Rammstein Fan ru Rammstein - последние новости О Rammstein Аудио, видео материалы Фэн-зона Работы фанатов группы Rammstein Магазин Форум
домойкарта сайтадобавить в избранноесделать стартовой
  + обои на рабочий стол
  + комиксы
  + рисунки
  + рассказы
  + сценарии для клипов
  + табы и миди



Долбящий клавиши Долбящий клавиши

Перед вами размышления о жизни и мироустройстве всемирно известного музыканта, клавишника Rammstein Кристиана «Флаке» Лоренца.

далее


Рассказы фанатов


"Вездесущая Глухота, или Истоки Немецкой Музыкальности". Часть 1.

Дата: 17.09.2003
Автор: Tasha, Hell, May

Дисклеймер: На случай, если "Вездесущая Глухота, или Истоки немецкой музыкальности" - первый читаемый вами фанфик, поясним: все персонажи пьесы - настоящие, реально существующие люди, но все описанные здесь события - ГНУСНАЯ ЛОЖЬ! Этого никогда не было в жизни, одни сплошные наши фантазии. Кроме того, мы не получаем от этого произведения никакой прибыли. Что там еще надо упомянуть?.. Ах, да, и мы никого не хотели обидеть. В общем, на самом деле мы ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ любим группу "Раммштайн", закатываем глаза от удовольствия, когда слушаем их песни, и вообще, они - классные ребята, даже если в процессе чтения они покажутся вам не совсем нормальными, несколько странными, или же просто сумасшедшими. И еще, заметим сразу, что немцы, по нашему мнению, - отличный народ, а мы не нацисты какие-нибудь, так что обломитесь все те, кто хочет нас в этом упрекнуть!

Авторские заметки: Особенно авторы данной истории фанатеют от живого концерта раммштайновцев "Sehnsucht" из Берлина 1998 года. Если даже вы не знаете ничего о музыкантах, кроме названия их группы, то вам все равно будет интересно и смешно. А если вы еще к тому же смотрели этот концерт, то сможете отыскать в рассказе много сюжетных параллелей и догадаться, откуда мы черпали вдохновение.

Краткое содержание: Весьма популярная немецкая группа "Раммштайн" едет в очень старый замок, чтобы сочинить новый альбом. По приезду на место их ждет масса приключений, забавных историй и непредвиденных проблем. Однако музыканты с честью преодолевают все трудности, ведь они преследуют великую цель - выступить с концертом… где бы вы думали?.. :) хе-хе, правильно, в Москве!

И последнее. Мы будем безумно рады, если вы, прочитав этот рассказ, пришлете свой отзыв по указанному электронному адресу. Хорошие слова вы туда напишете или плохие - для нас и то, и то одинаково ценно. Нам важен "взгляд со стороны", ведь мы хотим писать для вас (а не для себя), и делать это все лучше и лучше!



Действующие лица:

Тилль Линдеманн (вокал) - центр оптимизма группы, который сопровождается хроническим невыхождением из детства; пытается следить за порядком, только когда ему что-то мешает; очень подвижный "перпетуум-мобиле"; болеет только похмельем (во время чего и начинает наводить порядок); большую часть времени улыбается; считает себя богом металла.

Рихард "Зонне" Бернштайн Круспе (соло-гитара) - всегда немножко пьян, вследствие чего, как правило, не очень хорошо понимает происходящее, но за долгие годы существования группы научился кивать в нужных местах; любит переодеваться в странную одежду.

Пауль Ландерс (ритм-гитара) - робок и застенчив не по годам; испытывает привязанность к барабанщику; во всем и всегда соглашается с Круспе, считает его своим защитником; неизменно игнорирует и в то же время сильно боится Тилля; любит играть на гитаре лежа.

Христоф "Дум" Шнайдер (барабаны) - помешан на ударных; чувствует ответную привязанность к Ландерсу; мало обращает внимание на всех остальных; не расстается с палочками; по давнишней концертной привычке ритмично дергает головой; всегда в наушниках; страдает редкими, но резкими перепадами настроения.

Оливер Ридель (бас) - самый мрачный участник группы, просто царевна-несмеяна; держится в стороне ото всех; прячет бас-гитару в шкафу, куда и сам удаляется, когда ему грустно; говорит редко и плохо, при этом у него всегда угрюмое и серьезное лицо, из-за чего группа говорит журналистам, что он "очень умный, просто необщительный".

Христиан "Флэйк" Лоренц (клавиши) - разум и няня группы; заядлый пессимист и ворчун, всегда пребывает в плохом настроении; пытается предотвратить всевозможные несчастные случаи и прочие неприятности, но хронический неудачник, вследствие чего постоянно сам же "наступает на грабли".

ГЛАВА I
Приезд и адаптация

(Место действия: где-то в Баварии...)

Яркое солнце заливает огромное зеленое поле, окружающее со всех сторон старинный каменный замок. Это настоящий исполинский памятник архитектуры 16 века, который непонятно зачем назвали "Вездесущая Глухота". Рядом стеной стоит густой лес, через который неторопливо и лениво течет река.

Подъездная дорожка, вымощенная белым кирпичом, бежит от массивных чугунных ворот прямо к дубовым дверям замка. Из-за поворота в самом начале белой кирпичной дорожки показывается машина. БМВ 65-го года, которая почему-то передвигается скачками и душераздирающе скрипит.

Из салона доносится немецкий мат в исполнении хорошо поставленного баритона. Ему вторит другой голос: "Блин, ну на фига тебе такая откровенно дерьмовая машина?! И какого черта ты вообще сел за руль?! Вместо положенного часа мы добирались сюда в три раза дольше!" Баритон удивленно: "Это в смысле сколько?.." Опять второй голос: "Неважно! И ты не объехал ни одной колдобины! Эта машина - это... это... scheisse!!" Баритон возмущенно: "Эй! Не ори на Бога металла!!!"

Да, Круспе прав - водитель из Линдеманна оказался никудышный. После каждой кочки машина глохла, и заводиться соглашалась только с толкача. Но так как выковырять Тилля с места водителя было просто невозможно, толкать приходилось Рихарду. Он не особо этому радовался еще и потому, что помимо Тилля за рулем, в салоне ехали на заднем сидении Христоф Шнайдер, Пауль Ландерс и Христиан Лоренц. Положение усугублялось еще и тем, что каждый раз, когда Рихард упирался руками сзади в машину и начинал толкать, из багажника доносилось приглушенное бормотание и низкое бренчание струн - Оливер Ридель не поместился в салон и решил ехать с бас-гитарой в "закрытом купе" старой БМВ...

Тем временем, на заднем сидении.

ЛАНДЕРС (настороженно): Что это за название такое странное у замка, а? "Вездесущая Глухота"...

ЛОРЕНЦ (хмурясь): Недолюбливаю я такие места. Не зря их так называют...

Шнайдер, по привычке не переставая кивать головой, крепче сжимает свои палочки и с интересом разглядывает замок.

Машина, наконец, подкатывает к тяжелой входной двери, и Линдеманн с чувством выполненного долга и с широкой улыбкой на лице вылезает из машины, под измученный стон Круспе, который тоже сползает с пассажирского сиденья. Ржавую заднюю дверь со стороны Лоренца напрочь заклинило. Он злобно ворчит и что-то бормочет себе под нос, дожидаясь, пока Ландерс и Шнайдер вылезут с другой стороны. С дверью Пауля, к великой зависти Флэйка, все в порядке. Пауль выходит из машины и полной грудью вдыхает свежий чистый воздух. За ним следует Христоф.

ЛОРЕНЦ (злобно, высовывая голову из двери): В подобных местах постоянно случается какая-нибудь фигня...

Тут Шнайдер по привычке захлопывает дверь, и Христиан улетает обратно в недра ржавой машины.

Тилль быстро открывает багажник, и оттуда, как ни в чем не бывало, вылезает Оливер, осторожно прижимая к себе бас-гитару.

РИДЕЛЬ (басухе, нежно ее поглаживая): Не расстраивайся, мы уже почти пришли...

Группа кучкуется у входа в замок. Никто не хочет заходить первым. Линдеманн открывает дверь и толкает вперед Круспе.

КРУСПЕ (бормочет): За пивом - Рихард! За девчонками - Рихард! Автографы раздавать - опять Рихард! Черт, все ленивые, как черепахи после родов! Дерутся только за право выйти первым на сцену!..

Круспе решительно заходит в холл, секунду оглядывается, потом разворачивается лицом к группе и демонстративно разводит руки.

КРУСПЕ: Ну вот. Я не умер. Вы можете заходить.

Христиан, постоянно что-то злобно и неразборчиво бормоча, нехотя входит в замок. За ним следует Ландерс, и сразу же встает рядом с Рихардом, на случай, если понадобится защита. Шнайдер и Ридель пытаются войти через дверь одновременно, но застревают из-за басухи. На всякий случай Тилль ждет еще секунд десять, проталкивает в дверной проем басиста и барабанщика, и входит в замок последним.

Все дружно движутся к диванам в холле и, побросав рюкзаки на пол, устало садятся отдохнуть. Тилль занимает самое большое кресло. Круспе садится рядом с баром и кладет ноги на журнальный столик. Флэйк сидит на самом краешке дивана, в любую секунду готовый сорваться с места и убежать прочь. Ландерс, как всегда, с настойчивостью мазохиста, наблюдает за ритмично кивающим головой Шнайдером. Его взгляд падает на извечные наушники Христофа.

ЛАНДЕРС (Шнайдеру): Что слушаешь?

ШНАЙДЕР (довольным голосом, не прекращая подергивать головой): Метроном...

Оливер обеспокоено ходит с бас-гитарой по холлу из угла в угол и, кажется, что-то ищет.

РИДЕЛЬ: Так. Где здесь шкаф?..

ЛОРЕНЦ: Олли, ты будешь жить на втором этаже, как раз над этим залом. Поищи шкаф там.

РИДЕЛЬ: А... ну да...

Он уходит, предварительно сурово и серьезно на всех посмотрев.

ТИЛЛЬ (мечтательно и довольно): Да, серьезный у нас басист...

Ридель исследовал всю мебель в замке, подыскивая себе и басухе лучшие апартаменты. Он носился туда-сюда с линейкой, выбирая, какой шкаф лучше. А так как при этом у него был сосредоточенный и рассерженный вид, то музыканты решили не отвлекать его из-за такого пустяка, как репетиция.

В свободное время Христоф развлекался тем, что сбивал палочками кружки, которые подкидывал в воздух Пауль. Лоренц, со свойственной ему практичностью, сразу понял, что такими темпами фарфор через пару дней в замке кончится, поэтому как можно скорее заменил все кружки на металлические. Конечно, барабанщику не западло было бы пить чай и из кастрюль, но блюдечки для них найти было очень тяжело, а уж ложечки и подавно, так что фарфор был благосклонно помилован...

Услышав дикий звон от соприкосновения очередной металлической кружки сначала с палочкой Христофа, затем с "везунчиком" Лоренцом, и, на последок, с каменным полом, больной похмельем Тилль в который уже сегодня раз решает "навести порядок". Он решительно входит в комнату.

ТИЛЛЬ (властным голосом): Пауль, прекрати кидать кружки.

Пауль, по обыкновению, его игнорирует и снова бросает кружку. Тем временем на пороге комнаты появляется покачивающийся Круспе. Раздраженный Тилль вплотную подходит к Ландерсу.

ТИЛЛЬ (еще более требовательно): Пауль, я сказал, прекрати!

Ландерс быстро косится в его сторону, и бросает еще одну кружку, которая оказывается для него последней - он получает от Линдеманна удивительный по точности и мощности удар в челюсть. Ландерс садится на пол прямо там, где стоял. Он делает несчастное лицо и жалобно смотрит на Рихарда.

ЛАНДЕРС (слезным голосом): Риха-а-а-ард! Скажи ему, чтобы он меня не бил!

Круспе окидывает комнату мутным взором, делает вид, что понял, кивает и... уходит. Линдеманн победоносно шагает по направлению к Ландерсу, еще раз больно стукает его по голове, и для Пауля наступает темная баварская ночь.

Шнайдер понимает, что концерт окончен, но в присутствии Линдеманна приближаться к другу опасно. Поэтому он подбирает палочки, горько косится на тихо лежащего Пауля и идет в свою комнату слушать метроном.

На следующий день Тилль заходит в комнату, где собрались музыканты, и вдохновенно говорит: "Ребята, я хочу попеть!"

КРУСПЕ: Ладно, пой. Но я не хочу сейчас играть. Я устал... Так что пой один... Как в церкви.

Линдеманн начинает медленно, низким голосом декламировать какую-то чушь, очевидно в попытке сочинить очередной шедевр хэви-меттла. Местами он пытается петь, но без музыки это у него плохо получается. Через полчаса дикого шума Рихард не выдерживает.

КРУСПЕ: Пауль, ради Бога, попроси у Христофа метроном для Лучано Линдеманна! Блин, пусть этот Тилль Паваротти хотя бы в доли попадает!

ЛАНДЕРС: А почему ты сам не попросишь у Христофа метроном?

КРУСПЕ: Он все равно никому его не даст, кроме тебя.

ЛАНДЕРС (подходит к Шнайдеру и протягивает руку ладонью вверх): Штоф, дай, пожалуйста, метроном?

Шнайдер тупо смотрит на ладонь Пауля, медленно снимает наушники, тупо смотрит на них, и с несчастным лицом протягивает их другу. Нижняя губа у него начинает жалобно дрожать. Ландерс подходит к Рихарду и отдает ему метроном.

КРУСПЕ (удивленно): А почему бы тебе самому не отдать его Тиллю?

Пауль выразительно и укоризненно смотрит на Рихарда. С понимающим "А-а-а..." Круспе отдает метроном Линдеманну. Видя эту сцену, Христоф начинает хныкать. Он пытается утереть слезы кулаками, в которых, как всегда, зажаты палочки, и тычет этими палочками себе в глаза, отчего плачет еще сильнее. В итоге он вскакивает и, рыдая, бежит прочь, в свою комнату.

Тем временем Тилль случайно ломает метроном. Из-за этого отменяется очередная репетиция. Шнайдер не замечает Ландерса и называет его предателем из-за метронома. Пауль изо всех сил старается с ним помириться и ради этого каждый вечер, когда Штоф ложится спать, приходит в его комнату, садится сбоку на кровать и начинает читать сказку, страшную сказку, про Барабанное Чудовище по прозвищу Палочный Термит. Сначала Христоф его игнорирует, как будто Ландерса вообще нет в комнате. Но постепенно, после нескольких вечеров чтения длинной сказки, Христоф начинает разворачиваться лицом к Паулю, а потом даже требует, чтобы каждый вечер он читал ему эту сказку. Ландерс, плохо спавший с момента начала сказки, уже порядком подустал, и просит Риделя заменить его на читальном посту. Ридель берет книжку, садится на кровать Штофа и напряженно разглядывает название сказки.

РИДЕЛЬ (Ландерсу): А тут есть картинки?..

ЛАНДЕРС: Нет, Олли, тут нет картинок. Здесь даже страницы не пронумерованы. Читай, где откроется.

Оливер тяжело вздыхает, открывает книгу на первой странице и по слогам читает название: "Белоснежка и Семь Гномов", не замечая, как из середины ее выпадают рукописные листочки со сказкой Ландерса про Барабанное Чудовище.

А в это время Пауль идет в свою комнату, падает на постель и тут же засыпает. Через несколько минут его будит разозленный Шнайдер.

ЛАНДЕРС (вскакивая): Штоф, ты чего? Ты почему не спишь? Почему не слушаешь сказку?

ШНАЙДЕР: Я хочу сказку про Барабанное Чудовище! Про Палочного Термита! А не про эту дурацкую сраную сопливую Белоснежку и семь долбаных гномов! И вообще, откуда там взялся СЕДЬМОЙ дурацкий гном?! Разве их было не шесть?

После обхода замка Ридель долгое время ходил очень мрачный. Однажды группа это заметила и поинтересовалась, в чем дело?

КРУСПЕ (осторожно): Олли, ты, кажется, чем-то расстроен?

РИДЕЛЬ (зло): Тоже мне, цивилизация - Средние века. В шкафах спали одни извращенцы.

КРУСПЕ (утаивая смешок): Ну почему ты так решил, это же вполне нормально, спать в шкафу…

РИДЕЛЬ: Да, но ты бы посмотрел на те шкафы - жуткие, неудобные, с шипами внутри, специально для мазохистов. Как хорошо, что я живу в 21 веке, со всеми удобствами.

Ребята решили посмотреть на находку Риделя и вскоре поняли, что басист забрел в комнату пыток старинного замка, и за шкафы принял пыточные саркофаги.

В такой прекрасной обстановке сама собой затеялась игра в мандаты. Команды распределились следующим образом: 1) Пауль, Штоф, Рихард; 2) Тилль, Флэйк, Олли.

Тилль скоро попадается. Он не желает отдавать свой мандат и сильно отбивается. Приходится его связать и обыскать. Тут выясняется, что вокалист прячет мандат в штанах. Штоф не хочет выпускать палочки из кулаков, Ландерс не приближается к Линдеманну ближе, чем на расстояние вытянутых рук.

ТИЛЛЬ (с ехидной улыбкой, победоносно глядя на Рихарда): Хочешь мандат - вынь его сам!

Круспе закатывает глаза и, преодолевая приступы тошноты, запускает руку в штаны Тилля. Некоторое время он там роется, и достает свой трофей, изрядно помятый. Развернув бумажку, Круспе видит надпись: "Если ты это читаешь - значит, ты порылся в штанах у Тилля." Ниже подпись: "Тилль". Чуть ниже: "Линдеманн". Еще ниже: "Бессменный вокалист группы "Раммштайн". И последняя строчка: "Бог металла".

Круспе решает взять реванш, так как такая победа не принесла ему удовольствия, и сыграть еще раз. Но зря, потому что Команда №2 ловит Ландерса и тащит его в комнату пыток в старом замке, где Олли и Флэйк привязывают его к столу. Тилль захлопывает дверь прямо перед носами Рихарда и Штофа, и закрывает ее на засов.

ТИЛЛЬ (медленно подходит к Паулю): Говори, где твой мандат?

Ландерс его игнорирует.

Рихард и Штоф молотят в дверь кулаками и палочками.

КРУСПЕ (на пределе голосовых связок): Не травмируйте расшатанную психику Пауля! Он и так не очень хорошо себя чувствует в последнее время!

Рихард и Христоф затихают и начинают прислушиваться ко всему, что происходит в комнате. "Палачи" тоже затихают и ждут, что скажет Линдеманн. Линдеманн нехорошо улыбается и смотрит на Пауля, которого начинает мелко трясти.

КРУСПЕ: Тилль! Я знаю, о чем ты думаешь! Не смей, отморозок ты этакий!

ТИЛЛЬ (Ландерсу, продолжая злорадно улыбаться): А не в штанах ли у тебя мандат?

ЛАНДЕРС: А-а-а-а-а-а!!! Риха-а-а-а-ард! Скажи ему, чтобы он... чтобы... Ну хоть что-нибудь ему скажи!

КРУСПЕ: Ладно, ребята! Тилль, слышишь, вы победили! Мы сдаемся сами, только не трогайте Пауля!

ТИЛЛЬ: И что, вы будете исполнять все наши желания до заката сегодняшнего дня?

КРУСПЕ: Да! (Толкает в бок Шнайдера)

ШНАЙДЕР: Да.

Тилль вопросительно смотрит на Пауля. Тот судорожно кивает.

Весь остаток дня Штоф полирует бас-гитару Риделя, Флэйк передвигается по замку только на спине Круспе, а Ландерс изо всех сил, по желанию Тилля, пытается не игнорировать его. Это выражается в таскании попкорна для Тилля, пока тот смотрит свой любимый футбол.

ГЛАВА II Заморочки Вагнера

У Круспе любимец - самодовольного вида крыса по имени Вагнер. Не без оснований сомневаясь в одобрении группой подобной дружбы, Круспе решает пока не показывать питомца друзьям. Но тут случается непредвиденное - Вагнер обгрыз все струны у баса Риделя и напоследок закусил струнами гитары Ландерса. Этого никто не заметил, пока не началась репетиция…

По-деловому настроенный Тилль заходит в репетиционную, свысока осматривает присутствующих (крысу, естественно, не замечает) и зычным голосом начинает декламировать правила поведения в группе, которые для всех, и для Круспе в особенности, обязательны для исполнения.

Но напрасно Тилль пытается привлечь внимание аудитории словом "Обязанности". Каждый занимается своим делом: Ридель дремлет в шкафу, Шнайдер слушает метроном, Круспе пытается выглядеть трезвым и не шататься, хотя бы в кресле, а Лоренц читает книгу под названием "1000 предзнаменований несчастных случаев". Только Ландерс пристально смотрит на Тилля и, кажется, внимательно его слушает. Сосредотачивая свой грозный взгляд на листах, Линдеманн медленно, с оттягом опытного садиста, читает правила.

ТИЛЛЬ: Пункт 1-й - обязанности барабанщика. Барабанщик обязан давать свой метроном по первому требованию, хотя бы за столом расставаться с палочками, не делать выражение лица на концерте таким, как будто его обижают или недокармливают, а также играть на клавишах, желательно не палочками, даже если он этого не умеет.

Линдеманн делает секундную паузу, переворачивает листок и оглядывает окружающих, в надежде найти в них слушателей. Но с начала чтения картина не сильно изменилась: Лоренц с каждой прочитанной страницей книги о предзнаменованиях становится все грустнее, Ридель перевернулся на другой бок, Круспе пытается соединить взгляд обоих глаз в одной точке, что удается ему с трудом, и только Шнайдер замер, видимо решая, как ему после услышанного жить.

Тилль жестоко и размеренно продолжает свое черное чтение...

ТИЛЛЬ: Пункт 2-й. Соло гитарист обязан играть на гитаре, подыгрывать вокалисту в его импровизациях на сцене, петь с ним в один микрофон, не отворачиваться, когда вокалист самовыражается и не делать вид, как будто ему стыдно. Хорошо играть роль вьючной лошади, когда нужно толкать машину, и не требовать за это пива или выходных.

Пункт 3-й. Бас-гитарист обязан носить на концертах очки, намордник и вообще все то, ... да Бог его знает что... (Переводит взгляд на Риделя, который зашевелился во сне при слове "бас") А уж Бог металла зна-а-ает, что!

Пункт 4-й. Клавишник обязан уметь хорошо сыграть, а где надо и хорошо станцевать. Не критиковать чужие методы включения и выключения синтезатора. Не ломать палочки барабанщика перед концертом. Не стирать надпись "БОГ МЕТАЛЛА" с холодильника.

Внезапно Тилль делает такое беспокойное лицо, как будто без его участия кто-то хороший убивает продюсера. Он переворачивает прочитанный лист и оглядывается на Ландерса, который по-прежнему самоотверженно следит за непонятной ему мыслью Тилля.

ТИЛЛЬ (вкрадчиво): Пауль, подойди на минутку.

Дрожа всем телом, которое он был готов покинуть, Ландерс приближается к Линдеманну. Он останавливается в полуметре от вокалиста, похожий на каменное изваяние.

ТИЛЛЬ: Я ненадолго отлучусь. На - дочитай.

Без колебаний он вручает листы Ландерсу, который принимает их, чуть не лишившись чувств. В это время Тилль направляется к двери, но, услышав невнятный голос Пауля, останавливается.

ЛАНДЕРС (читает, запинаясь на каждом слове): В принципе мне надо бы сочинить песенку, желательно даже две... А кому, собственно говоря, желательно? Значит одну. И то...

Понимая, что в стопку попал его собственный листок с делами на день, и не желая слушать продолжение, Тилль с грациозностью лося, у которого на каждой ноге по капкану, подпрыгивает к перепуганному Ландерсу. Он резко выдергивает читаемую бумажку, под протрезвевшим пристальным взглядом Круспе засовывает ее в... карман, и, как ни в чем не бывало, стремительно направляется к выходу. Когда Пауль убедился, что дверь за вокалистом плотно закрыта, он, уже спокойней, продолжил.

ЛАНДЕРС: Пункт 5-й. Ритм-гитарист обязан не игнорировать (он кашляет)... не игнорировать во-ка-ли-ста... (дышит тяжело, с перебоями, иногда даже забывая, как это делать)

Повоевав со своим страхом и, видимо, согласившись с ним на временное перемирие, а также припомнив родной немецкий, он снова начинает читать.

ЛАНДЕРС (явно страдая): Не увиливать от работы, надеясь на соло-гитариста. Не спать посреди концертов и репетиций... (громким голосом) Пункт 6-й.

Вокалист ИМЕЕТ ПРАВО! Отменять репетиции, если у него болит голова. Запретить стучать барабанщику и играть бас-гитаристу (Ридель в шкафу сонно мямлит что-то при слове "бас"), а также беспрепятственно смотреть футбол, кино и по-иному отдыхать, если у вокалиста болит голова. Посещать кухню в любое время суток по причине нахождения там лекарства от головной боли. Петь и сочинять где и когда ему хочется, независимо от того, что кому-то это может не нравиться (головная боль - не отговорка!!!).

Ландерс затихает, но неожиданно вспоминает пункт 5 и грохается в обморок.

Внезапный громкий шум от единения Пауля с полом вырвал Круспе из прекрасных снов о... короче, вырвал Круспе из снов. Он медленно встает и пытается рассмотреть в том, что лежит на полу, Ландерса. Но после "сочинения рифов" в винном погребе глаза Круспе идентифицируют окружающее с трудом. Рихард, шатаясь, подходит к Паулю, трогает его ногой, подбирает лежащие рядом листочки и отправляется в свою комнату.

Через некоторое время Пауль, Штоф и Флэйк выходят из небытия от громоподобного рева. В комнату врывается взбешенный Рихард. Лоренц, раздраженный тем, что его оторвали от предсказания собственной смерти, бросает на Круспе уничтожающий взгляд.

ЛОРЕНЦ: Что случилось? Дошло, что не умеешь читать?

КРУСПЕ (громко): В жопу чтение! Где Тилль???

ТИЛЛЬ (заходя в комнату): Не ори, я здесь. (Круспе от неожиданности подскакивает на месте).

ЛАНДЕРС (грустно): Плохо...

КРУСПЕ: Тилль, это же драконовы законы! Где твои обязанности? Почему тут только наши???

ТИЛЛЬ: Рихард, по пункту 2 ты не должен мешать мне самовыражаться...

КРУСПЕ (пере nmдразнивая): Тилль, по пункту 7, который я дописал, пункт 2 не действует. Зато действует пункт 8 - Обязанности Тилля. А ты, кстати, мне кое-что должен...

ТИЛЛЬ (закрывая ему рот рукой): Ладно, ладно. Некоторые положения можно пересмотреть.

КРУСПЕ: Например, пересмотреть положение этих бумажек...

И, под всеобщие аплодисменты, а также под беспомощные протесты Тилля, Рихард выбрасывает листы в мусорный ящик.

РИДЕЛЬ (вылезая из шкафа): А давайте репетировать?

ТИЛЛЬ и КРУСПЕ (смотрят друг на друга, хором): Давайте!!!

Когда Пауль ложится на пол, на любимый коврик, и начинает играть на своей гитаре, то никак не может понять, почему она не издает звуков. Тем временем Оливер дергает одну из струн на своем басе, и сразу же ее рвет. По инерции он играет дальше, потом недоумевающе прислушивается к звуку.

РИДЕЛЬ (с ужасом, глядя то на басуху, то на группу): Она охрипла!..

Тут Круспе замечает в углу заметно округлившегося Вагнера, который все еще упорно пережевывает одну из струн, и догадывается, в чем дело.

КРУСПЕ: Да нет, Олли, успокойся, просто Вагнеру почему-то приглянулись именно твои струны.

ЛОРЕНЦ (больше чем обычно вытянувшись в лице): О, Боже, Рихард, о чем ты говоришь? Ва-агнер??? Он же умер...

КРУСПЕ: Христиан, успокойся...

ЛОРЕНЦ (побелевший от неожиданной догадки): А-а-а, я понял, это - привидение! Я так и знал...

КРУСПЕ: Дай объяснить...

ЛОРЕНЦ: Я как чувствовал, они здесь, смотрят на нас. Мы пропали...

Его глаза начинают нервно бегать по комнате, порываясь выскочить наружу, и приобретают осмысленное выражение только после продолжительной тряски со стороны Круспе.

КРУСПЕ: В жопу привидения! Возьми, наконец, себя в руки! Это всего лишь крыса.

Для пущей достоверности Круспе сует Вагнера прямо Христиану в лицо. Лоренц издает нечленораздельный вопль, делает акробатический прыжок вверх и в сторону, камнем падает на барабанную установку Шнайдера, приземляется головой прямо на жесткую педаль, где затихает и больше не подает признаков жизни.

РИДЕЛЬ: Чего это он?

КРУСПЕ (задумчиво): Перенервничал, бедняга...

Музыканты медленно приближаются к затихшему за барабанами клавишнику. Тилль доверяет проверку самочувствия Лоренца Рихарду. Это выражается в толчке Круспе в спину со словами: "Все из-за твоей дурацкой крысы, болван. Иди, смотри, что ты наделал!"

КРУСПЕ: За пивом - Рихард, за девочками - Рихард, в замок - Рихард, а эти (презрительный взгляд на остальных) - только и знают, что обвинять беззащитных животных... (подумав) Я имел в виду Вагнера!

Рихард подходит к недвижимому Лоренцу.

КРУСПЕ (бледнея): О Боже, неужели я убил его?

Он наклоняется, чтобы послушать, бьется ли сердце, и тут Лоренц резко открывает глаза, корчит ужасную рожу, которой позавидовал бы любой гример фильмов ужасов, и с диким рыком кидается на гитариста. Слышен вскрик Ландерса. Круспе, не успев подумать, молниеносно откидывается назад и со всей силы стукается головой о бетонный пол. Под торжествующий клич Лоренца, который только потом понял, что слегка переборщил со своей шуткой, Круспе надолго теряет сознание.

Ландерс плачет в углу, переживая из-за падения Круспе. Группа втаскивает гитариста в холл, и иногда раздаются приглушенные слова: "Тяжелый, верзила!", "Вот отожрался-то!", "Завтра съем его завтрак!", "А Пауль что, помогать не собирается?", "Ага, как будто это что-то изменит!!"

Общими усилиями музыканты кладут Рихарда на диван. Он в бессознательном состоянии, но что-то очень тихо бормочет.

ТИЛЛЬ: Что он говорит?..

ЛОРЕНЦ: Это предсмертная агония. Пойду за водой... Я знал, что так будет, я во всем виноват...

Понуро опустив голову, Христиан уходит.

Ландерс, порывисто всхлипывая, вылезает из своего угла, наклоняется к гитаристу и внимательно прислушивается к тому, что он говорит. Через пару секунд он вдруг густо краснеет и убегает из комнаты.

Тиллю, Оливеру и Шнайдеру становится интересно, о чем грезит Рихард.

ТИЛЛЬ (тормошит Круспе за плечо): Рих, тебя плохо слышно. Нельзя ли погромче?

КРУСПЕ (громче и отчетливее, но все еще без сознания): Я вообще бэк-вокал. Орет всегда Тилль!..

ТИЛЛЬ: Рих, что тебе снится?

КРУСПЕ (по прежнему не приходя в себя): 98-й год, Берлин, наш концерт "Sehnsucht"... (пауза)... Тилль! Что ты делаешь?

ТИЛЛЬ (удивленно): Ничего.

КРУСПЕ: Тилль! Не смей! Вынь руку из штанов! Не позорь группу, ты, отморозок!!!

У Линдеманна на лице написано недоумение, перерастающее в раздраженную мину. Ридель и Шнайдер начинают громко ржать.

ТИЛЛЬ (обиженно): Делаю на сцене, что хочу! И вообще, не ваши штаны - не вам и беспокоиться! И вообще, я больше не дам тебе петь со мной в один микрофон!!! И вообще, на концертах буду приставать не к тебе, а к Паулю! Вот!

Ландерс, уже вернувшийся обратно в свой угол, резко перестает плакать, поднимает полные ужаса глаза на вокалиста и его начинает бить крупная дрожь. Он неуверенно встает на ноги и подходит к Христофу.

ЛАНДЕРС (Шнайдеру, нервно озираясь): Пойду поищу Христиана...

Круспе на диване на пару секунд успокаивается, а затем вдруг резко вскакивает и большими безумными глазами оглядывает гостиную.

КРУСПЕ (хрипло): Кто я?!

ТИЛЛЬ (ехидно): Так тебе и надо!

РИДЕЛЬ (неуверенно): Ты... Рихард. (Шнайдеру) Да ведь?

ШНАЙДЕР (Риделю): Вообще-то он гитарист.

КРУСПЕ (Линдеманну): А кто ты?

ТИЛЛЬ: Ты что, меня не узнаешь???

Рихард, не сводя глаз с Линдеманна, медленно мотает головой.

ТИЛЛЬ: Я - Тилль Линдеманн, бессменный вокалист группы "Раммштайн", Бог металла, ну?

Рихард хмурится.

Тилль со вздохом идет к столу, берет с него микрофон, снимает рубашку и встает перед Круспе на колени.

КРУСПЕ: А-а-а-а! Я тебя знаю! Ты Тилль!

ТИЛЛЬ (облегченно): Ну, слава Богу! А остальных помнишь?

КРУСПЕ: Кого - остальных?

ТИЛЛЬ: А-а-а-а-а-а-а!!!!!! ХРИСТИААААН!!!

Лоренц и Ландерс с обеспокоенными лицами показываются на пороге. Ландерса все еще немного трясет.

ЛОРЕНЦ (Тиллю): В чем дело? Почему ты орешь? Я опоздал с водой, да?

ШНАЙДЕР (неуверенно): Не каркай. А орет Тилль, потому что он вокалист, наверное.

ЛОРЕНЦ: Тилль, зачем тебе микрофон - мы сейчас не репетируем. И почему ты без рубашки стоишь на коленях перед Рихардом? Ты же простудишься... А-апчхи!

РИДЕЛЬ: Он лечил его.

ЛОРЕНЦ: Кто лечил кого?

ТИЛЛЬ: Христиан! Наша группа разваливается! Mutteeeer!!! Рихард ничего не помнит! У нас теперь нет гитариста!

Он косится на Ландерса, который тщетно пытается спрятаться за тонким клавишником.

ЛОРЕНЦ: Нет, Тилль, одной гитары Пауля недостаточно... Это конец "Раммштайн"! Я знал, что так будет! Я всегда говорил... Я как чувствовал... Мы пропали, вот где жизнь - малина!..

Тилль берет себя в руки.

ТИЛЛЬ (Лоренцу, уже в открытую глядя на Ландерса): Христиан, без паники! Я лично прослежу, чтобы Пауль научился играть соло.

Ландерс доской падает в обморок. Христоф пару секунд оценивает ситуацию. Вроде бы Тилль Пауля не стукал, значит, вроде бы никто не ссорился. Значит, наверное, можно подойти к другу и проверить его самочувствие. Христоф садится на пол рядом с Ландерсом и толкает его в бок, при этом в его кулаках, как всегда, зажаты палочки. От дикой боли в ребрах Пауль с криком приходит в себя. Христоф отпрыгивает.

КРУСПЕ (неожиданно, Шнайдеру): Христоф, ну-ка не тычь в Пауля палками!

ТИЛЛЬ (с энтузиазмом): Что, ты вспомнил?

КРУСПЕ: Кого?

ТИЛЛЬ (растерянно): Ну... Группу "Раммштайн"?

КРУСПЕ: А я ее и не забывал.

ТИЛЛЬ: Блин! Так чо ж ты сказал, что не помнишь остальных?

КРУСПЕ: Ну, ты же не уточнил, что имел в виду нашу группу. А воплей-то было! Пауль, что это с тобой?

ЛАНДЕРС (подползает к Рихарду): Теперь все нормально. (С опаской) Ты ведь будешь играть соло, да?

КРУСПЕ (недоуменно): Ну да. А ты будешь играть ритм?

ЛАНДЕРС (косится на Линдеманна): Теперь не уверен.

Круспе вопросительно смотрит на Тилля.

КРУСПЕ (Тиллю): Что ты ему сказал?

ТИЛЛЬ (пожимая плечами): Я просто предложил провести с ним пару уроков...

КРУСПЕ: Пару уроков по чему?

ТИЛЛЬ: По гитаре.

КРУСПЕ (пренебрежительно): Лучше поучи его, как громче орать при виде тебя.

ТИЛЛЬ: А что я? Нет, а что я??? Я не понимаю!

ЛАНДЕРС (дрожащим голосом): А можно я буду играть на гитаре?..

ЛОРЕНЦ: Конечно, ты будешь играть на гитаре! Все. Закрыли тему. Дальнейшему обсуждению не подлежит. (Смотрит на Тилля) Всем ясно? А-а-а-пчхи!

ТИЛЛЬ: Да. Правильно. Перепрофилирование отменяется.

РИДЕЛЬ: Пере-... что?

ШНАЙДЕР (Ландерсу): Значит, ты теперь опять гитарист?

ЛАНДЕРС (счастливо и гордо улыбаясь): Да.

После неожиданного знакомства с Вагнером Христиан ужасно боится крыс.

Тилль смотрит футбол. Играют "Байерн Мюнхен" и "Арсенал Лондон". Счет 1:0 в пользу Мюнхена. Довольная улыбка не сходит с лица Тилля.

КРУСПЕ (чтобы поддержать беседу): За кого болеешь?

Тилль раздраженно поворачивается к нему всем телом.

ТИЛЛЬ (с сарказмом): За судью!

Заходит Ландерс и садится прямо на пульт. Канал переключается на "Animal Planet", по которому идет передача про крыс. Линдеманн возмущенно смотрит на Пауля.

ТИЛЛЬ: А ну переключи обратно!

Не дожидаясь реакции, он засовывает руку под Ландерса и выдергивает дистанционку. Ландерс с криком падает за диван. Тилль щелкает кнопку, и снова заворожено пялится на футбольное поле на экране.

КРУСПЕ: Эй, переключи! Там про крыс передача!

Рихард и Тилль начинают драться за пульт. Когда Круспе понимает, что отобрать пульт не удастся, он успокаивается и садится обратно на диван.

КРУСПЕ (Тиллю): Ну и кто твой любимый игрок?

ТИЛЛЬ: Оливер Кан - настоящий класс!

КРУСПЕ (в отчаянной попытке уколоть Тилля): А у Кана ноги кривые!

Ландерс потихоньку вылезает из-за дивана и тоже с интересом наблюдает матч. В комнату заходит Христиан и устраивается перед экраном на ковре. Первый тайм заканчивается, начинается реклама, и Круспе беспрепятственно переключает на канал о животных. Флэйк, увидев огромную крысу во весь экран, вскакивает и выбегает из комнаты с криками. Некоторое время Рихард, Тилль и Пауль смотрят на крыс.

ЛОРЕНЦ (из коридора, жалобно): Я надеюсь, вы уже смотрите футбол?..

Круспе и Линдеманн переглядываются и ехидно улыбаются друг другу.

ТИЛЛЬ и КРУСПЕ (хором): Да!

Христиан заглядывает в комнату, снова видит крыс на экране и со стоном исчезает в коридоре.

ТИЛЛЬ (Круспе): Рих, ты действительно считаешь, что у Кана кривые ноги?

КРУСПЕ: Да нет, я специально так сказал, чтобы тебя позлить...

Оба смеются и переключают на второй тайм.

ГЛАВА III
Истинная дружба

Музыканты устали от репетиций и решили сделать перерыв.

Все рассаживаются в холле по диванам, не желая даже видеть собственные инструменты, хотя Олли все равно взял с собой бас-гитару и сидит, крепко ее обнимая. Воцаряется тягостное молчание.

ШНАЙДЕР (Риделю, от нечего делать): Давай играть.

Оливер кивает и начинает дергать струны на своей басухе.

ШНАЙДЕР (мотая головой): Нет, в смысле играть в слова.

РИДЕЛЬ: А это как?..

Шнайдер окидывает Риделя безнадежным взглядом, сострадательно хлопает его по плечу, надевает наушники и молча уходит.

РИДЕЛЬ (басухе): Какой невежда! Нет, чтобы предложить сыграть в преферанс, покер, шахматы... и прочая херня.

Тут Шнайдер вбегает обратно с лицом Ньютона, открывшего закон тяготения.

ШНАЙДЕР: У меня идея! Может, нам всем пойти в лес? Послушать дятлов?

Ридель задумчиво почесал басуху.

Вообще-то, идея сходить в лес у группы возникла давно, когда Ридель в одном из шкафов откопал удочки. Но, к сожалению, она сопровождалась диким желанием Линдеманна порыбачить с лодки, а лодки не было. Для Тилля не существовало неразрешаемых проблем, и он стал усиленно объяснять ребятам, что нет ничего проще, чем построить лодку. Главное, заставить это делать Шнайдера, у которого, опять же по мнению Линдеманна, прирожденный талант к кораблестроению.

Поначалу Христоф не разделял позиции Линдеманна, но как только в руках ударника появился молоток, он понял, что это его призвание.

Шнайдер с упоением принимается ритмично заколачивать молотком гвозди. Линдеманн замечает, что у Штофа рождается новый ритм, и начинает подпевать в такт.

КРУСПЕ (с энтузиазмом): Штоф, Тилль, не забудьте это до следующей репетиции. У меня есть один классный гитарный риф. Он как раз здорово впишется в картинку!

Шнайдер чересчур увлекается ритмом и попадает молотком себе по пальцу. На весь замок раздается оглушительный вопль.

ТИЛЛЬ (возмущенно): Эй! Это моя партия! Я же не лезу стучать по твоим барабанам...

Тут Линдеманн замечает несчастное, перекошенное от боли лицо Штофа. Круспе, глядя на Тилля, крутит пальцем у виска. Все трое переглядываются, взрываются смехом и снова дружно принимаются за работу.

В итоге получилось что-то отдаленно напоминающее плот, так как новоявленные судостроители не были знакомы с "теорией изгиба бортов". О ней заикнулся было начитанный умница Лоренц, но тут же, никем не понятый, со злобным ворчанием удалился.

Разумеется, нести тяжелый плот-лодку было поручено Тиллю по принципу "кто придумал, тот и тащит". Таким образом, захватив с собой все необходимое для рыбалки, группа отправилась в дорогу.

В пути через лес группа играет в игру, где нужно выпытывать пароль. Команды: 1) Тилль, Рихард, Оливер; 2) Флэйк, Пауль, Штоф.

Команда №2 опять ловит Тилля, которому сложно спрятаться с большой лодкой за маленькими кустами (конечно, он нашел довольно удобную берлогу, но она была уже занята медведем, к тому же лодка туда все равно не помещалась).

Три "инквизитора" из команды №2 зверски пытают Тилля конфетами и чупа-чупсами, но тот молчит, как Зоя-пулеметчица. В итоге Шнайдер применяет последнее средство - он тычет в Линдеманна палочками. От щекотки вокалист все же соглашается выдать пароль, но только Паулю. Пауль, прослушав пароль, шепотом выданный ему на ушко Тиллем, отказывается громко произносить это слово.

ЛОРЕНЦ (громко, в никуда): Ребята, вы жульничаете! Мы же договорились - без мата! Мы вас побьем!

Из кустов вдалеке доносится голос Круспе: "Это Тилль придумывал пароль! Его и бейте!"

ЛАНДЕРС (неуверенно): Флэйк, может не надо? (косится на Тилля) Сегодня Всемирный День Защиты Животных... (подумав) А хотя...

ШНАЙДЕР (прыгает на месте и орет): Смотрите! ДЯТЕЛ!!!

ЛОРЕНЦ (презрительно разглядывая дятла): Фу, какая беспонтовая птица!

ШНАЙДЕР (мечтательно): Зато как стучит...

КРУСПЕ (показывая рукой вдаль): В жопу дятла! Глядите, река!

С диким гиканьем грозные раммштайновцы кинулись к воде, по пути сшибая кусты (а Тилль с лодкой - еще и деревья). Только Ридель мрачно плелся сзади, косясь то на реку, то на лодку.

РИДЕЛЬ (очень тихо, себе под нос): Главное - чтобы из басухи весло не сделали...

Было единодушно решено пренебречь Всемирным Днем Защиты Животных и все-таки порыбачить. Тилль спустил плот-лодку на воду и, к великому огорчению Лоренца, она не потонула. Вокалист не решается сам залезать в подозрительного вида суденышко. Догадайтесь, кто полез проверять лодку на прочность. Конечно, Круспе. И, разумеется, его подтолкнул к лодке Тилль.

КРУСПЕ (залезая в лодку, злобно): Нет, за пивом - Рихард! В замок - Рихард! В лодку - опять Рихард! (вставая на середину лодки и разводя руками) Ну вот, я не утонул. Можете залезать! (тихо и презрительно) Жалкие трусы...

Тилль, убедившись в безопасности лодки, с видом бывалого пирата забирается на борт.

КРУСПЕ (спрыгивая на берег): Счастливого плавания. Я, пожалуй, останусь на берегу.

ТИЛЛЬ (как бы между прочим): Крысы первыми бегут с корабля...

КРУСПЕ (поглаживая Вагнера): И правильно делают...

Оливер отказался плыть в лодке, узнав, что места для бас-гитары не будет. Зато Лоренц, Шнайдер и Ландерс залезли с радостью. Под фальшивые напевы песенки "Seemann" в исполнении Тилля плот-лодка величественно отчаливает от берега.

Середина реки.

ТИЛЛЬ: Пауль, классная рыбалка, да ведь?

Он по-дружески подталкивает плечом гитариста, но не рассчитывает силы, и Ландерс с криком ужаса выпадает из лодки. Через несколько секунд он выныривает.

ТИЛЛЬ: Ну как водичка? Нырять можно?

ЛАНДЕРС (стоя по пояс в воде, ехидным голосом): Можно, можно. Тут глубоко!

ЛОРЕНЦ (бросаясь наперерез Тиллю): Тилль, не смей прыгать! Пауль явно что-то недоговаривает...

С тем же успехом тонкий Флэйк мог бы пытаться остановить танк. Громадная туша Тилля прыгает, сильно оттолкнувшись от лодки и сбивая с ног Лоренца. Шнайдер тут же падает с другой стороны и идет ко дну, так как не хочет выпускать из рук палочки. С жалобным криком: "Я как чувствовал!" счастливчик-Лоренц тоже исчезает под водой.

Тем временем тяжелый Тилль прошибает головой грунт на дне водоема.

КРУСПЕ (лениво, с берега): Не бойтесь! Тилль - лучший пловец Германии. Он вас всех спасет!

Но Тилль подозрительно долго не появляется на поверхности.

КРУСПЕ (менее уверенно): Тилль, а Тилль? Ребята, между прочим, тонут!..

Ридель бросается спасать Шнайдера, о местонахождении которого он узнает по всплывшему метроному.

В голову Рихарду приходит страшная догадка.

КРУСПЕ (в ужасе): ПАУЛЬ! У Тилля на шее цепь. Золотая и тяжелая. Сделай что-нибудь!!!

Ландерс ныряет, а через некоторое время появляется на поверхности, и с победоносным видом поднимает руку, в которой зажата золотая цепь.

КРУСПЕ (Паулю): В жопу цепь! Ныряй за Тиллем!

Ландерс делает несчастное лицо и с обреченным видом ныряет обратно. Рихард пытается отыскать на поверхности клавишника, но не находит его.

КРУСПЕ (ноет): Ну Флэйк, ну ты ведь чувствовал! Нельзя было на берегу остаться, что ли?..

Рихард ныряет, и вытаскивает Лоренца, который, отплевываясь Круспе в лицо, безбожно ругает Тилля.

Индивидуальная рыбалка Риделя закончилась успешно - он выловил Шнайдера, по-прежнему сжимающего в руках палочки.

ШНАЙДЕР (диким голосом): Олли!!! Брось меня, плыви за метрономом!

РИДЕЛЬ (невнятно шепелявя): Шпокойно... Он у меня жа щекой...

Ландерс, выбиваясь из сил, плывет к берегу с Тиллем на буксире. Тот вцепился в Пауля мертвой хваткой, и постепенно пришел в сознание. На берегу Тилль не отпускает от себя Ландерса.

ТИЛЛЬ (растрогавшись): Пауль, спасибо.

ЛАНДЕРС (откашливаясь, пристально смотрит на Линдеманна): Не за что...

ТИЛЛЬ (заботливо): По спине похлопать?

ЛАНДЕРС (делая большие глаза): Нет, не надо... Со мной все в порядке... (улыбается) Но все равно спасибо.

Тилль улыбается в ответ и протягивает Паулю руку, которую гитарист робко пожимает.

Остальные музыканты, слишком занятые приведением себя в жизнеспособное состояние, не замечают примирения Линдеманна и Ландерса.

КРУСПЕ (пытаясь отодрать от себя напуганного Флэйка): Ну ладно. Отдых удался. (Смотрит на Тилля) Все нарыбачились?

ТИЛЛЬ: Пошли домой. Все равно сегодня Всемирный День Защиты Животных... И еще я есть хочу… Желательно не рыбы…

Ландерс с улыбкой качает головой и начинает собирать с берега все вещи, которые музыканты принесли с собой. Лодку выловить уже не представляется возможным, тем более никто уже не горит желанием совершить очередной заплыв на середину реки. Поэтому "Раммштайн" отправились в обратную дорогу без лодки, чему был несказанно рад Тилль. Еще долго самодельный плот плавал по реке, и во всех деревнях, через которые он проплывал, люди безуспешно пытались определить, что это за сооружение…

На обратном пути группа радуется тому, что они выжили после рыбалки, и поэтому у них приподнятое настроение. Тилль невинно набрал полное ведро поганок, и все уже успели полапать ядовитых грибов и даже поиграть ими в вышибалы, пока Христиан не заметил. Истошно вопя, он отобрал у ребят и выкинул потрепанные мухоморы. Чересчур нервно наплевав на остатки, Лоренц зло погрозил смущенным музыкантам длинным тонким пальцем. Во время и после прогулки Флэйк всех предостерегает не совать руки в рот, но из-за своего извечного чупа-чупса сам забывается и смачно облизывает пальцы. По приходу домой все, под постоянным присмотром клавишника, моют руки. Три раза... С хлоркой... А потом еще по разу с мылом. На очередной репетиции "счастливчика" Флэйка сильно тошнит. Он успевает лишь включить сэмплы на своем синтезаторе и убегает болеть в туалет.

ТИЛЛЬ: Похоже, Флэйка долго не будет...

ЛОРЕНЦ (из туалета): Ребята... начинайте без меня-я-я-а-а-а-а-а-а-а... (нечленораздельное мычание).

А "ребята" не знают, как управлять синтезатором. Пока он играет, все хорошо. А когда он не нужен, то еще лучше - Тилль просто выдергивает штепсель из розетки. Как только синтезатор опять понадобится, Тилль втыкает вилку обратно в розетку. Все счастливы, хотя немного и задолбал один и тот же ритм. Похоже, по-настоящему балдел от него только Штоф... Ну, может, еще дятлы в недалеком лесу...

ГЛАВА IV
Нагнетание праздничной атмосферы

Тилль после своего "потопления" просто прется от фильма "Титаник". Группа, устав за четыре недели от физиономии Леонардо Ди Каприо во весь экран и убедившись, что уговоры не действуют, просто прячет от Тилля кассету. Линдеманн, как ребенок, понуро стоит посередине комнаты и слезно упрашивает.

ТИЛЛЬ: Ребята, это не смешно! Верните мне кассету! Неужели вы не понимаете - это великий фильм! Это же "Титаник"!

КРУСПЕ (совсем озверев): Имел я твой "Титаник" во все четыре трубы!!!

Всеобщая пауза.

ЛОРЕНЦ (Рихарду): Не удивительно, что он потонул... Я бы точно утопился...

В это время Круспе достает видеокассету и крутит ее в руках.

КРУСПЕ (обращаясь к Линдеманну): Не это ищешь?

Тилль подбегает к Рихарду, вырывает у него кассету, быстро вставляет ее в видеомагнитофон... И тут вскрикивает от ужаса, потому что вместо нежного и утонченного Леонардо ДиКаприо с экрана на Линдеманна пялится здоровенный потный мужик и что-то нечленораздельно орет.

Не сразу до Тилля дошло, что он испугался себя самого, а смотрит концерт "Раммштайн" 1998 года.

Музыканты подсаживаются ближе к телевизору и с интересом разглядывают себя, беснующихся и прыгающих по экрану.

РИДЕЛЬ: Лучше всех грим держался у меня!

ЛОРЕНЦ: Ага! Потому что грим был примотан к твоему лицу скотчем!

ТИЛЛЬ (пытаясь реабилитироваться в собственных глазах): А я был похож на Атланта...

ЛОРЕНЦ: Не хочу тебя расстраивать, но Атлант никогда не страдал ожирением...

Тилль не может поверить своим ушам.

ТИЛЛЬ: Ты серьезно?!! (смотрит на Круспе) Он серьезно?

КРУСПЕ: Тилль, ну что ты его слушаешь, тем более что от ожирения еще никто не умирал...

Тилль твердо решает похудеть. Он читает книжку "Невкусная, но здоровая немецкая пища". Всего за одну неделю он... прочитал целых пятьдесят страниц, которые повествуют о том, что нельзя есть на ночь, и главное - отказаться от пива. Сначала Линдеманну показалось, что это очень легко, но со временем...

Тилль больше не может голодать. Он не ел уже сорок шесть минут. Не выдержав мучений, вокалист бросается к холодильнику и дрожащими руками дергает дверцу на себя. Все полки заставлены банками с пивом, которые Рихард припас ко Дню рождения группы. С диким воплем Тилль захлопывает дверцу и отпрыгивает от холодильника. На его крик прибегает заспанный, неожиданно разбуженный, а следовательно и злой, Флэйк.

ЛОРЕНЦ (хмурясь): Что такое? Нашествие крыс?

ТИЛЛЬ: Христиан! Мне срочно надо что-то съесть.

ЛОРЕНЦ (почесывая затылок): Ну-у-у-у... Если ты за последний час не бросил диету, свари себе овощной супчик...

ТИЛЛЬ (срывающимся голосом): Христиан!!! Прямо сейчас!

ЛОРЕНЦ: Ну-у-у... Тогда могу предложить овсянку. Она очень быстро готовится в микроволновке.

ТИЛЛЬ (радостно): Да!

ЛОРЕНЦ: Короче, заливаешь овсянку молоком и ставишь в микроволновку... Вот в общем-то и все...

Линдеманн бросается к шкафу, где стоит коробка с кашей быстрого приготовления, делает в упаковке дырку, затем хватает литровый пакет с молоком и выливает все его содержимое в проделанное отверстие. Поболтав коробку, он засовывает ее в микроволновую печь и, видимо для ускорения процесса приготовления, поворачивает ручку на значок "гриль". Флэйк в дверях слабо дергается, а потом устало машет рукой и садится на стул. Довольный Тилль выжидающе смотрит на печь. Через пятнадцать секунд из нее раздается приглушенный взрыв. Улыбка сползает с лица Тилля, он робко открывает дверцу и озадаченно заглядывает внутрь.

ЛОРЕНЦ: Что там?

ТИЛЛЬ (угрюмо): Овсянка...

Христиану становится интересно, и он тоже заглядывает в микроволновку: коробка взорвалась, а каша равномерно размазалась по стенкам и дверце.

ЛОРЕНЦ: Ну и что ты теперь будешь делать?

ТИЛЛЬ (подходя к раковине): Ни одной чистой ложки... Ни одной чистой вилки... А! Щас!..

Он опрометью выбегает из кухни, и через минуту возвращается с палочками Штофа.

ЛОРЕНЦ: Гениально...

ТИЛЛЬ (набивая рот кашей): Ну не есть же пальцами! Я же тебе не животное!

Вокалист всецело поглощен поеданием овсянки прямо из микроволновки. В кухню вбегает ошалевший Христоф.

ШНАЙДЕР (вытаращив глаза): Я не могу найти палочки!.. Их украл Палочный Термит!!!

Флэйк вспоминает прекрасный сон, из которого его бесцеремонно выдернул вопль Линдеманна, и решает отомстить.

ЛОРЕНЦ (ехидно поглядывая на Тилля, будто бы между прочим): Тилль, а Тилль? Штоф тебя только что назвал Палочным Термитом...

Тилль, безразличный ко всему, торчит по пояс в микроволновке.

ЛОРЕНЦ (вздыхает, закатывая глаза): Тилль, Палочный Термит - это Барабанное Чудовище...

Тилль по-прежнему облизывает палочки и с чавканьем пережевывает овсянку.

ЛОРЕНЦ (выходя из себя): Тилль, я сказал ЧУДОВИЩЕ!

Тилль застывает с высунутым языком. Его взгляд, затуманенный процессом поглощения еды, наконец фокусируется на клавишнике, а затем переползает на взъерошенного Шнайдера. Тилль виновато смотрит то на ударника, то на палочки.

ТИЛЛЬ (с набитым ртом и широко раскрытыми глазами): Хххххооффф!.. Ммммыы-ммыыы... уууаааа...

Шнайдер не сводит глаз с палочек, вымазанных овсянкой. У него предательски начинает дрожать нижняя губа. Христиан закрывает лицо руками, ожидая, что Штоф, как обычно, заплачет. Но ударник моментально делает каменную физиономию, метровыми шагами подходит к Линдеманну, выдергивает у него из рук палочки и быстро направляется вон из кухни. Через секунду он возвращается, снова подходит к Тиллю и не спеша вытирает обе палочки о его футболку, перечеркивая кашей надпись "Бог металла", а затем гордо удаляется.

ТИЛЛЬ (Лоренцу, ошалело, сквозь кашу): Ххххихххиааан???..

ЛОРЕНЦ (безразлично пожимая плечами): Не знаю, не знаю, я тут не при чем... Он вообще-то иногда бывает мстительным...

У группы "Раммштайн" годовщина создания.

Шнайдер сияет, как лампа без абажура, потому что группа дарит ему новый метроном. От него Штофа невероятно плющит и колбасит. Христоф боготворит новый метроном как старый, и говорит, что другого такого у него никогда уже не будет. Пользуясь правом дарителей, Оливер и Пауль слушают метроном Шнайдера. Пытаются поделить наушники, потому что на них написано "R" и "L".

КРУСПЕ: Идиоты! "L" значит левый наушник, "R" - правый!

ЛАНДЕРС: Ни фига! "L" - это значит "Ландерс", а "R" - "Ридель"! Только вот идиот-Олли все перепутал!

РИДЕЛЬ: Сам ты идиот! Ни фига я не перепутал! Просто я хочу оба наушника!

Лоренц (важным, торжественным голосом): Ребята, сегодня у нас праздник! Надевайте красивую одежду!

Круспе понял эту фразу слишком буквально. Он появляется в холле, где группа празднично завтракает, последним.

КРУСПЕ (с радостной улыбкой на лице): Ну как?..

На его черной рубашке красуется надпись:

"Go, go, Rammstein!
Spice Girls must die!"

["Вперед, Rammstein!
Spice Girls должны умереть!" - англ., прим. авторов
]

При этом слово 'die' зачеркнуто и сверху надписано: 'sterben' ["умереть" - нем., прим. авторов].

ЛОРЕНЦ (в ужасе): Рихард! Посмотри на себя! Как ты можешь? У этой группы тоже есть поклонники! Почему она не имеет права на существование?!

Все отвешивают Круспе легкие тумаки и подзатыльники, отбирают и выбрасывают рубашку и отправляют его переодеваться.

Через некоторое время Рихард снова появляется на пороге холла, на лице - заоблачное счастье.
Группа сразу же устремляет взгляд на его рубашку, на которой написано:

"Ich will Rammstein!
Tatoo - die schwein!"

["Хочу Rammstein!
Тату - свиньи!" - нем., прим. авторов
]

Ландерс снимает все происходящее на камеру под прикрытием Дня рождения группы. Все подкалывают Рихарда, но Круспе не из тех, кто долго задерживается с ответом. Выбрав своей жертвой измотанного диетой Тилля, Рихард медленно направляется к нему. Круспе предлагает Линдеманну баночку вкусного холодного пива.

КРУСПЕ (с издевкой): Тилль, а Тилль? Хочешь пивка?

ТИЛЛЬ (угрюмо): Я не буду пиво!

КРУСПЕ: Да брось ты, сегодня День рождения группы!

ТИЛЛЬ: Я ненавижу пиво!

КРУСПЕ: Фу! Такого вранья я еще никогда в жизни не слышал!

ТИЛЛЬ: Ну ладно, я *не люблю* пиво.

КРУСПЕ (с ехидной улыбкой, протягивая банку Линдеманну): Нет, любишь!

ТИЛЛЬ (нервно косясь на Рихарда): Нет, не люблю... (бросаясь на банку) А ну-ка дай сюда!!!…

Когда и вторая футболка Рихарда заняла свое достойное место в мусорном ящике, Круспе слегка расстроился, - раньше он никогда не сомневался в своем вкусе в одежде. Он говорит, что должен побыть в одиночестве, берет ящик пива и уходит "посмотреть доспехи".

Все расходятся, кто куда...

Тилль дремлет в своей комнате. Через некоторое время он падает с дивана от дикого скрежета. Тилль выскакивает в коридор, и видит, что пьяный в доску Рихард Зонне Бернштайн-Круспе в женском средневековом платье, спотыкаясь, зигзагами идет по коридору и по каменному полу волочит за собой двуручный меч. Круспе поднимает голову и видит Тилля. Он подходит к Линдеманну и восторженно произносит: "Тилль! Смотри что я нашел!"

ТИЛЛЬ: Ну и что? Этого железа здесь на каждом шагу полно.

КРУСПЕ (раздраженно): В жопу меч! Я про платье... (оглядывает себя) Жалко, что оно не красное...

ТИЛЛЬ (с издевательской усмешкой): Зато в цветочек!

КРУСПЕ (счастливо): Да, правильно!.. Ну я пошел... Покажу остальным!

Рихард нетвердой походкой медленно движется к холлу, где отдыхают четверо музыкантов. Линдеманн, все с той же ухмылкой на лице, следует за ним.

Тем временем в холле.

ШНАЙДЕР (на секунду переставая дергать головой): Что это за скрежет?..

ЛАНДЕРС (ехидно, Лоренцу): Это привидение. Призрак Вагнера услышал нас.

ЛОРЕНЦ (нервно): Да ну, фигня все это! Не верю я в эти сказки, это была просто крыса! (От воспоминаний его передергивает).

Скрежет становится ближе и громче. Христиан не выдерживает и прячется за Риделя, у которого в руках басуха. Ландерс довольно улыбается. Скрежет приобретает оглушительную силу.

РИДЕЛЬ (тихо, Лоренцу): Тут бас-гитара не поможет...

Все четверо напряженно смотрят на дверь. На пороге появляется Рихард в платье, с двуручником. Из-за его плеча выглядывает Тилль со счастливой улыбкой на лице и, оглядывая всех находящихся в холле, безмолвно тычет пальцем в сторону Круспе, а затем вертит этим пальцем возле своего виска.

КРУСПЕ (довольно): Ребята, как вам мое новое платье?

Секундное молчание. Ландерс приходит в себя первым и, еле сдерживая смех, дрожащей рукой тянется за камерой.

ШНАЙДЕР: Рих, а там есть длинные кожаные юбки?

ЛАНДЕРС (включая и настраивая камеру): Рихард, пройдись по комнате, а? Классный у тебя наряд!

КРУСПЕ (Христофу): Насчет юбок не знаю. Я смотрел только платья... Но можно вернуться и поискать.

Он, пошатываясь, под аплодисменты всей группы проходит в дальний угол комнаты и с грохотом падает без чувств, не выпуская из рук двуручник. Тилль и Пауль умирают со смеху.

ТИЛЛЬ (бросаясь к Ландерсу с камерой): Дай, дай посмотреть! Хорошо получилось?!

ЛАНДЕРС: Сейчас перемотаю!

Все четверо столпились вокруг Пауля, наблюдая на дисплее пьяное шествие переодетого Круспе. Все смеются.

ТИЛЛЬ (хватая Пауля за шею и взъерошивая ему прическу): Круто! Такое клевое домашнее видео! Покажем ему завтра! Когда он будет мучиться с похмелья!

ЛАНДЕРС (смеясь): Если ты не раздавишь камеру и не сломаешь мне шею!

Удивленный странной переменой в отношениях двух "давних приятелей" Тилля и Пауля, Штоф даже вынимает наушники из ушей. Он непонимающе смотрит на Оливера, а тот в ответ только пожимает плечами.

Пьяный Круспе, не без помощи друзей, заваливается спать в своей комнате. После небольшой и непродолжительной драки Тиллю удалось отнять у него двуручник, но снимать платье гитарист отказался наотрез. Сказал, его платье - ему и беспокоиться. Тилль не спорил.

Пока Круспе спит на диване, Ландерс сидит в изножии и периодически поправляет развратно задирающийся подол. Несмотря на то, что помимо платья на Рихарде старые, потертые, местами рваные джинсы, Пауль считает, что задранный подол - это очень неприлично.

ТИЛЛЬ (Ландерсу): Где это ты научился таким манерам?

ЛАНДЕРС (невозмутимо): На уроках бальных танцев в детстве.

ТИЛЛЬ (сквозь смех): Маленький Пауль ходил на бальные танцы???

ЛАНДЕРС: Ну да, в Москве было много танцевальных кружков. У меня была такая симпатичная партнерша по танцам! На каждом занятии я дергал ее за юбку, и преподавательница била меня по рукам линейкой. (Тилль в ужасе охает.) Да, Тилль, представь себе, линейкой. По рукам. Со всей силы. А ведь она была чемпионкой СССР по метанию молота... С тех пор это у меня стало привычкой - поправлять подол...

ТИЛЛЬ: Ладно, я спать. Ты особо долго не засиживайся. Рихард уже большой мальчик, сам позаботится о своем платье.

Тилль с улыбкой, качая головой, удаляется в свою комнату. Посидев еще полчаса и несколько раз одернув подол Круспе, Ландерс тоже уходит спать.

На следующее утро.

Пятеро музыкантов, за исключением трагически "павшего" накануне Круспе, завтракают и устраиваются в холле перед телевизором. Ландерс вставляет кассету в видеомагнитофон. Всем не терпится еще раз крупным планом посмотреть на соло-гитариста в средневековом платье, но группа решает дождаться виновника "торжества".

Тем временем, Круспе начинает тихо и медленно шевелиться на своей кровати. У него дико болит голова, он не помнит всего, что было, а то, что помнит, предпочитает считать кошмарным сном. Рихард медленно, держась за голову, садится на постели и, тихо постанывая, разглядывает себя. Платье в цветочек уже не вызывает у него такого бурного восторга, как вчера. Он нехотя встает на дрожащие ноги и босиком идет к двери. В последний момент Круспе что-то вспоминает, возвращается к кровати и снимает платье.

КРУСПЕ (сквозь зубы): Надеюсь, меня никто вчера не видел в таком виде...

В поношенной рубашке и старых рваных джинсах он спускается в холл, где все остальные сидят на диване перед телевизором. Пятеро музыкантов как по команде оборачиваются и хором произносят: "Доброе утро, Рихард!" Причем все загадочно улыбаются. Круспе почему-то это сразу не понравилось. Он захотел выругаться, но сдержался, ограничившись злым рычанием.

КРУСПЕ: Что по телеку?..

ТИЛЛЬ: Рих, садись поудобнее на диван, тебе должно понравиться!

Пауль, стоящий рядом с телевизором, торжественно жмет на кнопку воспроизведения. Все остальные ехидно хихикают.

На экране появляется изображение - крупным планом Рихард в платье. Затем веселый голос Ландерса: "Рихард, пройдись по комнате, а? Классный у тебя наряд!" Все на диване начинают ржать. А на экране Круспе смотрит куда-то в сторону и невнятно произносит: "Насчет юбок не знаю. Я смотрел только платья... Но можно вернуться и поискать". Сразу после этого он поворачивается боком к камере и, покачиваясь, зигзагами движется через всю комнату. Изображение начинает дергаться, а на заднем плане постоянно слышится истеричное хихиканье Ландерса. Тем временем Круспе в обнимку с двуручником падает в углу, телевизор взрывается смехом. Изображение уходит вниз, и в кадре появляются чьи-то худые волосатые ноги в тапочках с зайчиками. Потом громко слышен голос Тилля: "Дай, дай посмотреть! Хорошо получилось?!"

Пятеро музыкантов, за абсолютным исключением Круспе, хватаются за животы и вповалку катаются по дивану, в процессе сползая на пол и даже не пытаясь сдержать хохот.

КРУСПЕ: Кто это снимал?!

ЛАНДЕРС (продолжая ржать): Я-а-а-а-а-а...

КРУСПЕ: Короче. Не смей больше никому это показывать!

Пауль весело переглядывается с Тиллем, и протягивает вокалисту руку с раскрытой ладонью. Линдеманн со звоном бьет по ней своей здоровенной пятерней. У Рихарда отваливается нижняя челюсть.

КРУСПЕ: Я что-то пропустил?

ТИЛЛЬ: Он же мне жизнь спас!

ГЛАВА V
Музыканты отъезжают

Тиллю не понравилось, что Лоренц ест все и не толстеет, а он - Линдеманн, бог металла - ничего не ест и не худеет. И вот они стоят и орут друг на друга. Ландерс потихоньку, незаметно подходит к Лоренцу и, нарочито глядя в сторону, начинает тихонько дергать его за рукав, пытаясь увести из комнаты, подальше от разъяренного Тилля.

ТИЛЛЬ (Лоренцу): Молчать! В барабан засуну!

Христоф замирает на месте, и из его рук выпадают палочки.

ЛОРЕНЦ (заносчиво): Ну и что ты в барабан засунешь?

ТИЛЛЬ: Тебя, идиот!

ЛОРЕНЦ: Это Я-то идиот???!!! Это ТЫ - урод!

Ландерс не знает, кого спасать - Лоренца или Шнайдера. Круспе ничего не понимает. Оливер чувствует, что опасность витает в воздухе и уходит с басухой в ближайший шкаф. Тилль поднимает здоровенный, размером с голову, кулак. Ландерс нервно сглатывает. Линдеманн бьет по роже Лоренцу, тот летит на Ландерса и сбивает его с ног. Шнайдер бежит к другу, не замечая, что Круспе кормит крысу из блюдечка прямо у него на пути. В результате Круспе, щедро облитый крысиной едой, нападает на Шнайдера сзади, и все начинают драться. Круспе ничего не понимает, но принципиально бьется против Тилля. В процессе драки опрокидывается шкаф с Риделем. Рассерженный басист вылезает из шкафа и без лишних слов ввязывается в мордобой...

Чуть позже.

Все сидят изможденные. Самое плохое настроение у Лоренца, потому что у него (опять) сильный ушиб лицевой части черепа. Тилль подходит извиняться, получает бесплатную порцию немецкого мата, разводит руками и уходит ни с чем. Злые друг на друга, расходятся Ландерс, Шнайдер и Круспе. Ридель, весьма довольный собой (он не получил ни одного удара), уже сидит в своем шкафу, гладит помятую басуху и грезит о следующей драке. Круспе никак не может забыть подлый толчок Шнайдера и удар Ландерса в "запретную зону". Он затаил месть, ходит озверевший и ко всем придирается.

Едва не потеряв гитару в результате вероломного покушения Вагнера, Пауль с ней просто не расстается. Он лениво растягивается на полу и вдохновенно играет. Тут заходит Круспе, чуть не спотыкается о гитариста и издает воинственный шипящий звук. Наконец-то он дождался случая отыграться.

КРУСПЕ: Пауль, черт тебя подери, зачем ты разлегся поперек порога, что, в нашем замке мало жилплощади?

ЛАНДЕРС: Я совершенствуюсь в игре лежа.

КРУСПЕ (многообещающе): Ты скоро досовершенствуешься до того, что сыграешь у меня лежа... в ящик... Я гарантирую.

ЛАНДЕРС (примирительно): Ладно, остынь, я ухожу. До вечера, Рихард.

КРУСПЕ (растекаясь в озорной улыбке): Устрою я вам вечерок...

Накануне дня, когда группа должна была давать интервью журналистам, "Раммштайн" решает подготовиться, что и как отвечать. По этому поводу вечером они и собираются в холле. Посмотрев друг на друга пару секунд, группа единогласно соглашается на импровизацию. И тут Круспе начинает рассказывать "любимым" музыкантам страшный ужастик. К кульминации рассказа все уже трясутся от страха...

КРУСПЕ: Так вот. Они притащили ее на пустырь, где должны были ее убить. Эти шестеро здоровенных, волосатых, небритых, грязных, страшных... ну в общем, шестеро парней решили ее сначала изнасиловать.

ТИЛЛЬ (в ужасе): В голову???

КРУСПЕ: Нет. (Косясь на Тилля) Они не были извращенцами... Короче, она сильно извивалась, и в итоге схватила у одного из них пистолет, и подстрелила главаря...

ТИЛЛЬ (с энтузиазмом): В голову?!

КРУСПЕ: Нет, Тилль!.. Ну, она вообще-то целилась в голову, но попала в ногу. Короче, они сильно разозлились и решили просто ее убить. Патологоанатом в полицейском участке сказал, что причиной смерти этой девицы стали 63 ножевых ранения...

ТИЛЛЬ (недоверчиво): В голову?..

КРУСПЕ: Да нет же, не в голову!! Как ты себе видишь этот процесс?!

ТИЛЛЬ (мнется): Э-э-э... Рихард... мнэ-э-э… ты имеешь в виду "этот" процесс?..

КРУСПЕ (взрывается после секундного торможения): В жопу секс, я про нож!!

ТИЛЛЬ (понимающе кивая): А-а-а-а...

КРУСПЕ: Вот именно! Голова круглая, нож соскальзывает! Неудобно.

ШНАЙДЕР (сжимая в кулаках палочки): Я в детстве мечтал стать патологоанатомом...

РИДЕЛЬ (тихо): И что, получилось?

ШНАЙДЕР: Нет, Олли... Я играю в группе.

РИДЕЛЬ (задумчиво почесав голову): В какой?..

ЛОРЕНЦ (закатывая глаза): В группе "Раммштайн", Олли!

РИДЕЛЬ: Хм... Я тоже в ней играю... Странно...

ЛОРЕНЦ (раздраженно): Герр Ридель, пойдите проспитесь! Вы сегодня не просто плохой, вы сегодня просто никакой!

Оливер обнимает басуху и уходит в шкаф спать.

КРУСПЕ: Нет, я не понимаю! Такой страшный фильм, а он пошел спать! Мне всю ночь кошмары снились!

ЛАНДЕРС: Рих, что же ты мне не сказал? Я бы почитал тебе сказку!

КРУСПЕ: Нет, Пауль, спасибо. Это действует только на мою маленькую дочку и еще на Штофа.

ШНАЙДЕР (Рихарду): Ну... а ты слышал сказку про Палочного Термита? Это очень интересно. Если хочешь, можешь сегодня вечером прийти в мою комнату, послушать - Пауль будет читать десятую главу...

ТИЛЛЬ: А почему меня никто не приглашает???!!

Пауль вздрагивает и невидящим взглядом смотрит в пространство. Его не прельщает роль Шахерезады из "1000 и 1 ночи".

КРУСПЕ (подозрительно): Штоф, а это добрая сказка?

ШНАЙДЕР (расплываясь в улыбке): Нет, Палочный Термит - это Барабанное Чудовище. Оно злое.

КРУСПЕ (Тиллю): Можешь идти вместо меня. Я и так плохо сплю...

ЛОРЕНЦ (задумчиво, Рихарду): Хм... 63 ножевых ранения... Говоришь, они не были извращенцами?..

Хотя Круспе и хотел напугать остальных, сам испугался своего рассказа не меньше. В тот вечер Рихард решил лечь спать в обнимку с двуручником, на всякий случай привязав его к своей руке резинкой от старых семейных трусов Тилля. Обычно они валялись по всему замку, но по закону подлости на этот раз на своем пути Круспе не встретил ни одной пары тиллевских семеек. Припомнив, что видел какие-то трусы где-то в холле, засыпающий на ходу гитарист возвращается обратно.

ЛОРЕНЦ (отрываясь от книги): Что на этот раз, на платье цветы завяли или Вагнер подавился медиатором?

Сердито щурясь на свет и не обращая на Лоренца ни малейшего внимания, Круспе шествует к дивану, просовывает руку в щель между спинкой и основанием, нащупывает там трусы и, шатаясь, опять бредет к себе.

ЛОРЕНЦ: Когда будешь вешать крысу, не забудь пригласить… Смерть гадким созданиям… (подумав) Я про Вагнера!

Когда Круспе пошел ночью на кухню попить молока с клубничным печеньем, то из-за резинки потащил с собой меч. Скрежет двуручника об пол разбудил всех в замке. Флэйк в своей кровати застучал зубами - теперь он думал, что крыс Вагнер "отбросил коньки", и его привидение бегает по замку.

На следующее утро Тилль приходит на репетицию и говорит, что ночью сочинил песню.

ТИЛЛЬ: Ребята, я ночью сочинил новую песню! И даже ее записал на диктофон.

ЛАНДЕРС (сквозь зубы): Ну и что? Я каждый день сочиняю новые сказки, но я же этим не хвастаюсь...

ТИЛЛЬ: Хотите послушать?

Не дождавшись ответа, Тилль нажимает кнопку "Play", и из диктофона раздается его же собственный задумчивый голос: "Так, я на ночь помолился, зубы почистил..." Тилль судорожно жмет кнопку "Stop", смущенно бормоча: "Простите, это не та кассета!" Он быстро вынимает кассету из диктофона и хорошо отработанным за долгие годы гастролей приемом прячет ее в штаны. Тут он замечает, что на него уставился Рихард. Круспе делает страшные глаза, и Тилль, секунду помешкав, засовывает руку обратно в штаны, но, видимо, не может найти кассету, и некоторое время там роется. Круспе начинает угрожающе сопеть. Тилль с виновато-извиняющейся улыбкой наконец-то вынимает кассету из штанов и перекладывает ее в карман. Круспе одобрительно кивает и отворачивается.

ТИЛЛЬ (достает другую кассету): Вот она, настоящая, слушайте...

КРУСПЕ (подключая гитару): Угу. А в какой тональности эта новая песня?

ТИЛЛЬ: Ну... не знаю... А в какой вы хотите ее играть?

КРУСПЕ: Еще не знаю, но я сегодня плохо соображаю, поэтому будем играть в ля-миноре, без диезов и бемолей.

ЛОРЕНЦ: А тебе-то какая разница??? У тебя все равно нет черных клавиш.

КРУСПЕ (раздраженно): Ну ладно! Тогда будем играть в фа-диез мажоре - там ПЯТЬ диезов! А у тебя, между прочим, после вчерашнего руки дрожат!

ЛАНДЕРС (в ужасе): Рихард, что угодно, только не мажор! "Раммштайн" НИКОГДА не играет в мажоре!!!

КРУСПЕ: А, ну да. Тогда играем в ля-миноре. (Смотрит на Христиана) Понятно?!

Лоренц кивает головой, понимая, что других вариантов просто нет.

ТИЛЛЬ: Ну, начинайте!

КРУСПЕ: А что играть-то???

ТИЛЛЬ: Откуда мне знать?! Я же стихи пишу! Музыка - это ваша забота!

ШНАЙДЕР (прыгая на месте): УРА! Вольный стиль!

ЛОРЕНЦ: А тебе-то какая разница??? У тебя все равно всегда одно и тоже.

Шнайдер невесело затихает. У него предательски начинает дрожать нижняя губа. Все надолго задумываются. Через пару минут молчания все вдруг понимают, что Оливер, безразличный ко всему, с самого начала репетиции играет какой-то новый риф на басухе. Тилль уж было собрался ему сказать, чтобы он замолчал и не мешал думать, но Круспе вовремя закрывает ему рот рукой. Знаками Рихард показывает всем, чтобы запоминали риф и потихоньку подыгрывали. Через несколько минут музыканты довольно слаженно играют песню, и Круспе командует Тиллю начинать декламировать стихи...

Кто бы мог подумать, что так рождаются шедевры. А ведь со времени своего приезда в замок группа, незаметно для себя, уже сочинила новый прекрасный альбом. В итоге они назвали его "Дар Вагнера", и только мы понимаем, что на самом деле скрывается под этой красивой фразой.

Настал день интервью, последний перед отъездом из замка. Музыканты, как всегда, неотразимы, все идет, как обычно, и вдруг один маленький, толстенький, противненький журналист, проталкиваясь сквозь толпу, подскакивает к музыкантам.

ЖУРНАЛИСТ: Не сочтете ли вы за беспочвенные инсинуации предположение о том, что ваше творчество, представляющее собой беспрецедентную пародию на мистерию, ни в коей мере не являющееся элементом нравственности, не имеет точек соприкосновения с возвышенным самовыражением и нимало не заботится о морально-этическом мировоззрении представителей нового поколения?

Лоренц, до этой минуты уверенно отражавший все нападки журналистов, застывает с раскрытым ртом и ошеломленно смотрит на вопрошающего. Наступает зловещая тишина. Никто не знает, что ответить, потому что не могут понять формулировку. Неожиданно молчание нарушается до этого не подававшим голос бас-гитаристом.

РИДЕЛЬ: Это сложный вопрос. Но могу заверить вас, что во всех наших произведениях присутствует монизм и строгая символическая спецификация. А постоянная новация придает тематике усиленную метафоричность и тезисную раскованность. Если вы занимались мнемоникой, то придете к безальтернативному выводу, что во всех аспектах существования группы присутствует строгий аскетизм. Вы поймете, насколько стихотворная сторона импонирует музыкальной. Каждая песня нивелирует материальное с дуалистическим, презентуя номинальные догматы в новой интерпретации. По своей степени возвышенности это соизмеримо с ликвидацией устоявшейся бесперспективной инертности, присущей упомянутому вами новому поколению. Я надеюсь, что ваша неврастения не является следствием врожденного схематизма, так как в противном случае вас ждет неминуемое грехопадение, духовная деформация, потеря способности к психологическому самоанализу и... и прочая херня.

Секундное замешательство... Круспе с натянутой улыбкой заглядывает в объектив камеры.

КРУСПЕ (сладким голосом): Он очень умный... Просто необщительный.

На музыкантов обрушивается град аплодисментов.

РИДЕЛЬ (возмущенно): Не могу же я тупо молчать!

Группа, поглядывая на толпу журналистов, движется по белой каменной дорожке к воротам, где их ждет БМВ 65-го года. Линдеманн с важным видом садится за руль.

Тем временем на заднем сидении.

ЛОРЕНЦ (злобно): Нет, я не понимаю. Какого фига я ВСЕГДА отвечал на дурацкие вопросы журналистов, когда у нас есть Олли???!!! Могу поспорить, что если бы Олли ХОТЬ РАЗ в том же стиле ответил на вопрос, почему мы называемся "Раммштайн", его бы нам НИКОГДА больше не задавали!..

ЛАНДЕРС: Классный замок, да? "Вездесущая Глухота"...

Шнайдер, как обычно кивая головой, прощальным взглядом окидывает замок.

ЛОРЕНЦ (поглаживая лоб, где раньше была шишка): И все-таки здесь постоянно случается какая-нибудь фигня...

ТИЛЛЬ (с улыбкой до ушей): Ну что, рванули?

Линдеманн торжественно поворачивает ключ в зажигании, и машина... не заводится.

ЛОРЕНЦ: Ну я же говорил! Я всегда знал... Я как чувствовал...

Когда Линдеманн, после замены аккумулятора, прочистки двигателя и заливки бензобака все-таки уговорил машину завестись, все вещи были уложены в багажнике так, чтобы не мешать спать Риделю. Лоренц соорудил для Вагнера 10-ю по счету клетку, из которой не выбрался бы даже Дэвид Копперфильд, а Круспе после долгих уговоров согласился поместить туда друга. Шнайдер перепечатал себе на ноутбук все 125 глав сказки про Палочного Термита, а Ландерс, скрепя душой, поставил автограф на рукописный вариант своего творения, - короче, еще через месяц группа тронулась в обратный путь. Но в глубине души все были уверены, что "Вездесущую Глухоту" они никогда не забудут.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
(продолжение следует...)


  Количество комментариев: 27

[ добавить комментарий ]    [ распечатать ]    [ в начало ]