнулся.
- Он мог впереди ехать. Пауль ты хочешь обвинить инспектора в том, что он преступник?
- Я никого не обвиняю, – отмахнулся Пауль – Просто если бы он ехал впереди, то смог бы приехать не на десять минут, а на час раньше, мы же тащились как улитки, этот старик полз не быстрее пятидесяти километров в час.
- Не знаю, я думаю, этому есть объяснения, он мог ехать по другой дороге или еще что-нибудь.
- Ладно, хорошо. Теперь записка эта. Чего это он полез в карман к покойнице? Она же из пожара была, неужели нельзя было дождаться медиков?
- Послушай Пауль, он просто отличный полицейский и хорошо выполняет свою работу.
- У него руки были чистые, я видел.
Тилль на секунду задумался, вспоминая, что у Брингера действительно были чистые руки, а потом сказал:
- Ну, он мог их помыть.
- А кстати, зачем ты в полицию едешь?
- Мысли появились, может смогу делу помочь.
- Поделишься?
- Не знаю даже, – Тилль задумался, а потом сказал. - Да поделюсь, конечно. Все дело в телефоне. И в ориентации.
- Чего? – не понял Пауль.
- Девушка звонила нам, ну то есть не нам, а Шнайдеру с мобильного телефона. Как ты правильно заметил, убийца не мог знать о ее местонахождении и значит либо телефон прослушивался, либо кроме Шнайдера она позвонила еще кому-то и он, и был убийцей. Осталось лишь просмотреть ее звонки, и узнать с кем она еще говорила, это просто. Так мы и выйдем на маньяка.
- Ну, это ясно, кстати, молодец, интересно, почему это инспектор Брингер до этого не додумался. А причем здесь ориентация?
- Убийца – голубой.
- А? – Пауль вытаращился на вокалиста.
- Да, голубой, это точно. Вспомни все записки. Там это было и неоднократно, а последняя, как верно подметил Флаке, вообще признание в любви. Убийца влюблен в Олли.
- Бред какой, Тилль. Влюблен и похищает его. Зачем? Жениться? Он просто маньяк проклятый. А Олли, я даже боюсь предполагать, зачем он его выкрал. Может, хочет, чтобы мы все пришли к нему и… Ну я не знаю. – Пауль потер виски.
- Вот видишь, ты не знаешь. Потому что ответ прост. Он влюблен в Олли и поэтому его похитил. А иначе в этом похищении нет смысла. Он же не предъявил никаких требований, денег не просит, и вообще ничего не просит.
- А зачем ему фанаток убивать? – Пауль начинал понимать, но все же оставались вопросы.
- Я сначала тоже не понял, но потом и это объяснилось. Ревность.
- Ревность? – Пауль усмехнулся.
- Ну да, ревность. Может, эти фанатки кричали на концерте что любят Олли, и он услышал, а может ему показалось, что Олли на них посмотрел. Да все что угодно. Это просто ревность.
- Тогда он сумасшедший.
- Да, я не говорю тебе, что убийца нормальный. Он псих, каких поискать. Голубой, влюбленный и абсолютно бешеный.
- Хочешь рассказать это инспектору Брингеру.
- Да, очень хочу. У полиции намного больше возможностей. Я думаю, что уже сегодня они смогут найти Олли. – Тилль даже улыбнулся.
- Дай Бог! – сказал Пауль.

* * *

Инспектора Брингера на месте не оказалось. У него был выходной. Тилль уже хотел было позвонить тому на мобильный, как к нему подошел молодой помощник Брингера Зальгер.
- Я, может быть, смогу вам помочь? – учтиво сказал Зальгер – Мне передали, что вы искали моего шефа.
Тилль подумал немного и решил что и правда, помощник вполне сгодиться.
- Послушайте, у вас можно где-нибудь поговорить без свидетелей?
Зальгер задумался на пару секунд, а потом сказал:
- У меня кабинета своего нет. Не заслужил еще, – он жалко улыбнулся. – Но можно пройти в комнату для допросов. Там сейчас никого нет, и мы сможем спокойно поговорить.
- А более приятных свободных комнат в полиции нет? Как-то не очень хочется идти в комнату с таким названием, – попытался пошутить Пауль, но Зальгер не понял юмора и только виновато развел руками.
- Да плевать, какая комната, Пауль, – сердито сказал Тилль и добавил уже Зальгеру. – Идемте.
Зальгер пошел впереди, Тилль и Пауль за ним. В комнате для допросов было мрачно и уныло. Посреди комнаты стоял железный стол, на нем одинокая пепельница и по обе стороны от него по два деревянных стула. Пауль и Тилль сели рядом, Зальгер напротив.
- Я готов вас слушать! - сказал молодой полицейский и, пододвигая к Тиллю пепельницу, предложил. – Закурите?
Тилль лишь отрицательно замотал головой и сразу перешел к делу:
- Вы в курсе всего?
- Ну, вроде бы да, – нерешительно сказал Зальгер. – Два убийства женщин и похищение вашего гитариста. Я помогал шефу и был в курсе всего.
- А записки видели?
- Да, читал. Обе.
- А третью? – спросил Тилль
- Какую третью? Она же исчезла еще в Аугсбурге. Ее что нашли?
- Нет, не ту, было всего четыре письма,- попытался объяснить Тилль, но Зальгер возразил:
- Нет, вы что-то путаете. Их всего три. Одна в Аугсбурге, одна перед похищением и последняя вчерашняя, с пожара.
- А с девушки, которую убили уколом?
- Каким уколом? – не понял Зальгер и в испуге уставился на Тилля.
- А вы еще говорите, что в курсе всего, – Пауль с упреком посмотрел на молодого сержанта. Тот немного смутился. – Та девушка, которой сделали смертельный укол кокаина, на концерте, когда похищение было. Припоминаете такую?
- А! – обрадовался сержант – Вы о Еве Шмидт? Так ее никто не убивал. Она известная наркоманка была. Она кокаином то уже и не увлекалась. С чего вы взяли, что она именно от него умерла. Эта дамочка колола себе все что придется, крэк для нее роскошь. Мы ее много раз ловили, а только всегда приходилось отпускать. У нее папаша очень важная шишка. Он звонил, орал на кого следует, и на следующий день Ева шла на свободу. Говорят, она даже лечилась – не помогло. А последний укол она сделала себе сама, видимо перед вашим концертом, а там ей стало плохо, она упала, никто не обратил внимания. Думали, что напилась. А толпа когда схлынула, мы ее и нашли. Смерть от передозировки, все верно. Да вот только это вовсе не убийство.
Тилль испуганно посмотрел на Пауля.
- А вы не скажете нам, где живет инспектор Брингер? – вдруг спросил Пауль.
- Зачем вам? – удивился сержант.
- Да у нас есть информация, и по телефону о таком не говорят. И вам, к сожалению, мы тоже ничего не сможем сказать. Пожалуйста, я думаю, инспектор обрадуется нашему визиту, – Тилль лгал, надеясь, что его ложь звучит правдоподобно.
- Ну, я не знаю, он за городом живет, где виноградники. Я боюсь, что не могу давать его адрес, предварительно с ним, не созвонившись.
Тилль напрягся, звонок инспектору был последним, что ему было нужно. Пауль же не растерялся и предложил Зальгеру:
- Тогда поедем вместе с вами?
- Нет, я все равно должен позвонить. Инспектор не будет в восторге, если мы заявимся к нему в гости без приглашения.
- Ну ладно, тогда мы не поедем к вашему шефу, а отдадим документы вам.
Тилль ели удержался, чтобы не спросить «Какие документы?» У Пауля определенно был какой-то план, и Тилль не собирался мешать ему. Зато Зальгер вполне обосновано спросил:
- Какие документы?
- Важные! Очень! И секретные.
- Ну, хорошо, давайте мне.
- Они у нас в отеле. Вы можете поехать с нами. Только вот никому не слова. В вашем участке есть крыса, не дай Бог узнает и тогда нашему Олли конец.
- Крыса?
- Да, крыса. Предатель. И у нас есть неопровержимые улики. Ну как, согласны?
- Мм… Даже не знаю… - Зальгер мялся.
- Это очень важное дело и я смею предположить, что тот, кто поможет в его раскрытии может получить повышение, а может даже и свой кабинет, – Пауль попытался надавить на больную мозоль и у него получилось.
Глаза молодого сержанта загорелись, и он поднялся с места:
- Едем, конечно. Раз шефа нет на месте, значит, я занимаюсь этим делом, как его помощник.
- Только никому не звоните. Телефоны могут прослушивать! – Пауль перешел на тихий шепот и стал похож на заговорщика.
- Понятно уж, я не первый день в полиции работаю. Поедем на моей машине, вы не против?
- Нет, я сам именно это и хотел предложить, - обрадовался Пауль.
Они вышли на улицу и сели в серый «Фольксваген», припаркованный неподалеку. Тилля распирало любопытство, что такого придумал Пауль, и зачем они везли этого бестолкового молодого сержанта в свой отель. Теперь все стало ясно. После рассказа Зальгера Тилль уже ни на секунду не сомневался, что убийца – Брингер. Это даже совпадало с теорией о голубом и влюбленном маньяке. Не зря вчера Флаке сказал Тиллю, что Брингер – гей. Конечно, все сходилось. Брингер как полицейский имел доступ куда угодно. Он вполне мог пройти на концерт, минуя охрану, одолжить петарду, потом мог убедить Олли пойти с ним. Человек в форме всегда внушает доверие. И с Любажей все прояснялось, тут было именно так, как и предполагал Пауль. Инспектор приехал намного раньше, конечно у него же дом неподалеку, выследил Любажу, убил ее, запихнул в машину и поджег. А потом уехал и вернулся через несколько минут. Записка была все время с ним. Тилль вдруг замер, а как же Аугсбург. Это же другой город. Неужели тоже Брингер. Как бы, между прочим, Тилль спросил:
- Ваш шеф говорил, что не так давно из отпуска вернулся?
- Да, буквально в день похищения. Вечером. Успел, как говориться, дело получить.
- А где он был?
-Вот уж не знаю, вроде бы уезжал во Францию, а как уж там на самом деле было. Инспектор человек скрытный.
Тилль замолчал. Да теперь все становилось на свои места. В Аугсбурге тоже действовал Брингер. Тем временем они подъехали к отелю. Музыканты вышли из машины, и направились к входу. Пока сержант парковался, Тилль, наконец, получил возможность задать Паулю пару вопросов:
- Что мы здесь делаем? У тебя есть план?
- Есть, заводим его в номер, твой или мой, не важно, бьем по голове и потом связываем. Забираем ключи от его машины, берем ребят и едем к Брингеру на виноградники.
- И где мы его дом там искать будем? Думаешь это так легко?
- Ну, я не знаю, ты же его не заставишь нам помогать.
- Заставлю. Или силой убеждения или просто силой, – Тилль понизил голос, видя, что сержант приближается к ним. – Идем в мой номер, сразу.
- Хорошо, – согласился Пауль и замолчал.
Поднялись на лифте, подошли к номеру, Тилль открыл его своим ключом и пропустил сержанта вперед, потом зашел сам, последним Пауль.
- И где ваши бумаги? – спросил сержант оглядываясь.
Тилль подошел к Зальгеру сзади и схватил того за шею. Зальгер поначалу даже не понял, что с ним происходит. Он попытался вырваться, потянулся к оружию, но Пауль ловко перехватил руки сержанта.
- Не дергайся, мы ничего плохого тебе не сделаем, просто тут вышло такое дело. Твой шеф и есть убийца.
- Да вы что? – засипел Зальгер, все еще пытаясь вырваться из мертвой хватки Тилля. – Он не может.
- Может, может, – успокоил его Пауль, продолжая держать за руки. – Все замечательно сходится. Если сам подумаешь, то тоже придешь к тому же выводу.
- Я могу отпустить тебя, но при условии, что ты не станешь сопротивляться, – сказал Тилль. Пауль тем временем решил обезоружить полицейского. Одной рукой он продолжал удерживать руки Зальгера, а другой пытался расстегнуть его кобуру.
- Вы в тюрьму сядете, – снова засипел сержант, и Тилль немного ослабил хватку, понимая, что может задушить Зальгера. Тот в ответ снова попытался вырваться.
- Вот не хотел я к этому прибегать, – сказал Пауль и грустно посмотрел на сержанта. - Но видимо придется.
Зальгер удивленно посмотрел на гитариста, а тот со всей силы ударил его кулаком в живот. Сержант издал неопределенный глухой стон и обмяк в руках вокалиста. Тилль уложил беднягу на диван, огляделся и увидел тот самый свитер, которым еще вчера связывал бизнесмена из Австрии – Фридриха Ларсена. И на этот раз свитер пригодился.
Связанный сержант лежал на диване и с ненавистью смотрел на Пауля.
- Ну, прости ты меня, – сказал Пауль дружелюбно. - У меня не было другого выхода. Ты бы все равно позвонил своему шефу, а он парень умный, все бы понял и либо убежал, прихватив нашего Олли, либо убил Олли и тоже убежал. А и то и другое очень плохо.
- Инспектор Брингер не убийца! – гневно выкрикнул Зальгер.
- Ну, послушай ты умного человека, я тебе в пять минут докажу, что твой любимый шеф самый настоящий маньяк.
Пауль остался в номере один, Тилль ушел за другими членами группы. Пауль удобно расположился на кресле, закинул ноги на низенький столик и с улыбкой смотрел на сержанта.
- Это ложь! – снова выкрикнул Зальгер и попытался высвободить руки, но Пауль лишь поцокал языком.
- Ты сначала послушай, и мне кажется, когда я закончу свой коротенький рассказ, ты попросишь меня развязать тебя лишь для того, чтобы вместе с нами поехать задерживать инспектора Брингера. Будешь слушать?
- Нет! – огрызнулся сержант.
Но Пауль, несмотря на отказ, все равно начал рассказывать, и Зальгеру ничего не оставалось делать, как слушать.

* * *

Олли сидел на лежаке, когда раздались шаги. Он даже обрадовался похитителю, сам стыдясь этого. Жалкая еда за эти дни стала смыслом его существования. Он с надеждой посмотрел на отверстие под дверью, надеясь услышать знакомый звук отпирающегося засова. И он услышал, только на этот раз звук был другим. Кто-то открывал дверь. Ридель напрягся, ожидая самого плохого. Дверь бесшумно отворилась, и он увидел на пороге мужчину средних лет. Олли плохо помнил события того вечера, когда он был похищен, но мог бы поклясться, что его мучитель был блондином с волосами до плеч. Сейчас же на него с ненавистью смотрел шатен с короткой стрижкой. Его немного раскосые серые глаза не выражали ничего, точно глаза змеи. Он молчал и улыбался. Но улыбку эту скорее можно было назвать хищным оскалом. Олли понял, что перед ним совершенно сумасшедший человек и от этого ему стало как-то не по себе.
- Что вы хотите от меня? – спросил Олли.
Убийца молчал и продолжал улыбаться.
- Что вам нужно?
- Час настал, скоро он будет здесь, а ты умрешь, – он сказал это спокойным будничным тоном, словно сообщал Олли о том, что на улице чудесная погода и весна в этом году пришла очень рано. И от этого тона у Олли по рукам побежали мурашки.
- Не нужно, – Олли не совсем понимал, зачем он это сказал, слова, вряд ли могли подействовать на этого сумасшедшего.
- Это не тебе решать. Пошли со мной и не смей дергаться, хотя, вижу после пары дней в моей славной камере ты уже не в состоянии бегать.
- Я никуда не пойду, какая разница, если вы все равно меня убьете.
- Так, хочешь повыпендриваться? А разница есть, – убийца больше не улыбался. Олли показалось на секунду, что в лице маньяка он увидел сожаление. – Разница в том, мой добрый узник, что если ты не пойдешь сам, я потащу тебя силой. А если я потащу тебя силой, то я разозлюсь. А если я разозлюсь, то буду доставлять тебе боль. Будь уверен, я прекрасно знаю, как это сделать.
Олли не сомневался, он уже видел этого изверга в гневе. Нехотя он поднялся на ноги и направился к выходу. Убийца отодвинулся, пропуская Олли вперед. Ридель вышел в маленькую комнатку, мало отличавшуюся от его камеры. На земляном полу так же была насыпана деревянная стружка, под потолком одиноко висела голая лампочка. Справа от себя он заметил лестницу, и хотел было начать подниматься по ней, как услышал:
- Эй, узник, куда это ты собрался?
Олли замер на месте, ожидая удара, но сегодня похититель был добр к нему:
- Обернись друг мой, конец твоего пути у тебя за спиной.
Олли обернулся и ничего не увидел, за спиной была глухая стена. Он вопросительно посмотрел на мучителя. Тот снова улыбался:
-Ниже, намного ниже, на пол посмотри.
Олли посмотрел, и сердце его похолодело. На полу стоял самодельный деревянный гроб. Крышка гроба лежала тут же чуть поодаль. Олли думал, что уже потерял всякую надежду на спасение, но увидев гроб, уготованный ему, понял, что до этой секунды где-то в глубине души по-прежнему верил в чудо. А сейчас и этот маленький почти незаметный лучик надежды угас. Преступник, казалось же, наслаждается реакцией Олли. Улыбка его стала еще шире:
- Ложись мой славный друг. Ложись и отдохни, – проворковал он и указал рукой на гроб.
- Нет! – Олли пришел в ярость. Он слышал учащенные удары собственного сердца в ушах. Кровь прилила к лицу и, вдруг, он почувствовал в себе небывалую силу. Не раздумывая ни секунды, он бросился к лестнице, забыв про боль и слабость. Он перескакивал через ступеньки, бежал, не оглядываясь, и наконец, добрался до самого верха. Перед ним была дверь, он дернул за ручку и понял что это конец. Дверь была на замке, и открыть его у него не было никакой возможности. Снизу послышался ласковый голос:
- Побегал, родимый? Не ждал я от тебя, узник, такой прыти, ох не ждал. Спускайся уже.
Олли сел на лестницу и зарыдал.

* * *

Уговорить Зальгера так и не удалось. Он по-прежнему не верил в порочность своего горячо любимого шефа. Но Пауль не расстраивался, Тилль обещал добиться от сержанта ответов и значит, он добьется, чего бы это ему не стоило. Пауль уже заскучал, когда, наконец, пришел Тилль и привел с собой Фиалика. Менеджер посмотрел на связанного Зальгера и воскликнул:
- Да вы с ума сошли, совсем!
- Я уже говорил тебе другого пути нет, – Тилль устало отмахнулся от Эмануэля. Видимо этот спор продолжался уже давно. Фиалик сокрушенно покачал головой, подошел к сержанту поближе и, заглянув тому в лицо, участливо спросил:
- Вам удобно? – вопрос был настолько неуместным, что Пауль не смог удержаться и рассмеялся. Фиалик осуждающе посмотрел на него:
- И чего ты веселишься? Думаешь, на суде так же весело будет? Не уверен. Эта ваша выходка может стоить нам многого.
- Сейчас главное это жизнь Олли, а уж с остальным мы как-нибудь потом разберемся, – сказал Тилль.
- А он мне так и не сказал, где дом его шефа, ох паразит, – грустно сказал Пауль и, посмотрев на связанного и растерянного Зальгера, добавил:
– Вот говорил же тебе, скажи до того как Тилль придет, а ты все упорствовал. Теперь пеняй на себя. Тилль у нас парень простой, он лишних разговоров не любит, чуть что, сразу по лицу.
Фиалик во второй раз посмотрел на Пауля:
- Ну что же ты такое говоришь? Зачем по лицу? Вы скажете нам адрес, правда? – Эмануэль склонился над сержантом. Зальгер с опаской покосился на солиста, стоявшего в стороне и на первый взгляд никакого интереса к разговору не проявляющего. Потом он тяжело вздохнул и выговорил: -Вы заставили меня силой и угрозами, я так в рапорте и напишу, – после чего он сказал адрес.

Поехали все, кроме Фиалика. Тот, заявив что в этом безобразии участвовать не собирается, после длительных уговоров, согласился остаться в номере Тилля и присмотреть за сержантом. Немного поразмыслив, Пауль предложил воспользоваться вместительным фордом Зальгера. Для порядка Флаке немного повозмущался, но потом согласился. Пришлось возвращаться за ключами в номер Тилля. Вызвался Шнайдер, и через пару минут смогли, наконец, сесть в машину. На удивление перед отелем не было ни одного фаната. Видимо напуганные новостями об очередном убийстве все они решили, что благоразумнее будет остаться дома. Рихард сел за руль, Тилль рядом, а Лоренц, Пауль и Шнайдер разместились сзади. Сначала ехали молча, каждый погруженный в свои мысли, но на полдороги Флаке вдруг опомнился:
- Эй, ребята. Он же полицейский, как мы с ним справимся? Нужно было оружие взять!
- С ума сошел, оружие. У нас нет права на его ношение. За такие дела точно в тюрьму упекут. Как-нибудь разберемся, – отозвался Тилль.
- Нас пятеро, а он один. И мы с ним не справимся? – иронично спросил Пауль.
- Да ты бы не хорохорился, он полицейский, правильно Флаке сказал, и вот у него, скорее всего оружия в избытке. Я уж и сам подумал, что мы, пожалуй, погорячились. У нас же есть охрана, мы им деньги платим, в конце концов, нужно было их и отправлять, – сказал Рихард.
- Да ты бы лучше за дорогой следил, – отозвался Пауль.
- Да пошел ты, – ответил Круспе.
- Заткнитесь оба! – Шнайдер не мог дольше выносить этой перепалки. – А что касается охраны, то конечно это было бы самым простым решением. Да только вот, если бы охранники, которым, кстати, после похищения Олли веры нет, сделали бы ошибку. И не дай Бог с Олли что-нибудь случилось бы, я бы до конца своих дней не смог бы спокойно спать, зная, что оставил его ребенка сиротой, а жену вдовой, из-за того что просто струсил, спрятавшись за спины охранников.
- Красиво сказал, и правильно главное! – Тилль повернулся к Шнайдеру. Рихард, пристыженный, затих, лишь буркнув себе под нос что-то вроде: «Я не трус».
Дом стоял на вершине холма, и к нему вела извилистая и узкая дорога. Рихард было хотел подъехать прямо к воротам, но Флаке замахал на него руками и заставил ехать дальше и ни в коем случае не тормозить. Проехали еще метров триста, после чего Лоренц, наконец, позволил Круспе остановиться.
- И, спрашивается, нафига мы так далеко уехали? – Рихард был раздосадован, и все еще не мог забыть слов Шнайдера о его трусости.
- Как будто сам не понял, – Флаке вылез из машины и огляделся. На удивление кругом не было ни души. Казалось, в этот обеденный час все окрестности Фрайбурга вымерли, спрятавшись от палящего не по-весеннему солнца.
- Понял, конечно. Да только вот разницы никакой, что мы перед домом остановимся на машине, что пешком к тем же воротам притопаем, – Круспе тоже выбрался из машины и ждал, когда это сделают другие.
- Разница в том, что так мы сможем подобраться незаметно, – изрек Шнайдер и медленно пошел в направлении дома Брингера. Рихард ничего не ответил и лишь закатил глаза, но, не смотря на это, отправился вслед за барабанщиком.
- Боюсь, что незаметно у нас вряд ли получиться, – Пауль нагнал их и пошел рядом. – Пятеро известных мужиков просто не могут не привлечь внимание.
- А мы просто гуляем, что здесь такого? – Шнайдер и, правда, словно вышел на приятную послеобеденную прогулку. Он шел медленно, не торопясь, беззаботно поглядывал по сторонам. Через несколько минут Тилль и Флаке догнали их.
Здесь все было по-другому. После аккуратных улочек Фрайбурга, выложенных камнем мостовых, красивых, словно пряничных домиков, величественных памятников, этот мир казался таким противоестественным и странным. Низкие крыши деревенских домов, запах навоза, разбитые дороги. Совершенная простота свободной от оков природы, воздух, наполненный пьянящим ароматом цветущих садов, безупречно синее небо. Ничто не говорило о том что совсем рядом в двадцати минутах езды отсюда лежит шумный город, где жизнь течет своим чередом, где каждое утро сотни студентов спешат в университеты, бесконечные туристы бродят по улочкам, разглядывая многочисленные достопримечательности и где в полиции, работают жестокие и расчетливые убийцы.
Они остановились на дороге, ведущей к дому. Невысокое строение, пряталось от любопытных глаз за высоким глухим забором и нельзя было увидеть ничего из того что твориться за ним. Вокруг забора в беспорядке росли высокие деревья, и с дороги могло показаться, что дом этот заброшен уже много лет, но это было не так. Дорога, ведущая к массивным железным воротам, была безупречно чистой, сам забор ничуть не покосился, а на воротах мигал огонек охранной сигнализации.
- Хреново! – сказал Пауль. – У него камера на воротах.
- Это не камера, – сказал Круспе. – Это сигнализация, если будем взламывать замок на воротах, то об этом тут же станет известно хозяину дома.
- Ублюдок. – Тихо сказал Шнайдер, и Рихард ошеломленно посмотрел на него, поняв, что это высказывание относилось не к нему, Круспе расслабился и отвернулся.
- А мы и не будем в ворота ломиться, – Тилль, не отрываясь, смотрел на дом. - Мы перелезем через забор.
Шнайдер пару секунд напряженно смотрел на вокалиста, а потом чужим испуганным голосом проговорил:
- Нет, только не через забор. Там метра два с половиной, а то и три. Да вы что с ума сошли. Должен был другой путь.
Рихард посмотрел на Шнайдера, улыбнулся и сказал:
- Я никогда не прощу себе, если с Олли что-нибудь случится из-за моей трусости?! Твои слова? - Круспе немного наклонил голову и сощурился. – И ты еще называешь меня трусом?
Шнайдер покраснел, отвел глаза и тихо выговорил:
- Я боюсь высоты, и ты это знаешь.
- Знаю, – согласился Рихард. - Ну и что? А я боюсь, что меня пристрелят. Но я же не повернул назад.
- Шнайдер, и, правда, другого пути нет, – Флаке подошел к барабанщику и положил ему руку на плечо. Шнайдер повел плечами, сбросил руку Лоренца и молча пошел к дому. Рихард снова усмехнулся.
Деревья были старые, с толстыми стволами и высоко растущими ветвями. Лоренц попробовал было дотянуться до самой нижней из них, но не смог.
- Подсадите меня, – неожиданно сказал Шнайдер. Было видно, что слова эти дались ему с трудом, он побледнел, плотно сжал губы, и, не отрываясь, смотрел на верхушку дерева, раскачивающуюся на ветру.
- Давай лучше я первый, – предложил Флаке, но Шнайдер лишь покачал головой и повторил упрямо:
-Подсадите меня.
Тилль подошел к барабанщику, сложил руки замком. Шнайдер шумно выдохнул, судорожно сглотнул и полез на дерево. Через пару минут он уже был на другой стороне забора. Таким образом, используя Тилля, через забор перелезли Рихард и Пауль. Флаке было, уже тоже собрался, но вдруг спохватился и, повернувшись к Тиллю, сказал:
- А ты как же? Ты же не сможешь сам забраться. Давай лезь первый, я подсажу.
- И что, ты здесь останешься? – Тилль с сомнением посмотрел на клавишника.
- Нет, я перелезу. Сам перелезу.
- Уверен?
- Да уверен, уверен, – нетерпеливо проговорил Флаке и замахал руками. – Я худенький и как-нибудь вскарабкаюсь. Давай уже быстрее, а то нас кто-нибудь заметит и полицию вызовет.
Тилль пожал плечами, но все же полез. Через минуту Флаке остался совершенно один, он огляделся. На улице по-прежнему никого не было, лишь ветер гнал по дороге пустой бумажный пакет. Немного поразмыслив, клавишник обхватил ствол дерева руками и ногами и ловко, словно делал это всю жизнь, стал карабкаться вверх.
За забором был сад; ухоженный, с аккуратными, усыпанными мелким гравием, дорожками, клумбами и дикими яблонями в буйном цвету. Сам дом был двухэтажным, деревянным и приземистым строением, с покатой крышей и множеством окон. Вокруг дома шла открытая веранда, увитая плющом. Мужчины стояли в нерешительности и озирались по сторонам.
- И что дальше? – шепотом спросил Пауль.
- Пойдем в дом, – ответил Шнайдер, он уже совсем успокоился и голос его больше не дрожал.
- В дверь? – снова прошептал Пауль.
- Нет, дверь нам не годиться, попробуем залезть в окно, – Шнайдер повернулся к Паулю.
- Чего? – удивленно зашептал Пауль – Полезем, чего ты на меня так смотришь, я же не против.
- Хорошо, что этот урод собак не держит, – сказал Флаке, нервно озираясь. - А то бы нам несдобровать.
- Все, хватит трепаться, идем уже, – Рихард тоже огляделся и решительно направился к дому.

* * *

Брингер оглядел плоды своего труда. Гроб стоял уже заколоченный, и узник лежал в нем молча, не подавая признаков жизни. Но он пока был жив, Брингер знал это, как знал он и то, что уже через пару часов этот узник отправиться к праотцам, а его злейший Враг будет навеки заточен в его камере. Игра была почти закончена, осталась самая малость. Он сам тоже умрет, но это совершенно не пугало. Смерть стала его мечтой, смерть принесет ему избавление, смерть сделает его героем и, несомненно, его любимый оценит это.
Ну что же, пора было приступать к исполнению последней стадии его плана. Все было продумано заранее. Сейчас он поднимется в свой кабинет, позвонит Тиллю и пригласит того в гости. И он не сомневался, что Тилль придет. Конечно же, он придет, даже не придет, а прибежит, услышав, что Олли еще жив и пока здоров. Он не сможет ему отказать. Отлично. А тем временем у него будет время приготовиться. Оружие лежит в кабинете, начищенное до блеска, полностью готовое, завернутое в бархат. Клинок. Он купил его еще давно, когда план, так удачно осуществленный, был еще лишь слабой мыслью, не обретшей формы. Острый клинок. И это древнее оружие, благородное и правдивое, станет его возмездием. Прежде чем заточить Врага в камеру, он ранит его, не смертельно, но тяжело. И тогда враг точно умрет, истекая кровью и мучимый угрызениями совести. Сейчас ему уже казалось, что казнь недостаточно жестока, но уже было поздно менять планы. Потом он убьет Олли, и труп его по частям положит в камеру врага, через отверстие в полу. Он знал, что это сведет Врага с ума, знал наверняка, и это радовало безмерно. А потом он убьет себя и когда кто-нибудь придет к нему в дом, чтобы выяснить, где же пропадает инспектор Фрайбургской полиции, то найдет лишь три хладных трупа. Или правильнее будет сказать два трупа и части тела третьего. И записку. На этот раз последнюю и окончательную. Больше никаких стихов, это уже в прошлом. Теперь он напишет письмо прозой, объяснит все и уже никто не сможет винить его за содеянное, потому что он сделал все правильно – покарал зло, которое всегда должно быть наказано. Его поймут, простят и похоронят с почестями, а его любимый будет идти за гробом, и на прощание поцелует его в холодный лоб, а может быть, даже проронит скупую мужскую слезу.
Инспектор посмотрел на наручные часы. Времени было достаточно. Он еще успеет выпить красного вина, сидя за своим столом и сочиняя последнее письмо. Теперь письмо будет хорошим, никаких провалов, никакой спешки, каждое слово продумано, выверено и на своем месте. Он напишет шедевр эпистолярного жанра и, может, когда-нибудь это письмо будут изучать в школах, и в университетах, читая и содрогаясь. -Мечты, мечты – тихо проговорил Брингер, обращаясь к заколоченному гробу. Он легонько пнул гроб ногой и уже громче добавил. – Думаешь, меня вспомнят через тысячу лет? Эй, узник!
Но Олли не ответил. Инспектор еще раз легонько пнул гроб, а потом, насвистывая веселый мотивчик, стал подниматься по лестнице, на ходу доставая связку ключей. Он был в самом приятном расположении духа.

* * *

Они проникли в дом через открытое окно первого этажа, стараясь производить как можно меньше шума. Это была кухня, стерильно чистая, с дорогой деревянной мебелью, ковром на полу, аккуратно расставленными кастрюлями, которые казалось, никогда не использовались по их прямому назначению, настолько они были чистыми и новыми.
- Как на выставке, – прошептал Флаке оглядываясь.
- Тихо! – зашипел Шнайдер и Флаке затих.
Ковер приглушал звуки их шагов, и пятеро мужчин абсолютно бесшумно прокрались к двери.
- Что дальше? – почти беззвучно спросил Пауль и посмотрел на остальных.
- Выходим, – одними губами ответил Рихард и, взявшись за ручку двери, осторожно приоткрыл ее, опасаясь, как бы она предательски не скрипнула. Но в этом доме ничего не скрипело, дверь приоткрылась, и Рихард несмело выглянул наружу.
- Никого, пошли, – прошептал он, повернувшись к остальным, и выскользнул из кухни.
Они вышли и огляделись. Их взору предстала большая нежилая комната практически без мебели, пол и здесь был устлан мягким ковром, прямо перед ними была входная дверь, слева от нее наверх вела деревянная лестница. Рихард прошел немного вперед и заметил еще одну дверь, он было, уже собрался направиться к ней, как увидел Брингера. Инспектор казалось, появился прямо из стены, но, присмотревшись, Круспе понял, что тот вышел из другой двери, скрытой от посторонних глаз большим ярким настенным ковром. Брингер замер на месте, увидев мужчин, они тоже не шевелились. Вдруг инспектор широко улыбнулся и громко засмеялся. Музыканты на пару секунд растерялись и переглянулись, в этот момент Брингер сорвался с места и молниеносно ворвался в ту самую дверь, куда собирался пойти Рихард, послышался звук закрываемого замка.
- Черт подери! – гневно воскликнул Круспе. – Ушел сволочь! Он сейчас в окно вылезет и деру даст, ищи его потом.
- Плевать, – ответил Шнайдер. – Не наше дело, пусть катится, мне кажется, я знаю, где он держит Олли, пошли.
Барабанщик уверенно направился к скрытой под ковром двери, группа последовала за ним. Совместными усилиями ковер был содран, и они увидели тяжелую железную дверь, закрытую навесным амбарным замком. Шнайдер посмотрел на Тилля.
- Что? – спросил вокалист. – Я ее не открою так. Нужно искать ключ.
Шнайдер тяжело вздохнул и громко постучал по железу.
- Олли! – позвал он – Ты там?
Но никто не ответил.
- Да не шуми ты, – немного раздраженно сказал Флаке, но Шнайдер не унимался, он продолжал колотить в дверь и звать бас-гитариста по имени. Все смотрели на дверь, сотрясавшуюся под ударами Шнайдера, поэтому никто даже не обратил внимания на то, что инспектор, который и не собирался никуда убегать, вышел из комнаты и теперь стоял сзади, держа пистолет в правой руке. Шнайдер все же выдохся, перестал барабанить в дверь, обернулся и тут он заметил Брингера.
- Дьявол, мы идиоты! – воскликнул он. Все тоже повернулись. Брингер словно, только этого и ждал. Он поднял пистолет и направил его на вокалиста.
- Значит, вы догадались? – сказал он ласковым голосом.
- А ты думал мы совсем безмозглые? – зло пробурчал Пауль, нервно поглядывая на оружие.
- Я знал, Кристиан, что ты очень умный, – Брингер смотрел на клавишника. – Знал, но не мог предположить, что настолько. Теперь ты все знаешь. Жаль, что все так не красиво получилось. Я совсем по-другому это видел.
- Брингер, убери пистолет, – тихо сказал Тилль. – Скоро здесь будет полиция, игра закончена.
- Заткнись! – неожиданно взвизгнул Брингер и сверкнул глазами. – Никакой полиции нет. Ложь. Мне бы позвонил Зальгер и все сказал бы!
- Зальгер предал тебя, полиция рядом! – Тилль старался сохранять спокойствие.
- Заткнись! Заткнись, сейчас же! – Брингер снова посмотрел на Лоренца и уже спокойным голосом сказал. – У нас есть немного времени, чтобы поговорить.
- Не хочу я с вами разговаривать. Что вам вообще нужно? Зачем это все? Что я вам сделал? – Флаке смотрел на инспектора испуганными глазами.
- Ты ничего мне не сделал, а вот он, – Брингер потряс в воздухе пистолетом, указывая на Тилля. – А вот он сделал! И я покараю его.
- За что? – Шнайдер не смог удержаться от вопроса.
-И тебя тоже! – словно опомнившись, вскрикнул Брингер. – И тебя, и тебя, – он указал пальцем на Рихарда, а потом на Пауля. Пауль вздрогнул, а Рихард же наоборот сделал шаг вперед и проговорил:
- Покараешь? Ах ты, скотина! Значит покараешь? – Круспе сделал еще один шаг. – И за что же? А!? За что?
- Стоять! Иначе я тебя пристрелю, – инспектор усмехнулся.
- Да стреляй, урод! Все равно убьешь, какая теперь разница? – Рихард продолжал идти, но Тилль перехватил гитариста за руку и рывком вернул на место. Круспе попытался вырваться, но Тилль крепко держал его.
- А вот это правильно, – похвалил Брингер. – Стойте все на месте и не дергайтесь.
- Да отпусти ты меня! – выкрикнул Круспе, пытаясь вырваться, но Тилль даже не пошевелился.
- Кристиан, – сказал Брингер. – Ты ведь умный человек, отойди оттуда, пожалуйста.
- Никуда я не пойду, – Флаке насупившись, смотрел на инспектора.
- Ну, пожалуйста, – Брингер жалко улыбнулся. Но Флаке никак не отреагировал.
- Брингер, чего ты хочешь от нас? – Пауль не выдержал. – Ну, если ты влюблен в Олли, это же не его проблема. Он не голубой, пойми ты. Положи пистолет и уходи. Может, ты еще успеешь убежать. Я обещаю, мы не станем тебя преследовать. Иди…
- В Олли? – Брингер засмеялся. – Ты думаешь, что это все из-за этого никчемного узника? О, Боги! Вы тупее, чем я мог предположить. Узник был необходим лишь для того, чтобы удержать вас в этом городе, – он взглянул на Флаке и с надеждой в голосе спросил – Я полагаю что ты, Кристиан, не считаешь, что я влюблен в Олли?
- Да мне плевать, – грубо ответил Лоренц, даже не поднимая глаз на инспектора.
- Ах, Кристиан, Кристиан. Не сердись на меня, ведь все что я делаю только ради твоего блага.
- Что?! – Флаке, наконец, посмотрел на инспектора. – Блага?! Да вы понимаете, что вы говорите? И в чем же это благо?
- Ты так и не понял, – Брингер тяжело вздохнул. – А жаль. Ну, ничего, ты еще поймешь, что я спасаю тебя.
- Убив меня? Спаситель, мать его, нашелся!– Флаке разозлился.
- Нет! – воскликнул Брингер. – Что ты? Я не буду убивать тебя. Я освобожу тебя.
- От чего? Я и так вполне свободен.
- От него! – Брингер указал на Тилля.
- Вот спасибо! Не нужно мне этого, оставьте меня и всех нас в покое. Идите уже прочь, – Флаке демонстративно отвернулся и начал копаться с замком двери, ведущей в темницу Олли. Но Брингер не ушел, он по-прежнему держал их на мушке и грустно улыбался.
- Я так и знал, ты, – он снова ткнул пальцем в Тилля. – Запугал его до такой степени, что он не может даже признать мою правоту. Но он поймет, позже, когда все уже будет кончено. И, надеюсь, он всплакнет на моей могиле.
- Не дождетесь, – буркнул Флаке, не поворачиваясь.
- Я не слышу тебя, Кристиан. Это не ты сейчас говоришь, а твой страх. Ну, хватит уже, пришло время привести приговор в исполнение. Жаль, что ваш Олли останется в живых, он тоже был приговорен к смерти, но мне уже никак не убить его. В пистолете шесть пуль, все верно, одна из них моя, четыре для Тилля, Рихарда, Пауля и Кристофа, - называя имя, Брингер указывал на его обладателя пальцем. - Вы пришли слишком рано и разрушили мои планы, придется вам всем умереть.
- А я что? – Флаке бросил капаться с замком и снова повернулся к Брингеру. – Не удостоен чести быть убитым?
- О господи, милый Кристиан, почему ты так жесток ко мне? Ты совершенен, я никогда бы не причинил тебе вреда. Приговор вынесен виновным, а ты невинная жертва.
- И в чем же наша вина? – Рихард снова попробовал было вырваться и рук Тилля, но вокалист и не думал отпускать вспыльчивого Круспе.
- А, ты не знаешь? Тогда мне придется огласить приговор. Это будет не правильно, если вы все умрете, так и не узнав за что. Итак, слушайте же. Я приговариваю вас к смерти за то, что вы посмели угнетать и использовать в своих грязных целях совершеннейшее создание – Кристиана Лоренца. Издеваться над ним, прилюдно его унижать и выставлять на всеобщее посмешище по всему миру.
- Что за бред! – перебил Брингера Флаке. – Кто меня унижал?
-Это снова твой страх, – печально сказал Брингер. – Ты уже и забыл, наверное, когда этот, – Брингер уже в который раз ткнул пальцем в Тилля. – Насиловал тебя на сцене.
- Чего? – Флаке округлил глаза. – Никто меня не насиловал, идиот проклятый, это шоу. Это имитация. Это все не по-настоящему.
- Я знаю, что не по-настоящему. Но это не имеет никакого значения. Унижение, которое тебе пришлось вынести, оно настоящее. Он мучил тебя много лет. Он издевался и получал удовольствие, а ты запуганный и затравленный, не мог ничего поделать. Я же все видел, я все понимал. И я решил, что не могу оставить это так. Я должен спасти тебя.
- Да не нужно мне твое спасение! – Флаке внезапно перешел на «ты». – Иди ты к черту! Я взрослый человек и в состоянии сам разобраться со своей жизнью.
- Несчастный, – Брингер с сожалением и любовью смотрел на Лоренца. – Ты так несчастен, запуган и беззащитен. О, и ты так прекрасен, – внезапно лицо его ожесточилось, он поднял пистолет еще выше и сказал:
– Все! Хватит. Надоело. Умри же проклятый Враг!
Брингер нажал на курок. Раздался выстрел. В следующую секунду Рихард вырвался из рук вокалиста и повернулся к нему лицом, закрыв своим телом. Тилль увидел, как глаза гитариста округлились, когда пуля попала ему в спину, он несколько мгновений стоял на ногах и смотрел прямо, потом Рихард пошатнулся и начал медленно оседать на пол. Тилль успел подхватить его, Круспе улыбнулся, посмотрел Тиллю прямо в глаза и громко сказал:
- А я все же не трус, – после чего глаза его закрылись, и из уголка рта потекла тоненькая струйка темной крови.
- Рихард! – Пауль закричал и рванулся к гитаристу. Тилль осторожно опустил Круспе на пол и поднял глаза на Брингера. До этой секунды никто до конца не мог поверить в то, что сумасшедший инспектор и впрямь начнет убивать их. Все это казалось дурным сном, плохой и жестокой шуткой, но теперь, когда Рихард Круспе был мертв, Тилль поверил.
- Да ты... Ублюдок! – Тилль задыхался от гнева, он не думая о последствиях, пошел прямо на Брингера. Инспектор лишь усмехнулся и снова поднял пистолет. То, что произошло в следующую секунду, не мог предполагать никто. Флаке рванулся вперед, обогнал Тилля и кинулся на инспектора, от неожиданности Брингер снова выстрелил. Флаке не добежал до него всего пару шагов и рухнул на пол. Лицо инспектора побледнело. Он замер, посмотрел на Лоренца, а потом отшвырнул пистолет и бросился на колени. Обхватив голову Лоренца, он начал покрывать ее поцелуями. Из его глаз текли слезы.
Тилль поднял пистолет, посмотрел на него внимательно, потом перевел взгляд на тело Рихарда на полу, потом на Флаке и еще немного подумав, он выстрелил в Брингера. Выстрел оглушил его, он видел, как пуля вошла в голову инспектора, оторвав кусочек кожи вместе с волосами, инспектор дернулся, попытался поднять руку к голове, но не смог и упал сверху на Флаке, из раны в голове его на светлый ковер потекла почти черная кровь. Тилль разжал пальцы, и пистолет беззвучно упал на пол. К нему подбежал Шнайдер, он что-то говорил, но вокалист лишь тупо смотрел на него, не понимая ни слова. Рядом с Рихардом на коленях стоял Пауль и тоже что-то говорил. На спине Круспе расплывалось красное кровавое пятно, руки Пауля тоже были в крови, он пытался перевернуть Рихарда, но у него ничего не получалось. Тилль заметил, что Флаке не убит, клавишник слабо пошевелил пальцами. Тилль схватил, мертвого уже инспектора, и скинул его тело с раненого Лоренца. Глаза Флаке были открыты, он улыбался и смотрел на Тилля. Наконец слух стал постепенно возвращаться, и Тилль услышал, как Флаке сказал:
- Он хотел спасти меня от тебя, нет, ты подумай, – Флаке закашлялся и Тилль, наклонившись к нему, зашептал:
- Тихо, тихо, молчи, я сейчас что-нибудь сделаю. Тихо, чем тебе помочь?
- Вызови врача уже, Рихард совсем плох. Я в порядке, он не сильно меня ранил.
- Флаке, Рихарду уже не помочь, – Тиллю захотелось плакать, но он сдерживал себя.
- Да он жив! Тилль, очнись уже! Пауль тебе уже три раза сказал, что он жив.
Тилль, все еще не понимая, что происходит, посмотрел на Пауля. Тот, наконец, смог перевернуть Круспе, и Тилль увидел, что тот действительно жив: глаза его были закрыты, но изо рта вырывалось хриплое и тяжелое дыхание. Тилль полез в карман куртки за телефоном, но понял, что он в одной футболке, куртка осталась в машине, а значит и телефон лежал там же. Он рывком поднялся на ноги, огляделся, увидел у входа телефонный аппарат и бросился к нему. Набирая номер, он видел, что Шнайдер зачем-то обыскивает труп Брингера, через секунду он понял зачем. Шнайдер достал ключи и пошел к запертой двери, за которой был заточен Олли.
- Служба спасения, слушаю Вас, – сказала трубка.

* * *

Эпилог

-Ладно, Рихард, увидимся завтра, – Тилль улыбнулся и нажал кнопку отбоя на мобильном. Он заглушил двигатель и вышел из машины.
С того дня, когда он застрелил Брингера, прошло уже более двух месяцев. Гастроли на время прекратили, и он смог вернуться из ненавистного Фрайбурга в свою берлинскую квартиру.
Рихард быстро шел на поправку, рана была тяжелой, но на удивление врачей, Круспе не собирался сдаваться, и с каждым днем ему становилось все лучше и лучше. Через неделю его смогли перевезти в Берлинскую клинику. А через месяц он выписался и вернулся домой.
Олли тоже некоторое время лежал в больнице. У него была вывихнута рука, повреждено колено, но самой страшной была моральная травма. Когда Шнайдер спустился в подвал и извлек Олли из гроба, то гитарист даже не пошевелился. Он тупо смотрел прямо перед собой и совершенно не реагировал на слова барабанщика. Шнайдеру с трудом удалось заставить Олли выйти наружу, Ридель медленно поднялся по лестнице, вышел в комнату и замер на месте, смотря невидящими глазами прямо перед собой. Ни Пауль, ни Тилль, ни Шнайдер не смогли вызвать в нем никакой реакции. Его усадили на стул, где он и просидел без движения, пока не приехали медики. В больнице ему сделали укол, и он тихо уснул, так и не произнеся ни слова. На следующее утро, проснувшись, он продолжал молчать и смотреть в потолок. Приехала его жена, пыталась вернуть его к жизни, она плакала, кричала, умоляла – все напрасно – Олли ничего не говорил и не шевелился. Лишь через три дня он снова начал говорить. Но это уже был другой человек. Он узнавал всех, даже изредка улыбался, но разговаривая с кем-нибудь, он постоянно испуганно озирался по сторонам, словно опасаясь затаившегося врага, готового напасть в любую минуту. Однажды Тилль, зайдя в палату к Олли, случайно задел стоящий на тумбочке стакан с водой и тот с грохотом упал на пол. Ридель вздрогнул, побелел и с ужасом посмотрел на вокалиста.
- Это стакан, Олли, все нормально, – попробовал успокоить его Тилль. Олли выдохнул и тихо сказал:
- Он изуродовал меня, я боюсь даже своей тени.
- Это пройдет, – Тилль присел на краешек кровати и взял Риделя за руку.
- Нет, уже не пройдет.
Но, не смотря на мрачные прогнозы самого бас-гитариста, через месяц он уже не вспоминал о случившемся. Он снова стал тем Олли, которым был раньше.
Рана Флаке была пустяковой. Пуля попала ему в ногу, и прошла навылет. Еще некоторое время клавишник прихрамывал, но вскоре и это прошло. Он почти сразу уехал в Берлин, где сидел дома и тихо переживал в одиночестве. На звонки друзей он не отвечал, с прессой не встречался. Тилль подозревал, что Лоренц беспробудно пьет, запершись в своей пустой квартире. Но месяца через полтора и он пришел в себя, события того дня стали забываться, и постепенно он вернулся к своей нормальной жизни.
Пауль и Шнайдер, если и переживали, то внешне это никак не проявлялось. Уже через пару дней, когда стало ясно, что с Рихардом все будет в порядке, Пауль снова стал весело шутить, а Шнайдер уехал в Берлин, где занялся своим личными делами.
Сам Тилль же, хотя и никогда не заговаривал об этом, страшно страдал. Ночами его мучила бессонница, а днем тягостные мысли. Он осунулся, под глазами залегли темные круги, и все кто видел его, предлагали сходить ему к врачу. Но он не шел. А еще он совершенно перестал писать стихи. Он боялся даже думать о том, что придется писать новый альбом, и ничего не мог с этим поделать. Но время излечило и его. Однажды вечером он взял блокнот, ручку и вдохновение вернулось к нему. Он писал, как сумасшедший, стихи лились из него потоком, а когда настала ночь, он лег в постель и заснул спокойным тихим сном без кошмаров.
Жизнь постепенно возвращалась в свое русло. Пресса затихла, перестав мусолить подробности Фрайбургского кошмара, полиция оставила Тилля в покое, (его оправдали, посчитав убийство Брингера поступком, совершенным в состоянии аффекта), фанаты перестали писать слезные душераздирающие письма, и уже через пару месяцев группа планировала продолжить гастроли.
Тилль вошел в дом, зажег свет в прихожей, закрыл дверь. И тут взгляд его привлек маленький голубой конверт, одиноко лежащий на полу. Тилль поднял его, покрутил в руках. Он не мог понять, как это письмо попало сюда. Конверт был не подписан - Тилль полагал, что видимо письмо, пришло вместе со всей почтой, но незаметно выпало, когда он с утра нес ее в дом. Другого объяснения не было. Тилль еще немного покрутил письмо в руках и вскрыл конверт. Внутри был сложенный вчетверо листок. Сердце вокалиста похолодело. Он развернул его и прочел:

В тексте использованы цитаты из оригинальных текстов Тилля Линдеманна.
Перевод текстов взят с сайтов: Rammsteinfan.ru, Rammstein.ru

  Количество комментариев: 39

[ добавить комментарий ]    [ распечатать ]    [ в начало ]