 |
"Pfannkuchen-II". Тестяная карма.
Вместо предисловия.
Злопыхателям. Не буду говорить "не читайте" - всё равно ведь прочтёте. Не буду настаивать и на понимании. "Понимание приходит к избранным и со временем" - это не я придумала. Честно! Но могу Вас утешить - я тоже не понимаю. Непонимание довольно приятная штука. И чем Вы недовольны?
Доброжелателям. Меня восхищает Ваше умение радоваться миру даже в таких ничтожных проявлениях, как мои рассказы. Так что я рада предоставить Вам эту возможность.
И тем и другим. Кармические приключения продолжаются. Здесь вы найдёте и тесто (если хорошенько поищите), и маразм (его Вам долго искать не придётся), потому что в жизни всё перемешено.
И я вовсе не вру!
Вслед за всплеском всегда следует спад. Как волна. Тилль валялся поперёк кровати, и у него была депрессия. Когда они были детьми - это было так здорово. Дети - это такие же люди, только без тормозов. Что, например, очень нравилось Тиллю, и очень не нравилось Паулю. Они развлекались на полную катушку… Даже Пауль, хотя и претворялся, что это ему не по нраву. Когда бы ещё этому эгоисту представилась возможность испытать такую безраздельную власть. Тилль вздохнул и машинально почесался.
Донельзя довольный Пауль порхал по свой квартире и собирал чемоданы, одновременно болтая с Рихардом по сотовому.
- Да! Отлично! Только на счёт подарка пока молчи. Хи-хи-хи… Что?.. О, Флаке пошел к нему. Всё в порядке. Чёрт, всё тело так и зудит… Думаешь, это аллергия?.. Ну, до встречи.
Пауль выключил телефон и задумчиво почесался. Аллергия? Хм...
Флаке позвонил в тилльскую дверь. Через некоторое время дверь открылась, и перед клавишником предстало унылое лицо Линдеманна.
- Кофе… - начал Тилль убитым голосом.
- О, я не прочь выпить кофе, большое спасибо, - Флаке благодарно заулыбался.
- …на кухне, - докончил Тилль и удалился в комнату, как сомнамбула.
Флаке вздохнул - опять у друга депрессия - и поплёлся готовить кофе.
Оливер заехал за Шнайдером. Тот ждал басиста с чемоданами наготове, подпрыгивая от нетерпения и нервно почёсываясь. Если сразу не выскочить из дома, то Оливер переполошит всех соседей. Шнайдер почему-то весьма дорожил добрососедскими отношениями (что Оливер, в свою очередь, считал шнайдеровской блажью), и поэтому предпочитал спринтерский бросок до риделевской машины. Басист обычно не утруждал себя вылезанием из автомобиля и не любил ждать. Он просто нажимал на сигнал и не отпускал, пока не выбегало ожидаемое (или не ожидаемое совсем) и чем-нибудь в него не кидало.
Рихард поприветствовал друзей улыбкой с близкого расстояния. Раммы невольно отшатнулись.
- Рихард, - осторожно поинтересовался Пауль, - ты что, опять выбелил зубы?
- Да, - разулыбался лидер-гитарист.
Раммики прикрылись руками.
- Что, так плохо? - озабоченно вопросил Рихард.
- Э-э… Нет, что ты, - товарищи прекрасно знали как Рих относится к любой критике в свой адрес, - тебе очень идёт. Только… старайся не улыбаться на проезжей части.
Флаке в это время играл в игру "найди Тилля в его же квартире". Наконец, он нашёл вокалиста и попытался выманить Линдеманна из его "флакеубежища".
- А помнишь, как у нас брали автографы, и тебе пришла в голову новая метафора для песни, - успокоительно журчал Флаке, выковыривая Тилля из-под дивана.
- Да, я записал её на плакате, который мне протянул фанат, - Тилль ностальгически улыбнулся, впрочем, не выпуская из рук диванных ножек.
- Он потом расплакался, когда ты не захотел отдать ему автограф. Помнишь? - Флаке поставил приманку в виде чашки кофе на достаточно удалённое расстояние от дивана, дабы улитка, то есть вокалист, вылез из своей раковины.
- Зато та бумажка осталась при мне. До сих пор где-то тут валяется.
Но это ведь была линдеманнова квартира, и Тилль получил свою чашку кофе, просто потянув за ковёр.
Подъехав к дому Тилля, Оливер посигналил, но, видимо соседи у Тилля были очень спокойные - из дома никто не появился и даже ничего в них не кинул. Наконец, им надоело ждать, и они вошли в дом. Флаке встретил их на пороге.
- Не хочет ехать, - пожаловался он, - Под диваном засел.
Раммы прошли в комнату и заглянули под диван. Откуда им был выдан ответ в виде высокомерного (сколь это возможно в таких обстоятельствах) взгляда.
- Удивительно, - хмыкнул Пауль, - как может такое большое тело спрятаться в такую маленькую… гм. Ну, полный райн раус.
Из-под дивана мгновенно высунулось рука, обхватила Пауля за лодыжку и дёрнула. Пауль издал короткий вопль и исчез бы под диваном навсегда, если бы не остальные. Отвоевав Пауля, Раммики ещё раз заглянули под диван. Тилль ответил им наглым взглядом, всем своим видом показывая, что, мол, забирайте вашего гитариста, а он (Тилль) отсюда ни за что не вылезет. Раммики переглянулись и удалились для совещания на кухню. Тилль обеспокоено высунул ухо из-под дивана.
- Что делать? - спросил Флаке. - Уговаривать - долго. Я, кажется, уже всё испробовал. Выкуривать - жестоко, - прервал он открывшего было рот Пауля. - К тому же, не уверен, что и это подействует - он такой упрямый.
- Может… затопить квартиру? - легкомысленно предложил Рихард.
- Он плавает хорошо, - буркнул Оливер.
Все мысленно оценили перспективу остаться в затопленной квартире наедине с хорошо плавающим маньяком, любимая водная забава которого состояла в том, чтобы, незаметно подкравшись под водой к зазевавшемуся человеку, неожиданно хватать его за лодыжки.
- Нееет…
- Где же у него слабое место? - риторически вопросил Шнайдер, обшаривая взглядом цивильную с евроремонтом (в белых тонах) тилльскую кухню. - О! Смотрите - рыбки!
Все одновременно обернулись к аквариуму. Их лица расцвели кошмарными улыбками.
Все, наконец, уселись, и машина тронулась. Угрюмый Тилль держал на коленях пластиковый пакетик со своими ненаглядными рыбками. Все давно уже привыкли к цикличности линдеманновых депрессий, кои не доставляли больших неудобств (никому, кроме Тилля, разумеется), но после депрессии следовал всплеск немотивированной тилльской активности, сравнимый разве что с извержением вулкана. Вот его-то и следовало опасаться. Данная разновидность линдеманновой депрессии именовалось "предденьрожденной" и отличалась от такой же "постденьрожденной" количеством недовыпитого алкоголя.
Судьба - это ландшафт, кой раскинулся перед ними во всей своей восхитительной неправильности.
- Красотища-то какая, - несколько натянуто восторгался Флаке, когда оливеровский автомобиль, петляя по узкой горной дороге, вёз их до места.
- Ну да, - бубнили из тилльского угла. - Если вам нравятся лысые пейзажи без единого деревца.
- Да, как здорово, что я написал, что мы записываем альбом в Испании, - Флаке предпочитал не слушать тиллево бурчанье и прилежно таращился в постепенно теряющий лучезарные краски пейзаж за стеклом.
- Накаркал, - Тилль по брюзжанию мог переплюнуть даже Рихарда.
Пейзаж померк окончательно.
Впереди вырисовывался милый сельский домик (персон эдак на сорок) под который искусно была замаскирована очень дорогая студия. Все вылезли из машины, кроме Оливера, возящегося с ключами. Пауль тоже задержался.
- Давно хотел спросить, - Пауль старательно подбирал слова. - Ты… ну, когда мы были детьми… ты мог говорить?
Оливер невозмутимо забрал ключи, закрыл машину и повернулся к Паулю.
- Зачем ты спрашиваешь? - сказал Оливер, стараясь не улыбаться.
Пауль почувствовал оливеровскую иронию, но он не привык так просто отступать.
- Знаешь, двухлетние дети не говорят "агу", - проницательно заметил Пауль. - Или ты считаешь, что это так уж мило? - кисло добавил он.
- Ах, вот оно что, - усмехнулся Олли. - А что? Может быть!
- Так мог или нет? - Пауль начал злиться.
- Если я скажу, что мог, тебе от этого будет легче? - развлекался Оливер.
- Определённо, - вызывающе заявил Пауль.
Оливер некоторое время смотрел на Пауля сверху вниз. На самом деле он не помнил. Но Пауль сам напрашивался.
- Мог! - Оливер обогнул Пауля и ушёл в дом.
Пауль некоторое время стоял неподвижно. Потом сказал:
- Врёшь ты всё!
Рихард обнаружил среди своих вещей какую-то подозрительную вялую зелень, которую - он точно помнил - туда не клал. Решив, что это шуточки кого-то из друзей, Рих, собрав зелёный мусор, задумал подкинуть оную зелень шутнику. Но кто этот шутник? Рихард пораскинул мозгами, и решил, что это тот, у кого среди вещей никакой зелени нет. Он покрутился рядом с товарищами, разбиравшими чемоданы, и обнаружил, что зелень была в чемоданах у всех! Тогда Рих понял, что шутник ну очень умён, и в свои вещи мусор положил тоже, чтобы отвести от себя подозрения. Рихард оглядел товарищей: Тилль пересаживал рыбок в аквариум, Шнайдер пошёл в ванную, а остальные разбирали вещи, своими мирными действиями вызывая у лидер-гитариста настоящую паранойю. Но рихова паранойя не успела расцвести пышным цветом (даже заколоситься не успела) - как из ванны донёсся жуткий крик. Из ванны выскочил Шнайдер… Можно сказать - в чём мать родила, но вряд ли шнайдеровская матушка производила на свет своё дитя в оболочке из… зелёной листвы. "Ага, - подумал Рихард, - значит, это не он подложил траву в чемодан. Хм… Вряд ли он… Не такой уж он хороший актёр, что бы изобразить такой ужас". Ну, тут Рихард просто позавидовал - Шнайдер был отличный актёр (только сам он об этом не знал). В общем Шнайдер просто поразил в тот день товарищей своими артистическими и прочими данными, когда бегал по комнате и вопил.
- Шнайдер, хватит бегать, у меня уже в глазах рябит, - поморщился Пауль. - И зачем ты нацепил эту траву? Тебе не идёт.
- Не идёт? - завистливо повёл носом Рихард. - Да он вообще на какой-то кустарник ощипанный похож в таком виде.
- Да ладно вам, - миролюбиво заметил Флаке. - Очень милый кустарничек.
Оливер вытянул дрожащий палец в сторону Пауля.
- Э-э…
- Чего тебе? Хватит в меня пальцем тыкать, - рассердился Пауль. - Шнайдер, заткнешься ты, наконец?
- Э-э… Пауль… - на этот раз внимание гитариста попытался привлечь Флаке.
Пауль, не обращая на них внимания, поймал носящегося по потолку Шнайдера и попытался отряхнуть его от листвы, но барабанщик завопил ещё громче, и так взбрыкнул, что ритм-гитариста отшвырнуло к противоположной стене. Пауль врезался в стену. Шнайдер замолчал и уставился на ритм-гитариста вместе с остальными. Пауль, пошатываясь, поднялся и тут заметил устремлённые на него взгляды. Не известно, что натолкнуло Пауля на эту мысль, или, вернее, что он прочёл в устремлённых на него взглядах, но он понял всё моментально. Понял, и вздохнул. Он подошел к зеркалу, которое услужливо отразило сумрачное паульское лицо и его серую кору…э-э… то есть, кожу. Пауль посмотрел в зеркало на лица товарищей, собравшихся за его спиной.
- Так, прекрасненько, - процедил он. - Шнайдер, пошел бы ты что ль, оделся. А то, не ровен час, простудишься. А вам бы я посоветовал проверить себя на наличие, - Пауль неопределённо покрутил рукой возле своей головы, - в общем, вы поняли.
Они поняли, и, рассредоточившись по разным удалённым и интимным уголкам дома, огласили оные криками вроде "Эврика!", только более истошно и менее корректно в плане цензуры. Мир начал приобретать очертания. Правда, эти очертания ни у кого не вызвали энтузиазма.
- А я то думал, почему у меня всё чешется, - стонал Флаке. - Мне и в голову не могло прийти, что я зарастаю Травой!..
- А я думал - это грибок, - поделился Оливер. - Столько ламезила извёл, но, по-моему, оно стало только гуще.
- Это всё ерунда, - встрял Рихард. - Смотрите!
Далее он распахнул на груди рубаху, жестом, которому бы позавидовала бы и Зоя Космодемьянская.
- Ты теперь зебра, - брякнул приодевшийся Шнайдер.
На риховой могучей груди, прямо на белой (нежной) коже проступали чёрные полоски.
- Не, на зебру не очень похоже, - критически оглядывая Рихарда, заметил Флаке. - Больше похоже на…
- Берёзку, - закончил Линдеманн.
Все посмотрели на Тилля - он, единственный из всех, улыбался. Наконец-то хоть что-то начало происходить. В общем, теперь Тиллю не было скучно. А депрессия начала плавно переходить в… гм… иное состояние.
Рихард изучал в зеркале собственную полосатость, так и эдак прикидывая, как оно будет вязаться со сценическим образом. В конце концов, Рих решил, что оно не так уж и вредит их имиджу. Особенно если подрисовать вот здесь…
Пауль пытался избавиться от листвы, которой он покрылся с головы до ног. Это ему не удалось, ибо простое обрывание не принесло ничего кроме покраснения и зуда, к тому же это было очень больно. Оливер и Шнайдер, насмотревшись на это, решили даже и не пробовать обрывать собственные листики.
- Оставь это, - Олли остановил Пауля, увлечённо пытающегося с помощью электробритвы придать форму своей э-э… растительности. - Тебе тут больше подойдёт газонокосилка, - ухмыльнулся басист.
- И кто мы теперь? - Пауль с безнадёжным видом отбросил забитый зеленью электроприбор.
- Ну, - Шнайдер посмотрел на свои руки. - Деревья.
- Нет, - не согласился Олли. - Мы люди-деревья.
- Ага, - хмуро подтвердил Пауль. - Энты.
Флаке обнаружил среди обстановки гостиной несколько красивых (под цвет мебели) книг. Флаке задумчиво взял в руки толстенный том. Хм… Полное собрание сочинений Брема, в котором был весьма широко представлен автором кулинарно-промысловый аспект каждого вида животных. Не подходящие под данный аспект виды, безжалостно объявлялись никчемными. Флаке поморщился. Не то. К тому же (тут клавишник покосился на свои листья и…гм… будем честны - завязи плодов) они теперь не совсем люди. Или, может быть, как сказал Пауль (большой поклонник Толкиена) энты? На всякий случай Флаке проверил книжные полки на наличие этого, безусловно, полезного издания. К счастью для нас, Толкиена там не было.
- Знаешь, - сказал Тилль держащему толстый том Лоренцу, - когда мы с сестрой были маленьким, мы собирали гербарий и высушивали листья между страниц такой вот толстой книги.
Флаке, поразмыслив над предоставленной информацией, оторвал от себя листик и вложил его в книгу. Наблюдавший за ним Тилль протянул клавишнику обросшую зеленью руку.
Флаке, подобрал один из отброшенных Паулем листьев.
- Ты что гербарий собираешь, - невесело ухмыльнулся Пауль.
Клавишник захлопнул книгу - получился хищный звук, как будто аллигатор клацнул зубами.
- Верно, - согласился он. И улыбнулся, как тот самый аллигатор.
Получение от остальной группы образчиков флоры было сопряжено с некоторыми трудностями. Шнайдера, например, весьма возмутило злостное покусительство на его личное пространство, в виде ощипывания его драгоценной персоны. Олли поддержал товарища исключительно из озорства. Рихард тоже внёс немалый вклад во всеобщую какофонию, когда от него неожиданно оторвали листик.
Тем не менее, клавишник (не без помощи Тилля) вышел победителем.
- Отлично, - сказал Флаке и захлопнул книгу с заключенными между её страниц образцами, оторванными от раммштайновцев. - Это надо изучить. Кто-нибудь знает что-нибудь о растениях?
- А как же, - оживился Шнайдер, - растения зелёные. Одним концом уходят в землю. И их поливают водой.
- Мда… Исчерпывающая информация, - пробормотал Флаке.
- Ты хочешь сказать, - поразмыслив над словами барабанщика, сказал Рихард, - нам теперь придётся стоять по колено в…
- В навозе, - подсказал Тилль.
- Фу! Тилль! - Рихард сморщил носик. - Я хотел сказать - в земле.
- Уж поверь, - авторитетно заверил Тилль, - землю удобряют навозом. Я вырос в деревне.
- Растения полиплоидны и выживают с помощью фотосинтеза. Фотосинтез - процесс синтеза органических соединений из неорганических веществ, идущий за счет энергии света. Для осуществления фотосинтеза необходим хлорофилл - вещество зелёного цвета, поглощающее солнечные лучи в красной и сине-фиолетовой частях спектра. У высших растений хлорофилл находится во внутренних мембранах хлоропластов - специализированных органелл растительной клетки, где происходит реакция фотосинтеза.
Все обескуражено уставились на выдавшего эту тираду Пауля.
- Ой, - сказал Рихард. - Это он в трансе. От переживаний. Такое бывает. Только резко его будить нельзя. А то у него будет шок.
- Думаешь, он теперь вроде оракула? - немедленно заинтересовался Шнайдер. - Пауль, предскажи нам будущее.
- Будущее тЁмно, - мертвенным шепотом начал Пауль, - не помню… Ах! (тут он картинно схватился за сердце) Шнайдер! Я тебя вижу!.. - воскликнул гитарист, смотря куда-то в потолок.
-Да, ну! - обрадовался Кристоф
- … и большую шишку у тебя на лбу, - сказал Пауль своим обычным голосом. - Сами вы в трансе. Пожизненном. Сын сдавал экзамен по биологии, - объяснил гитарист, - а я ему помогал - писал шпаргалки. Но не надейтесь, что я вспомню, что такое полиплоидия.
- Так называют изменчивость, связанную с кратным увеличением основного числа хромосом, - спокойно пояснил Тилль.
За что немедленно удостоился подозрительно-злобными взглядами товарищей - ещё один умник!
- Что, дочка учила?
Остальные ничего такого не помнили и успокаивали себя тем, что их дети ещё маленькие и этого не проходили. А Тилль не только отлично помнил школьный курс биологии, когда учился сам, но ещё, к тому же, всегда живо интересовался новейшими разработками в области генной инженерии. Овечка Долли была его героем. Однако он решил не выпендриваться и благоразумно не упоминать ни хемосинтеза, ни хемолиза.
- Ага.
Никто не может форсировать события, или, выражаясь языком Судьбы, "рулить игру". Можно только гнуть свою линию, если у вас сильная воля или железобетонное упрямство.
Из шести комнат доносилось храп и бормотание по нарастающей:
- Моё-моё… Мне-мне… Мня-мня… Мням-мням… Чав-чав… Пчхи!..
Тилль проснулся утром и обнаружил в своей постели Её. Кровать, надо заметить, жалобно затрещала, когда к привычному не малому тилльскому весу приплюсовался вес Её.
Тилль осторожно огляделся: комната выглядела определённо после празднично - не только кровать, но и большинство предметов мебели находилось в состоянии близком к клинической смерти. Кажется, вчера он пытался станцевать вальс… с Ней. Или (Тилль посмотрел на вмятину на стене) это было танго? Тилль смутно припомнил, как вчера вечером, в разгар его Дня Рождения, товарищи, сделав, по их мнению, таинственные лица, велели ему закрыть глаза и ждать. Честно говоря, Тилль не надеялся, что у них хватит фантазии на что-то больше чем стриптизёрша выскакивающая из торта. Это было немножко грустно. Но Тилль с этим смирился - в конце концов, почему бы и не посмотреть на… В дверь заглянул Шнайдер.
- Тилль, Она очень большая, - хихикнул он и убрал голову.
За дверью слышалась возня, как будто пятеро совершенно не приспособленных к переноски тяжестей музыкантов, тащили через узкий коридор нечто громоздкое, подтверждая подозрения Тилля на счёт торта с начинкой из стриптизёрши.
- Не подглядывай! - крикнули из-за двери.
Тилль послушно закрыл глаза. Дверь открылась, и пятеро втащили подарок в комнату. Тилль услышал торжествующий голос Пауля.
- Тилль, тебе понравится - Она такая Белая!
Затем Тилль услышал шипение Олли: "О, Чёрт! Пауль! Ты поставил Её на мою ногу!"
- И округлая, - это Флаке.
"Рих! Не стой как Она! Помоги мне!" - он же, только шепотом.
- А гладкая!.. - ага, вот и Рихард.
- Не лапай! - притворно возмущается Пауль. - Убери ручищи!
"О, нет, не отпускай! Держи Её!" - Шнайдер.
- М-м… И холодная. Прямо как ты любишь, - снова Рихард.
- Ну, всё! Можешь открыть глаза! - опять Шнайдер. - Пабааам! Она вся твоя!
Заинтригованный Тилль открыл глаза, и первый раз увидел Её. Она была, как и описывали друзья, большая, белая, округлая, гладкая, холодная … двухметровая алебастровая колонна украшенная кокетливым бантиком. Красненьким.
Тилль очнулся от воспоминаний и посмотрел на лежащую рядом с ним и накрытую одеялом колонну. Пожалуй, надо что-то сказать.
- Хм… - пробормотал он. - Спасибо, это была отличная ночь.
И хлопнул колонну ладонью.
Кровать не выдержала и с грохотом обрушилась на пол.
- Флаке, посмотри, пожалуйста, - жалобно прохрипел Рихард на утро, - у меня горло красное? Аааа…
- Ну, одно можно сказать с полной определённостью, - Флаке отодвинулся от гитариста, - горло у тебя действительно есть.
- Тоже мне деятель, - Пауль накинулся на товарища. - Опять пил молоко из холодильника?
- Тилль тоже пил, - обиженно надулся Рих.
- Так он потом текилой запивает… - хмыкнул Пауль.
- И перчиком закусывает, - добавил Оливер.
- Тилль, что ты делаешь!? - Рих еле увернулся, когда Линдеманн попытался прикоснуться к его лбу губами. - Это как-то уж слишком!
- Просто проверяю, есть ли у тебя температура, - успокоил его вокалист. - А ты что делаешь, когда твой ребёнок заболевает?
- О, логично, - согласился Рихард и подставил лоб.
- Эй, не вздумай! - вмешался Пауль. - Ты тоже можешь заболеть, и мы останемся без вокалиста. Вскипяти лучше воды. Олли, принеси шарф. Флаке, найди лимон и чеснок.
- Зачем тебе? - безо всякого энтузиазма откликнулся Флаке.
Пауль в другое время бы просто наорал бы на клавишника, но не теперь, когда гриппозная угроза распростёрла над группой свои зловещие крылья. Пауль навис над клавишником, как маленькая обеспокоенная горгулья.
- Флаке, как ты себя чувствуешь? - в голосе Пауля звучала неприкрытая угроза.
- Э-э… всё в порядке! Просто отлично! - Флаке панически заозирался и бегом кинулся искать то, что просил гитарист.
- Шо такоэ? (зевок) - в гостиную вполз Шнайдер, зевая и почёсывая листву на груди.
- Прогресс, - прокомментировал Олли, направляясь за шарфами. - Обычно в это время суток он говорит "Хде?".
- Рихард заболел, вот что! - Пауль оперативно затолкал вяло сопротивляющегося коллегу в кресло, и набросил на него плед.
- Правда? - Шнайдер мгновенно проснулся. - Эпидемия, - он злорадно улыбнулся и куда-то вышел.
Оливер принёс охапку разноцветных шарфов. Глаза Рихарда загорелись при виде шарфозного многоцветия.
- Хочу э… - Рих аж привстал.
Но Пауль с такой скоростью намотал на него первый попавшийся шарф, что узнать, что именно хотел Рихард, было бы сейчас крайне проблематично, ибо его рот был теперь скрыт под несколькими слоями толстого шарфа.
Раммики, стараниями инициативного барабанщика были теперь обряжены в маски, которые он соорудил из… паулевых маек.
- Шшшшнайдерррр, ты такой ммммилый, - проскрежетал Пауль, признавший в протянутой ему маске собственную одежду.
- Не стоит благодарности, - ехидно захихикал Кристоф и тут же продемонстрировал, как следует носить эти маски, нацепив на уши бретели майки.
Пауль держал в руке майку, обрезанную на уровне…ну, в общем, топика бы из неё не вышло, и думал, что мысль об противопростудных повязках вовсе не плоха, но…
- Ему нужна подкормка, - Флаке суетился вокруг обмотанного шарфом Рихарда. - Посмотри, у него даже листики завяли.
- Да, конечно… - рассеянно согласился Пауль, продолжая созерцать остатки майки. Потом увидел, чем занимается Флаке. - Э! Убери отсюда эту лейку! - Пауль отнял у клавишника лейку, наполненную какой-то тошнотворной гадостью, коей Флаке намеревался "подкормить" растеньице… то есть Рихарда. - Режь лимон.
Налив принесённый Тиллем кипяток в тазик, Пауль велел Шнайдеру чистить чеснок.
- Почему я? - заныл Кристоф.
- Потому что я не могу найти Олли, - резонно ответил Пауль.
- Действительно, - отвлёкся от нарезания-поедания лимона Флаке, - а где он?
Они обнаружили Оливера в эркере рядом с гостиной. Он стоял и неотрывно глядел на маленькую китайскую розу в горшке.
- Ты что гипнотизируешь цветок? - хмыкнул Флаке.
Оливер помотал головой и посмотрел на друзей чуть ли не умоляюще.
- О, нет, - прошептал внезапно поражённой догадкой Пауль.
- Почему нет, - улыбнулся Тилль и подпихнул Оливера локтем. - Должен признать, у тебя есть вкус. Симпатичная бабенц… розочка.
- Она такая… такая… - губы Оливера дрожали, на ресницах нависла слезинка.
- Зелёная, - пришел ему на помощь Пауль.
- Колючая, - не отстал от него Флаке.
- Он что влюбился? - догнал немного тормозивший Кристоф. - Но это же растение!
- Мы тоже! - Пауль помахал ветками, то бишь, руками и оборотился к Оливеру. - Олли, ну сам подумай - она же тебе не подходит. (О, Боже, что я говорю!) У вас даже листья разные. (Не говоря уж об остальной анатомии.) Как вы будете… э-э… Ты представь, какие у вас будут дети!
- Почему, ты сразу всё опошляешь, - вступился Флаке. - Может у них духовная связь. Платоническая.
- Да, - согласился Тилль, - как соловей и роза. (Вау! Какое экзотическое извращение. Надо записать…).
- Мы с ней живём в разных мирах… - трагически прошелестел Олли.
- Почему в разных? - удивился Кристоф. - Вот ты, а вот она. Ты можешь за ней ухаживать. Ну, там, поливать…
- И это меня ещё называют пошлым, - ухмыльнулся Пауль.
- Да! - сказали все: Флаке не без злорадства, Тилль радостно, Шнайдер простодушно, а Олли промолчал.
Пауль сделал вид, что жутко обиделся и наградил друзей укоризненным взглядом, от которого всем немедленно должно было стать стыдно. Однако, Пауль, как видно, забыл, с кем он водит дружбу. Оливер вздохнул и, как всегда, пришел Паулю на помощь.
- Ты прав, - сказал он, к немалому облегчению Пауля. - Это просто цветок.
Оливер повернулся и вышел. Все переглянулись и поспешили следом. Кристоф задержался.
- У ти какая!.. - просюсюкал барабанщик и ткнул в розу указательным пальцем. Зря он это сделал… - Ау! - воскликнул Шнайдер и, посасывая укуш… э-э… уколотый палец, поспешно удалился, нервно оглядываясь на коварное растение - потому что не бывает розы без шипов.
Через несколько минут, воровато оглядываясь, вернулся Оливер. Сцапал горшок с розой и уволок трофей в свою спальню. Где спрятал цветок под кроватью. Затем, как ни в чём не бывало, вернулся к товарищам.
Лечение Рихарда шло полным ходом. Гитарист сидел в кресле и шмыгал носом. Его ноги были опущены в тазик с горячей водой. Листики окружали его голову зеленоватым ореолом. Рих с удовольствием шевелил пальцами ног в тазике, листья, казалось, шевелились, и тоже как бы от удовольствия.
Кристоф и Оливер, под руководством Пауля, соорудили бусы из чеснока. Далее эти бусы были развешан… навешаны на Рихарда. Остальные тоже не избежали сей участи, и группа сейчас производила впечатление некоего лесного людоедского племени, которое было несколько подпорчено европейскими костюмами. Но последнее дополнение было необходимо - раммштайновцы ждали приезда своего продюсера. И очень волновались. Во-первых, они не знали, как Хелнер отреагирует на… э-э… то, что они теперь несколько древовидные; во-вторых, продюсер вовсе не обрадуется, если они ещё и заболеют.
Тилль читал, проверяя время от времени, не остыла ли вода в риховском тазике. Рихард дремал, пошевеливая листиками, и периодически покрикивая, когда Тилль промахивался с чайником. Олли и Шнайдер играли в шашки. Выигрывал Шнайдер и страшно этому радовался, однако Оливер, погрузившись в мечтания о розе, мало обращал на это внимание.
В уголку Пауль шушукался с Флаке.
- Ты ходил в церковь!? - раздался голос Флаке среди всеобщего затишья.
- Тихо ты! - прошипел Пауль, прожигая взглядом заинтересованные лица с вытянутыми в их сторону ушами. - И чего здесь такого? Ты, что ли, никогда там не был?
- Я? - Флаке был явно оскорблён. - Никогда!
Пауль некоторое время насмешливо сверлил его взглядом, затем сказал:
- Обязательно побывай. Очень познавательно. Ладно, слушай дальше…
Шу-шу-шу. Раммики вернулись к своим занятиям.
- Вудуизм!? - снова возвысил голос клавишник.
Занявшиеся было своими делами, товарищи, как по команде повернулись к ним. Пауль закатил глаза.
- Ну, да Вудуизм, религия Вуду. Послушай, Флаке, - как можно мягче сказал Пауль. - Не ори так, пожалуйста.
- Извини. Я просто удивился. Продолжай.
Когда чего-то желаешь очень сильно, это оставляет след на том, что обычно называют судьбой. Или что-то вроде того. Как борозду. И постепенно поток, составляющий нашу жизнь, заполняет эту борозду, как разливающаяся во время половодья река. Теперь эта борозда являются как бы новым руслом, по которому движется поток жизни. И человек, знающий это, может изменить судьбу. Главное, чтобы Судьба не заметила мухлежа…
Весь вечер Флаке обдумывал полученную информацию. Сопоставлял, корректировал и применял дедуктивный метод. Несомненно, в его лице мир потерял выдающегося сыщика. Записав на бумажку выводы, клавишник торжественно объявил:
- Я понял, почему с нами происходят всякие нелепые метаморфозы.
- Неужели, - скептически откликнулся Шнайдер.
- Ну и?.. - подтолкнул Олли.
- Всё дело в блинах, - пояснил Флаке.
- Каких блинах? - удивился из своего тазика Рих.
Шнайдер переглянулся с басистом и жестом показал, что, мол, совсем наш клавишник того. Пауль не отрывал от друга выжидательного взгляда - он по опыту знал, что Флаке всегда найдёт верное решение. Рихард чуть не вывалился из тазика - как ему надоело быть деревом! Он никому не говорил, но стоило ему выйти из дома, как к нему тут же привязывалась назойливая местная фауна в виде чёрного козла, и настойчиво его домогалась, привлечённая, видимо, риховской листвой. Тилль почувствовал себя неуютно - ему, единственному из всех нравилось их древовидность.
- Я проанализировал, что предшествовало нашей метаморфозе, и пришел к такому выводу, - заявил Флаке. - Помните, с чего начался день, когда все мы внезапно стали детьми?
- Нет.
- А я помню: в тот день я готовил дочке блинчики. Пауль мне сказал, что он занимался тем же… ну не совсем, но всё-таки. И когда он зашел за Рихардом, там тоже были блины. Вспомните, за чем мы застали Шнайдера в тот день - даже на улице был чад от сгоревших сковородок. А когда мы пришли к Олли?
- Флаке, это всего лишь совпадение, - осторожно, словно говоря с умственно отсталым, сказал Шнайдер.
- Хорошо. У тебя есть другое объяснение?
Шнайдер был совершенно прав - дело было вовсе не в блинах. Но другого, хоть какого-то, объяснения ни у кого из них не было. Посему все решили остановиться на "блинном" варианте. Флаке заявил, что начнёт эксперимент прямо сейчас, и, если кто желает ему помочь, он будет только рад. Помочь никто не захотел: Шнайдер не очень-то верил, что у клавишника что-нибудь получится; Рихард был болен, так что с него никто и не требовал помощи; Олли мечтал о розе, и до блинов ему не было дела; Пауль просто хотел выспаться к приезду Хелнера; а Тилль втайне желал, чтобы у Флаке ничего не получилось.
Флаке, впрочем, не особо огорчился. Он знал - они придут. Хотя бы из солидарности.
Было уже за полночь, когда древовидные страдальцы, заспанные и вялые, собрались в кухне, где экспериментировал клавишник. И на лицах у них было такое чувство солидарности, что лучше уж и не приходили.
- Мы с тобой, - сказал Тилль и украдкой зевнул.
Перемазанный тестом Флаке только усмехнулся - уж в этом-то он нисколько не сомневался.
На этом, авторским произволом, я прерываю свой рассказ.
Результаты эксперимента Флаке будут в третьем, и последнем рассказе о пользе (ну, или вреде) блина в жизни раммштайновцев (и не только их).
Количество комментариев: 7 [ добавить комментарий ] [ распечатать ] [ в начало ]
|
|
