Rammstein Fan ru Rammstein - последние новости О Rammstein Аудио, видео материалы Фэн-зона Работы фанатов группы Rammstein Магазин Форум
домойкарта сайтадобавить в избранноесделать стартовой
  + обои на рабочий стол
  + комиксы
  + рисунки
  + рассказы
  + сценарии для клипов
  + табы и миди



Сегодня День рождения мира Сегодня День рождения мира

Вам когда-нибудь хотелось проехаться гастрольным туром вместе с любимой группой хотя бы в качестве наблюдателя? Благодаря этим мемуарам ваша мечта наконец-то сбудется!

далее


Рассказы фанатов


"К сожаленью, День Рожденья..."

Автор: Foxy Дата: 08.10.2003
Автор: Ren Bernstein. Ред: Шрайк

Тилль сидел в кресле и, по-видимому, ища вдохновения, смотрел в окно. Но поскольку за окном не было ни огня, ни крови, ни Белоснежки, ни даже стоящего на четвереньках Флэйка, проклятое вдохновение никак не хотело приходить. Иногда, вокалист отрывался от окна и с любовью посматривал на огромный бутерброд с колбасой, мирно лежавший на тарелочке рядом. После нескольких секунд такого созерцания Тилль с не меньшей любовью и удовольствием откусывал от бутерброда приличный кусок и снова принимался пялиться на кружащиеся за окном желтые листья.
- Осень... - печально заметил Тилль. - А что, красиво звучит! О-се-нь... И как бы это связать с огнём, или, может, безумием, или хотя бы с туда-сюда ?..
Пока герр Линдеманн раздумывал над этим нелёгким вопросом, бутерброд плавно кончился. Напряженный размышлениями и тяжелой музыкой мозг Тилля требовал пищи (в общем-то, как и его желудок) так что, не долго думая, вокалист встал с кресла и отправился на кухню лепить своими мозолистыми (от микрофона) руками новый кулинарный шедевр. Дабы прибавить аппетита он весело напевал: "Bin ich ehrlicher, beis mir die Zunge ab; bin ich reicher, dann nimm mir alles; bin ich mutiger, tote mich und iss mein Herz; Hab ich dein Weib, tote mich und iss mich ganz auf..." и рассматривал пейзаж на висящем напротив календарике. Внезапно он заметил, что одна из дат, а точнее 28ое декабря обведена красным фломастером. Тилль задумался.
- Наверное, это какой-нибудь божественный праздник, - рассуждал вокалист, - хотя... Откуда на моём календаре божественные праздники? День когда я женился? - Нет. Когда развёлся? (Физиономия Линдеманна расплылась в сладкой улыбке) Да нет же! Наверное, чей-то день рожденья... Точно! Хм... Мамы Олли? Нет. Бабушки Пауля? Вряд ли. Кошки Флэйка? Не... - внезапно Тилля осенило, и он судорожно начал вспоминать, какое же сегодня число.
Линдеманн выхватил из тумбочки помятую записную книжку и принялся нервно листать её в поисках телефонов своих братьев по группе. После недолгих, но мучительных поисков нужная страничка была обнаружена. На ней было написано следующее: "Кр. Шнайде (буква "р" не поместилась) бараб." Ниже красовалась подчёркнутая красным надпись: "Должен денег!", затем пара нецензурных слов. Ещё ниже было несколько цифр (номер телефона).
Тилль внимательно осмотрел кнопочки на телефоне, и, нажав на нужные цифры, принялся вслушиваться в монотонное гудение. Через некоторое время оно прервалось щелчком, и из трубки послышался сердитый голос ударника. Тилль ничего не объясняя и не здороваясь, выдал одну единственную фразу:
- Быстро ко мне - у Флэйка сегодня день рожденья! - Вокалист, используя всю силу своего голоса, крикнул это настолько громко, что на другой стороне провода всё затихло, и неожиданно послышался судорожный вдох, который обычно влечёт за собой инфаркт миокарда или, в лучшем случае, резкую потерю сознания. Тишина прервалась хрипловатым голосом Кристофа:
- Понял.
Удовлетворённый Тилль продолжил обзванивание. Следующей в списке была такая надпись: "Рихард Крусп фамилия зачёркнута, сверху надписано Бернша зачёркнуто Бернштайн, гитар." И т. д. И т. п.
Через несколько минут и Олли, и Пауль, и Кристоф, и Рихард - все были оторваны от своих дел и плелись на квартиру к Тиллю, чтобы обсудить грядущий праздник.

Прошло полчаса.

Четверо музыкантов сидели в гостиной Тилля и делали вид, что всецело поглощены проблемой поздравления Флэйка.
- Ну что? - Спросил вокалист, всматриваясь в недовольные, полные отчаянья и злости предпраздничные лица друзей. - Кто-то что-то придумал?
- А надо было? - Безучастно поинтересовался Пауль.
Последние 5 минут он старался выпутать пальцы из верёвочки от ЙоЙо, которое непонятно откуда приволок с собой, и теперь пытался разобраться со сложной системой обращения с этим уникальным предметом.
- А может, сделаем вид, что мы случайно забыли про этот незначительный праздник, и Флэйк сам ничего не вспомнит? - Аккуратно предложил Оливер.
- Я согласен! - Лицо Шнайдера, ещё мрачное после разговора с Тиллем мгновенно просветлело. - И нам не придется готовить этот торт...
- Какой торт? - Оживился Тилль.
- Ну, этот... Мне ещё Констанц рецепт дала, - расстроившись оттого, что проговорился, пробурчал Крис. - Как же его... - Он полез в боковой карман джинсов и извлёк оттуда помятую бумажку. Развернул её и прочитал название торта по слогам. - На-по-ле-он.
- Вот-вот! - Вмешался Рихард. - Мы даже названия не знаем, а уже печь собрались! Надо делать то, что мы умеем хорошо.
- Что же? - Спросил Пауль, вышедший победителем из неравной схватки с ЙоЙо, и старающийся вспомнить хоть что-то, что умел делать хорошо.
- Как же? - Обиделся Тилль. - А стихи?! А музыка?!
- Что же мы ему гимн напишем за день?! - Возмутился Шнайдер, с надеждой вчитываясь в ингредиенты проклятого На-по-ле-о-на.
- Ну, зачем же гимн? - Продолжал Рихард. - Думаю, достаточно будет просто оригинально праздничного стиха.
- Но стихи просто так никто не дарит. - Вмешался Оливер. - Надо нарисовать стенгазету...
- Стен... что? - Не понял Шнайдер, всецело поглощённый изучением рецепта.
- Стенгазета! - Повторил Ридель, - берётся большой лист бумаги и рисуется красочный плакат, на котором и пишут поздравления...
- Ну это уже просто по-детски! - Возмутился Пауль. - Мы ведь не маленькие?
После этой фразы все с сомнением посмотрели на Ландерса, продолжавшего играться с красно-желтым ЙоЙо.
- Не маленькие? - Задумчиво повторил Рихард.
- Ладно, будем рисовать... - смутился Пауль и поспешил спрятать игрушку в карман.
- Вот и отлично! - Обрадовался Тилль. - У нас только один день, так что всё делаем быстро. Ты покупаешь бумагу и краски, вы идёте за продуктами... - вокалист поочерёдно ткнул пальцем в Пауля, Оливера и Риха. - А ты, - Тилль схватил Кристофа за локоть, - испечёшь торт.
- Я? Я же не умею! - Испугался Шнайдер.
- Успокойся! Торт печь - не на барабане играть. Смешал муку, яйца, сахар... ну и ещё что там есть, и готово!
- Ладно, я попробую. - Смирился барабанщик. - Ну вот, ты всем дал задание, а сам, что собираешься делать? Командовать?
- Да... то есть - нет! Мне достанется самое сложное: стих!

Прошел час.
- Думаешь из этого можно испечь Напо... напо... короче торт? - Спросил Кристоф, указывая на продукты принесённые Рихом и Олли.
- Ну... если очень постараться... - начал Рихард.
- Зачем нам торт, когда есть всё необходимое для хорошего праздника? - Удивился Оливер, постучав по краю кухонного стола.
На столе стояли, приобретённые гитаристами продукты: три ящика пива, несколько бутылок шнапса, крабовые палочки, оливки и маленький мешочек муки, по-видимому, купленный на сдачу.
- Нормальные продукты! - Согласился Тилль, дожевывая очередную крабовую палочку. - Прояви находчивость! Разве не бывает тортов с оливками? - Обратился он к Шнайдеру.
Кристоф обречённо вздохнул и взялся за фартук.
- Где же Пауль? Чьей идеей было дать Паулю деньги? Он же до завтрашнего утра не появится. - Волновался Оливер.
- А это уж смотря сколько денег дали... - уточнил Рихард.
Внезапно на улице послышались возмущённые возгласы Ландерса. Все бросились к окну посмотреть, что случилось.
На мостовой стоял Пауль. Под мышкой он держал ватман, в правой руке краски и кисточки. Рядом стояла бабушка, которая тоже держала... за руку внучку детсадовского возраста. Внучка плакала, а бабулька что-то возмущённо доказывала гитаристу. Слова сердитой бабушки разобрать было очень сложно, но ответы Пауля были слышны хорошо. Гитарист яростно жестикулировал, размахивая свободной левой рукой с серебристыми ногтями, звенел браслетами и цепями, повторяя приблизительно такие отрывки фраз:
- Кто? Я?.. Да никогда! Зачем мне детские игрушки?!.. Сегодня?... Утром? Ничего подобного!
- Да-да! хныкала девочка. Это противная тётка (!) взяла моё ЙоЙо.
- Вон ребёнок на вас жалуется. - Повторяла бабушка, грозясь зонтиком.
- Эй! крикнул из окна Тилль. не обижайте нашего гитариста!
- А ты не лезь, хулиган! - Крикнула в ответ бабушка и, прицелившись, запустила в Тилля зонтиком.
Вокалист ловко извернулся, спрятавшись за Кристофом. Последнее, о чём успел подумать барабанщик, перед тем как синий зонтик влетел ему в лоб это то, что бабулька управляется с ручкой зонтика даже лучше, чем он с барабанными палочками. И что, наверное, в отличие от барабанных палочек, которые достаточно часто вылетали из рук Шнайдера, бабушкин зонтик всегда достигал цели.
... Кристоф скривился от боли и медленно открыл глаза. Барабанщик лежал на полу с распростёртыми руками, остальные члены группы склонились над ним и с сомнением рассматривали разбитый лоб Криса.
- По-моему, он умер... - предположил Тилль. - В фильмах герои перед смертью всегда открывают глаза...
- Не-е, живой. - Не согласился уже вбежавший в квартиру Пауль. - Скорую вызывать?
- Зачем? - Удивился Рих. - Я ему и сам швы наложу. Я как-то дочке свитер зашивал...
- М-м-м... - простонал Шнайдер и приподнялся на локте, путаясь в полосатом фартуке. - Какие швы? Не трогайте меня.
- Видите, как он мучается! Может, добьём? Он ведь наш друг... - с сочувствием предложил заботливый Оливер.
- Всё хорошо! Не надо... Ничего делать. - Растрогался Кристоф.
- Намочи полотенце холодной водой и дай Шнайдеру. - скомандовал Тилль, указывая Рихарду на ванную. - А вы не бездельничайте рисуйте газету.
Оливер и Пауль удивлённо переглянулись.
- Как? Я рисовать не умею... - сказал Пауль, покосившись на ватман и краски.
- Как это не умею? Ты же творческий человек! - Подбодрил его Тилль.
- А что рисовать? - Поинтересовался Ландерс.
- Обычно рисуют цветы, воздушные шарики, клоунов... Но это для детей. - Объяснил Олли. - Мы должны нарисовать что-то по нашей части.
- Да, - иронически согласился Кристоф, завязывая фартук, - вместо цветов огонь, вместо шариков гитары, цепи и толпы очумевших фанатов, а вместо клоунов... э-э-э... вот это сложнее.
- Ну как же? Мэрлин Мэнсон, Оззи Осборн, Жэнэ Симмонс, Элис Купер: чем не клоуны в нашем понимании?! - Помог Пауль.
- А ты уверен, что сможешь нарисовать их? - Усомнился Оливер.
- Зачем же рисовать? Мы найдём в Интернете картинки, напечатаем и наклеим... Что-то Рихард задержался. Ри-и-их!
- Ну что?!
Из ванной высунулся Рихард, вернее что-то очень на него похожее. Впечатление от концертного грима, видимо, не прошло для гитариста даром и теперь, найдя у Тилля в ванной помаду и тени, он решил оценить их качество.
- Во-первых принеси мне мокрое полотенце, - невозмутимо продолжил, привыкший к причудам Рихарда Крис, - а во-вторых будешь искать картинки в Интернете.
- Я? - Рихард удивлённо захлопал накрашенными ресницами. - Ну, хорошо.
- Да-да. Иди работай. - Поддержал Криса Пауль.
Ландерс вытолкнул Риха из ванной, отобрав у него помаду и сам там закрылся.

Через полчаса работа кипела.

Рихард не терял время зря. Посмотрев на гитариста со стороны, очень тяжело было сказать, что он ищет фотографии знаменитостей: Рих постоянно смеялся, что-то упорно печатал указательным пальцем правой руки и нечто подсказывало, что он всё-таки сидит в каком-то дурацком чате.
- Как там фотки? - Поинтересовался Оливер.
- Уже почти нашел... ты только не мешай.
- Заметно, что ты занят делом! - Раздраженно отозвался Пауль из ванной, поочерёдно угрожающе размахивая помадой и тюбиком с тушью.
- Ну я же прошу не мешать! - Взорвался Рихард.
Он резко развернулся на стуле, причём задел ногой системный блок и провода. Картинка на экране застыла, из колонок донеслось возмущённое пищание. Рихард повернулся обратно и с силой злого раммштайновца ударил по монитору своим нехилым кулаком. Тут, компьютер, совершенно возмущённый таким обращением хрипло загудел... и резко замолчал. Экран потух, а вместе с ним пришел конец и электричеству во всём доме.
Из кухни выбежал Кристоф с полотенцем.
- Что? Что случилось?! - Воскликнул он, размахивая сахарницей.
- Как это что? - Невозмутимо ответил Пауль, рассматривая в полумраке накрашенные ногти. - Рихард опять всё испортил...
- Что вы натворили?! - Задал глупый вопрос выбежавший из соседней комнаты Тилль. Затем он сделал театральный жест, который по-видимому должен был выражать отчаянье. - Если вместе со светом улетучится и моё вдохновение, которое последние полчаса помогало мне сочинять гениальное поздравление для нашего друга, виноваты будете вы!
Пару минут вокалист ждал, что хоть кто-то бросится ему в ноги и начнёт просить прощения, умоляя о милости, но поскольку ничего подобного не произошло, он снова удалился черпать вдохновение в темноте соседней комнаты.
- Что же мне теперь делать? - Простонал Шнайдер, печально рассматривая сахарницу. - Я же только один корж испёк... А без электричества ни миксер, ни микроволновка, ничего не работает...
- Ничего, из одного коржа, крабовых палочек и шнапса о-го-го какой торт можно склепать! - Воскликнул Рихард и выбежал за Крисом в кухню, скрывшись от осуждающих взглядов Оливера и Пауля.
Те грустно переглянулись. Пауль подошел к ватману и опустился перед ним на корточки, как перед смертельно больным. Оливер взял краски и вздохнул:
- Как же мы их нарисуем?
- Да очень просто! - Донёсся из кухни ободряющий голос Рихарда. - Вы что Мэрлина Мэнсона никогда не видели? Тем более ты, Пауль. У тебя же фотографическая память: стоит мне одолжить у тебя немножко лака в гримёрке, ты сразу бунт поднимаешь, заметив недостаток 0,5 миллилитров в бутыльке, а тут Купера не нарисовать - грех!
Смирились. Начали работать.
Пауль и Олли пыхтели над газетой, вырисовывая красками замысловатые рисунки (представление о том, что это, наверное, имели только они сами) и постоянно ругались:
- Опять ты меня толкаешь?! - Возмущался Пауль, размахивая кисточкой, краски с которой ярким ковром стелились на линолеуме Тилля. - Что ты натворил?! Теперь у Купера три руки! Он похож на мутанта!
- По-моему, он и мутант в твоём исполнении - это одно и тоже!
- А ты вообще рисовать не умеешь! Это совсем не похоже на нос Оззи Осборна...
- А это вовсе и не нос! Как это может быть носом, если ...
- Кто тебе сказал, что у Твигги волосы красные?
- Это не волосы, а адское пламя. Ну, неужели так трудно понять?! А почему у тебя буква G в слове "Geburtstag" такая кривая?
- Это не буква, а Мэрлин Мэнсон, который занимается... хотя постой! Да, это всё-таки буква G .
Внезапно переругивание нарушило торжественное покашливания Тилля, вышедшего из комнаты с исписанным и перечёрканным листиком бумаги. Вокалист постоял на месте, ожидая всеобщего внимания. И когда из кухни выбежал Шнайдер с надкушенной маслиной, наколотой на вилку, и Рихард, держащий в руке полупустую бутылку шнапса (они явно приняли активное участие в приготовлении торта), Линдеманн патетично заявил:
- Я сочинил стих!
- Классно! Прочитай! - Обрадовался развеселённый шнапсом Рих.
- Что ж... слушайте. - Встав в величественную позу провозгласил Тилль.
- Нет, нет! Постойте! Надо это всё под музыку... - перебил Кристоф, роясь в СD Тилля. - Во! Нашел!
Шнайдер потряс перед всеми старым альбомом Мэнсона "A Portrait of an American Family". Тилль, уважающий творчество Мэрлина, утвердительно кивнул. Барабанщик, негнущимися от выпитого пальцами, извлёк напрочь исцарапанный диск из коробочки и с третьего раза умудрился всунуть его в дисковод. Заикаясь и визжа от царапин, вокалист Мэрлин начал что-то петь.
И вот, в этот торжественный момент под стоны, вопли и ругань в песнях американца-извращенца Тилль прочитал своё творение. Герр Линдеманн решил не утруждать себя придумыванием новых образов и воспользовался приёмами уже написанных и оцененных гениальных произведений, как Heirate mich , Du reichts so gut , Zwitter , Wilder wein и т. д. Получилось нечто вроде:

А я гермафродит!
Два пола это классно!
Безумие - лишь мост...
Огонь и страх вокруг.
Любимый, милый Флэйк,
В такой денёк прекрасный
Мы с праздником тебя
Поздравим, старый друг!
Копаю глубоко
Я голыми руками.
Горящий человек
И плачущая мать...
Мы рады, милый Флэйк,
Что ты сегодня с нами,
И радости тебе
Хотели пожелать.
А дикое вино
И так тепло и влажно.
Но ангел не придёт
От смерти вас спасти.
Пусть было нелегко,
Но это всё не важно!
Забудь свою тоску
И больше не грусти!...

И тому подобное, и в том же духе ещё по меньшей мере пара строф, в которых вперемешку с пожеланиями добра и любви встречались строки из Weisses Fleish, Mutter, Lаischzeit...
- Нехи... нехи... (сложное слово) ... Нехило! - Наконец-то выдал Кристоф, у которого от длительного приготовления торта уже начал заплетаться язык.
- Мне тоже нравится. - Стараясь попасть по кнопке "отбой" дрожащим пальцем и остановить вопли Мэрлина Мэнсона, добавил Рих.
- Думаешь, после крови, сворачивающейся на асфальте и плачущих матерей Флэйку станет веселей в его день рожденья? - Поинтересовался ещё трезвый Пауль.
- Почему бы и нет! Фанатам нравится, просто прыгают от радости... - ответил Тилль.
- Да всё отлично! вмешался Олли. - Сейчас наклеим текст на нашу стенгазету - и делу конец!
При этом Ридель поднял с заляпанного гуашью линолеума не менее заляпанный ватман. Все уставились на неопределённые каракули, стараясь разобрать, где тут Оззи, а где последняя буква в слове "Guten".
- Мне о-о-очень нравится! - Протянул Кристоф, выдёргивая бутылку шнапса из рук Рихарда. - Особенно вот этот цве...цветочек!
- Это не цветочек! - Возмутился Пауль. - Любому нормальному человеку было бы понятно, что это электрогитара!
- Тогда ты хочешь сказать, что это - её гриф?! - Немного протрезвев от такого открытия, спросил барабанщик.
- Эх ты! Видно тебя, Кристоф, сильно по голове зонтиком ударили...
- Ещё бы не сильно! - Жалобно подтвердил Шнайдер.
- Это не гриф, - продолжал Пауль, - а звуки! Музыка! Понимаешь?
- Это напоминает музыку не больше, чем стих Тилля - поздравление с днём рожденья. - Влез в разговор Рихард.
- Неужели! - Воскликнуло скорее самолюбие Тилля, чем он сам. - Хотел бы я увидеть ваш торт.
Бернштайн подавился шнапсом и закашлялся, схватившись за полосатый фартук Кристофа, от которого вовсе не пахло сладким тестом, как это бывает у трудолюбивых хозяек, а несло выпивкой. Шнайдер, печально рассматривая дно пустой бутылки, ответил за Риха:
- У нас не было соответствующих ингредиентов и условий для выпечки торта, поэтому из имевшихся продуктов и прежде испечённого мною коржа мы с Рихардом сделали... - барабанщик осёкся. - Сделали, что смогли.
- Интересно мне на это посмотреть. - С сомнением сказал Тилль, замахиваясь, чтобы постучать Риху по спине.
Герр Бернштайн, понимая намеренья вокалиста, резко отпрянул, дабы не лишиться и так измученной печени и других внутренних органов и частей тела. Тилль, Оливер и Пауль проследовали в кухню. На столе среди оберток от крабовых палочек, косточек от оливок и рассыпанной муки красовался единственный корж достаточно сомнительного цвета. На нём, вперемешку с сахаром, какао и ещё чёрт знает чем, найденным в буфете Линдеманна, громоздились расковырянные внутренности оливок и фигурно выгрызенные остатки недоеденных Тиллем крабовых палочек.
- Хм. - Выдал вокалист, стараясь найти более подходящие выражения.
- Всё равно, задув свечки, почти никто торта не ест... - постарался успокоить всех Крис.
- Будем надеяться, что Флэйк не любит оливки... - сказал Пауль, спеша удалиться из кухни.

Вечером того же дня.

Раммы сидели в гостиной Линдеманна и, стараясь не смотреть на лежавшую рядом стенгазету, придумывали, как бы сделать из всего ЭТОГО приятный сюрприз своему другу клавишнику. Электричество уже работало, но Рих успел заснуть до этого, уютно устроившись на тиллевском диване.
- Пригласим его сюда... - начал Пауль.
- И? Выпрыгнем с весёлыми воплями и поздравлениями? - Продолжил Тилль.
- Это банально! - Возразил Кристоф, рассматривая в зеркале ссадину на лбу.
- Надо сделать что-то, чтоб поднять ему настроение... - продолжал Пауль.
- Чтоб поднять кому-то настроение, надо его сначала испортить... - задумчиво проговорил вокалист. - Точно! Как мы сразу не догадались!
- Что?! Что случилось? - Воскликнул разбуженный Рих, протирая воспалённые глаза.
- Это же элементарно! продолжал Тилль. Нам надо пригласить сюда Флэйка под каким-то нехорошим предлогом, он расстроенный придет и тут... мы! После внезапных поздравлений настроение у него вдвое поднимется.
- Я согласен... - уныло пробурчал Кристоф.
- Я тоже. - Ещё более уныло сказал Олли и посмотрел на часы. - Уже десять. Звоните ему скорее пока ещё не совсем поздно.
Придумали грустную историю. Договорились, что, как человек с самым жалобным сегодня голосом врать, то есть рассказывать её по телефону Флэйку будет Шнайдер. История звучала приблизительно так: Тилль ужасно болен, он бредит и не может встать с постели, врачи разводят руками и стоило бы проведать его сегодня, а то мало ли что до завтра случится... Флэйк по этому поводу очень разнервничался и пообещал, что прямо сейчас поедет к больному товарищу.
Выключили свет. Оставили дверь открытой. Стали ждать.
Все сидели молча, и лишь изредка Олли шуршал доверенной ему газетой, а из левого угла слышалось размеренное "вить-фить" - это Пауль продолжал развлекать себя гениальным изобретением американцев (хоть на что-то они сгодились) - ЙоЙо.
Внезапно послышались чьи-то шаги. Раммы замерли. Тилль положил руку на включатель. Высокая фигура вошла в комнату... И началось! Последним, что слышал Рихард, перед тем как свет включился был какой-то тонкий звук. Только потом гитарист понял, что это было мяуканье. Кошка, сидевшая на руках у Флэйка (а это был именно он), испугавшись света и суеты, вырвалась и в поисках убежища набросилась на мирно дремавшего невдалеке герра Бернштайна. Потом все с поздравлениями, тортом и стенгазетой набросились на перепуганного не меньше кошки клавишника...
Внезапная радость, как пророчил Тилль, пришла к имениннику только после того, как все подробно объяснили друг другу, что собственно произошло. Флэйк рассказал, что беспокоясь о здоровье своего хорошего друга и зная о способностях кошек брать на себя негативную энергию больного, он решил принести с собой домашнюю любимицу.
Но, в общем, день рожденья выдался на славу: после того, как именинник задул свечи, злополучный торт предусмотрительно отставили в сторонку; рисунков на стенгазете и стиха Флэйк практически не понял (может оно и к лучшему), но видя сияющие лица друзей, сделал вывод, что там написано и нарисовано что-то благосклонное и доброжелательное. Рихард не очень расстроился из-за расцарапанной физиономии и, в целях избежания антисанитарии, залил царапины шнапсом, при этом для профилактики отправив остальную часть жидкости в глотку.
"Фи, как непристойно! Пора пересмотреть свои взгляды на проблему низших существ..." - Подумывала кошка Флэйка, вслушиваясь в орущего на всю комнату свои дикие песни Мэрлина Мэнсона, оценивая стенгазету, смотря на Раммов со стороны...

***

Но кошки всегда были тупыми животными, не понимающими истинного искусства. Моя, например, прячется под диван заслышав звуки Eifersucht или Mein Herz Brennt ...


  Количество комментариев: 15

[ добавить комментарий ]    [ распечатать ]    [ в начало ]