Rammstein Fan ru Rammstein - последние новости О Rammstein Аудио, видео материалы Фэн-зона Работы фанатов группы Rammstein Магазин Форум
домойкарта сайтадобавить в избранноесделать стартовой
  + обои на рабочий стол
  + комиксы
  + рисунки
  + рассказы
  + сценарии для клипов
  + табы и миди



Нож. Лирика Нож. Лирика

Сборник составлен из стихотворений на двух языках, немецком и русском, а иллюстрации на разворотах выполнены Дэном Зозулей.

далее


Рассказы фанатов


Zoo

Автор: Шрайк Автор: Шрайк

Как известно, герр Линдеманн совместно с герром Хофом скупают разорившиеся зоопарки...

Лица неполного состава Раммштайн, приглашенного на общественную квартиру, заранее перекосило, и где-то в глубинах душ затаилось волнение. Cборище назначалось не в баре, не у кого-нибудь в гостях, ни даже в офисе. Ценной аппаратуры, предметов антиквариата и посторонних в этой берлоге не было. Была мебель, привинченная к полу.
- У меня предчувствие... - занудно тянул Шнайдер, обмахиваясь счастливым листком клевера, привязанным к кроличьей лапке.
- Какое? – Пауль подсел поближе и протянул ему Черный Фолиант. - Советую. Для расшифровки.
- Пауль, избавься от этой брошюры! - не выдержал ученый во Флаке. - На дворе третье тысячелетие, а ты тут со своими средневековыми заговорами!
- Может, у меня родовая память бурлит! – гордо ответил Пауль. - И ностальгия!
- Дурное! - продолжал нудеть Шнайдер, присовокупив к счастливым талисманам выдранную страницу.
Пауль от такого хамства окрысился и заорал "Прокляну!" - слово, конечно, не воробей, но нагадило на голову счастливого ударника. Ножка стула подломилась, и Шнайдер вместе со всеми своими артефактами грохнулся на пол.
- Прекрати валяться на спине! - тут же отреагировал Флак. - Перевернись на живот, чтобы футболка была испачкана равномерно!
- О да, - поддержал его голос из кресла. - Мы такие, мы не остановимся ни перед чем, чтобы вляпаться и остаться во вляпанном навеки.
- Кто это там умер от собственной скромности? - грозно спросил Шнайдер, указуя кроличьей лапкой на кресло.
Сидящий в кресле тут же поджал ноги, и узконаправленный сглаз канул вникуда. Оливер - а это именно он все умирал и никак не мог умереть от скромности - злорадно хохотнул.
- Сей винится нами за грех, ибо злонамеренно рекламировал свои деяния посредством ежедневного суицида через повешенье, привлекал хищных птиц, окрестных детей и богомольных старушек, - дал знать о себе Рихард, шокировав своим заявлением всех окончательно и бесповоротно. Недавно Круспе ударился в религию и теперь по поводу и без повода цитировал особо избранные места из всяческих там скрижалей и писаний, тщательно выписывая оные в блокнот.
- К-кто повесился, я повесился? - дрожащим голосом переспросил Оливер.
- Ибо, - многозначительно сказал Рихард.
В наступившей за этим гробовым изречением тишине, остальные пытались изобразить почтительную бездыханность, судорожно раздумывая, что бы такого скормить лидер-гитаристу, чтобы избавить его от тяги к вредным пророчествам и мозгодробильным высказываниям.
- Рихард, ээ... отче наш, - взял слово Флак. - Ты не хочешь пройти в соседнюю ээ... келью, дабы ээ... проверить там наличие необходимой святости?
- Ибо, - несолидно пискнул ему в поддержку Пауль.
Рихард уже собрался встать в полный рост из удобного кресла и провозгласить что-нибудь порицательное в адрес согруппников, принимающих его за идиота, но тут вмешался сам Фатум, Судьба собственной персоной. Под ударом ее кованного сапога входная дверь с грохотом распахнулась.
В распахнутую дверь с шумом и плесканьем крыл влетело что-то огромное и несоразмерно зубастое. Храбрые друзья заорали и кинулись прятаться за спины друг друга, норовя вытолкнуть кого-нибудь на встречу с наверняка опасным и недружелюбным существом. Вытолкнутый вперед Шнайдер с великого перепугу гаркнул молодецким голосом прямо в это нечто и швырнул ему в морду весь запас артефактов.
- Сгинь, Тьмы порождение, сын внебрачный Шуб-Ниггурат! - поддержал его Рихард, мгновенно сменивший религиозную ориентацию, и даже начавший слегка смахивать на безумного араба.
Порождение Тьмы отплевалось зубами и артефактами, сняло плащ с головы и оказалось Тиллем. Зубы полосочками трепещущей бумаги ссыпались на пол, норовя сложиться если не в "Джоконду", то во что-то вроде рекламного проспекта точно.
- Кто в шубе? - угрожающе спросил Тилль. - Я ниггер в шубе?
- Я одолел тебя! - пафосно сказал Шнайдер, тщетно пытаясь задавить рвущийся наружу хохот. - Отдай мои амулеты, ты, врывающийся в дома и крадущий этих, как их...
- Непорочных дев, - с умным лицом подсказал Рихард.
Оливер из-за спин нездорового коллектива изо всех сил делал знаки, что он тут совершенно не при чем, и это сугубо личное право каждого - сходить с ума в свободное от работы время.
Тилль гмыкнул и перешел в наступление.
- Ага! Кто жрет секретные документы? Ты? - палец вокалиста, снабженный самонаводящейся системой, уверенно ткнулся в сторону клавишника.
Флак поперхнулся зубочисткой, которой дотоле мирно ковырялся в зубах. Стремительный прилет Тилля и религиозные бзики товарищей никак не увязывались в его голове с секретными документами, разве что речь шла о карте, на которой отмечен путь к Граалю или к какой-нибудь гробнице в землях египетских.
- Я ем низкокалорийное белое мясо, - с достоинством парировал Флак. - Свинец, содержащийся в печатных изделиях, тьфу, изданиях, вреден для организма в целом и некоторых функций в частности.
"Импотентом станешь" - с помощью рук сурдоперевел Пауль. Тилль искривился.
- Ну хватит, - буркнул он. - Заседание, как председатель, объявляю открытым. Вопросы есть?
У Рихарда вопросы были, например, по какому праву самозванец объявил себя председателем, но Оливер очень вовремя превентивно наступил ему на ногу, и на Тилля обратилось сразу пять пар выжидающих глаз с разной степенью любопытства (и боли) в них.
- Наконец-то в газетах появятся прочувствованные хвалебные отзывы, а не заголовки типа: "Раммштайн - участник группы съел ногу другого участника!" - прослезившись, оповестил Линдеманн окружающих.
Окружающие с недоверием покосились на крокодиловы слезы. Флак даже хотел взять анализ, чтобы позднее подсунуть знакомым химикам для проверки состава, но безумное вдохновение, крупно написанное на лице Тилля, отговорило его от этой затеи.
- И с какой это стати все воспылают к нам любовью? - кисло поинтересовался Шнайдер.
- И сколько это будет стоить? - добавил куда более практичный Флак.
- Буду скупать зоопарки! - выпалил Тилль и с достоинством заложил руку за отворот плаща.
Согруппники дружно спародировали жену Лота. Рихард, тянувшийся за журналом, не удержал равновесие, выпал из кресла, ударился головой об пол и тоже остолбенел, но несколько иначе, чем другие. Какое-то время все хранили невозмутимое, но трагическое молчание. Тилль, ничуть не смущенный, потряс купчей на зоопарк за каким-то там номером. Видимо, он хотел составить конкуренцию Д. Даррелу, о чем ему высказал оправившийся от временной потери речи Пауль.
- У меня нет мании величия. Великие люди ей не страдают, - Очень Скромно ответил Линдеманн.
- П-простите... - воспользовались правом голоса на полу. - Я что-то пропустил? Или слишком сильно ударился головой?
- Нет, Рихард, - печально ответил Флак. - Это наш Тилль по дороге головой ударился. И теперь решил затравить любимых друзей бездомными животными.
На полу издали булькающий звук. Лидер-гитарист уже представил, как добрый Тилль заполняет его квартиру разнообразной живностью... Перед внутренним взором с топотом бегали пауки, крысы, тараканы и прочие членистоногие друзья человека. Прислушиваясь к бульканью, коллектив по-прежнему хранил скорбное молчание, и Тилль поспешно расценил его как согласие.
- Единогласно! - оптимистично заключил вокалист.
- Э-э-э… — вразнобой проблеяли музыканты, выражая тем самым крайнюю степень своих сомнений.
- Я знал, что вы согласитесь! — улыбаясь, захлопал в ладоши Тилль.
И в этот момент одногруппники поняли, что крупно влипли. Рихард со стоном пополз под кресло, намереваясь забаррикадироваться там, и не сдаваться ни тараканам, ни крокодилам, ни даже саблезубым тиграм. Наука утверждала, что зубастые вымерли, но Рихард в это не верил. Точнее, он верил, что Тилль способен выкопать из земли даже самое мертвое из всех мертвых создание и заставить его выйти за себя замуж...
- Тебя это тоже касается! - сообщил Тилль персонально в подкресельное пространство.
Рихард клокотнул горлом, наполовину удавившись элегантным шарфом.
- Он там спит, - ласковым голосом объяснил Шнайдер, наступая на кончик шарфа.
- Вот и прекрасно, - заявил Тилль. - Не буду ничего назначать заранее, расслабьтесь и наслаждайтесь жизнью. Если что - я предупрежу.
- Насладишься тут, как же! - Шнайдер был в отчаянии. Он не успел найти пятилепестковый цветок сирени и сожрать его, оградившись таким образом от вредного влияния Тилля. Махать лозунгами и требовать справедливости было уже поздно, однако он попытался. - Где твое сострадание?
- У меня нет жалости, нет сердца и нет думательного аппарата! Я – робот!
Ошарашив всех этим категоричным заявлением, Тилль развернулся на каблуках и в два широких шага оказался за дверью.
- Вот так не успеешь отвернуться – а о тебе уже заботятся… - печально проговорил Оливер.
- Кстати, с вас посильная помощь, - сообщил вокалист, на секунду заглянув обратно, и тут же благоразумно скрылся.
- Это негуманно! - взвизгнул Оливер. - Никакой совести!
- Ты ошибаешься, - возразил Шнайдер, слезая с чужого шарфа. - Совесть у него совершенно чистая. Не бывшая в употреблении.
Рихард под креслом безмолвствовал. То ли окончательно заснул, то ли потерял дар речи от услышанного. Оливер истерично чихнул.
- Спасибо... - задумчиво отреагировал вежливый Пауль, доселе погруженный в непривычное для окружающих молчание.
- Ну, как же, как же, - сказал Флаке с энтузиазмом воробья, которого пытаются провести на мякине. - Так мы и начали ему помогать. Правда? - обратился он к остальным.
- Это встанет нам в копеечку, - родил сентенцию Пауль и с чувством своей глубокой правоты вновь умолк.
- А ведь я даже знаю, кто виноват! - с пафосом сказал Шнайдер и приготовился выдать имя виновного, чтобы того тут же предали топтанию ногами.
- Говори, – потребовал из-под кресла Рихард (проснулся, наверное).
– Ну-у... – Шнайдер собрал мысли и язык в кулак и постарался говорить нормально. – Есть такой Великий Человек... Сволочь он, но культурная и облагороженная, практически белая...
– Блондин, что ли? – раздалось из-под кресла.
- Нет, наполовину лысый, - рассеянно отозвался ударник. - Так вот, я как-то раз проходил мимо гостиной и...
- Подслушивал, - уверенно сказал Пауль, твердо знающий, что ни один нормальный человек не может пройти мимо чужого разговора.
- Растопырив локаторы, - добавил технической обоснованности Оливер.
- Ай-яй-яй, - не удержался Флак.
- Не трожьте мои уши! - взвизгнул обвиняемый и обратился к лидер-гитаристу, незаметно вылезающему из-под кресла. - Рихард, сделай что-нибудь!
- Одержим дьяволом, ибо проявляет навязчивое мудрствование, - угрожающе произнес Рихард, тут же снискав всенародное внимание и боязнь.
Шнайдер удовлетворенно кивнул и продолжил.
- В общем, услышал я, как Тилль разговаривал с одним нашим общим знакомым, и тогда я не придал значения этому разговору, но кто ж мог знать, что так все обернется, и нам придется...
Шнайдера внезапно понесло, и он бы еще долго разливался соловьем, купаясь в столь редких лучах всеобщего внимания, однако долго ему самолюбоваться не дали, и потребовали конкретных имен, явок и паролей.
- Ну ладно, ладно, - пробормотал ударник, косясь на угрожающе наставленные на него со всех сторон пальцы.
- Имя, брат, - призвал Пауль, опередив Рихарда на полсекунды и знатно этому обрадовавшись. Лидер-гитарист надулся, палец его угрожающе вздрогнул.
- Все, говорю, - решился ударник. - Короче, он там разговаривал с...
В обвинительную речь вклинился звонок телефона. Шнайдер поперхнулся именем и фамилией злодея.
- Говори! - зарычали на него хором со всех сторон.
- Я не могу! Я забыл, - горестно сообщил Кристоф. - Меня нельзя сбивать с мысли, у меня контузия после военных действий тыща восемьсот двенадцатого года!
- У тебя страческий склероз, - поставил диагноз д-р Лоренц, обреченно тыкая пальцем на кнопку, ответственную за громкую связь. - Кого черти принесли? - вежливо поинтересовался он у абонента.
- Диавольское искушение! - взвизгнул Рихард, норовя запустить в телефон ботинком, но от волнения забыл снять его с ноги.
- Уймись, болезный, - поймал его за руку Оливер. - Хватит проповедника из себя строить, разыгрался тут.
- Вы еще не разошлись? - спросил телефон голосом довольного жизнью Тилля. - Еще не спешите упиться до поросячьего визга, радуясь за меня? Я вон слышу, Рихард там чего-то верещит, ась?
- Он тебя осиновым крестом прибить хочет, - меланхолично сообщил Флак под сдавленное хиихканье окружающих. - Чего надо-то?
- Я тут подумал и решил. Что в гости, в мой зоопарк вы придете завтра. Вопросы есть?
- Есть! - хором заорали все.
- Вопросов нет, - удовлетворенно заключил Тилль, и прервал связь.

Подлое и неожиданное похолодание в самой середине мая явно указывало на то, что день не задался. Тем не менее, Флак бодро совершил утреннюю зарядку (два раза махнул правой ногой, три раза левой и сделал полприседания - он не любил излишних усилий, могущих привести к нежелательному для сценического образа выпиранию мускулов). После этого он выманил из поддиванного укрытия очередного кота... точнее, с трудом вытащил застрявшее в узкой щели животное, и перетащил недвижную тушку в корзинку. Кот приоткрыл один глаз и на всякий случай мяукнул, чтобы его по ошибке не приняли за мусор и не выкинули. Флак обрадовался, сунул в котовую корзинку ритуальную сосиску, и подхватил тяжеленную кладь на руки. Не успел он выйти из дома, как в кармане джинсов что-то завибрировало. Флак чуть ли не выронил корзинку, но вовремя сориентировался и даже ухитрился извлечь объект вибрации, которым оказался мобильник. Прочитав пришедшее сообщение, Флак задумчиво почесал нос. Оно гласило: "Спасите, убивают Тиллем!!!"
"В жизни всегда есть место подвигу, - решил Флак, - тем более я все равно хотел прогуляться. Заодно наведаюсь к Паулю, посмотрим, чего там происходит" - он не торопился, зная склонность Пауля к преувеличиванию всего до чудовищных размеров. Так гитарист компенсировал собственный рост.
Неторопливый Флак с достоинством вышел из подъезда, одной рукой придерживая велосипед, а другой - корзинку, уже прикрученную к багажнику.
- Доброе утро, герр Лоренц! - раздалось внезапно совсем рядом.
Флак прижал уши, присел и затравленно оглянулся.
- А кто это там у вас, герр Лоренц? - задала коварный вопрос материализовавшаяся из воздуха фрау Ингер - соседка Флака, вечно занятая матримониальными планами и наметившая клавишника, как потенциального обладателя ее руки и сердца. Будучи дамой весьма упитанной, фрау Ингер задалась целью откормить "худенького Кристианчика" до полноценного бюргера.
- Ядовитая пчела, - сахарно улыбаясь, ответствовал клавишник, недолюбливавший фрау и тайно именовавший ее стервой змеевидного типа.
- Ну вы шутник, - хихикнула фрау Ингер и подмигнула клавишнику, ловким движением запустив палец в корзину.
Кот заурчал и впился в предложенное, сочтя это еще одной сосиской. Фрау завизжала, Флак притворно заахал и всплеснул руками, одновременно приговаривая "Шмелек, фу!"
Разобравшись в обстановке, кот с отвращением выплюнул палец и с неторопливой внушительностью профессионала принялся за сосиску. Фрау убежала залечивать ядовитые раны, понося Флака, пчел и правительство в целом.
Флак, мерзко хихикая, раскрутил педали и устремился в городскую даль, наслаждаясь урбанистическими видами. Спустя три километра, кот употребил сосиску, о чем оповестил хозяина, заорав мерзким голосом и начав драть корзинку когтями. Клавишник немедля прекратил покорение километров, и припарковался у ближайшего газона, плавно переходящего в начало парка.
- Иди, киска, погуляй, - просветленно улыбнулся Флак, начхав на то, что опаздывает, а так же на правила дорожного движения.
Упитанное животное вывалилось из корзинки, недовольно мявкнуло и пошло изучать природу. Преодолев метр естественных зеленых насаждений (травы) кот устал и плюхнулся на живот, растопырив лапы. Флак промокнул слезу умиления, показав интернациональный жест из одного пальца водителю уборочной машины, осмелившемуся посигналить в такой трогательный момент.
Жестокие товарищи не раз намекали Флаку, что кот несколько излишне чересчур жирноват и не мешало бы побаловать его пинком ботинка в круглый бок... А вот сам Флак худеет на глазах, видимо, отдавая все коту. Рихард даже сделал предположение, что кот запасается на случай третьей мировой войны. Пауль отстаивал версию предков кота по блокадно-ленинградной линии. Оливер тоже предполагал, что кот - генетический потомок, но не кого-нибудь, а Робинзона Крузо, который все еще сухари прятал, когда его уже спасли.
- Герр Лоренц! - радостно окликнули его сзади.
Флак нахмурился, будучи оторванным от созерцания природы, и повернулся на звук. За спиной красовался известный деятель культуры и деловой друг всея коллектива - Герт Хоф. Его сопровождал домашний питомец - огромный мраморный дог. Последний тут же задрал нос и высокомерно оглядел Флака, словно тот был какой-то блохой в царственном супе.
- Здра-авствуйте, герр Лоренц! - расплылся в улыбке Герт, наматывая поводок на руку.
- Здра-авствуйте, герр Хоф, - ответно растянул Флак губы в улыбке, стараясь переместиться таким образом, чтобы занять позицию между насторожившимся догом и затаившимся в траве котом.
Кот неожиданно понял, что хотел бы приобрести былую стройность и, если не взлететь на голову хозяину, то хотя бы слиться с ландшафтом. Однако жирный рыжий загривок предательски торчал из коротко стриженного газончика.
- А мы тут с вашим товарищем, герром Линдеманном, занялись весьма крупным проектом, - вещал Герт, уже с некоторым трудом удерживая питомца. - что-то сегодня мой мальчик неспокойный, - извиняясь, улыбнулся он. - Так вот, о нашем проекте... Он, знаете ли, очень, очень интересен и даже благороден!
"Герт и Тилль... Тилль и Герт... - тревожно звякнуло внутри клавишникового черепа. - Уж не тот ли это проклятущий проект..."
В этот момент кот не выдержал психологического прессинга и взлетел рыжей шаровой молнией.
- Что это за..! - возопил было Герт, но докончить фразу не успел.
Кот с грохотом плюхнулся в корзинку, велосипед пошатнулся и стал заваливаться набок, кот гнусно завыл. Дог захлебнулся попеременно лаем, слюной и выпучил глаза, обрывая поводок.
- Извините, тороплюсь! - резко вспомнил о пришедшем сообщении Флак и вскочил в велосипедное седло, ловко восстановив потерянное было равновесие.
Клавишник стартовал с места на второй космической, а кот, затаившись на дне корзинки, сопроводил это соответствующим ревом. Инстинкт, который пробудило в доге стремительное перемещение кота в пространстве, был слишком силен. Пару раз гавкнув что-то вроде "Хайль! Хайль!" четвероногий друг человека рванул за велосипедом.
Флак крутил педали, кот верещал в корзине, а старенький (раритетный!) велосипед передвигался крайне неохотно, о чем громко звенел.
- Адольф, не кусай Флаку! - созвучно с котом верещал Герт, волочась следом за исходящим слюной догом, - Флака может оказаться ядовитым!
- Отстань от меня, ты, продукт селекции! - проорал Флак через плечо. - Уймись, генетический отбросок!
Ошарашенный таким чудовищным оскорблением дог замер на месте как вкопанный. Чувствительная натура многократного чемпиона не выдержала, и благородный пес горестно взвыл как заправский волк. В его вопле слышался весь стыд собачьего рода, превратившегося в элитные домашние игрушки.
- Вот так-то! - довольный собой бросил Флак и едва не скопытился в придорожные кусты, но мощный кошачий крик помог ему выровняться.
- Я отомщу! - летел из-за спины вопль Хофа, уязвленного в лучших собаководческих чувствах.

В недрах дома на Бисмаркштрассе, Тилль отвлекся от совершения морального насилия над орущим гитаристом и обернулся на грохот распахнувшейся двери. Затем распахнулось еще штук пять дверей (убегая от Линдеманна, Пауль забрался в самый дальний уголок жилища), и на пороге комнаты появился разгневанный клавишник. По его рубашке и брюкам хотелось сделать вывод, что он - победитель гребных оксфордских гонок без правил. В руках Флак стискивал корзину, в которой кто-то надсадно вопил.
- Что-то произошло? - невинно поинтересовался Тилль, державший в одной руке плотно закрученную банку, а в другой - воротник Пауля.
- У нас национальный вид спорта - езда на желтый свет! - злобно сообщил ему клавишник. - Кто не рискует, тот не лежит в гипсе, и того не хоронят в гробу из красного палисандра!
- Ты пришел, спаситель мой! - Пауль завопил дурным голосом из-за прикрывавшего его Тилля. - Отвлеки его, а я за помощью!
Тилль, не глядя, отпустил его воротник и нежно схватил Пауля за горло, перекрыв ему кислород почти полностью, и оставив простора ровно на коротенькие вдохи-выдохи.
- Разумеется, ты зашел за Паулем, чтобы вместе с ним отправиться на презентацию моего зоопарка? - ласково улыбаясь, осведомился Тилль.
Лоренц уронил челюсть и корзину с негодующим котом внутри. Корзина перевернулась и грянулась оземь. Обернулась три раза вокруг своей оси и выплюнула собственное содержимое по крутой параболе.
Кот, весьма правдоподобно изобразив планирующего индюка, бессильной тряпочкой шлепнулся на пол. Точнее, бессильным тюфяком. Тилль с интересом потыкал животное в бок носком ботинка, не дождался реакции и обратил свой взор на клавишника, потерявшего дар речи от такой наглости.
- Слушай, он у тебя явно засиделся в тесных квартирных условиях. Хочешь, его в мой зоопарк переведем? Открытые вольеры, зеленая травка, спортивный образ жизни...
- Спаасиитеее... - прошипел Пауль, припадочно дергая ногой.
- Какой зоопарк! - рявкнул было Флак и тут же умолк. Он попался в логическую ловушку, расставленную хитроумным Линдеманном на легковесную дичь. Если признать факт зоопарка, то придется туда идти. Если не признать - то подписаться в страшнейшем грехе: забытии Важного Для Тилля Дела.
- Хороший зоопарк, - строго сказал Тилль, на время отпустив Ландерса и обеими руками взявшись за банку. - Смотри кто у меня в нем будет жить.
Отпущенный гитарист несолидно взвизгнул и попытался залезть на стенку.
- Это антинаучно! - ошеломленно произнес Флак. - Галлюцинация!
Галлюцинация ловко бегала по стенкам банки и нагло шевелила усами.
- Это особый вид! - значимо произнес Тилль и сделал такое движение, как будто собирался отвернуть крышку. - Банановый!
- Прекрасный экземпляр бананового таракана, - нервно улыбнулся Флак, прикидывая, насколько плотно закручена крышка и как долго она будет сопротивляться тараканьему напору.
Прекрасный экземпляр заскреб членистыми лапками и издал то самое шипение, которое наводило соседей Тилля на мысль, что выживший из ума здоровяк где-то раздобыл змею.
Улыбку клавишника перекосило, отразив весь ужас, творившийся в душе. Вообще Флак любил разных насекомых и делал им прививки, но это был явно не тот случай.
- Ну просто красавец. Глянь, как он тебе улыбается!
Тилль сунул банку под нос Паулю, забуксовавшему на стене. Лицо последнего исказил такой жуткий оскал, что одной только его фотографией можно было бы травить тараканов на кухне. Мадагаскарских.
- Не пугай его, - с укоризной произнес Тилль, убирая банку подальше от "злобного человечишки", могущего испортить нежную тараканью психику и навеки поселить в ней комплекс неполноценности.
- Уберите его от меня или я за себя не отвечаю! - выпалил Ландерс, еле-еле совладав с местоимениями.
- Да я его даже выпустить могу, пусть с котиком поиграет, - сатанински ухмыльнулся Тилль, внезапно вспомнив, что он тут самый темный гений и демон во плоти.
- Нет! - хором закричали экс-панки.
Тилль уже собрался было принять освежающий душ из слезных просьб, восхвалений и разных там молитвенных заверений, когда в коллектив влились новые действующие лица.
- Пааауль, ты доомааа?! - с утренне-школьными интонациями пропел знакомый голос.
- Да... ты... в ... на ... от меня сейчас же ... гад! - дополнила его изысканная ругань.
- Что он здесь делает? - в крайнем расстройстве спросил Пауль у самого себя.
- Ты не забыл, что мы сегодня идем в зоо... о... Ого.
Рихард остановился в дверях. В эту комнату его привел охотничий нюх и следы грязных ног на ламинате.
- Что, самый честный, да? Самый правильный? - Флак понял, что терять уже нечего и поспешил излить накопившуюся желчь хоть на чью-нибудь голову. Брызгами попало и на Шнайдера, безвольно болтавшегося в натренированной медиатором гитаристской руке.
- Он меня вынудил! - немедленно защитил сам себя ударник. - Я не хотел! Нафиг мне сдался этот зоо... оо... О, привет, Тилль! - Шнайдера словно включили в электрическую розетку, так приветливо он засиял. - Ты пришел собрать нас для похода в свой уникальный зоо... зоопарк?
Ударник приветливо дрыгнулся, одновременно пытаясь выползти из хватки гитариста.
- Увиливал от воспомоществования делу хождения за животными, - отдуваясь, сообщил Рихард. - Кроме того, выдавал свою сухорукость за мощи.
- Это я-то и сухорукость? Я - мощи? - заорал Шнайдер, тут же раздумав бежать куда бы там ни было. - Да я тебя за такие слова! Да я!
Тилль умиленно наблюдал за возникшей склокой, чувствуя, как в недрах организма зарождается очередная то ли песня, то ли поэма о низменных скотских чувствах двуногих комков плоти. Даже таракан в банке утих, придавленный мощью линдеманновского воображения и интеллекта.
Дождавшись, когда все припомнят друг другу обиды и тут же за них поквитаются, Тилль откашлялся и без спросу взял слово. Помял его, сжал, растянул, выкрутил и преобразил в следующую фразу:
- В общем-то, я действительно хотел пригласить вас в свой первый зоопарк прямо сейчас.
Одногруппники мучительно искривились, ища выход из создавшегося положения, но Тилль небрежно профланировал к дверному проему и там оперся на косяк. Таракан в банке занял примерно такую же наглую позу. Потрясенные сим циничным союзом раммштайновцы немножко пошептались и сказали свое окончательное и бесповоротное "может быть".
- У нас есть условие, - строго сказал Пауль.
- Мм? - неопределенно отреагировал Тилль.
- Оливер тоже должен пойти, - отчеканил Ландерс.
- Это так любезно... - начал Тилль.
- Пусть тоже мучается! - с мстительным блеском очков договорил паулевскую речь Флак.

- Почему нельзя пригласить специалистов? - вопил извлеченный из квартиры Оливер, хватаясь за ворота зоопарка и привлекая этим нежелательное внимание прохожих. - С какой стати мы должны изображать героев плохих комиксов? Я требую привлечь к делу компетентные органы!
- Вот я и привлекаю, - серьезно ответил вокалист. - Или ты хочешь сказать, что твои органы некомпетентны и плохо справляются со своими обязанностями?
- В таком случае мы их уволим! - подхалимски влез Шнайдер.
Однако его подхалимаж никто не поддержал, и когда Шнайдер заглянул в ворота, то понял, почему именно. Зоопарк находился в постапокалиптическом состоянии. Там можно было снимать фильмы про Третью Мировую, можно было устроить мрачнейшую фотосессию, можно было сделать роскошную обложку для нового альбома, но зоопарк в этих адских кущах представить было нельзя. Здесь решительным образом не ступала нога человека.
- Тилль, ты уверен, что это не площадка для съемок фильма "Годзилла наносит ответный удар"? - выразил всеобщие сомнения Рихард, забывший от сильнейшего нервного потрясения все свои религиозные заморочки. Но потом подумал и добавил: - Ибо.
Тотчас же из-за ограды раздался сдавленный крик, за которым последовал целый каскад отчаянных воплей и шумов непонятного, но явно гнусного происхождения.
Флак покрепче прижал к себе корзину, меленько подрагивающую от того, что внутри нее сидел дрожащий кот. Лоренц категорически отказался оставлять любимое животное у Пауля дома, мотивируя это тем, что котейчик обязательно найдет какую-нибудь дрянь, которой у Пауля полным-полно, съест ее и отравится.
- Когда-то я читал, что кошачий слух намного лучше человечьего... - неопределенно начал Пауль. - Как, впрочем, и зрение, и обоняние, и жизней у кошек девять... Со скорбью ощущаю себя инвалидом! - внезапно вырулил он на кривую дорожку. - Прошу выдать мне отпуск по болезни и освободить от посещения культурных мероприятий!
- Свежий воздух как раз полезен для здоровья, - парировал Тилль, заталкивая коллектив в зубасто распахнутую пасть ворот. - Олли, прекрати держаться за решетку, к ней будет подведено восемьсот двадцать пять вольт.
- Что?! – Оливер подскочил, как кенгуру.
- Пробный запуск, - с удовлетворением констатировал Тилль.
- У меня волосы дыбом, - слабым голосом произнес Оливер и попытался упасть в обморок, но вовремя заметил какую-то дурнопахнущую кучку, извернулся и застыл в крючкообразной позе.
- Заходите, не стесняйтесь!
Тилль жестикулировал банкой с тараканом, загоняя друзей в глубины неухоженных аллей. Вместо загробной музыки на заднем плане звучали гнусавые завывания из корзинки.
- А теперь я предоставляю вам полную свободу действий, - сообщил Тилль. - Другого выхода здесь нет, поэтому я останусь возле ворот и подожду, когда вы вернетесь с познавательной прогулки.
Закончив краткую речь он полез в задний карман джинс, достал банан и нахально принялся его поедать. Невольные посетители растерянно потоптались каждый на своем месте и неуверенно начали разбредаться, явно не желая отходить от вокалиста более чем на десять метров.
- Потом подробно отчитаетесь, - прочавкал Тилль.
Из банки на него голодными глазами смотрел таракан. Тилль ему улыбнулся. Одногруппники содрогнулись и с внутренними воплями отвращения живенько разбежались по территории.

Рихард пустился в путешествие по декоративному лабиринту, словно специально созданному для заманивая одиноких путников. Теоретически там должны были прожиать райские птички, но пока что Круспе наблюдал только заброшенные вороньи гнезда и - он нервно улыбнулся - кучки чьих-то хрупких косточек. Любой свидетель гитаристского подвига сказал бы, что Круспе просто безумно храбр, но на самом деле Рихард безумно боялся, что если он не проверит этот лабиринт, то однаждлы из него вылезет Что-То и последовательно съест всех в этом городе, оставив деликатесное гитаристское мясо на закуску. Рихарду живо представилась корявая тень на стене, подползающая к его кровати, и он сломя голову кинулся в утробу лабиринта.
На различных дверях то и дело встречающихся служебных зданий темнели выгравированные надписи: "Прежде чем кормить животных, убедись, что ты обеззаражен!", "Предъявляй сторожу пропуск в развернутом виде!", "Внимание! В террариуме замерзнешь без спецсредств!" и другие, пугающие своей непонятностью, объявления. Рихард осторожно, сантиметр за сантиметром, приоткрывал каждую дверь - мало ли какая неприятность могла оказаться за ней? Какой-нибудь не обеззараженный сторож в отмерзших спецсредствах и с развернутым пропуском в зубах...
Встретившийся в неприятной полутьме с временно обезумевшим гитаристом, временно выписанный Тиллем профессиональный охранник на всю оставшуюся жизнь сделался заикой, а его напарник, решивший для вящего успокоения выпить грамм сто, успокаивал себя много лет подряд. Судя по тому, что в дальнейшем о нем никто и ничего не слышал, он из стадии непрерывного успокоения перешел в стадию вечного покоя.
Обследовав весь лабиринт Рихард пришел к двум, кардинально противоположным выводам, то есть к хорошему и плохому. Первое - незарегистрированных монстров здесь нет. А может быть они просто хорошо прячутся... И второе - он заблудился.
Гитарист попробовал покричать "Ау!", но гордость перехватила горло, и вышел только невзрачный шепот, на который никто не явился, даже монстры.
Присев на декоративном пенечке Рихард задумал горькую думу, и вскоре она стала еще горше - оказалось, что лидер-гитарист вторгся на территорию кулинарного утренника огромных рыжих комаров. Те подбирались по одному, по двое - сладкими парочками. Долго с басовитым звоном кружились вокруг гитаристского тела, вдумчиво оного гитариста разглядывая. Что-то там для себя прикидывали и соображали, после чего преспокойно ложились на вираж и улетали. Музыканту вдруг начало мерещиться, что прямо сейчас комары формируют где-то неподалеку штурмовую бригаду, и когда ее суммарная мощь покажется комариному командованию достаточной для атаки, на него обрушится тьма решительных кровопивцев – и роли у них будут заранее расписаны, и каждый будет бить в строго определенный момент в строго определенную точку... Эшелон за эшелоном, волна за волной... Рихард в красках вообразил входящих в пике асов комариного «Люфтваффе» – и явственно ощутил, как ползут по спине мурашки - каждая размером с упитанную улитку. Потом живенько пробежала вторая порция. А следом обезумевшим галопом пронеслась третья.
Поэтому, когда откуда-то издалека потянуло манящим ароматом курицы-гриль, а пищеварительный аппарат отреагировал на это требовательным урчанием, гитарист с легким сердцем удрал из жуткого места вон. Комары его не преследовали. Не иначе, привыкли закусывать охранниками. "Вот, значит, для чего им эти допотопные автоматы. - Размышлял Рихард на бегу к курице. - Отстреливаться!"

Ударник смело двинулсяв самую глубину будущего зоопарка, мучительно осознавая собственную глупость - если бы он не поддакивал Тиллю, то отделался бы легкой ознакомительной прогулкой, а ведь теперь Линдеманн спросит с него по полной программе. Еще чего доброго поинтересуется рекомендациями...
В неподдельном расстройстве Шнайдер вскинул руки к небу и тут же офигел от новоприобретения Тилля. Одичавшая жемчужная горлица прицелилась и растроганно облегчилась прямо во вскинутые руки ударника.
- Ах ты гарнир летающий! - возопил Шнайдер, беспредельно смело влетая в первый попавшийся вольер - полуоткрытый - и тщательно вытирая руки об какую-то ветошь.
Вытеревшись и оценив своим непомерно развитым обонянием обстановку по методу Г.Ю. Цезаря - пришел, увидел, победил - ударник внезапно понял, что сюда он зашел зря, а если еще и принюхаться... От запаха вольера мозг высоко подпрыгнул, отключился в полёте и на дно черепа рухнул уже безжизненной массой. Шнайдер оглянулся, безумным взором фиксируя окружающие его предметы, и обостренным слухом уловил леденящий душу топоток, который все приближался. Ударник заметался, теряя остатки разума и плохо зашнурованные ботинки.
Неизвестный зверь поразил его в самое сердце сквозь высококачественный хлопковый носок. Шнайдер завыл и рухнул как подкошенный, впотьмах уронил на себя прислоненную к стене кроватную сетку, оставшуюся от предыдущего неосторожного посетителя-бомжа, и некоторое время беспомощно барахтался под ней. А проклятая зверюга атаковала то слева, то справа, то откуда-то снизу, пока наконец не удрала в неизвестность.
Знатный оказался еж. Противотанковый, не иначе.
Выбравшись из-под кроватной сетки ударник нервно оглянулся и с трудом подавил взвизг. Перед нем выстроилось ежиное каре, и все как один сверкали превосходными стальными зубами.
Шнайдер вылетел из вольера с такой скоростью, будто был той самой гордой птицей, которая не летает, пока не дашь ей пинка. Перед его вытаращенными глазами мелькнула поросшая плесенью табличка "Зубопротезирование для животных".
Постепенно скорость ударникового полета начала снижаться, и дробно протопотав мимо заросшего зеленью бассейна с пираньями, он хотел было плюнуть в него в знак презрения, но не успел - пока что еще чересчур торопился. Тем более, что сзади послышался взрыв адского визгливого хохота, в котором начитанный ударник опознал еще одного неприятного и зубастого представителя фауны.
Кривая судьбы вывела Шнайдера в какие-то катакомбы, где он наткнулся локтем на первые признаки цивилизации - оставленный кем-то "Ниссан", чистенький и новенький с виду. Презрев гражданско-правовое сознание Шнайдер рыбкой занырнул в салон и обеими клешнями вцепился в рулевую систему, напрямую прорываясь к зажиганию. Путь был тернистым, Шнайдер шипел и плевался от ударов током.
Затем ударник был вынужден плюнуть в редкий вид гиены, с ослиным упрямством пытавшейся влезть в окно экспроприированного автомобиля. Он довольно невежливо вернул ее на место посредством ноги, которую гиена почему-то непременно желала укусить. Гиена проявила массу личной инициативы, стремясь дорваться до ударника, однако тот не поддавался на провокации и упоенно копался в механизме, ответственном за жизнь механического чудовища. В конце концов его усилия увенчались успехом, Шнайдер свирепо вдавил педаль газа в самый пол, и гиена осталась далеко позади - чихающая и кашляющая, краткосрочно отравленная выделениями цивилизации.
С ревом преодолевая естественные препятствия, Шнайдер едва не сбил Рихарда, выскочившего перед бампером, словно трепетная лань.
- Я просто так не дамся! - призвал сам себя к бою Рихард, хотя больше всего это смахивало на крик лягушки под неумолимым колесом прогресса.
- ...И я вспомнил навыки, полученные во время Первой Мировой... - полторы минуты спустя рассказывал Шнайдер гитаристу, вселенному в "Ниссан".
Рихард выразительно покрутил пальцем у виска.
- Ну подумаешь, преувеличил, - фыркнул Шнайдер. - Нас в армии, между прочим, учили жить на подножном корму, не то что некоторые на гражданке, которые без диетической колы и дня прожить не могут!
- Да ты не мигрировал по Европе так, как я мигрировал! - рявкнул Рихард. - Я на зеленом горошке три недели жил, знаешь, что со мной было?
- Окружающие лежали в позе издохшего карпа? - невинно предположил ударник.

- Да, неизвестно, как бы развивался прогресс, если бы кое-кто проводил свои думы не в яблочном саду, а где-нибудь в анансовых дебрях Африки, - вслух размышлял сжимающий корзинку Флак, то и дело с опаской поглядывая наверх. - Мама дорогая, Ньютон грозит костями из гроба...
Переплетение ветвей экзотических деревьев могло скрыть в себе не то что перезрелые смертоубийственные ананасы, но и средних размеров птеродактиля.
- А внизу сидел Ньютон и, судорожно вжав голову в плечи, с ужасом ожидал, что вот-вот ему на голову обрушится не только массивная "антоноффка", но и царапающийся бабуин, - кисло поддержал его Пауль.
- Я предлагаю перенести исследования в административный корпус, - умно высказался Флак. - поближе к бумажкам, к тихой и мирной конторской рутине...
- Зная любовь Тилля к неожиданным решениям, я представляю, что там может оказаться, - не разделил его энтузиазма Пауль. - Какие-нибудь конторские сумчатые крысы, свившие не одно гнездо в папках с отчетностью о рождаемости крокодилов. Брр.
- Да нет, за такое время он бы не успел, - не отступал Флаке. - Да и вообще... лучше сразу скажи, что боишься, - очки тихого гения сверкнули сатанинским огнем.
- Кто, я? Да я... Да я... Я – самый устойчивый психик!
Пока Ландерс разорялся на тему того, кто он есть, Флак незаметно подводил его к искомому административному корпусу и одновременно с заключительным воплем-аккордом втолкнул гитариста в кромешную тьму. Кот глухо и угрожающе взвыл, переходя на инфразвук.
- Мама, - сказал Пауль.
Вытянув руки вперед, он сделал шаг и тут же на кого-то наткнулся. Пальцы лихорадочно ощупывали рога и плоское тело, покрытое тканью. Стул?
- Да будет свет! - высказался из темноты Флак, с явственным шумом шаря по стене. - Ай!
Кошачье подвывание достигло трагического крещендо и... Свет не включился, но на стенах целой россыпью засветились то ли экзотические гнилушки, то ли грибы, то ли светлячков набежало как депутатов в Бундестаг на халяву.
- Закрой рот, страус влетит, - мстительно произнес Пауль, чувствуя, что с рогами его крупно обидели. - Что тут у нас... - он оглянулся, одновременно выяснив, что они попали в какой-то аквариариум. - Следь североатлантическая...
- Сельдь! - нервно поправил его Флак, потрясая корзинкой. - При слове "Следь", у меня почему-то в воображении сразу рисуются такие, знаешь ли, отходы, отбросы, кишки всякие, потроха, ухо-горло-нос...
- Что-то в этом духе тут и есть, - согласился Пауль, постучав пальцем по стенке ближайшего аквариума.
Из мутно-зеленых глубин к стеклу медленно подплыл рыбий скелет и задумчиво перевернулся кверху отсутствующим брюхом. Кот взвыл, видимо, подглядывал, проковыряв стенку корзины.
- Вот тут бы Рихард прочитал уместную проповедь, - прокомментировал переворачивание Флак, с исследовательским любопытством глазея на покачивающийся скелетик. - За упокой рыбьей души.
- А еще здесь есть пункт "летучий мышь в ассортименте" - задумчиво резюмировал ритм-гитарист, задрав голову и осматривая шевелящийся потолок.
- Надеюсь, это не австралийские кучносрущие мыши? - забеспокоился Флак. - Они, знаешь ли, гадят так метко и обидно, вот как-то одному моему знакомому так машину уделали, что пришлось вообще всю краску соскабливать...
- Пойдем-ка мы отсюда, - аналогично забеспокоился Пауль. - У них кучносрущий рефлекс, а у меня от этого может случиться совсем другой рефлекс. Мочевой пузырь - он как сердце, ему не прикажешь.
Покончив с осмотром подозрительного помещения, экс-панки и несомый ими королевский кот вырулили на относительно широкую и чистую аллею, которая привела их к очередному зданию административного типа, на этот раз нового, явно долженствующего вместить в себя Тилля, озабоченного судьбами одиноких животных. На крики "Эй!" и гнусный мяв никто не отозвался, и одногруппники цинично проникли в самое сердце зоопарка. Ввиду нерабочей обстановки там никого, кроме ремонтных "козлов", не было, но кое-какие детали будущего облика уже вырисовывались. Прямо напротив входа висел огромный портрет Тилля в полный рост.
Между новехонькими шкафами висели здоровенные картины, на которых, разумеется, был изображен все тот же великий реставратор. Вот Тилль, протянув вперед длань, благословляет склонившихся перед ним зоопарковладельцев. А вот Тилль в какой-то забегаловке за столом, с юной фройляйн на коленях, вкушает свиную вырезку и запивает мясо пивом из хрустальной бадейки, ошибочно именуемой кружкой... Линдеманн в белой тройке с одухотворенным видом гуляет по зеленой роще в окружении секретарей, а над ним порхает изящная до полупрозрачности муза, тренькая на арфе... Тилль, с аристократичной небрежностью подсекающий на озере нечто чешуйчатое, зубастое, крокодилообразное. Тилль восседает в кресле, надменный как жаба после дождя, и подписывает какую-то бумажку...
- Странно, - задумчиво произнес Флаке. - Почему здесь нет картины "Великолепный Линдеманн в туалете"? Такой биографически важный момент упустили!
- На золотом унитазе, - согласился Пауль и гнусно захихикал, представив напыжившегося от важности Тилля в сообществе верных последователей, сидящих на филиалах головного унитаза - эмалированных горшках.

На долю Оливера выпало очередное испытание, призванное испытать его стойкость и железобетонность характера, потому что куда бы он ни пошел, его повсюду преследовали мелкие враги человечества - насекомые.
- Надо будет подать идею Тиллю, - рассуждал он вслух, отплевываясь от диверсантов-камикадзе. - Пусть повесит табличку: "Каждый посетитель имеет право забить десять миллионов комаров в штуках. За каждого десятимиллионного комара - приз. Все равно нам их девать некуда".
И Оливер смахнул с макушки очередную большую, жирную и исключительно наглую тварь, которая в географическом экстазе с упоением первооткрывателя бороздила его обритую голову вдоль и поперек. Претерпевая укусы муравьев и жучков неопределенной наружности, национальности и ориентации, суровый басист героически прорывался сквозь дикорастщие заросли, и его воображаемый отчет для Тилля наливался все более темными красками, живописуя ужасы дикой жизни на природе, вдали от цивилизации...
Обычно Оливер на пути к желанной цели не щадил ни жука, ни жабу, не говоря уж о завистниках, соперниках и конкурентах, но сейчас природа явно побеждала с разгромным счетом. Басист чувствовал, как его суровую музыкантскую шкуру, продубленную всеми ветрами, зноем и морозом, сверлит нечто, словно тифозный микроб размером с крупного муравья. Это был недобрый взгляд джунглей. Не выдержав тонких намеков, подкрепленных разнообразными зловещими испарениями, Оливер забежал в первую попавшуюся сторожку и остановился там на кратковременный отдых. Но деятельная натура исследователя не позволила ему халявить долго. По полу побежал таракан, и это привлекло внимание Оливера. Видимо, кухонный паразит тоже изнывал от жары, потому что двигался очень медленно. Басист оживился, набрал в легкие воздуха и плюнул. Получился недолет, таракан забеспокоился. Оливер взял поправку и плюнул снова. На этот раз получилось куда лучше, однако таракан снова избежал гибели и, преследуемый целой серией плевков, успел завернуть за угол. Басист сорвался с места и, громко топая домашними тапками, в которых его вытащили из уютного семейного гнездышка, погнался за ним, продолжая плеваться для устрашения, но тут наткнулся на улей, затаившийся в темном углу. Из улья вылетела одинокая сторожевая пчела, заложив угрожающий вираж перед носом басиста.
- Животное! - выругался Оливер.
- ЖЖЖЖЖ, - злорадно произнесло животное.
Ничего на свете Оливер так не боялся, как пчел. Он был свято уверен, что слова ученых о том, как пчела гибнет после укуса - это тайный преступный заговор с целью навешать лапшу на уши простым любителям меда, а на самом деле у кажой пчелы как минимум три сменных жала.
Оливер неторопливо отполз в сторонку, по дороге смахивая с лица мелких членистоногих, давным-давно облюбовавших потолок этого помещения и теперь спешащих поприветствовать нежданного гостя. Таракан корчил злорадные рожи из-за угла.
"Спокойно, все спокойно, - лихорадочно думал Оливер. - Я тучка, я маленькая тучка в безоблачном небе, кажется, меня сейчас сожрут... Хреновый у меня мозг, вместо того чтобы ахать и внимать, тут же ехидно спрашивает - а где спасение? Ой хреновый мозг, весь кайф портит, в имортисты пойти, что ли, пусть там, гад, наслаждается гармонией правильности?"
Шизофренично общаясь сам с собой, Оливер доотступался до того, что вступил во что-то, тут же это раздавив. При движении под тапком что то захлюпало.
"Да это же сухопутная жаба! – неожиданно и свежо осенило Оливера. - Тилль меня сожрет".
Позорно развернувшись спиной к полю боевых пчелиных действий, Оливер бросился бежать, даже не задумавшись о том, чтобы выковырять из подошвы останки предполагаемой жабы. В густом зоопарково-тропическом воздухе стоял звон, громадные мухи пикировали прямо на привлекательную для них гладкую выбритость, откуда пытались забраться в уши - то ли чтобы отложить яйца, то ли просто нагадить в укромном месте.
- Чтоб ты со своим зоопарком провалился! - пыхтел Оливер на бегу. Сердце глухо ухало в груди, как издыхающая в глубине дупла сова. - У тебя тут, наверное, не только рыба-пила где-нибудь заныкана, но т птица-дрель! Извращенец! Любитель тараканов!
С каждым выкрикнутым словом Оливер все больше распалялся, уже несясь вперед с крейсерской скоростью и попутно затоптав еще одного представителя местной зубастой фауны. Еще большую скорость ему придало какое-то пернатое, напавшее на басиста с вершины дикой елки и целых полминуты подбадривающее его клевками в спортивных достижениях.

Тилль у входа был похож на статую Геракла, раздирающего крокодила. Внешне спокойный и непобедимый, легко приручающий экзотических тварей, в глубине души он крайне волновался, ожидая объективного и справедливого вердикта от товарищей.
Первыми к воротам вылетели Рихард и Шнайдер, точнее, вылетел вихляющий "ниссан", в котором оба сидели. В крышу "ниссана" вцепился енот с цинковым тазиком в лапах, в каковом тазике Тилль опознал недавно исчезнувшую из времянки посудину для омовения царственных стоп. Из окна машины торчал чей-то толстый кожаный хвост, нагло извиваясь. Из недр автомобиля доносился ужасающий мат.
Автомобиль затормозил буквально в пяти метрах от застывшего столбом Линдеменна, енот с душераздирающим визгом (и не расставаясь с тазиком) продолжил пронзать пространство и время. В точке столкновения Тилля и енота последовал микровзрыв, сопровождаемый победным грохотанием тазика.
- Убьюуу!
С этим жизнеутверждающим воплем из машины выскочил Шнайдер - без ботинка, в разлохмаченных понизу штанах и с летучей мышью, категорически отказывающейся покидать голову ударника.
Мгновением спустя машина содрогнулась и с пассажирского сиденья вывалился Рихард, слившийся в объятиях с некрупным удавом. Прокатившись по земле и отдавив змее все ребра, Рихард вскочил на ноги и взял ситуацию в руки. За хвост.
- Что происходит? - беспомощно воззвал Тилль, отдирая от себя енота, гадящего с перепугу.
- Что происходит, ты спрашиваешь?! - вращая змею наподобие пращи, Рихард подробно высказывал вокалисту где, как и с кем он его видел с перечислением всех поз.
Шнайдер согласно подпрыгивал рядом, сумбурно восклицая про загранотряды из стальных ежей, мышей-диверсантов, и о прочих нападениях под Аустерлицем.
- Компенсации, нечестивец! - грянул Рихард с такой силой, что енот наконец-то отцепился от Линдеманна и безвольно пал на траву, оставив в вокалистских руках с боем добытый тазик.
Ошарашенный таким напором, Тилль только и смог ткнуть в сторону времянки, которую потом намеревался превратить в живописное бунгало, гармонично сливающееся с облагороженными зоопарковыми джунглями. Во времянке был холодильник, а там... Узнавать, что именно там находится, отправились оба естествоиспытателя, причем Рихард повесил обалдевшего от такой наглости удава себе на шею, на манер боа.
Не успел Тилль оплакать холодильник и изгаженный енотом тазик, как к воротам вывалилась еще одна компания исследователей. Возглавлял ее апельсиновый шар,изо всех сил несущийся сквозь дикую траву, безумно распушив хвост. Истерическим галопом промчавшись последние несколько метров, кот плюхнулся наземь прямо у ног Тилля и испустил булькающий хрип, тут же закатив глаза.
- Киса моя! Золотко мое! Ненаглядноеее! - с каждым словом голос, несущийся вслед коту, претерпевал угрожающие изменения, и на последней "е" это уже был вопль разъяренного демона, только что насильно выдернутого из преисподней прямо в момент оргии с грешницами.
- Кыш, кыш отсюда, - нервно зашептал Линдеманн, осторожно отпихивая кота ботинком. - Встань и иди!
- Коооотииик! - вместе с басовитым ревом, постепенно переходящим в леденящий душу инфразвук, из красивых зелены кустов вывалился интеллигентный доктор Лоренц.
- Стой! Стоять! - у него на хвосте висел Пауль. - Вернись и покайся! Ты раздавил изумрудного скорпиончика! Вернись и похорони его как полагается!
- Я его не трогал! - болотной выпью затрубил вокалист, пятясь от оранжевого пятна на траве. - Я ему даже не улыбался!
- Кииисааа... - Лоренц больше всего напоминал дикого быка, увидевшего красную тряпку, и собирающегося эту тряпку немедля покарать.
- Мя?.. - с неподдельным интересом спросил кот.
- Он жив! - не растерявшись, Тилль немедленно грохнулся рядом с котом на колени и, потрясая воздетой банкой с тараканом, запел хвалебную песнь в адрес безумно храброго и смелого животного, не сдающегося старухе с косой до последнего.
Флак, из чьих глаз исчез кровавый проблеск, бухнулся рядом в священном экстазе, а Пауль, поддавшись охватившему товарищей безумию, подергался в легком припадке шаманского танца. Кот, не вставая с удобной травы, слабо раскланялся.
- Что творят, язычники темные, что творят... - задумчиво произнес Рихард, блаженно валяющийся в шезлонге на веранде бунгало, и даже в такой релаксационный момент тщательно бдящий за степенью морального разложения группы.
- Лучше б ты в религию вудуистов ударился, - прошипел ударник, на коленке штопающий носок, изодранный ежами. - Я б тогда сейчас всем этим ежам... всем этим тараканчикам и кошечкам... Тьфу! - и ударник нервно влил в себя еще ноль семь классического темного.
Наконец-то спровадив Лоренца (вокруг которого теперь летали сердечки, а может это были божьи коровки), кота (время от времени издающего проникновенный стон) и Пауля (который единственный из всех понимающе ухмылялся и подмигивал Тиллю третьим глазом), Тилль с облегчением перевел дыхание и внезапно вспомнил, что в активе остался еще и басист, блуждающий где-то в зоопарковых кущах. Тилль закрыл глаза и приготовился к худшему. Терпения его хватило ровно до тех пор, пока в птичьих трелях не раздался какой-то подозрительный треск. Открыв один глаз, Тилль наткнулся взглядом на Оливера, застывшего на полпути к бунгало. Оливер мечтал в данный момент исчезнуть, провалиться в Ад, или, на худой конец, слиться с раздавленной жабой, тогда, может быть, Тилль его не заметит...
- Ну? - вяло спросил Тилль.
- Там пчелы! - взвизгнул Оливер, в доказательство слов своих выдергивая из штанов трехсантиметровое самонаводящееся жало. - А у них еще и разрывные заготовлены!
Так же вяло Тилль махнул рукой в сторону бунгало, где уже собрались остальные. Оливер с достоинством зашагал в указанную сторону, и Тилль с трудом сдержал нервное хихиканье, глядя на маленького лысого лемура, прицепившегося к поясу Оливера, и смотревшего на мир точно такими же скорбными глазами.
Дождавшись, когда охи и ахи на веранде поутихнут, Тилль мрачно улыбнулся шестиногому товарищу, которого до сих пор активно тошнило от потрясания банки над котом, и поступью Командора направился к бунгало. Одногруппники встретили его колючими, словно кактусы, и опасливыми, словно лесные мыши, взглядами.
- Я уже вижу, что одобрения от вс не дождешься...
- Ну почему же, - одиноко вякнул Пауль из-за спин уязвленных зоопарком товарищей.
- Пользуется накладной тонзурой, под коей прячет мысли еретические, - обвиняюще произнес Рихард, устремив палец в сторону Пауля.
- Какая ж она накладная! - тут же взвился Пауль, ощупывая макушку. - Все свое было! Заросло уже!
- Ну, Тилль, тут у тебя все такое ветвистое... - попробовал объективно высказаться Флак.
- Развесистое! - подхватил Шнайдер.
- И дупло вместо сторожки, - все еще нервно продолжил Оливер. - А в нем - пчелы!
- Дупло ликвидируем, пчел перевоспитаем, - внушительно сказал Тилль. - Еще вопросы? Рихард, оставь удава в покое, он не резиновый.
- Это терпение мое и смирение с благостностью не резиновые, - отмахнулся лидер-гитарист. - С самого начала мне эта идея показалась искусом диавольским, и...
В этот момент удав, как непосредственный будущий житель обгаживаемого Рихардом зоопарка, нанес коварный и мстительный удар, невзначай начав душить гитариста.
- Спасите, райской жизни лишают, - прохрипел тот, вытаращив глаза.
Пока уговорами и угрозами отцепляли удава от Рихарда, Оливер все нарезал круги по бунгало, шепча себе под нос: "пчелы, пчелы.... все фигня, кроме пчел... да и пчелы тоже фигня... а вот жало - не фигня!"
Его психический напор был неудержим, как стремление стаи леммингов утопиться в ближайшей луже. Тилль не выдержал и предложил тут же вызвать специалиста, чтобы самим убедиться, что с пчелами можно мирно сосуществовать по-соседски.
Первым делом пчеловод погудел возле улья и, не дождавшись ответа, полез в него обеими руками "для дегустации продукта и определения вредоносности данного роя" - наукообразно выразился он. Дегустация затянулась надолго, пчеловод незаметно перебрался и на второй улей. Придя в себя от научно-гастрономического экстаза, он неожиданно обнаружил, что в ульи, кроме мёда, для чего-то напиханы ещё и пчёлы. Специалист попытался отмазаться от них заклинанием "кажется, дождь собирается", но пчелы, видимо, не изучали научную литературу. Зато их было много, и жалить они умели. Должно быть, у них был неплохой тренер. К тому же пчелы по жизни были злыми, а в зоопарке у них развилась полезная особенность, и о том, что у каждой пчелы действительно было по три сменных жала, немедленно узнал специалист. Тилль, стоящий рядом, тоже познал дао пчелиной атаки.
Два голоса, рык и визг, слились в одно, даже отирающийся рядом неучтенный козел что-то хрюкнул, попрядал ушами, словно пчела, в хореографическом танце сообщающая о запасах меда.
Раммштайновский коллектив, резко вспомнив о недавнем сказочно-клиповском прошлом, сразу же, как это у гномов водится, закопался в землю из опасения, что пчёлы совьют гнезда у них где-нибудь там... - и это в лучшем случае. Правда, у Тилля профильный окоп вышел не слишком высококачественным, так как владелец зоопарка просто не мог поверить, что спасенные им звери, птицы и прочие твари окажутся столь неблагодарны... Так что пчелы не нашли никого из музыкантов, кроме Тилля, и очень этому обрадовались. По нему же как-то не было заметно, что он разделяет их радость. Впрочем, всем было прекрасно известно, что Тилль мастерски умеет скрывать свои чувства...
Сидящие по уши в личных окопчиках Раммштайновцы тщательно конспектировали характеризующие пчёл выражения, щедро употребляемые Тиллем и специалистом-пчеловодом.
- Пожалуй, жителей моего зоопарка надо как-то селекционировать, - по-умному высказался Тилль полчаса спустя, обложенный жеваной петрушкой для излечения следов пчелиной страсти.
- Деревья - выкосить, траву - залить бетоном! - с размахом предложил Шнайдер.
- Иди загляни слону в хобот, - отмахнулся Пауль.
- Там как раз для глаз две дырки, - съюморил Оливер, слегка оправившийся от потрясения.
- Я ценю ваше чувство юмора, но ведь он оттуда плюнет! - возмутился ударник.
Тилль, представивший оплеванного слоном Шнайдера, захохотал, и ему сразу стало легче.
Сначала неуверенно, но потом все смелее, по одному, музыкальные коллеги присоединялись к счастливому владельцу гектар и акров, забитых дикой природой. В этом хохоте звучала явственная надежда, что Тилль наконец-то одумается и поймет, что деревенское прошлое - не повод ударяться в естествознание. Наконец, хохот уже сотрясал бунгало, распугивая всех любопытствующих представителей фауны, отирающихся под дверями.
- Да, надо признать, идея с сегодняшним экскурсом была не слишком удачной, - признал Тилль, отдышавшись. - А завтра...
Легкое волнение пробежало волосатыми ножками по спинам расслабившихся было раммштайновцев.
- А завтра вы придете сюда и окажете посильную помощь новаторскими идеями!!! - заорал Тилль, выпучив глаза и грохнув кулаком по столу.


  Количество комментариев: 22

[ добавить комментарий ]    [ распечатать ]    [ в начало ]