Рассказы фанатов

Спасите – РЕМОНТ!

Автор: Engel

Часть 2. Терпение и труд.

- Безобразие! – снова подал голос ритм-гитарист, у которого опять появилось желание высказаться. – Я буду жаловаться!! У нас демократия!!! – четыре пары глаз уставились на него, как будто он сморозил величайшую глупость. – Свободу гитаристам!!!!
Тильхен в свою очередь посчитал безобразием выкрики Пауля. Он посмотрел на новоявленного революционера своим «фирменным» тяжелым взглядом. Настолько тяжелым, что если бы взглядом можно было бы убить, гитарист давно бы лежал на полу поверженный этим сверхточным оружием. Однако, эффект, нужный вокалисту, был достигнут: поток возмущения со стороны гитариста иссяк.
Выдержав еще некоторую паузу (видимо, проверял остальных на приверженность революционным идеям), Тиль вновь взял бразды правления в свои руки:
- Ну, это… Будем составлять план действий?..

И битых два часа Раммштайновцы составляли этот самый план. К Тилю неожиданно пришло вдохновение, но оно вовсе не имело отношения к поэтическим опытам (проклятая Муза так и не соизволила появиться). В вокалисте неожиданно проснулось (или проявилось еще больше?) чувство прекрасного, он был полон идей, которые тут же поспешил донести до согруппников. Последним от этого легче не стало, т. к. все сводилось к тому, что менять в доме придется абсолютно все: начиная от занавесок на окнах кухни и кончая злополучным сломанным столом в гостиной. Про всю остальную обстановку и говорить было нечего. (Бедный Флака уже устал записывать эти все идеи в блокнот) Причем Тиль недвусмысленно намекнул, что работать будут ВСЕ, даже те, «кто привык работать исключительно языком». (Красноречивый взгляд в сторону герра Ландерса) О своем участии вокалист предпочел скромно умолчать.
Наконец, Тиль подвел итог:
- Короче, вы все меня поняли… А сегодня нам надо убраться в доме, чтобы … э-э-э… работать было легче. Возражения не принимаются! – поспешил добавить он, бросив еще один красноречивый взгляд на Полика.
Воцарилась неловкое молчание, которое опять же прервал Тиль, задав лаконичный и содержательный вопрос:
- Ну?
На лице остальных пяти «Раммов» можно было прочесть все что угодно, но только не энтузиазм.

* * *

Но все же через некоторое время (продолжительное) после «выступления» вокалиста Рих занялся приготовлением завтрака, остальные же нетерпеливо (а кое-кто очень нетерпеливо) стали это завтрак ждать. Дождались. Время поглощения еды оказалось гораздо меньше, и «Раммы» под неусыпным контролем Тиля Линдеманна принялись за работу.
Олли подметал пол от ореховой скорлупы, Шнайдер складывал все подметенное басистом в мусорные мешки. Флак притащил откуда-то бутылёк с неизвестной науке жидкостью, которую назвал пятновыводителем. Цвет жидкости был довольно необычный – ядовито-оранжевый. Это и вызвало у всех подозрение, что Доктор Лоренц в очередной раз что-то сам схимичил. Впрочем, от пятен на диване и креслах не осталось и следа, а Флаке за это удостоился похвалы Тиля и от этого у него появился-таки энтузиазм.
Пауль совершал экскурсию «по местам боевой славы», собирая пустые бутылки и каждый раз пристально разглядывая дно сквозь узкое горлышко, в надежде обнаружить хоть капельку какого-нибудь горячительного напитка. Но – увы! – бутылки были чистые, как будто их кто-то вымыл и разбросал по полу. Вскоре Полик отказался от идеи найти «остатки роскоши» и просто стал загребать тару в мешок.
Обидевшийся на весь белый свет Рихард (во-первых, за ядовитые замечания по поводу своего вида «после вчерашнего», во-вторых, ему стал известен факт надругательства над его любимой гитарой… голосил Риха действительно долго, Тиль даже и не предполагал такой бурной реакции) наводил порядок на кухне. У него случился приступ аккуратности, и поэтому он вымыл посуду (до блеска), вымыл пол (опять же до блеска) и повесил новые занавески на окна. Наконец, лидер-гитарист и повар всея коллектива присел отдохнуть, закурив сигарету. На лице его застыло задумчивое выражение…

В этой задумчивости его и застал Тиль, который принес список нужных продуктов питания, по виду напоминавший здоровенный реестр или, по крайней мере, перепись населения небольшого немецкого городка:) Рихард, сделав вид, что по-прежнему дуется, с гордым видом принял сей документ и с полнейшим равнодушием выслушал все наставления по поводу продуктов. На самом же деле гитарист был только рад неожиданно выпавшему шансу вырваться из «этого дурдома» и поэтому немедленно отправился в магазин.

А работа продолжалась. Наведя порядок в гостиной, группа, опять же под контролем вокалиста, переместилась в репетиционный зал. Все было бы спокойно и хорошо, если бы не маленькое восстание, которое, впрочем, было тут же жестоко подавленно герром Линдеманном. Бунтарь – а это был, конечно, Пауль – отправился в ссылку на чердак. Снова воцарилась спокойная, «рабочая» атмосфера. Но это продлилось недолго. Через полчаса достопочтенный герр Ландерс снова явился в репетиционный зал. На лице его сияла улыбка триумфатора. Тиль был в шоке: он ведь точно помнил, что ЗАПЕР Пауля. Как тот умудрился выбраться, оставалось загадкой даже для формального хозяина дома. Все повторилось по предыдущему сценарию: беглеца поймали, скрутили и снова увели на чердак, заперев дверь. И снова через полчаса Полик явился к коллегам с еще более ехидной физиономией. Но коллеги решили плюнуть на это бесполезное дело, раз наказание не принесло результата. В результате ритм-гитаристу стало скучно, и он принялся за работу вместе со всеми, не упуская, однако, случая, чтоб съязвить или напакостить по-мелкому своим друзьям-товарищам. Те терпели, но иногда терпение лопалось и тишину «рабочей» атмосферы нарушали ругательства похлеще, чем те, что были написаны на стенах гостиной…

Из долгого путешествия за продуктами вернулся Рихард, нагруженный сумками и пакетами. Он тут же подвергся нападению со стороны голодных Раммштайновцев, но мужественно отбил атаку (этими же пакетами) и занял оборону на кухне. На подмогу ему (в корыстных целях) пришел Тиль, благодаря которому остальным четверым эту оборону не удалось прорвать, пока Рих колдовал над обедом.
Наконец, из кухни поплыл волшебный запах. Тут же зазвучали на разных лад желудки пяти музыкантов, причем первую партию стабильно держал желудок Тиля. Вскоре Рихард милостиво впустил товарищей на кухню. Обед был с аппетитом съеден.
Потом снова была уборка, прерываемая изредка выходками Пауля. Потом ужин (не менее вкусный, чем обед), а потом снова уборка, уборка, уборка… Наконец, когда Флака, присев на диван в гостиной, заснул с веником в руках, заслуженный руководитель сжалился над всеми, и группа мирно отправилась спать. Флаку поместили в комнату Нэле, т.к его собственная требовала капитального ремонта. До утра в доме воцарилась тишина…

* * *

День первый. Ровно в семь утра дом огласил противный, дребезжащий звон, который заставил всех шестерых (даже тех, кто из-за собственного храпа ничего не слышал) вскочить на ноги. Вот что думал каждый в момент пробуждения:
Тиль: «О, а я даже и не думал, что СРАБОТАЕТ!»
Пауль: «Это что еще за… [дальше очень нелитературно]?»
Рихард: «Неужели пожар?! Опять Тиль со своими приколами…»
Оливер: «Сейчас я кому-то устрою…»
Кристоф: «Какого дьявола нас БУДЯТ в такую рань?!! - И следующая мысль, потрясшая барабанщика настолько, что он чуть не свалился с кровати. - Неужели сюда заявился Якоб?» (Продюсер по жизни будил музыкантов рано, правда, не пользовался такими средствами)
Флака: «О, mein Gott, какой ужасный звук! Мой музыкальный слух такое не выдерживает»

Через несколько секунд, распахнув двери, в коридоре появились шестеро заспанных немцев. Лица пяти из них были мрачны, и лишь один был доволен, а именно – Тиль.
Все дружно повернули голову в направлении звука и увидели следующую картину: в конце коридора заливался звоном довольно здоровый будильник, изготовленный, наверное, еще во времена существования ГДР. Однако звенел он громче, чем хорошая пожарная сигнализация.
Тиль спокойно подошел к этому «чуду техники» и отключил. Звон прекратился. Кое-кто из «раммов» облегченно вздохнул, а кое у кого в глазах был вопрос: «Какого черта?», который, собственно, тут же озвучил барабанщик.
- Ну, я это… Хотел, чтобы мы пораньше встали… нам же надо еще много всего сделать! – простодушно объяснил Тиль.
- Предупреждать надо, – хмуро процедил Оливер.
- Точно, точно… - хихикнул Пауль. – Может, и выспались бы тогда…
- Предупреждаю сразу, - сердито сказал вокалист. – Если ты сопрешь будильник, я запру тебя в подвале без еды, воды и гитары!
Пауль мигом сник. О том, каким образом можно выбраться из подвала, он не знал, и плана на этот случай у него не было.
Остальные лишь обреченно вздохнули: перспектива просыпаться каждое утро столь рано никого не радовала.
- Ладно. В конце концов, в жизни многому нужно научиться, в том числе и рано вставать, – философски рассудил Флака. – Ну, я пошел умываться, а то…

Договорить ему не дали. По коридору тут же промчались, топая как стадо слонов, пятеро его сотоварищей. Доктор Лоренц вне себя от злости, рванул за ними, чуть не уронив по дороге очки.
Началась битва за ванную комнату, которая была единственной в доме.
- Я первый!
- Нет я!
- С какой стати?
- Маленьким надо уступать!
- Нет, это старшим надо подчиняться!
- Пустите! У меня маникюр весь слез…
- Нет, Рих, только не ты! Нам всем надо успеть вымыться до полудня…
И т.д., и т.п.
Битва закончилась со следующим исходом: Тиль (победа авторитета), Оливер (потому что начал закипать, а зная о его взрывном характере, связываться с ним никто не хотел), Шнайдер (вовремя перескочил через Пауля), Пауль (проскочил у Флаки под ногами), Флак (прозевал его) и Рих (который слишком, по мнению некоторых, заботился о своей внешности), ворчащий что-то про то, что красота спасет мир.

* * *

После весьма плотного завтрака Рих, Флак и Тиль принялись отдирать обои в гостиной, Оливер отправился красить репетиционный зал, Пауль усиленно делал вид, что работает вместе с тремя первыми товарищами, а Шнайдер вообще исчез неизвестно куда. К счастью для него, вокалист ничего не заметил, продолжая руководить своими «подчиненными». Короче, как сказали бы некоторые, в нем пропал хороший руководящий работник… Однако когда Тиль ненадолго отлучился из гостиной, Пауль тут же перешел к открытым боевым действием. Флака и Рихард мужественно терпели все: и насмешки, и постоянно летящие в их спины предметы (начиная от комочков бумаги и кончая более тяжелыми артиллерийскими снарядами). Наконец, когда Полик опрокинул мешок с остатками обоев на Флаку с криком «Салют!» и громким смехом, который, кстати, раздражал многих, клавишник не выдержал (даже несмотря на то, что он знал непокорного гитариста еще со времен их первой банды – Feeling B).
Надо сказать, что бешеный Флака – явление, полностью неизвестное науке, уникальное, единственное в своем роде, проявляющееся каждый раз по-разному.
Сначала побледнев, потом покраснев, Флака схватил безобразника за шиворот и прочитал ему (на повышенных тонах) лекцию, так сказать, о правилах хорошего тона. Закончилось все вопросом:
- И почему это ты такой неугомонный?
- Не знаю! – дерзко улыбаюсь, сказал Пауль.
- Это потому что он в России жил, – встрял Рихард. – Русские все безбашенные.
- И что?! – взорвался вдруг Полик. – Зато вы вообще юмора не понимаете! Типично немецкая черта…
- Шутки должны быть смешными, а не дурацкими! – пошел во второй заход рассерженный Флака.
- Да что ты вообще понимаешь… - начал Пауль.
- А ну-ка кончайте базар! – вмешался неожиданно возникший в дверном проеме Тиль. – Языками все чешете, а работать кто будет?!
Флака, бросая злые взгляды в сторону ритм-гитариста, принялся за прежнее дело. Рихард стал ему помогать. Полик опять сделал вид, что усиленно трудится, но Тиля не так то просто было провести. Смотрел он смотрел на эту «работу» и в конце концов вынес вердикт:
- Ландерс, отправляйся-ка к Риделю – красить репетиционный зал. Ему нужны помощники ВНИЗУ.
- Где это внизу? – не понял Пауль.
- Ну, он будет сверху, а ты снизу…
- Тиль, ты извращенец! Что ты мне предлагаешь?
- Болван! – взорвался вокалист. – Я ж тебе объясняю: Оливер будет красить верхнюю часть стены, а ты нижнюю, потому что внизу ему неудобно! Фирштейн?!
- Ja! – откликнулся ритм-гитарист, изобразив энтузиазм, хотя перспектива работать вместе с Олли его не радовала. «Наверняка примется командовать – он же в этом деле ас. Маляр, блин! Что-то сильно много командиров…» - подумал Пауль, ехидно улыбнувшись. Но спорить с вокалистом для него было чревато неблагоприятными последствиями, т. к. у них СЛИШКОМ разные весовые категории. Поэтому – делать нечего! - Полик поплелся в зал.
«Кто из нас еще извращенец!» - сердито подумал Тиль, глядя ему вслед.
Таким образом, все снова были заняты делом, кроме барабанщика, который прохлаждался неизвестно где…

* * *

В репетиционном зале басист, в десять раз более угрюмый, чем обычно, (ясное дело, давно ведь не медитировал – информационное поле Земли отказывало ему в контакте. Но, как говорится, не все ж одна нирвана…) инструктировал своего коллегу по группе: - …Краску накладывай ровно. Увижу халтуру… - Олли картинно потряс кулаком перед носом Пауля.
Полик, зная взрывной характер Оливера (еще один человек с которым он, Полик, не решался спорить), кивал головой и не задавал глупых вопросов. И дело пошло: Олли красил верхнюю часть стены, Пауль – нижнюю. И, надо сказать, не халтурил. Видимо, внушение Олли подействовало.

Потом неизвестно откуда появился Кристоф и присоединился к басисту и гитаристу. Ничего хорошего из этого не вышло, т. к. он больше беспокоился за свои барабаны (чтобы их – не дай Бог! – не заляпали краской), чем работал. Пауль, который кроме гитары еще умел превосходно играть на нервах, дразнил барабанщика, специально проходя мимо с ведром краски, чуть наклоняя его каждый раз и угрожая опрокинуть. Взбешенный Шнай с громким криком «NEIN!!!» кидался на Полика. В итоге оба были перемазаны краской чуть ли не с ног до головы. Но Пауль продолжал дурачиться. И случилось то, что должно было случиться. В очередной раз спасаясь от Шнайдера, Полик зацепился ногой за стремянку Оливера (Олли чудом удержался) и растянулся на полу. Естественно, ведро опрокинулось, что повлекло за собой образование огромного озера краски посреди зала. - ……..! – ошарашено воскликнул Шнайдер. – Хорошо хоть не на мои барабаны! Так тебе и надо, Пауль. Своими шутками всех задолбал…
- Какие к черту барабаны!!! – взревел обычно тихий и немногословный Оливер. – Вы только посмотрите, что вы наделали, уроды! Разлили всю краску – раз, уделали пол – два!! Да вы оба у меня языком это все вылизывать будете…
- Я не виноват! – поспешил уточнить Кристоф. – Это вот этот мелкий первый начал!
- А что ты все на меня спираешь? – возмутился маленький террорист.
Но тут в дело снова вмешался Олли. Если бешеный Флаке – явление опасное, то бешенство Оливера можно было классифицировать как явление чрезвычайно опасное, плавно переходящее в локальную катастрофу.
Рассерженный басист так и пылал весь праведным гневом. Казалось, из ушей вот-вот пойдет пар, а в глазах горел такой нехороший огонь, что спорщики резко замолчали. Весь воздух вокруг Оливера наэлектризовался до состояния «Не влезай – убьет!», возникло ощущение, что вот-вот посыпятся искры. Короче, басисту можно было бы сейчас выходить на сцену без всякой пиротехники – он в ней не нуждался, т.к. сам был источником огня.

Пауль первым почувствовал, что атмосфера накалилась, и поэтому незаметно стал продвигаться к двери. То же самое, вслед за Паулем стал проделывать и Шнайдер. Однако, по-прежнему метая громы и молнии, Оливер схватил их обоих за шиворот, пинком открыл дверь и (откуда сила взялась?) отправил в свободный полет сначала Пауля, а потом Кристофа.
Пауль, пролетев добрую половину гостиной, шлепнулся на диван и почти не пострадал. Барабанщику повезло меньше: он до дивана не долетел где-то пары метров и шлепнулся прямо на пол, больно ударившись локтем.
Тиль и Рихард наблюдали это все, оторвавшись от обоев, а Флак испуганно подскочил лишь когда Крис шлепнулся на пол; сам клавишник при этом чуть не слетел с табуретки. Впрочем, он тут же бросил все и побежал к охающему Кристофу, потирающему ушибленный локоть.
- Кажется, я сломал руку… - проговорил барабанщик сокрушенно.
Но Доктор Лоренц, проведя беглый осмотр вышеупомянутой конечности, заключил, что перелома нет. На Пауля он не обратил никакого внимания, но тот его и не требовал.
Флаке, быстро сгоняв в свое хранилище лекарств (размером с целую аптеку), принес оттуда какую-то мазь, которой тут же и обработал ушиб.
Все это происходило в полнейшем молчании. Только звук громов и молний Олли иногда прерывал тишину
- Может, кто-нибудь объяснит мне, что происходит? – спросил Тиль.
- С удовольствием! – воскликнул Оливер. – Вот этот кретин (тычок пальцем в сторону Полика) носился с ведром вокруг барабанов Дума, а Дум гонялся за ним. В результате мелкий споткнулся и опрокинул… - тут Олли поперхнулся, – опрокинул ведро… на пол… Уроды! Столько краски профукали, пол уделали… - бушевал басист.
Никто из участников происшествия даже не пытался оправдываться. Тиль, осмотрев место происшествия, вынес приговор:
- Ну, герр Ландерс, я тебя предупреждал… Но в подвал я тебя запирать не буду (облегченный вздох Полика), а вот кормить тебя будем два раза в день. Без обеда жить будешь! А сейчас вы со Шнайдером поможете мне перетаскать мебель из комнаты в сад. А потом, дорогие мои, вы будете белить потолок… А завтра клеить обои… Да, кстати, Флаке, у нас есть, чем оттереть краску?
- Ну, растворитель, наверное… - задумчиво произнес Лоренц. – Если остался…
- А я слышал, что можно спиртом... – встрял Пауль.
- Забудь про спирт, ладно? – миролюбиво предложил вокалист. – Кстати, когда закончим ремонт, будем праздновать у тебя на квартире. И не спорь! Это тоже часть наказания.
Пауль тут же стал подсчитывать в уме, во сколько ему обойдется ремонт собственной квартиры после пребывания там всей команды.
- Н-да, ну если что, я сам могу что-нибудь изготовить! – с готовностью отозвался клавишник.
- Только у себя в комнате! – предупредил его Линдеманн. – Чтобы если ты что-то там неудачно проведешь… Ну ты понял…
Но Флаке все-таки нашел растворитель и пошел уничтожать следы пребывания в репетиционном зале Шнайдера и Пауля. Олли нашел краску и продолжил свою работу, принесшую ему успокоение.

Тиль, Кристоф и Пауль таскали мебель. Периодически можно было услышать что-то вроде:
- Раз, два… взяли!
- Правее, правее… так, теперь левее…
- Ой, не могу больше…
- Можешь, но не хочешь…
Один Рихард продолжал возиться с обоями, упрямо не желавшими отклеиваться от стен.

* * *

Наступило время обеда. Соло-гитарист, закончивший с обоями и успевший приготовить поесть, позвал друзей на кухню.
Первым (как всегда!) прибежал Тиль, за ним охая и ахая, прихромал Пауль (Тиль уронил ему на ногу кресло, которое они перетаскивали… но как только Тиль услышал волшебное слово «Обедать!»…), за ним Шнайдер, затем Оливер и последним на кухню ввалился хихикающий Флака, который настолько одурел от запаха краски и растворителя, что был немного навеселе. Его тут же отправили дышать свежим воздухом.
После обеда все снова разошлись по своим местам. В результате, за первый день было сделано довольно много: покрашен репетиционный зал, побелен потолок в гостиной, и даже ковровая дорожка на лестнице была вычищена.
В двенадцать часов ночи, измученные и усталые, «Раммы» отправились спать.

* * *

Прошло три дня. За эти три дня были полностью отремонтированы помещения первого этажа. Как это ни странно, но за это время ничего не случилось из ряда вон выходящего. Даже Пауль как-то притих и не доставал всех своими выходками. Из-за этого все стали относиться к нему еще более подозрительно, чем раньше, но он действительно был чист… почти.
На пятый день ремонтных работ группа, как обычно встав в семь часов и проделав утренние водные процедуры, спустилась на кухню.
- Эй, ребята, а что если сегодня буду готовить я? – вдруг сказал Полик.
- Ну да. А где гарантия, что ты не подсыплешь нам цианистый калий? – съехидничал Шнай.
- Больно надо, – отрезал герр Ландерс. – Зато я могу приготовить что-нибудь из русской кухни…
Все пятеро герров любили русскую кухню, поэтому дружно воскликнули:
- JA!!!!
- Вот и отлично! – обрадовался новоявленный повар. – Значит, на завтрак будет блюдо, которое замечательно готовила моя мама – пельмени!
- Пель…что? – не понял Рих.
- ПЕЛЬ-МЕ-НИ! – повторил Пауль. – Это такие… э-э… маленькие комочки теста с мясом внутри. Очень вкусно!
- Ну если ты настаиваешь, давай… Готовь, – разрешил Тиль.
И Полик принялся за дело. Впрочем, к нему присоединился Риха, и они вдвоем стали замешивать тесто, делать фарш и прочее. Пока шел процесс, все остальные немного поработали на втором этаже (так сказать, нагуливали аппетит).
Между тем Пауль стал учить Рихарда, как, собственно, делаются сами пельмени. Рих, как самый лучший повар, схватывал все на лету.
Но процессом заинтересовались остальные, так что через полчаса пельмени уже лепили все. У каждого это получалось по-разному: Пауль лепил, как его учили в детстве, Рихард старался, чтобы пельмешки получались изящными, Оливер в меру клал и теста, и мяса, Флак экономил на мясе, отдавая предпочтение тесту, Тиль наоборот не жалел мяса, поэтому пельмени получались гигантские; а у Криса вообще получались какие-то вареники…
Когда пельмени сварились, Пауль нарезал черного хлеба и начался завтрак.
Сначала с опаской пятеро Раммштайновцев накалывали пельмени на вилку и боязливо пробовали на вкус, но распробовав смели все в момент, да еще попросили добавки. Потом еще раз. И еще… В общем, наелись от пуза.
- Тиль, ик… знаешь… - начал Флак. – а давай сегодня отдохнем все, а?
- Ну да! – поддержал его Шнайдер. – Устроим выходной!
- Ладно, так уж и быть, – великодушно согласился вокалист. – Сегодня пусть будет выходной.

И весь день «Раммы» отдыхали. Рихард гулял по саду, дышал свежим воздухом, Пауль хозяйничал на кухне, Тиль, развалившись на новом диване, смотрел новый телевизор, Кристоф стучал на барабанах, Олли играл на басухе, а Флаке читал очередную умную книжку. В общем, все как всегда, в «мирное» время.
Под вечер на кухне состоялось нечто вроде дружеских посидело за кружкой… молока (Тиль даже думать запретил о спиртном до окончания ремонта… хотя сам думал постоянно). В первый раз за пять дней «Раммы» отправились спать не усталые, как собаки, а сытые и довольные (ну еще бы – весь день питаться русскими блюдами!)

* * *

Ночью Тиль проснулся от странного звука. Ему показалось, что внизу кто-то есть.
Вокалист открыл глаза, прислушался и понял, что неизвестный субъект хозяйничает на кухне, т. к. услышал милый сердцу звук – хлопнула дверца холодильника. «А что если к нам забрались воры?» - подумал вдруг Тильхен. Эта неожиданная мысль побудила его к действию: он встал с кровати, натянул брюки и, нашарив в темноте бейсбольную биту, черт знает как оказавшуюся в его комнате, стараясь не шуметь, вышел из своей спальни. В доме было темно. Тикал будильник, стрелки показывали три часа ночи.
Тиль буквально на цыпочках прошел по коридору, спустился по лестнице, бесшумно прошел через гостиную и очутился около двери кухни…
В кухне свет не горел, но сквозь непрозрачную стеклянную часть двери был виден тусклый луч фонарика.
«Точно вор! - Подумал герр Линдеман. – Только что ему на кухне надо?!!»
Он крепче сжал биту и неслышно толкнул дверь. В кухне, возле холодильника, стоял субъект низкого роста (по сравнению с ним, Тилем), средней комплекции и изучал содержимое холодильника. Впрочем, на обеденном столе уже лежал здоровенный многослойный бутерброд («Ну совсем как я люблю!» - подумал вокалист). Видимо, грабитель искал, чем бы сей кулинарный шедевр запить.

- А ну-ка вылазь оттуда! – приказал Линдеманн. – Только по-хорошему и без глупостей.
Субъект вздрогнул, выпрямился, повернул голову… и оказался Паулем Ландерсом, а вовсе никаким не грабителем.
- А-а, Тиль! – мило улыбнулся он. – А почему это ты с битой?
- Думал, что к нам забрались воры… Постой-постой, а ты что тут делаешь?! – грозно спросил вокалист.
- Да так… Вот, перекусить решил… - Полик попытался снова мило улыбнуться. Не подействовало.
- Перекусить?! Да ты опустошил весь холодильник!! Вот почему так быстро у нас стали кончаться продукты!!! – догадки посещали Тиля одна за другой, и он разозлился. – Да я тебя сейчас!..
- Не надо! – пропищал ритм-гитарист. – Я еще жить хочу!
Но Тиль уже приготовился к принятию карательных мер. Биту он отложил в сторону и стал надвигаться на Пауля.
- Тиль! Ну не надо! Ты бы сам попробовал без обеда жить…
- И что? Вполне нормально. У нас и завтрак и ужин такие плотные, что никакого обеда и не требуется!
- Но…
- Никаких но! – зло прервал его Тиль. – Так нечестно – лазить в холодильник по ночам…
«Кто бы говорил!» - подумал Полик.
Вокалист все надвигался, а Пауль все отступал, пока не уперся в стену. Тут гитарист понял, что умолять бесполезно и просто во все горло завопил:
- МУ-У-У-У-ТЭ-Э-Р!!!!!!!
Тиль от неожиданности заткнул уши.

На крик сбежались остальные Раммштнайновцы. Растрепанный и помятый квартет ввалился в кухню и хором задал вопрос:
- Что случилось?
И соло Флака:
- Ландерс, ты опять что-то натворил?
- Он, пока мы спим, опустошает наш холодильник! – стал объяснять Тильхен, бурно жестикулируя и ужасно злясь. – Да я его сейчас… замурую гаденыша! Чтобы не вылез! Камень за камнем!.. Стоп! А это мысль… да! – вдруг уже спокойно произнес фронтмен и расплылся в улыбке. – Да! Вот оно!.. Пропустите! – и, растолкав товарищей, Тиль поспешил наверх, в свой «кабинет».
- Что это с ним? – удивился Олли.
- Забей! Он всю жизнь со странностями! Пошлите лучше спать! – предложил Шнай.
Все согласились и вновь разбрелись по своим комнатам, где каждый уснул, едва голова коснулась подушки.
Только один Тиль не спал. Он заперся в своем кабинете и, при свете настольной лампы… творил. Да-да, предательница-муза вновь вернулась к своему господину, и он был несказанно рад ее возвращению. Кризис закончился.
На следующее утро, не выспавшийся, но довольный Тиль прочитал товарищам свое творение. У Рихи тут же родилась мелодия, и все бегом поспешили в репетиционный зал, чтобы создать новую композицию, которая потом войдет в «Reise, Reise» под названием «Stein um Stein».

* * *

А еще через два дня ремонтные работы закончились. И, надо сказать, дом весьма преобразился. Просто «Квартирный вопрос» отдыхает.
Гостиная и кухня просто были пропитаны уютом. В гостиной (по желанию Тиля) поставили большой аквариум с подсветкой, в котором обитали всевозможные виды рыбок. В разных углах стояли огромные горшки с растениями (работа Кристофа).
На втором этаже, в комнатах, каждый из «Раммов» проявил свой вкус, как будто обозначил свое присутствие в конкретной комнате.
У Рихи висело огромное зеркало, была мягкая, покрытая пушистым покрывалом кровать; у Оливера все было очень просто, но в шкафу на полках стояли коробочки с различными чаями, статуэтка Будды и всегда пахло благовониями (самого хозяина можно было найти либо медитирующим на кровати, либо левитирующим где-то под потолком); обитель Флака напоминала библиотеку и медицинский кабинет одновременно; у Шнайдера весь подоконник был заставлен горшочками с комнатными растениями; у Тиля имелся небольшой аквариум, а у Пауля всегда (даже после ремонта) царил беспорядок.

Т. к. работа была сделана в короткие сроки и сделана блестяще, решено было это как-то отпраздновать. И Stein’ы решили устроить все это на квартире у Полика. Тот долго не соглашался, но большинство оказалось сильнее (особенно когда гитаристу напомнили, что это была его идея – устроить пирушку в доме).
И вот, собираясь и обсуждая предстоящее действо, все шестеро сидели на кухне. Решался важный вопрос: «А что брать в этот раз и в каких количествах?»
- Так, в общем, все ясно. Флаке, садись и составляй список всего, что мы тут решили. Фирштейн? Ты у нас мастер по спискам.
- Gut, – согласился клавишник и, достав блокнот, принялся за свое любимое занятие – писанину.
Остальные время от времени заглядывали в этот блокнот и давали советы, что и как.
Вдруг раздался звонок в дверь. Настойчивый, резкий.
- Я открою! – Тиль отправился к дверям.

- ПАПА! Привет, я так соскучилась! – Нэле с радостным воплем повисла на шее у отца. – А вы что, ремонт сделали?
- Да. Сами, между прочим. Нравится? – горделиво спросил Тиль у дочери.
- Класс!
Из кухни на эти радостные вопли вышли коллеги.
- Здравствуйте! – проявила хорошие манеры Нэле.
«Раммы» поздоровались. А Флака, как всегда, с места в карьер начал забрасывать девушку вопросами:
- Как учеба? Колледж?
- Все хорошо, – ответила она. – Пап, а давай я приготовлю вам завтрак!
- Вот хорошо, когда в доме появляется настоящая хозяйка! – широко улыбнулся Круспе, которому уже порядком надоело стоять у плиты.
И Нэле отправилась на кухню. А через полчаса вся команда уплетала пончики с кофе, нахваливая новую повариху на все лады.
После завтрака Тиль сообщил дочери, что они уезжают на день. Нэле сначала немного расстроилась, но потом вдруг повеселела и спросила у своего непутевого отца:
- А можно мне устроить вечеринку? Ну там, пригласить друзей и все такое?
Тиль замялся, но, поймав умоляющий взгляд дочери, сказал:
- Хорошо. Только репетиционный зал я запру. Там хоть и не дорогое, но все же наше музыкальное оборудование.
- УРРА!!!

Еще через час Раммштайновцы погрузились в машину и поехали в Берлин, где с размахом погуляли у Ландерса на квартире. Несмотря на все опасения хозяина, ремонта квартиры не потребовалось. То ли выпивки было не так много, то ли свеж был в памяти горький опыт ремонта дома, все ограничилось лишь мелкими потерями: пара разбитых рюмок, пара сорванных со стен картин и сломанный (угадайте, кем?) пульт от телевизора.

В двенадцать часов следующего дня, протрезвевшие окончательно «Раммы» поехали обратно в свой загородный дом. (Благо, продюсер еще не настаивал на их присутствии в Берлине). В час они уже были там.
- Ну вот мы и дома! – воскликнул радостно Тиль, отпирая дверь.
- Да, сейчас пообедаем… - радостно потер руки Крис.
Тиль возился с дверью, которая почему-то не желала отпираться. Наконец, когда он ее открыл, и сделал шаг внутрь, а за ним и остальные, все шестеро оцепенели от ужаса. Тиль видимо хотел что-то сказать, но слова застряли в горле, и он так и остался стоять с открытым ртом. На лицах пятерых его согруппников были написаны самые разные чувства: от отчаяния на лице Шнайдера («Как? ОПЯТЬ?») до злости на лице Рихарда («КТО это сделал?!»), а Олли вообще прямо-таки выпал из астрала и теперь тоже молча стоял.
В общем, немая сцена а-ля «Ревизор» продолжалась еще минуты две. Что повергло команду в столь глубокий шок? Да то, что все, что было воссоздано, можно сказать, из пепла, их собственными силами, было уничтожено неизвестно чьей силой. Причем все было в десять раз хуже, чем в прошлый раз. Первым опомнился от шока Тиль.

- НЭЛЕ! – взревел он во всю мощь своих натренированных легких. – Что здесь произошло?!!!
На крик из кухни показалась растрепанная голова дочурки вокалиста с испуганным выражением лица.
- Пап, я тебе сейчас все объясню…
- Почему? За что? – сокрушался Тиль.
- Н-да. Это у них наследственное, – сделал вывод Флак.

  Количество комментариев: 15

[ добавить комментарий ]    [ распечатать ]    [ в начало ]