Rammstein Fan ru Rammstein - последние новости О Rammstein Аудио, видео материалы Фэн-зона Работы фанатов группы Rammstein Магазин Форум
домойкарта сайтадобавить в избранноесделать стартовой
  + обои на рабочий стол
  + комиксы
  + рисунки
  + рассказы
  + сценарии для клипов
  + табы и миди



Долбящий клавиши Долбящий клавиши

Перед вами размышления о жизни и мироустройстве всемирно известного музыканта, клавишника Rammstein Кристиана «Флаке» Лоренца.

далее


Рассказы фанатов


Палата №6

Автор: Шрайк 29.10.2002.
Автор: Шрайк


Было холодно и шел дождь. Все добропорядочные люди сидели дома. Однако и в цивилизованной Германии находятся свои психопаты...
Пустынное горное шоссе огласилось ревом мотора и из-за поворота вылетела машина, истошно визжа шинами, под завязку набитая народом. Впереди сидели две весьма анемичные фигуры любителей прятаться за швабру, а сзади кипели и грохотали еще четверо. Как всегда Rammstein было мало места. Заблокированные (чтоб никто не выпал) двери сотрясались, когда об них стукалось изнутри что-то тяжелое. Что-то тяжелое вопило и возмущалось на 4 голоса. Судя по крикам кого-то давили, жали и вообще делали все, чтобы группа лишилась самого лучшего гитариста всех времен и народов. Да-да, именно так и пусть это крашеное чучело не возражает! Периодически взаимные обвинения прерывались ехидными замечаниями в адрес Оливера, который похоже вообще водить не умел, а только притворялся. Во время очередного крутого виража раздался особо громкий крик, сопровождаемый зловещим треском.
- Ну вот, Шнайдер, видишь какой ты неуклюжий и толстый... - Не преминул фигурально пнуть упавшего Пауль и тут же получил в ответ - ...Ааай! За что?
- Не будешь обзываться. - Пропыхтел Шнайдер, пригибая Пауля за голову к полу.
- А вот я вам скажу, - Начал Рихард, все это время упорно занимавшийся собственной внешностью, - Что похоже...
И тут Оливер выразился так, что у всех покраснели уши
- Эх ты.. постыдился бы.. самый молодой, а так ругаешься. - Укоризненно произнес Флейк с классическим акцентом, толсто намекая на свое высшее образование.
- Действительно.. Я же не нарочно на эту ручку свалился! Чего ты сразу так завелся, как будто конец света? - Шнайдер смущенно вертел в руках пластмассовый обломок с набалдашником.
Причинно-следственная связь была неочевидна и скрыта неопределенностью, покровом тайны и прочими старыми шпионскими тряпками. Шнайдер находился в раздумьях, как можно связать сломанную деталь с грязной руганью и внезапно резко рванувшей вперед машиной. Оливер продолжал мусорить всякими пакостными выражениями
- Может он чего-то не того съел? - Раздалось откуда-то снизу
- Кто кого съел? - Временно пребывавший в прострации от поведения Оливера, Тилль мгновенно преобразился - Пауль это ты там лопаешь? - Подозрительно вопросил он, глядя себе под ноги
- Нет - злобно раздалось оттуда. - Я тут себе лежу, отдыхаю у ваших ног, господин герцог!
- Ааа... - протянул Тилль поудобнее устраивая ноги на чем-то мягком - ну лежи, отдыхай.
- Ол.. ливер! Прекрати ругаться и веди машину нормально! - Рихард, назло всем, продолжая делать из себя звезду макияжа, чуть ли не ткнул себе в глаз кисточкой. - Я из-за тебя пострадаю!
В ответ раздался поток брани и всякой нехорошей матерщины. Наконец из кучи мусора и нецензурщины пробилось слово "тормоза"
- Чего тормоза-то? - снова подал голос Пауль
- ....отказали!....
- Вот видишь Шнайдер, что ты натворил? - Опять-таки снизу донесся глас Немезиды. - Из-за тебя у Оливера отказали... Тормозаа????
В машине поднялся истошный вой. Каждый по-своему мужественно готовился к смерти. В частности сзади все сбились в плотный комок, спешно отпуская друг другу все смертные грехи и искренне раскаиваясь. В ходе этих покаяний в частности было выяснено, КТО упер у Рихарда кольцо, почему у Шнайдера рвется пластик на барабанах, из-за какой некачественной продукции Тилль попал в больницу, а так же почему Пауль так и не вырос. Флейк благоразумно молчал, все туже затягивая ремень безопасности и лихорадочно подсчитывал силу удара о ближайший столб. Однако подобная участь их миновала. К несчастью. Перед ошалевшими глазами Оливера возник гостеприимно распахнувший свои объятия разрыв в ограждении, украшенный похоронным венком и веселенькой надписью: "Опасно! Не приближаться!" В соответствии со всеми канонами плохого жанра, машину развернуло юзом и аккуратненько вписало прямо в хищную пасть, ощерившуюся осколками пластика и железа. Медленно и плавно авто описало пологую кривую и исчезло внизу. Раздался удаляющийся, постепенно затихающий крик души:
- Я давно говорил, что надо сменить эту колымагууууууу!!!

На следующий день, проезжавшие по своим делам добропорядочные немецкие фермеры узрели на своем пути неподвижную кучу из переплетенных конечностей, рваного железа и все еще слабо дымящихся обломков. Насмотревшиеся фильмов про комиссара Мэгре, не лыком шитые фермеры дедуктивным методом установили, что с наибольшей вероятностью происхождение этой кучи может относиться к каркасу машины, зависшему высоко на дереве. Опять таки последством изысканий было выяснено, что куча состоит из 6 отдельных элементов, которые подают косвенные признаки жизни, т е. вроде как пошевеливают руками и ногами и даже дышат. Собрав все, что по их мнению могло бы принадлежать шестерым пострадавшим, фермеры загрузили вышеупомянутых в свой фургончик и направили шины к мирной больнице. По прибытии к цели, фермеры с радостью избавились от груза, передав шестерку кратковременных воздухоплавателей в жадные руки медперсонала. С чистой совестью, фермеры отправились дальше - делать грязные деньги, продавая маковую соломку заезжим португальцам в целях ее дальнейшего распространения по цивилизованным странам мира. За это португальцы хорошо платили, чтобы фермеры опять выращивали мак, чтобы продавать его, чтобы им платили... Короче фермеры-маковики отвалили, оставив на врачей неизвестных пострадавших.
Такой наплыв пациентов вызвал во врачебных рядах буйствования и колыхания: от неподдельного восторга и энтузиазма до опасений по поводу перерасхода бюджетных средств. Временно сложив страдальцев в холле, весь состав больницы собрался на срочном служебном совещании. После подсчета голосов, было решено-таки оставить привезенных себе. Главврач, в детстве начитавшийся советской и русской литературы, почесал маковку и, видимо что-то вспомнив, объявил:
- Раз их шестеро, значит и положим их в палату №6! Там и мест достаточно, и вообще, пустует она...

На утро следующего дня, разложенные по койкам Раммштайновцы были условно разбужены бравурным криком из динамиков: "Уважаемых больных просим встать, заправить постели и ждать утреннего обходаааа!" - В самом конце крик сменился отчаянным кашлем, как будто кому то не хватило дыхания. Однако кашель производил еще более угрожающее и устрашающее впечатление. Так вот.. Этим кашлем Раммы были сброшены на пол, однако так и не очнулись от здорового сна, в который плавно перешло вчерашнее бессознательное состояние. Сброшенные, в поисках тепла инстинктивно сползлись в середину, пытаясь сотворить друг из друга одеяла и подушки. Пауля норовили свернуть в 16 раз, чтобы он приобрел форму столь желанной думки (не путать с одноименным тов. Шнайдером! Думка - это маленький подушка), Оливера и Флейка старались применить в качестве одеял. И все это не просыпаясь, из чего следовал логический вывод, что такие репрессии в отношении некоторых членов группы - дело обычное и вошедшее в привычку. Однако эта мирная идиллия была прерваня явлением светила медицины в лице Главврача и Ко. Вежливые оклики, настойчивые призывы и разъяренные вопли ни к чему не привели. Поэтому спешным голосованием было решено идти на крайние меры. Был призван вспомогательный батальон медбратьев с тяжелым вооружением типа "шприц пятилитровый" Каждый выбрал себе по жертве... Администрация больницы затаила дыхание. Шприцы замерли в воздухе - и резко пошли вниз. Слитный вопль огласил внутренности палаты. Пятерых человек разметало по углам, а еще пятеро немедленно проснулись. На полу остался лежать И. О. одеяла - Оливер Риедель.
Традиционно, не успев открыть глаза, Раммштайн начали выяснять отношения. Главврач и вся его свита остались безжалостно проигнорированы.
- Я уже знаю, кто в этом виноват!
- Да? а почему сразу я?
- Кто-нибудь видел где все мое.. все мои.. где мои..
- Оставь нас в покое со своими причиндалами!
- Причиндалы у меня на месте! Но я..
- Заткнись!
- А я хочу есть..
- Почему мы сидим на холодном полу? Я простужусь и тогда...
- Тогда ты хоть ненадолго замолчишь!
- Я счас тебя стукну!
- Кто-нибудь, остановите его! У него опять кризис! Здесь есть врач? Кто этот мужик в халате?!
- Может это повар?
- Вы ошибаетесь, я... - Начал "мужик в халате"
- Не мешай! Что ты тут делаешь? Не видишь, мы справедливость наводим?
- Да-да-да! И я сейчас тебя стукну!
- Верните мне мои вещи! Мало вам украденного кольца? Совсем без всего оставииитеее!
- А мне кажется, что мы где-то совсем не дома..
- Разбудите в конце концов этот шлагбаум! Чего он поперек пола вытянулся?!
- А ты хочешь чтобы он вытянулся вдоль?
- Я глав... - Снова попытался влезть Главврач
- Молчи, не зли меня! - Пауль энергично принялся трясти Оливера, остальные ему помогали. Среди трясунов отсутствовал только Шнайдер. То есть не принимал участия в процессе. Он внимательно осматривался, запоминал все входы и выходы и столь же внимательно изучал стоящих здесь же работников больницы с лицом бывалого Рэмбо-Терминатора-Конана-варвара и прочих супергероев в одном флаконе. Оливера продолжали пинать и трясти, одновременно с этим охая и потирая уколотые части тела. Наконец, кто-то самый умный догадался его пощекотать. Бас-гитарист с детства боялся щекотки, как Капитализм боится Социолизма. Издав оперный крик, сделавший бы честь самому Паваротти, Оливер взлетел под потолок. При этом из кармана у него посыпались мелкие детали, запчасти, бумажки, ежедневник, спички, календари, чеки и рекламные буклеты. Все это собственно и защитило его от варварского укола шприцем. Очутившись в полном составе, Раммштайн наконец смогли думать, потому как вследствие долгого совместного общения с трудом соображали друг без друга. Это дало повод некоторым злопыхателям обзывать их единым организмом и единым мозгом. Хорошо хоть другими едиными частями тела не называли…
Сняв Оливера с потолка, они опять постепенно погрузились в разборки по поводу вождения машины одними товарищами, ломания ее другими, падения всех, воровства, отравлений и т д. В общем злопамятные друзья припомнили друг другу все то, что говорили в "предсмертный" час, рассчитывая на то, что уже не придется отвечать за свои слова, а на том свете рассудят по справедливости. Однако этим мрачным надеждам было не суждено сбыться. В воздухе запахло грозой. Искры посыпались из глаз, в глотках заклокотало. Невольным буфером выступил Главврач.
- Пожалуйста, прекратите драться и посмотрите на меня! - Это был весьма опрометчивый с его стороны поступок.
Рамштайн прекратили прожигать друг друга пламенными взорами и злобно посмотрели на незначительную помеху личным отношениям. Главврач поспешно отступил и стал из-за спин подчиненных призывать к спокойствию и благоразумию
- Что мы здесь делаем? - Шнайдер изо всех сил подавлял кровожадные инстинкты, стараясь быть объективным.
- Вы упали с дерева… - Опять попытался разъяснить Главный
- Врешь! - Энергично выступил Пауль. - Мы на машине ехали, а они по деревьям не ездят, правда Флейк?
- Абсолютно. - С серьезным видом кивнул Лоренц. - Доказано Ньютоном.
- Да-да.. по деревьям значит не ездит, а все мои вещи.. наборчик "визажни себя сам".. Потеряли да? Где я теперь новый достану? Я этот набор выиграл в лотерею! - Вступил Рихард
- Мы слишком знамениты, чтобы падать с дерева. - Подключился Оливер
- Итак - мы - знаменитая группа… - Шнайдер сделал паузу и эффектно взмахнул рукой в сторону Тилля
- Ramm-stein!!! - Концертным голосом рявкнул тот
Половину медперсонала вынесло за дверь, остальная половина срочно удалилась по рабочим местам. Главврача от снесения или удаления спасла, вытянутая на манер шлагбаума, рука самого высокого в группе.
- Так что мы тут делаем? - Ласково вопросил Рихард, светя линзами и взблескивая ногтями.
- Вы ехали, упали, на дерево, фермеры ехали, подобрали, привезли, мы обследовали, посмотрели, все в порядке, но необходима профилактика, надо бы полежать, пройти врачей и…. - Зачастил тот, готовясь выложить все что знал и даже больше того, включая всю частную жизнь своих пациентов, место где у него спрятана заначка и годовой доход своего подпольного заводика по производству доброго старого пива.
- Хвати-хватит, мы поняли - Оливер заткнул ему рот. - И долго мы здесь будем?
- Около недели… - Пискнул врач. - Но вам необходимо соблюдать порядок нашей больницы и переодеться в уставное…
- Чевооо?
- Нет-нет-нет, можете ходить в чем угодно! - Врач заелозил, пытаясь обрести свободу и немедленно сбежать. - Завтрак вы уже пропустили, приходите на обед! - Наконец вырвавшись, Главврач сделал ручкой и исчез в путанице переходов.
Первым пунктом было, как всегда, разобраться в окружающей обстановке. По молчаливому согласию, коллектив расползся по таинственной и незнакомой территории. Опять-таки по молчаливому согласию, на основе телепатически-желудочного общения было решено сползтись обратно ближе к обеду.
Но сползаться начали гораздо раньше. Ничего интересного, за исключением некоторых вещей не нашлось. В результате, радовался только позже всех прибывший клавишник. Не обращая внимания на неприветливые лица окружающих, он начал обустраивать свой угол, тридцать три раза перетряхивая кровать и содержимое тумбочки, в поисках насекомых, чтобы потом проводить над ними опыты. К счастью, насекомых не нашлось. К тому времени палата уже приобрела довольно-таки жилой вид. На тумбочке около Рихардовской койки высилась загадочная икебана из не менее загадочных предметов, засохших еще до Первого Потопа. Оливер уже начертил вокруг своего пристанища такую же таинственную пентаграмму, применив для этого унесенные из химлаборатории вещества. Пауль расставлял в тумбочке пузырьки с ядами, слабительным и прочими интересными препаратами. Шнайдер с Тиллем пытались соорудить двухъярусную койку, исключительно ради самовыражения и тренировки мускулатуры. Завершив нагромождение одной кровати на другую, Шнайдер вспомнил, что он боится высоты, а Тиль вспомнил о клаустрофобии. Пришлось все срочно растаскивать. Рихард лез не в свое дело и пытался помочь физически. Пауль подавал ехидные комментарии. Для разрешения конфликта взяли сопротивляющегося Рихарда и швырнули им в Пауля. Послышались вопли, грохот падения, и в физработников полетели предметы убранства, направляемые руками разъяренных гитаристов. Во избежания попадания в себя чьим-нибудь носком, Оливер принялся создавать защитную сферу, применяя все знания магии, полученные от бабушки-ведьмы. Наконец хаос, поднятый бывшими летунами с обрыва, пришел в более менее спокойное состояние, а потом и вовсе прекратился. Флейк, все это время сидевший тише воды, ниже травы, пришел к выводу что теперь можно и похвастаться.
- А я тут уже… Разжиться успел! - клавишник, с видом доброй феи, взмахнул в воздухе блестящей полосой стали, именуемым среди наивных больных "скальпель", а среди практикующих врачей - просто и доходчиво - "пилка".
- Дай сюда! - Рихард, до этого собиравший расшвырянные предметы убранства, повинуясь основному инстинкту, бросился вперед, как сорока падает на блестящее, чтобы утащить в свое гнездо.
- Не дам! Я взял, я и пользоваться буду! - Клавишник отпрыгнул и укрылся за раковиной.
- Так нечестнооо... - Не успел Рихард разразиться потоком причитаний, как Шнайдер вместе с Паулем, опасаясь разрыва барабанных перепонок, прыгнули на Флейка и немедленно отобрали у него предмет зависти лидер-гитариста.
Однако не успел тот обрадоваться, как, наконец, отреагировал Тилль, до этого размышляющий о жестоких превратностях судьбы, лишившей его, столь милого сердцу холодильного агрегата, путем перевертывания машины и заброса их всех в эту богом забытую поликлинику, что называется на краю света. В этом чувствовалась злая улыбка Фортуны. Причем улыбалась Фортуна тем местом, на котором обычно сидят.
Не обращая внимания на расстроенные крики, вокалист единолично завладел медицинским инструментом.
- Вот сейчас он начнет ковыряться им в носу - Тихо буркнул Пауль, не сумевший промолчать в силу своей пакостной натуры, при этом, продолжая с помощью Шнайдера удерживать рвущегося к свободе и свету клавишника.
- Сейчас я в тебе им поковыряюсь - Угрожающе пообещал подозреваемый и не раздумывая швырнул в Пауля скальпель. Тот ловко отпрыгнул в сторону, скорчил страшную рожу, споткнулся об кровать, перевернулся через нее и свалился где-то у стены, потянув за собой тумбочку. Шнайдер один не справился с борцом за свободу и был отметен в сторону обманчиво тощей фигурой. Фигура поймала скальпель, обогнавший полет Рихарда (Рихард летел в погоню за блестящей штучкой) и спешно ретировалась к подоконнику.
- Если ко мне кто-нибудь подойдет, то я перережу себе вены! - Для убедительности Флейк закатил глаза и поджал одну ногу.
- В таком виде ты напоминаешь мне цыпленка... - Все мысли Тилля были исключительно гастрономического направления.
- Какое хамство... - простонал промахнувшийся Рихард, отлепляясь от умывальника, с которым слился в страстном поцелуе, поскольку не сумел вовремя притормозить.
- Грубость! Грубость и наглость! - Подпевал ему из недр развалившейся тумбочки Пауль, подбирая ядовитые пузырьки.
- Да кому ты нужен.. особенно с перерезанными венами… - Пропыхтел Шнайдер, поднимаясь с пола. - От тебя и так покоя нет.. Учти, я донором не буду!
- Вот и прекрасно! - По-прежнему настороженно, Флейк протиснулся к своей койке и начал любовно полировать лезвие полой халата…. Только сейчас Штайновцы обратили внимание на то, что их друг облачен в сомнительной чистоты белый халат, украшенный подозрительно красными разводами.
- Где ты это взял? - С мистическим ужасом прошептал Оливер, сотворяя в воздухе каббалистические знаки.
- Где надо там и взял.. - Зловеще-глухим голосом произнес Флейк и облизнул скальпель.
- Ой… ой… - Рихард попятился в неизвестном ему самому направлении и уперся спиной в стену. - Я с ним в одной палате ночевать не останусь…
- Я тоже.. - Шнайдер точно так же начал отступать, лихорадочно ощупывая свои карманы - вдруг в них что-нибудь из средств самозащиты осталось? Из средств самозащиты были только отсыревшие спички
- Да бросьте вы! Он просто шутит! - Преувеличенно бодро произнес Пауль, обращаясь к окружающим. - Правда шутишь? - Все так же бодро повернулся он к владельцу скальпеля.
- Угу… Хирург тоже думал, что я шучу…
Назревающую трагедию прервало невнятное бульканье в динамике, сообщившее о том, что "всех больных приглашаем проследовать в столовую к обеду"
Тут же все трения были забыты, разногласия устранены и сведены к минимуму. Повинуясь больничному распорядку, Штайновцы промаршировали в направлении столовой, куда абсолютно не знали дороги, но куда их уверенно вел Тиллевский нос.
В столовой испуганно сидели за столами мирные старички-пенсионеры, страдающие камнями в желчном пузыре, остеохандрозом и радикулитом. Было этих тихих божьих одуванчиков от силы штучек десять - одиноких, как грибы в засушливый период. Описать их состояние при виде явления шести здоровых лбов не представлялось возможным. Столь вопиющее нарушение больничного устава (т. е. появление без больничной одежды) повергло их в шоковое состояние и являлось полным потрясением основ. Основы еще более потряслись, когда Раммштайн прошествовали к отведенному столу и пристулились каждый на отдельное место. Стулья затрещали но выдержали. Оливер критически оглядел окружающие их горчично-зеленоватые стены и, раньше всех остальных, вынес приговор
- Отвратительно!
Против таких железных суждений не попрешь и остальные согласно закивали головами.
- А что у нас сегодня в меню? - выразил заинтересованность Тилль.
- А выпит нам дадут? - В унисон с ним выпалил Пауль
- Канабис… - Прозвучало со стороны Оливера
- Яйцо всмятку и апельсиновый сок. - Рихард разулыбался, как блаженный духом
- И японские суши.. - Внес свою лепту Флейк
Шнайдер не успел высказать свое пожелание, как рядом возникло существо неопределенного возраста и пола
- Официант! - Обрадовались все
- Старшая сестра фрау Зольцберг!!! - Рявкнуло существо. - Сегодня на обед гречневая каша и какао с хлебом и маслом!!!
- Ааа… - Начал Тилль
- Все жалобы к старшему врачу!!! - Старшая сестра грохнула поварежкой прямо перед носом у Пауля, так что тот чуть не подавился собственным языком, и гордо унесла свои телеса в сторону кухни.
Через 15 минут ожидания прибыл обещанный обед. В стаканах бултыхалась какая-то жидкость цвета негра с молоком, в тарелках бугрилась коричневая масса. Хлеб был еще времен Второй Мировой, а масло можно было назвать только машинным и то с натяжкой. Чтобы не портить себе нагулянный аппетит, Паулю поспешно заткнули рот и принялись эту массу поглощать.
Старички, открыв рот, следили за сим священным процессом. От удивлния они сами забывали есть и прмо на глазах иссыхали от голода…
- О! Да тут и яблоки есть! - Жизнерадостно провозгласил Оливер, ковыряясь погнутой ложкой в гречневой каше.
- Олли.. Очевидно тебя слишком сильно стукнуло.. - Укоризненно проворчал Тилль, зачерпывая рассыпчатую субстанцию с горкой. - В гречневой каше не может быть яблок.. Тут только что-то мясное, похоже...
- Ну так я и говорю! - Не менее радостно продолжил бас-гитарист. - Яблочки-то глазные!
Рихард позеленел як изумруд и рванулся к выходу. Шнайдер позеленел меньше и побежал к выходу не так быстро, невнятно выкрикивая на ходу что-то об излишне востроглазых.
Флейк выудил из недр уже успевшего окончательно перепачкаться халата украденную в ординаторской лупу и принялся пристально изучать зернистую коричневую массу. Тилль со страдальческим видом закрыл глаза, демонстрируя всем, что здесь его нет, а находится он где-то в самом лучшем ресторане и питается исключительно устрицами с шампанским. Не выдержав такого равнодушия со стороны окружающих, оставшийся в наличии гитарист забулькал как чайник.
- Да здесь отвратительное обслуживание! - Восстав со стула, начал митинг Пауль. - Кто со мной согласен поднимитесь! Нет, лучше не поднимайтесь, поднимите только ложки! Кто не может поднять ложки, вытягиваем шею! - Зачинщик восстания уже норовил забраться на стол, чтобы и дальше изобличать подлый строй больничного феодализма, как в столовую ("оплот мирового свинства", как обозвал ее все тот же Пауль) влетела треть Раммштайна в составе все еще зеленого Рихарда и изжелта-бледного Шнайдера. Оба со страшной скоростью приземлились за стол и дружно спятали носы в содержимое тарелок. От неожиданности Пауль сел на свое место. Тилль по-прежнему сидел с видом Статуи Коммандора в период спячки.
- Так. Кто тут у нас недоволен? - В дверях столовой явилась отвратительного вида мымра, с крашеными блондинистыми патлами, что-то прячущая за спиной. Больничные старички побледнели и стали еще тише и еще ниже. Вставные челюсти начали выбивать мелкую дробь, а согнутые спины казалось стремились свернуться в идеальное полукружие
- Ну я, и что дальше? - Пауль гордо поднялся из-за стола, словно нерукотворный памятник самому себе. Шнайдер с Рихардом попытались заткнуть ему рот, но не успели.
- А ну-ка пойдем, сахарный мой, пойдем-ка на процедурки... - Протянула мымра медовым голоском, доставая из-за спины "клизму семиведерную"
Пауль пискнул, съежился и пополз под стол.
Радостно повизгивая, мымра полезла за ним. Почуяв бурное шевеление под столом, Тилль наконец открыл один глаз. Увидев перед собой костлявый зад, облаченный в когда-то давным давно белый халат, вокалист с закипающей яростью ткнул в него вилкой. Мымра взвизгнула и вынырнула на свет божий.
- Что происходит? Вы кто такой? Почему вы мешаете процедурам? - Хорошо поставленным докторским голосом вопросила она.
- Оставь. Его. В покое. - Тилль закипал медленно, но верно как медведь.
Из-под стола доносилось согласное подвывание недопроцедуренного гитариста.
- Да я.. да я.. да я сейчас вызову главврача!
- Ась? - Вилка сломалась в руках новоявленного циркового силача. Воодушевленные примером, Рихард со Шнайдером каждый сломали
а) по ножу
б) по ложке
Флейк сломал зубочистку, а Оливер мысленным усилием разорвал салфетку и разбил стакан.
- Помогиииитее! Насииилуууют! - Радостно завопила мымра.
Сломанные и порванные предметы попадали на пол из окаменевших рук. Мымра продолжала заливаться соловьем противопожарной сигнализации. Старички радостно хлопали в ладоши и даже осмеливались стучать вилками по столу.
Первыми не выдержали нервы фронтмена. С каким-то невнятным воплем, обвиняемый в насилии рванулся к выходу. За ним как горох последовали остальные. Самым последним мчался Пауль, тащивший на себе скатерть, вазочку с мумифицировавшимися цветами и расколотый мысленными усилиями Оливера стакан. Флейк убегал с радостной улыбкой на лице, а из карманов его халата торчали столь милые сердцу колющие и режущие предметы, словно по мановению волшебной палочки оказывавшиеся у него в руках, когда он пробегал мимо очередного стола. Единственное о чем он жалел, так это о том что, не попал на кухню, где простора для клептомании было бы гораздо больше. Сзади затихали разочарованные вопли обманутой в лучших ожиданиях мымры.
Бегство закончилось где-то посреди коридора, ведущего к личной временной комнате. Пока распеленывали Пауля, искусно притворяющегося мумией Тутанхамона, пока отбирали у Флейка холодное оружие, посредством перевертывания его вниз головой и трясения за ноги, пока пытались привести в чувство Тилля, заработавшего комплекс на крашеных блондинок, пока выводили из телекинетического состояния Оливера... Прошло энное количество времени. Апофигеем путешествия в столовую, было явление некоей сухощавой бабули, несомненно получившей свою первую пенсию еще во врмена правления Железного Канцлера. Наметанным взглядом опытного артиста бабка оглядела стоявшую перед ней публику. Состав из 6 человек ей показался вполне достаточным...
- Оооой, дееткиии.. - Разразилась рыданиями бабуля, - Ой горемыыычныыее.. Да как же мне вас жаалкоо.. - Далее последовал какой-то волчий вой.
Не ожидавшие такого, Раммы обзавелись свеженькой икотой на нервной почве. Бабка выдавала оперные арии, пока икота не выдержала и не прекратилась. Заметив в рядах зрителей некое осмысленное шевеление, бабка стала перемежать завывания какими-то невнятными звукосочетаниями. Из рядов зрителей была высказана слабым голосом умная мысль о том, что возможно ей нехорошо. Надо было что-то делать. Первым пришел в себя клавишник, закаленный переживаниями, связанными с постоянным пребыванием среди тяжеловесных, неуравновешенных друзей, от которых периодически приходиось прятаться.
- Что случилось? Может вам врача вызвать? - Флейк изобразил готовность мчаться за кем угодно, вплоть до психиатра.
- Лучше паталогоанатома. - Пробурчал под нос себе Пауль. Он вообще относился к бабкам с великой неприязнью еще с тех пор, как одна из них поймала его в своем саду, где маленький Пауль радостно обдирал кусты малины и выдрала его этой же самой малиной.
- Да я все знаю.. да я все вам скажу... - Бабка набрала полную грудь воздуха перед последней решительной атакой. - Вы все умрееетее!!!
Старая карга взмахнула полами халата в воздухе, энергично развернулась на пятке и скрылась в неизвестном направлении. По коридору разносилось ее зловещее хихиканье, вперемежку с завываниями.
- По-моему мы попали не в ту больницу. - У Шнайдера задергалось веко и он инстинктивно забарабанил пальцами по стене. Со стены посыпалась некачественная штукатурка.
- Не порть казенное имущество! - Рявкнул Пауль и топнул ногой. Некачественный линолеум прорвался.
На всякий случай Тиллю заранее запретили топать, хлопать и громко разговаривать.
- Ой, знаете, мне здесь с самого начала не понравилось! Здесь и у стенок цветовая гамма не та, и пол какой-то неприятный оттенок имеет, я не говорю уже о сервировке... - Разразился обвинительной речью Рихард.
Но дослушать его экспромт остальным не удалось.
По коридору, топая ногами (портя и без того порваный линолеум!) пронеслись, злобно пыхтя два дюжих санитара, возглавляемых главврачом. Главврач вопил
- Держите ее! Не дайте ей уйти! Хватай! Она же у нас опять бормашину уволочет!
Подгоняемые криками, санитары на ходу разворачивали рыболовную сеть, рассчитанную как минимум на средних размеров кита... Исчезнув за углом в том же направлении что и несчастная бабка, санитары некоторое время были слышны по топанью и пыхтенью. Потом все стихло. Подозрительно стихло. Стоя в коридоре, в потусторонней тишине, Раммштайновцы насиловали свой слух, прислушиваясь к окружающему пространству. Раздался пронзительный крик. Все побледнели. Раздался еще один крик и снова наступила тишина. Все стояли словно завороженные. Когда раздался какой-то странный трещащий звук, все подскочили и дико заозирались. Трещал Флейк. Он стоял в полной прострации и грыз свои (благо, что не чужие!) ногти.
- Боже, Флейк, ты меня в гроб вгонишь.. - Простонал Тилль хватаясь за сердце… справа.
- Прекрати грызть!
- Что ты себе позволяешь?
- Как не стыдно в таком возрасте?!
Остальные радостно накинулись на клавишника, старательно заполняя гнетущую тишину обвинительными воплями. Базарный шум прервал Оливер
- Предлагаю всем вернуться в палату! - Вынес он свое веское решение. Согласно закивав и дожевывая бренные останки несчастного ногтегрыза, дружный коллектив отправился в свою камеру.. каморку.. палату, короче.
По пришествии в данное место, воцарилась мрачная тишина, поскольку впереди предстояло пройти всевозможных эскулапов и энтузиастов от науки.
Ровно в три часа, мрачная процессия потянулась к первой из пыточных камер, по недоразумению называемых врачебными кабинетами. По пути старались вытрясти из Флейка всевозможные сведения о процедурах, происходящих за таинственными белыми дверями. К концу пути у всех тряслись ноги и подгибались колени, а Флейк увлеченно рассуждал о желудочных зондах, взятии анализов на яйцеглист и различных соскребах.

Затормозив перед дверью, украшенной психопатическим названием "невропатолог", стали тянуть жребий. Выпало идти Шнайдеру. Как тот не сопротивлялся, его запихнули внутрь и тут же с жадностью припали ушными раковинами к дверям. Сначала хотели все по очереди подглядывать в замочную сважину, но подлые врачи приделали с обратной стороны жестяную задвижку, что исключало возможность подсматривания. Оставалось только подслушивать и делать далеко идущие выводы. С самого начала стало интересно, а потом становилось все интереснее и интереснее. Из кабинета доносилось:
- Закройте, пожалуйста, глаза.
- Нет!
- Пожалуйса, закройте глаза и вытяните руки вперед.
- Не трогай меня, ты!..
- Глаза закрыть, руки вперед! - Взревел врач
- Не ори на меня.. Ааа!
Раммштайновцы за дверью краснели, бледнели и сдавленно хихикали.
- Он там ему анализ берет! - Авторитетным шепотом делился Флейк
- Анализ чего? - Уточнял Тиль.
- Реакцию! - Пояснял доктор Лоренц
Между тем из кабинета продолжали доноситься пугающие звуки
- Расслабьтесь и не бойтесь. Ничего страшного не произойдет.
- Ай!
Раздался хруст коленной чашечки, крик и звук падения.
- Он сломал ему ногу! - Испугался Оливер
- Не сдавайся, Крис! Мы с тобой! - Яростным шепотом поддерживал товарища Пауль.
Увлекшись обсуждением того, что там происходило, все упустили момент, когда крики стихли, и установилась тишина. Дверь распахнулась, сметая все и вся на своем пути. Раммштайн в полном составе оказались на полу. Из кабинета вылез Кристоф Дум Шнайдер - с косящими глазами, сгибающимися в обратном направлении коленями, дергающимся веком - но гордый и непобежденный. На поле боя остался врач с смолоточком, недоуменно рассматривающий коленный перелом.

Далее путь лежал в сторону психиатра. Добровольцем вызвался Флейк. Ему пожали руку, попрощались с ним, и дверь Ада захлопнулась за одинокой фигуркой… Шнайдера прислонили к стенке и повторили попытку подслушивания. Сначала слышались банальные вопросы, типа ночных кошмаров, чтения дедушки Фрейда на ночь и комплексов неполноценности. Затем видимо психиатр спросил что-то не то, потому как из кабинета донеслось глухое завывание. Потом затрещала ткань. Лопнуло стекло. Раздался вскрик о санитарах и затих, как будто кричавшему засунули в рот, например, носки. Еще некоторое время слышались всякие звуки, не поддающиеся разумной классификации. Кого-то уничтожали, подвергали комплексам неполноценности. Заставляли кушать научные труды З. Фрейда и прививали острую форму Флейкобоязни. На фоне этих хаотических звуков в голове у Рихарда зашевелился мотивчик.. веселенький такой мотивчик, вполне соответствующий глубоко психиатрическим замыслам нового альбома. Немедля поделившись мыслью с вокалистом, Рихард даже забыл, что они тут собственно делают. Пауль с Оливером тем временем заключали ставки, на то, что происходит в прибежище исцеляющего больные души… Вариантов было очень много и все они внушали опасения. Из кабинета доносился треск и хруст бумаги. Шнайдер постепенно приходил в себя, глаза его принимали нормальное положение, и он с удовольствием прислушивался к невнятным звукам. Тиль с Рихардом размахивали руками и изображали какое-то концертное действо.
В конце концов, дверь с леденящим душу скрипом, отворилась. На пороге стояла бледная фигура, лишь при ближайшем рассмотрении оказавшаяся клавишником. Безумный оскал никак не желал сходить с его лица.. В руке он держал желтый листик. Диагноз был просто потрясающим - "маниакально депрессивная шизофрения суицидального направления". Страшно испугавшись незнакомых слов, компания проследовала дальше, периодически останавливаясь и приводя Флейка в себя, когда тот слишком громко начинал рычать и слишком далеко плеваться.

Тилль продолжал раздумывать над идеей, преподнесенной Рихардом, поэтому вытягивание листочка со своим именем на предмет похода к следующему врачу, несказанно его удивило. На двери угрожающе краснело слово: "стоматолог". Несмотря на всевозможное сопротивление, методами массового воздействия вокалист был препровожден в зловещее помещение. Оказавшись в кабинете зубного врача, Тилль сотрясся с ног до головы. Жуткое видение бормашины, всяких звякающих инструментов и зверя в белом халате и марлевой повязке. Остальные злорадно подслушивали под дверью. Количество слопанных Тиллем за всю свою сознательную жизнь конфет не поддавалось исчислению. Злорадство прошло и превратилось в сочувствие, когда раздался зловещий свистящий вой. Понесло запахом паленой кости и зуба. Раздался глухой рев. Впечатлительный Пауль свалился в обморок (только сейчас все узнали, что он еще более впечатлителен, чем второй гитарист). Рихард опять пожелал расстаться с тем убожеством, что имело честь называться обедом. Но, поскольку обед был выплюнут еще в коридоре, опосля общения с мымрой, расставаться было собственно не с чем. Посему Рихард просто переливался всеми оттенками бирюзового. В кабинете загрохотало, посыпалось стекло, и задребезжали всякие металлические инструменты. Затем раздался страшный треск, как будто зубоврачебное кресло с корнем вырывали из постамента. Снова взвыло сверло. Короче говоря, судя по звукам, в кабинете происходил полный Апокалипсис. Периодически раздавались дикие крики, только неизвестно кому они принадлежали. То ли Тиллю, мучимому садистским аппаратом, то ли врачу, которого вокалист пытался просверлить этим самым аппаратом. Битва шла с переменным успехом. В конце концов, шум Мамаева побоища стих, нарушаемый слабыми призвякиваниями и невнятным мычанием. Подслушивающие под дверью уже отрастили себе уши, как небезызвестный Чебурашка. Наконец распахнулась отполированная ушами дверь и возник Тилль. Обеими руками жертва стоматолога держалась за обе щеки, как хомяк, несущий запасы на зиму. Вслед ему донеслось шепелявое сипение
- И ефть не ранее сем ферес тфа ЧАСА! - Последнее слово было выговорено по всем правилам логопедии, но видимо стоило говорившему очень больших усилий, потому как потом раздался грохот падающего тела.
- Два часа!?? Сволочи! - Рявкнул вокалист и шибзданул дверью так, что в кабинете чего-то грохнулось, погребая под собой гипотетический труп стоматолога.

Итак ровно половина Раммштайн уже пострадала от врачебного внимания. В самый интересный момент, когда кавалькада приблизилась к кабинету гастроэнтеролога, обычно невозмутимый Оливер уперся как осел и решительно заявил, что больше никуда не пойдет, мотивируя это внезапным ухудшением самочувствия. На жестоких и черствых Раммштайновцев слезные просьбы никакого влияния не оказали, и Оливера, по частям отцепляя от косяка, порога, двери, дверной ручки и своей одежды, утрамбовали в кабинет.
Действие в кабинете разворачивалось тоже очень интересно. Сначала следовали всякие дурацкие вопросы о еде, и Рихард с Паулем уже начали жалеть, что сами не пошли к этому доброму и безопасному врачу, как вдруг последовал вопрос следующего содержания
- А теперь, ммм.. Оливер, правильно? Так вот, Оливер, скажите мне какой у вас ээ.. стул?
- Стул? - Несколько растерянно переспросил бас-гитарист. - Вам подробно описывать?
- Да уж, голубчик, пожалуйста, подробнее
- Ну так.. Он значит где-то 30 на 30 см и в высоту где-то пол-метра.. Я конечно понимаю, что для меня это не такой уж и нормальный стул, но другого не было.
- ….. - Врач почему-то молчал
- Да.. что еще.. ну, он у меня зеленый с небольшими вкраплениями черного и. знаете, такими блестками.. Короче я его очень люблю. - Смущенно признался Оливер.
- Любите? - в шоке переспросил специалист по желудочно-кишечной флоре и фауне. - Вам голубчик с таким стулом уже в могилку пора!
- Вы думаете? - испугался Оливер. - Но у меня есть еще красный стул в желтый горошек…
- Так. - Окончательно обалдев произнес врач. - Сейчас мы вам желудочный сок возьмем.
- А как это делается? - в голосе бас-гитариста звучала чистое и наивное детское любопытство.
- А вы рот откройте, голубчик и расслабьтесь…
Врач чем-то зашуршал, потом донеслись странные звуки, задавленный хрип, еще что-то такое же булькающее-клокочущее, а потом… Оливер повторил подвиг Рихарда в коридоре, т е поставил новый рекорд по скоростному избавлению от пищи, посредством судорог горла и желудка. Потом раздалась еще парочка невнятных криков, взревела струя воды, хлынувшая из сорванного крана, и раздалось характерное полосканье горла. Полосканье было долгим и тщательным. После этой очистительной процедуры, Оливер с гордостью покинул отвратительный кабинет.
- Можешь моим желудочным соком завтракать, обедать и ужинать! - Яростно крикнул все тот же Оливер в дверь, прежде чем захлопнуть ее. Раммштайновцы в тихой истерике катались по полу. Испепелив их взглядом, бас-гитарист вздернул нос и… колени у него подогнулись и он рухнул на землю, то есть на линолеумное покрытие.

Как говорилось в одном популярном литературном произведении: "И их осталось двое".
На очереди предстояли такие монстры медицины, как гематолог и хирург. Хирург - это слово было знакомо. Но вот гематолог… По просьбе трудящихся, Флейк любезно разъяснил, что это есть дохтур, занимающийся кровью. Слово "кровь" прозвучало в его устах настолько грозно, что гитаристы вступили в безобразную драку за право идти к хирургу. К несчсастью, разнимать их было некому. Все способные на это пребывали в глубине личных переживаний. Несмотря на то, что Рихард сильнее по определению, Паулю страх придал мускулы. В результате, слегка побитый гитарист с траурным видом шагнул в Склеп Вампира. Выигравший сражение Пауль, волей-неволей нуждался в помощи хирурга, поэтому подслушивать был не в состоянии. Остальным тоже было не до злорадств, поэтому обо всем, что происходило По Ту Сторону Дверей мог бы рассказать только сам Рихард. А мог бы он рассказать следующее. Оказавшись в затемненной комнате, он первым делом уставился на зловещую согбенную фигуру, восседавшую за столом и что-то царапающую на ветхой бумаге… Подняв голову фигура растянула губы в приветливом оскале, сверкнув единственным желтым клыком.
- Проходите, уважаемый… Будьте как дома. Давайте мы с вами не будем тратить время на глупые вопросы и сразу приступим к делу
У Рихарда от страха отнялся голос. Он судорожно принялся осенять крестом представителя полостнозубых, в надежде, что порожденье больной фантазии растворится. Однако порожденье и не думало с криком исчезать в клубах дыма, а наоборот, чувствовало себя весьма комфортно и собиралось учинить над своей жертвой страшную расправу. В верхней конечности гематолога появился мистически поблескивающий шприц. Иголка дрожала, словно ядовитое жало.
- Десять... нет пятнадцать... нет двадцать кубиков! - Радостно захихикал Дракула
- Пришел твой смертный час, Рихард! - донеслось из-за двери голосом Флейка
- Мама!!! - донеслось из голосовых связок гитариста на всю больницу.
Граф Всех Вампиров с размаху всадил шприц в вену ошалевшего гитариста. Прямо сквозь одежду. В пластиковую капсулу быстро потекла густая кровь. Врач стоял рядом и непроизвольно облизывался. Рихард принял оттенок, которому нет подобных в общепринятой цветовой гамме. Выкачав из него положенные двадцать кубиков и еще чуть-чуть "про запас", старый вампиридзе милостиво разрешил Рихарду удалиться. Тот выполз наружу, зажимая боевое ранение и с ужасом прислушиваясь к чавканью и глоткам, доносившимся вслед
- А вот железа в вас маловато, уважаемый! - Донесся прощальный крик. - Вы таблеточек попейте и снова, милости просим к нам, проверяться!
Рихард, не успев принять достойное человека разумного двуногое положение, на трех конечностях рванулся куда подальше. Пришлось остальным за ним гнаться, снимать с фикуса, погибающего в кадке, и обещать, что они его туда больше не поведут. При этом, все, кто мог, держали за спиной скрещенные пальцы. Некоторые особо одаренные, скрещивали их на ногах.

Путешествие по врачам приближалось к концу. На арене оставался один только Пауль - как говорится, последний гладиатор. Сопроводив его прощальными напутствиями, пожав руку, наступив на ногу и сентиментально попрощавшись, пятеро остались ждать шестого.
Против их ожидания, разрушений в кабинете не произошло, вероятно, потому, что хирург был воробей стреляный, калач тертый и вообще дока в таких делах. Поэтому с ним всегда дежурили крупногабаритные помощники. В обиходе, а так же за глаза их именовали не иначе как Шкаф и Холодильник. Одному Паулю с ними было не справиться, поэтому хирург уверенно и беззаботно трещал его костями, не обращая внимания на многоэтажные конструкции и невообразимую ненормативную лексику, столь плотно повисшую в воздухе, что ее можно было черпать ложками. Куда там Петру I с его Большим Адмиралтейским Загибом! Пауль Ландерс в два счета побил его и уложил на обе лопатки. Тем временем, приходящие в себя Рамы слушали его упражнения и одобрительно кивали головами. Флейк даже записывал что-то. Точнее выцарапывал скальпелем на глиняной табличке (раньше это было керамическое блюдо).
Время от времени помощники хирурга вскрикивали, когда разъяренный подопечный вырывался-таки на некоторое время из дружеских объятий работников медицины и отвешивал пинки и оплеухи направо и налево. В результате врач пригрозил надеть на него гипс, в ответ на что Пауль предложил ему сделать трусы из гипса и носить их не снимая недельки две. Хирург оскорбился и с удвоенной силой захрустел костями, хрящами, связками и сухожилиями. Пауль побил свой прежний рекорд. Уши у помощников завяли и свернулись в трубочку, а позже отвалились вовсе, что не мешало им с тупостью предметов мебели удерживать норовящую выскользнуть добычу.
Подслушивающие окончательно пришли в себя и радовались, что это происходит не с ними. Радость была настолько сильной, что Пауль услышал как "эти паразиты" пляшут в хороводе, взявщись за руки и таким образом издеваются над ним. Теперь поток красноречивых выражений был направлен на "предателей и негодяев". Хирург по-прежнему хрустел и трещал.
Как результат - Пауль выбрался из жилища костоправа эдаким посвежевшим, распрямившим косточки и.. гуттаперчевым как жевательная резинка. Руки и ноги свободно гнулись в разные стороны, а голова все время норовила повернуться на 180 градусов. Устроив словесные разборки, гитарист окончательно залил своих коллег словарными помоями и независимо отправился в сторону палаты, вихляя на ходу всем телом. Остальные, похихикивая и утирая слезы, двинулись за ним.

Милосердно опустим взятие остальных различных анализов и тех самых соскобов, упомянем лишь о том, что пока все это происходило, стены больницы сотрясались от криков, а подавляющее большинство врачей попали в травматологическое отделение или взяли больничный по общему состоянию здоровья.
Позднее начались процедуры - терпимые, сносные и ужасные. Иглоукалывание, прогревание, уколы, грязелечение, облучение, таблетки, электрофарез - в общем, весь "малый пыточный набор джентльмена", присутствующий в каждой уважающей себя больнице.

Так прошло три дня. В конце их началось противостояние Раммов и больничного персонала. Битва была яростная и сильно подорвала психическое здоровье обеих сторон. Поскольку Раммам деваться и отступать было некуда, потому как местонахождения своего они не знали, а документы были спрятаны в сейфе, а ключ главврач проглотил, а подкарауливать его в интересные моменты Рамы брезговали - сама судьба сделала так что они победили. Но опять же, психика пострадала. В результате чего…

Временами у Пауля во сне открывалась глубинная память советских времен, разбуженная воспоминаниями об уколах и пробах на желудочный сок, и тогда он оглашал закрытое пространсво криками по поводу поварих - расхитительниц социалистической собственности. Спящие в этот момент в домах немецкие поварихи вздрагивали всей своей глубинной жидомасонской памятью от таких изобличительных воплей...
Остальные тоже вели себя крайне беспокойно. Рихард страдал приступами лунатизма, бродил по темным коридорам, глухо стенал по поводу дизайнерского уродства архитектора, заложившего проект этой конуры. Нестриженные ногти зловеще скрежетали по давно некрашеным стенам, вызывая приступы нервной дрожи у случайно бодрствующих старичков. Флейк окончательно стал клептоманом, уворовав все что можно было и попрятвав в различные тайники. Порой он сам забывал, где что спрятано и радостно обворовывал сам себя. Шнайдер организовал кружок начинающих барабанщиков "Для тех, кому за 75" и каждодневно тренировал старичков, заставляя лупить ложками по мискам, вилками по стаканам и ножами по столам. Старички делали несомненные успехи - столовая напоминала французские баррикады, разломанная мебель хаотически распространилась по некогда посвященному еде помещению. Оливер захватил БУР (больничный узел радиовещания) и в прямом смысле бурил мозги всех, кто здесь находился, очистительными молитвами, призывами к раскаянию и всепрощению, не говоря уже о том, что засеял весь прибольничный участок травкой сомнительного происхождения, влияющей на мозги уже одним своим видом. Особо проникновенно звучали его проповеди в глухой полночный час, когда все спали, наслаждаясь тишиной и покоем. И как раз в самый мирный и тихий момент обычно раздавалось мантрическое завывание из динамиков. Некоторое время спустя, старички, подученные Шнайдером, начали отвечать мажорной барабанной дробью, что в сочетании с глухим воем БУРа и царапаньем ногтей по стенкам, создавало непередаваемую атмосферу психушки. Когда же к общему фону присоединялось зловещее позвякивание украденных Флейком медицинских инструментов.... Безумная бабка, так сильно напугавшая Раммов в первый день, уже давно впала в окончательный маразм от зависти. Не принимал участия в общем помешательстве только Тилль. Причина этому была веская - он засел за написание кулинарной книги "1000 Rezepte fur Sie", в которой подробно описывал свои многолетние кулинарные пристрастия. Запасов больничной бумаги уже не хватало, а впереди предстояло написание приложения "1001 способ отравиться в больнице, если не пользоваться моей первой книгой, а так же некоторыми силовыми методами воздействия на медперсонал". Главврач, привязанный к батарее с ужасом ждал, что будет, когда бумага действительно закончится? От неминуемой смерти врача спасли сердобольные медсестрички, которые наябедничали вокалисту Раммштайн о запасах бумаги, которую Главврач скаредно спрятал в подвале. Тиль немедленно отправился на поиски. Главврач трусил рядом на поводке. Найденные запасы продлили жизнь врачу еще на месяц как минимум. Высчитав, что эти маньяки будут находиться у него в больнице еще месяц, Главврач сошел с ума и стал называть себя никак не иначе как тов. Сталиным и все порывался дойти до Берлина. Пример его оказался столь заразителен, что с ума сошли по очереди:
- работники кухни, во главе со старшей сестрой Зольцберг
- завхоз Фридрих, объявивший себя Фридрихом V и единолично провозглазившим свою империю в подведомственной кладовке
- весь медперсонал, включая медсестричек и медбратьев. Дружноначавших изображать различных греческих персонажей
- старички-барабанщики
- приходящий молочник, выловленный как вражеский шпион и лазутчик
- такой же приходящий дворник, обвиненный в воровстве
- разносчик газет, привлеченный к ответственности за пропаганду…

На просторах больницы воцарился хаос, и смута опустилась на некогда приветливые земли. Тьма правила здесь бал…

От окончательного помешательства весь коллектив и своих "ненаглядных идиотов" спас как всегда вовремя явившийся продюссер. Его явление было принято с восторгом, подобным тому, каким сопровождалось Пришествие Христа. Однако благое впечатление рассеялось, едва продюсер собрал в кучку всех наличествующих и открыл рот.
- А! Вот они вы где, голубчики? Я вас везде ищу! Господи, какой у вас ужасный вид! Что вы здесь делаете? Отлыниваете? Я вас быстро снова заставлю работать! А ну, собираемся все! Шагом марш! Links zwo! А что это здесь за психопаты бегают? Тиль, убери от меня эту ненормальную собаку! (это он о Главвраче) Всем привести себя в товарный вид! У нас много работы! Каникулы закончились! Всем настроиться на рабочий лад, живо!
Раммштайновцы некоторое время дергались и впадали в шизофрению. С одной стороны, здесь действительно было просто ужасно, особенно питание, обслуживание, внешний вид развлечения, бытовые услуги - короче все было плохо! С другой стороны - где бы они могли еще почувствовать себя совершенными психами? Раздвоение было мучительным и продолжалось до тех пор, пока разгневанный продюссер не пригрозил банкротством. Что-что, а деньги Раммы считать умели. Мгновенно вычислив убытки, они потребовали выдать им прицеп, в который нагрузили все то, с чем сроднились ( а это было практически все материальное имущество больницы), да еще и прихватили с собой безумную бабку. Продюсер сначала упирался, а потом смирился, разбитый в пух и прах железными аргументами о несомненной пользе данной бабки в качестве сторожа. К тому же Оливер собирался использовать ее в качестве помощницы, зарабатывая себе на жизнь выступлениями и балаганом на улицах, потому как все заработанное на концертах отбирала семья.
Заключительная картина - финал - можно сказать итог всей эпопеи: Раммштайн, в полном составе сидящие в продвинутом джипе; бабка, репетирующая сторожевые крики где-то в недрах багажника, поскольку в прицепе было ветрено и некомфортно (джип был о ч е н ь большой - по габаритам пассажиров); и Главврач, валяющийся в ногах продюсера и лобызающий его ботинки за свое освобождение. Продюсер величественно принимал знаки внимания, оказываемые себе любимому и раскланивался на все четыре стороны света. Медперсонал выстроился армейской шеренгой и в унисон махал марлевыми повязачками. Когда продюсер влез в машину, из дверей чеканным шагом промаршировали старички и заиграли "Прощание Славянки" на сподручных инструментах. Машина исчезла за поворотом

Через полтора часа пути, на горной дороге…

- Кхе.. а кто ведет машину?
- Я не знаю.. вообще-то Якоб должен…
- Но он же сидит рядом! И спит к тому же!
- Ну если это не он, не ты, не я и никто другой, то значит это…
- ОЛИВЕЕЕР!!!!
Раздался гром небесный, дождь хлынул как из ведр,а и джип, визжа шинами, исчез за поворотом, ведущим в неизвестность…


  Количество комментариев: 12

[ добавить комментарий ]    [ распечатать ]    [ в начало ]