Рассказы фанатов

Всё хорошо, что хорошо кончается или история одной пьянки.

Автор: Semanariorty-Ирина

...Мэрлину Мэнсону, на которого я внешне так похожа (как мне не так давно сказали), Крису, Флакиной кошке, немецким таксистам, а также весёлым и неунывающим пенсионерам, да и просто людям, которым небезразлично слово «Rammstein» посвящается…

* * *

Раммы поздним вечером возвращались на такси с одного из самых величайших концертов в истории Германии – на одной сцене Нина Хаген и Мерилин Мэнсон!!! Такое Раммы не имели права пропустить, даже не смотря на то, что начиная с октября месяца 2003 года коллективно воспылали ненавистью к гражданке Хаген, которая по их общему мнению надругалась над «Земанном» в самой что ни на есть извращённой форме. Довольные и не очень, музыканты вели привычную непринуждённую беседу.
- Эх, хорошо поорал!!! – как истинный поклонник Мэнсона, совершенно искренне восхитился голосовыми данными Мерилина Тилль, а потом с чувством рявкнул в сторону везущего их таксиста, - ю гат ту си дэ мобси-и-и-и-и-ин!!!
Таксист испуганно взвизгнул и притормозил.
- Гы-гы-гы… - заулыбался вокалист.
- НЕНАВИЖУ!!! ВСЕХ НЕНАВИЖУ!!! Нет, вы только подумайте: десять музыкантов, пятьдесят работников телевидения и радио, тридцать восемь журналистов, семнадцать фотографов, три организатора, пять менеджеров, девятнадцать работников сцены, пятеро вас – уродов! – и порядка ста тысяч зрителей, а этот чертов голубь нагадил именно на меня!!!
- Да не переживай ты так, Риха, - похлопал его по плечу Шнайдер, - говорят, что если на тебя кто-нибудь накакает, то ты будешь счастливым!
- ДА?! – истерично отозвался «пострадавший» гитарист, - хотел бы я на тебя посмотреть! Стоишь такой крутой, колбасишься и прёшься, башкой трясёшь, а на тебя сверху… плюх!!!
- Плюх?! – заинтересовался любознательный клавишник, - в каком смысле – плюх?
- В том смысле, что удобрили его как огородную редьку, - пояснил ему Пауль. - Да и хватит об этом, лично мне концерт понравился.
- После такого концерта не грех и бухнуть от души, - вкрадчиво заметил Крис. Все, включая даже таксиста, от этой вкрадчивости навострили уши.
- Ну и к кому? – весело щелкнув зубами, спросил Тилль. Раммы неожиданно притихли.
- Вы чего? – удивился вокалист.
- Тиллёк, можно тебя попросить зубками своими вот так вот больше не делать? – осторожно нарушил молчание Шнайдер. Лицо Тилля вытянулось:
- Почему это?!
- Просто так от тебя не то что жена уйдёт, а скоро все наши поклонники разбегаться будут! Линдеманн обиженно фыркнул и отвернулся. Таксист с трудом сдерживался, чтобы не заржать.
- Но вопрос Тилля остался открытым, - напомнил Пауль, - у кого хата свободная?
«Свободная хата» была, в общем-то, у всех. Но никто не хотел, чтобы его милое уютное гнёздышко превратилось не весть во что. Вот и начались сыпаться отговорки…
- Ко мне мама в гости приехала! – завопил Оливер.
- А у меня жена! – солидно сообщил Рихард.
- А у меня ребёнок! – заорал Пауль.
- А у меня два ребёнка! – перебил его Тилль, а потом, хихикнув, тихо добавил, - И это только официально…
- А у меня… у меня… у меня кошка!!!
Пауза, последовавшая за репликой растерянного клавишника, сопровождалась дружным хихиканьем музыкантов «Раммштайн» и недоумённо-тревожным взглядом таксиста...
- Кошка?
- Вот извращенец!
- Хе-хе… кошка у него!
- И давно тебя кошки привлекают?
- А как же женщины? Им будет не хватать твоего близорукого внимания!
- Не отмажешься, Флака!
- Уж ты не бойся, мы твою Мурку не потревожим!
Клавишник обречённо вздохнул.
- Ну ладно уж… Только обещайте, что Тилль не будет поить её водкой, а Пауль не станет швырять бутылки с балкона!
- КЛЯНЁМСЯ!!! – заорали пять глоток.

* * *

«Домой… Надо домой… У меня нет жены, детей, мамы, подружки и даже кошки. Но всё равно надо домой».
Шнайдер на четвереньках выполз из кухни, где спал, обняв микроволновку, Флаке. «Странно,- подумал опьяневший мозг ударника, - почему Флака всегда предпочитает обнимать СВЧ-печку, а Тилль – холодильник?» Перебравшись в коридор через Рихарда, который свернулся на коврике калачиком и судорожно дёргал ногами, Шнай укрепился на задних конечностях и опёрся о дверной косяк.
- Ааай!.. Нет, Карен!.. Это всё они! Замуровали демоны, соблазнили, напоили… Аааай! Я не виноват! Не винова-а-а-ат! Ай, не бей меня, не бей меня, родная!!! Ну не бей, не нада-а-а-а!
- А ведь говорил я тебе – не женись… - раздался откуда-то загробный голос Оливера.
- Жена – это зло. ЗЛО! – из комнаты согласно пробасил Тилль, - водка – это всё, что нам нужно! Водка – это сила, бодрость и хорошее настроение! Ну, пей-пей, кошечка, человеком будешь…
Слышно было, как по полу чья-то персидско-сиамская усатая морда елозила проспиртованную пластиковую миску. О, нет! Флака же просил не поить его кошку… - Ти-и-иль… - выдавил из своих голосовых связок ударник, - Мы же обещали!
- Обещали что?
- Пшла вон отседова, Шапокляка!!! – послышался истошный визг Пауля, а через пару секунд – звук, с которым обычно разбиваются пивные и водочные бутылки об асфальт, - Не подходи, скотина! Убью-у-у-у-у!!! А-а-ай! Гена, спаси! Шапокляки атакуют!!! Карау-у-у-ул!!!!
На балконе что-то загремело.
- Вон оно как… - Тилль отпихнул в сторону физиономию Оливера, которая тщетно пыталась ткнуться в кошачью миску, и снова дал её кошке, - во как мелкого глючит-то… ты гляди!
- Ти-и-иль!!! - заныл Шнайдер, - что вы делаете?! Мы ведь обещали Флаке!..
- Обещали, - невозмутимо кивнул Тилль, - но Флака нас не видит, так что и не докажет, шо ето были мы!

Горестно всхлипнув, ударник доковылял до вешалки, снял свою куртку, кое-как нацепил её на себя, сунул ноги в ботинки и, не зашнуровывая их, шатаясь, вышел за дверь. Преодолев тёмную лестничную площадку с парой громких падений и дюжиной весьма крепких высказываний, Кристоф вывалился из подъезда. Около подъезда стояла полуразвалившаяся скамейка, которая явно нуждалась не то чтобы в ремонте, но хотя бы в покраске. В нескольких метрах от неё красовалась куча битого стекла. Наверху буянил Пауль, которому в очень нетрезвом состоянии частенько казалось, что он – маленький беззащитный Чебурашка, спасающийся от армии старух-Шапокляк. Что именно хотели от него эти вредные старухи и откуда они взялись, гитарист не сообщал, он только лишь пронзительно визжал и кидался бутылками. Ну, что ж поделать, грешно смеяться над жертвами советских мультипликаторов времён развитого социализма… Чуть пониже этажа с пьяным Паулем некий пожилой господин пытался вызвать полицию, так как этот недобитый Чебурашка ему уже осточертел. Но полиция, которая, испытала на собственной шкуре все выходки своих знаменитых соотечественников, категорически отказывалась приезжать.
- О, жизнь, ты прекрасна!!!!!!! – с рёвом распахнул дверь подъезда Тилль Линдеманн, - Шнай, подожди меня!
В левой руке вокалист сжимал Флакину кошку, которая пьяно таращилась на него.
- За… зачем тебе кошка? – подковыляв поближе к Линдеманну, удивился ударник.
- Дочке подарю… - пьяная физиономия Тилля расплылась в улыбке, - она давно хомячка какого-нибудь просит…
- Хомячка?! - заорал Крис, следуя в потёмках за Тиллем, который, спотыкаясь, шёл по дороге, - так какой же это хомячок? Это – кошка! Тем более, это Флакина кошка! Тилль…
Линдеманн в очередной раз споткнулся и свалился на обочину, в травку. Раздалось мяуканье, вой и шипение.
- Ты её раздавишь!.. – Шнайдер стал кое-как поднимать на ноги вокалиста. Около пяти минут они барахтались, пытаясь подняться.
- Где кошка? - прорычал Тилль, шаря в темноте руками по траве вокруг себя, - кис-кис-кис! Это что? Это ты, Мурочка? Ой, фу-у…
Кошку Тиллю нащупать не удалось, но зато в травке было предостаточно доказательств бесконечных прогулок разных бульдогов, дворняжек и кокер-спаниелев.
- Вот она, поднимайся… Держи! – Кристоф сунул кошку вокалисту. Тот аккуратно взял её и принялся интенсивно почёсывать ей за ушами, отчего у несчастной глаза увеличились почти втрое…

Двое пьяных мужчин, с не менее пьяной кошкой в руках, в конце концов добрались до проезжей части.
- Лови давай такси, по домам поедем, - буркнул Шнай. Тилль согласно кивнул и выполз на дорогу.
- Та-а-а-акси-и-и-и!.. Биби-и-и-и!!! – Линдеманн выставил одну ногу вперёд и задрал штанину, - остановись и погляди как я сексуален!
Тилль, ко всему прочему, пытался вилять задом, но со стороны это выходило глупо и смешно. Шнайдер устал на него смотреть.
- Отойди! – он отпихнул в сторону кривляющегося с кошкой в руке вокалиста, и сам стал ловить такси.
- Куда? – приоткрыв дверцу, поинтересовался из подъехавшей машины таксист. Шнайдер сказал ему адрес и попятился к Тиллю.
- Иди… Пойдём, мы едем по домам! – Крис схватил его за шкирку и подтолкнул к машине.
- Ой, бли-и-ин, такси приехало! – восторгу пьяного вокалиста, казалось не было конца.
- Ага, приехало, - сквозь зубы отозвался таксист. Линдеманн, мотаясь из стороны в сторону, облокотился на машину рядом с окошком водителя.
- Мужик, а ты знаешь, кто мы? – хитро хихикая и щурясь, спросил он. Таксист устало поднял на него глаза и отрицательно покачал головой.
- Мы – группа RAMMSTEIN! – с гордостью провозгласил Тилль водителю и для большей убедительности потряс перед его лицом измученной кошкой.
- Садись давай! - пихнул вокалиста ударник, и сам забрался в салон.
- Киса, скажи: «Мяу»! – Тилль вертел кошку так, что Шнайдеру даже стало жаль её, - я тебе говорю, скажи мяу!.. Ух, Шнай, знаешь, чем отличается корова, которая пасется на обычном лугу от той, которая пасется на конопляном?
- Понятия не имею,- пробурчал Крис.
- Хе! А я зна-а-а-аю! Знаю! Корова, которая пасется на обычном лугу, мычит вот как, - далее вокалист зажмурился, сложил губы трубочкой и поверг в ужас не в чём не повинного таксиста своим рёвом. - Му-у-у-у-у-!!! А корова с конопляного луга похожа на нашего а, она мычит вот так: Му-у-у, хе-хе-хе, му-у-у-у-у-у!!! Кошка поджала уши и ткнулась мордой Шнайдеру в рукав, надеясь хоть там найти своё спасение от Герра Тилля. Кристоф чувствовал, что если с этой кошкой, не дай Бог, что-то случится, то клавишник либо покончит с собой, либо прибьёт Тилля Линдеманна...

* * *

- А его довезите вот до того дома,- сказал Шнайдер, вылезая из такси.
- До какого дома? – переспросил вымотанный Линдеманном и его пьяным идиотизмом, таксист.
- А вон до того, - Крис указал трясущейся рукой, - Вон стоит, красинький такой... Вот туда его и отвезите... Сам он, наверное, не дойдёт.
Шнай захлопнул дверцу автомобиля, поёжился от прохладного ночного воздуха, бодро фыркнул и, дождавшись, пока машина отъедет, поплёлся в свой подъезд. Мыслей почти не было. Их перекрывало зверское желание спать. Отогнав грозным рыком (как-никак с кем поведёшься, от того и наберёшься, а с вокалистом он водился давно) целующуюся в потёмках парочку от дверей, Шнай вошёл внутрь.
- Эх, вот бы мне свой собственный домик! Хотя... на черта мне сдался какой-то домик? – вслух размышлял Шнайдер, поднимаясь по ступенькам, - я же один. Ни жены, ни детей, ни мамы, ни подружки... Кошку что ли завести? А что, это мысль!
Дойдя до четвёртого этажа, ударник упёрся взглядом в двери лифта.
- О, да у нас в доме есть лифт! - осенённо изрёк Кристоф, - Так чего же я пешком всегда поднимаюсь, как последний хорёк?
Шнайдер проживал на пятом этаже – не очень, вроде, и низко, и, тем не менее, не так уж и высоко. Для ударника Раммштайн, известного своей боязнью высоты, цифра 5 была самой оптимальной. Оптимальной, с учётом разного рода Шнайдеровских фобий... Крис, после столь значимого открытия, как присутствие лифта в двадцатиэтажном доме, решил хоть один пролёт ступенек, но всё же не идти пешком. Он заполз в лифт и, довольно потирая ладони, нажал на циферку пять. Лифт закрылся и поехал. Приехал и открылся.
- Нормалёк! – весело хрюкнул ударник и двинулся к дверям своей квартиры.
Порыскав в карманах куртки, среди жизненно важных и ежедневно необходимых вещей, таких, например, как скомканные фантики, просроченные (?! хм, и в самом деле просроченные…) презервативы, Тиллевская зажигалка с фиолетовыми маргаритками, Рихардовская подводка для глаз, аспирин, пурген и средство от насморка, заботливо сунутые ему Флакой, две новогодние хлопушки, катушка чёрных штопальных ниток и насквозь пропитанная тошнотворно-сладкой жидкостью розовая бумажка с некими цифрами и кокетливо подписанная именем «Матильдочка»… В общем, среди всего этого хлама Шнайдер отыскал малюсенький такой неприметный ключик, достал его, внимательно осмотрел, словно засомневавшись – тот или не совсем? - и дрожащей рукой сунул его в замочную скважину. Дверь открылась, Шнайдер вытащил ключ, сделал шаг вперёд и … вот он, этот чёртов коврик, подарок свекрови Констанц (добрая старушка!) об который он вечно спотыкался, когда был трезв, и падал, нещадно шандарахаясь лбом об комод, когда трезвым не был.
- Ой, ё-моё!!! Mutter ficktisch!!! Голова!.. ОПЯТЬ!!!
Кое-как подняв себя, многострадального, и проверив, всё ли на месте, Крис включил в прихожей свет. Потирая лоб и охая, он протянул ногу, захлопнул с её помощью входную дверь и стал небрежно стягивать ботинки. Благополучно расправившись с оными и взявшись за куртку, Шнайдер вдруг замер. Что-то было не так. Что именно? Он не знал… Но что-то определённо было не так…

Ударник, нахмурившись, опасливо глядел по сторонам. Вот вешалка, комод, коврик, портрет небритой Моны Лизы на стене… стоп, это же зеркало!.. Шкаф, зонтик, обувь… Обувь. Обувь? Обувь! Вся его обувь аккуратно стояла в один ряд совершенно в полном порядке! Шнай машинально сунул ноги в тапочки и не на шутку призадумался. Как же это могло случиться? Крис даже начал волноваться. Тихонечко, озираясь по сторонам, он шмыгнул на кухню. Вау! Вся посуда перемыта, чайник горячий, на столе вместо пустых бутылок эмалированная мисочка с ватрушками и кувшин молока!
Was!.. ist… ммм… блин!.. das? – отрывисто пробормотал совершенно офигевший Шнайдер. В полнейшей растерянности он вернулся в прихожую, уселся возле комода и решил порассуждать логически. Логика Шная к тому моменту выстроилась довольно-таки интересной, местами аж похлеще типичной женской. Что могло случиться? Может, это он сам? Не-е-е! Эту утопическую мыслю Крис отогнал от себя в первую же очередь.
Что же? Что же? Что же?… Стоп. А мож он когда трезвый был, женился, а щас вот напился и забыл об этом?

Шнайдер передёрнул плечами и засомневался. Нет. Не мог он при всём желании так нажраться… да и с чего бы это вдруг он надумал жениться? Ему и прошлого раза воооот так хватило! Констанц? Нет, тоже не катит, она с мужем в Австрии, да и ключа у неё вроде нет… Уй, Белоснежка что ли?! Крис не удержался и хихикнул от этой глупости, неожиданно пришедшей ему в нетрезвую голову. На черта он сдался какой-то там Белоснежке? Или… Господи, да как же он раньше не додумался?! Маньячка!!!! Фанатка-маньячка!!!!! Сейчас она выскочит откуда-нибудь в чёрном кожаном белье, привяжет его к кровати и, угрожая паяльной лампой, затолкает в него все эти чёртовы ватрушки, зальёт этой дрянью из кувшина, а потом…

Шнай с ужасом притих возле комода. Что делать? Сматываться или вызывать полицию пока не позд…. Дверь в одной из комнат устрашающе заскрипела. Шнайдер задрожал, припомнил все прочитанные им садистские фан-фики и, затаив дыхание, сжался возле комода, изо всех сил надеясь, что этот лакированно-поцарапанный небольшой по высоте кусочек дерева сможет скрыть его от приближающейся гибели. Проклятье! Scheisse, просто полнейшее Scheisse!!! Ну почему только он занялся музыкой? Лучше бы он продолжал устанавливать телефоны в квартиры! Тогда, может быть, он умер бы своей смертью… А не от рук ошалевших озабоченных фанатов!.. Из комнаты тем временем кто-то медленно вышел. Шнайдер слышал, как устрашающе скрипел паркет под ногами незнакомца, и то, как во всём теле стучит его собственное сердце. Такого страха Крис не испытывал, казалось, ещё никогда в своей жизни. Человек подходил всё ближе и ближе к его укрытию. Ударник напрягся и зажмурился. Мама… Прости меня…. Простите меня все… Как уже близка смерть… я посмотрю тебе в глаза, смерть!..
Кристоф глубоко вздохнул и, набравшись решимости, открыл глаза.

- Что-о-о-о?! Т… ты?! – Шнайдер протёр глаза и резко вскочил на ноги, - ну ты… блин!!! Где ж тебя, падла, научили так людей пугать?! Я чуть не спятил сейчас!!! Что ты тут забыл?!
Для читающих сие творение я поясню, что перед Шнайдером стояла очень знакомая ему личность – страшно худощавая, длинноволосая, голубоглазая, в довольно-таки несимпатичных очках и совсем несимпатично улыбавшаяся…
- Флака, мать твою, я тебя спрашиваю, что ты тут делаешь?! Откуда у тебя ключи? – Крис просто озверел от наглости клавишника, которая заставила его изрядно поднапрячь нервную систему, - Давай-ка, убирайся к себе! У меня нет твоей кошки, это Тилль забрал её… Давай, сваливай, я устал как собака…
Но Флака стоял и продолжал улыбаться. Шнайдер оторопел.
- Ты что, не понимаешь?! Сваливай!.. и ватрушки свои прихвати! И… и…
Глаза ударника резко увеличились в диаметре от того, что он вдруг заметил.
- Флака… Флака, а откуда у тебя эти валенки? - Крис с удивлением подошел к нему поближе, - И …это… ммм… платье… то есть са… сарафан? (Крис, благодаря сестре и отчасти своей фамилии, мог без труда различать предметы женского туалета) И передник?.. Ой, да у тебя ж ещё чулки имеются! Ни фига себе… Откуда? И зачем ты всё это напялил-то на себя, ты же не женщина!
Флака, продолжая улыбаться, оглядел свой экстравагантный наряд, покачал головой и, скрипучим, как будто не своим вовсе голосом, выдал:
- Я на две недели к тебе, золотко!
- Зо… золотко?! – у ударника подкосились ноги.
- Золотко! – подтвердил Флака, - Кристофик, Кристофорушка мой сладкий!
Криса перекосило. По большому счёту из-за того, что если свое полное имя он не уважал, то от нынешних «ласковых слов» пришёл в ужас.
- Я тебе!.. Я тебя!.. - он пытался в уме подобрать из всевозможных способов расправы над Флакой самый наизощрённейший, но, учитывая его состояние, подобрать что-либо подходящее не удавалось.
- Ну неужели ты не соскучился совсем, миленький? Неужели не обнимешь меня? – Флака растопырил в разные стороны руки и попытался принять нечто вроде стратегической позиции «иду на вы».
- Белая горячка… – с досадой пробормотал Шнайдер, - нет, не хочу!
Но было поздно: Флака какой-то странной походкой вразвалочку проковылял к нему, сгрёб его в свои костлявые передние конечности, и, улюлюкая, чмокнул Криса в небритую физиономию…
- Фу, мерзость какая!!! – завизжал ударник, отталкивая Флаку.
- Ты мой сладенький! Совсем, смотрю, не соскучился, милок, а я аж прям истосковалась!
- ИстосковаЛАСЬ?! – дрожащим голосом переспросил Крис, - тогда мне точно надо линять отсюда быстро!
- А я тебе ватрушечек привезла, вот. Там в комнате ещё огурчики маринованные, помидорчики, грибочки… Принести? - Грибочки говоришь? – Шнайдера осенило, - ну принеси свои грибочки!
В голове ударника Раммштайн за пару секунд созрел грандиозный план. Едва только Флака переодетый женщиной нырнув в комнату, он быстро открыл верхний ящик комода, дрожащими от нетерпения пальцами отыскал ключ от второго замка, которым он пользовался исключительно в экстренных случаях. Решив, что сейчас как раз и наступил такой вот экстренный случай, и даже не переобувшись, Крис схватил куртку с вешалки. Показался Флака с двумя трёхлитровыми банками маринованных грибов в руках. Шнайдер ойкнул, распахнул входную дверь и в мгновение ока скрылся за ней. Ключ заедал и словно не хотел спасать хозяина квартиры от его сбрендившего коллеги по группе. Но, в конце концов, замок удалось закрыть. Крис выпрямился и с облегчением вздохнул. Но не тут-то было! За дверью загремели трёхлитровые банки, а те самые костлявые передние конечности атаковали ручку и стали со всей силы дёргать дверь - Флака выкрикивал что-то нечленораздельное. Криса внезапно охватил ужас, такой, словно за дверью в тот момент находился сам дьявол, а не их Флака.
- Лю-ю-ю-юди!!! – он стремительно понёсся по ступенькам, как ошпаренный выскочил из подъезда и, озираясь по сторонам, рванул к красненькому домику невдалеке, - Ти-и-и-и-и-иль!!!

* * *

Звонок своим настойчивым писком в течение нескольких минут оглашал квартиру Тилля. Герра Линдеманна он, в принципе, особо не беспокоил, поэтому смотреть, кто же там такой нетерпеливый посреди ночи заявился в гости, отправилась Неле. Взмокший, растрёпанный и ошалевший Шнайдер влетел в апартаменты вокалиста, прямо в своих домашних тапочках, чуть не сбив девочку с ног.
- Папа… Где твой папа?!
Неле пошатнулась.
- Там… Спит… А что, что-нибудь случилось?
- Да!!!
- Что-нибудь страшное, да?
- Да!!!
- Очень страшное?
- Очень!!!
Шнайдер перво-наперво плотно закрыл дверь и после проверил, насколько надёжен материал, из коего она сделана. Аккуратно отодвинув в сторону старшую дочку вокалиста, он, не взирая на её лепет о том, что «когда папа спит, он глух и храпит», ринулся искать Тилля. Тилль же, придя домой, всучил Неле пьяную кошку клавишника, дошел до дивана в зале, икнул и завалился на него, чтобы, извините, спать. Кошка и дочка переглянулись, вздохнули и поспешили ретироваться с места событий. Одним словом, Неле уже почти спала, когда к ним вторгся дядя Шнайдер, который вёл себя ну очень уж странно…
Крис влетел в большую комнату. Герр Линдеманн возлежал на своём раздвижном ложе кверху пузом, свесив правую ногу и мелодично похрапывая.
- Ага!!! – у Шнайдера загорелись глаза. Он резко повернулся к испуганно пятившейся за ним Неле, - если придёт Флака, ему не открывать не под каким предлогом, понятно?
- Да… а почему?
- Что бы он тебе не говорил, понятно?!
- А почему?
- ПОНЯ-Я-Я-ЯТНО?!?!
- Да-да… - пропищала фрёляйн Линдеманн.
- Тилль, вставай, случилось страшное! Флаке у меня дома… Вставай, слышишь! Он у меня дома!
- Аааа… ммм… хммм… эаааа… хррррр!
Шнайдер встряхнул его с новой силой:
- Ты что, не понимаешь? Он там! Он у меня! – реплики Криса стали приобретать нечто сходное с истерическим визгом новорожденного поросёнка.
- Ш... шшш…
- Что?
- Што-о-о нас шдёт морье храни-и-ит молша-а-анье!.. Уууу… ударник! – герр Линдеманн немного приподнял веки и вперился взглядом в Криса, - что-то ты мне часто так стал сниться… не к добру!
Вокалист заразительно зевнул и позволил своим векам принять прежнее положение. Крис оторопел.
- Тилль! Тилль Линдеманн! Ты меня слышишь или нет? – ударник ритмично затряс его и похлопал по щекам.
- Эээ! А ну хватит, ща как встану и вломлю!
- Вот-вот, родной, давай вставай, - согласно кивал Шнайдер.
- Встану и вломлю… - Тилль сонный и недовольный (одно вытекало из другого) уселся на диване, - Чего тебе надо? Чего не даёшь человеку… честному труженику после утомительного рабочего дня как следует отдохнуть, а? Чего не даешь?… Ээээаа… Крис, погоди, а ты чего тут делаешь?
Шнайдер облегчённо вздохнул.
- Тилль, он там, у меня дома, пойми!
- Хто? – без интереса спросил Тилль.
- Как кто? Флака! Он там! В сарафане, валенках, с грибами и ватрушками, понимаешь? Говорит, что две недели у меня жить будет!
- Ну вот и живите, - хмуро изрёк Тилль, - я -то тут причём?
- Как это живите? Как это причём? Тилль, ты понимаешь, он в сарафане, в валенках…
- Ну и что? Когда я с ним познакомился, он вообще прыгал около синтезатора в розовом колпаке и зелёных ластах… А Пауль… Пауль… ха-ха-ха… - Тиллька ностальгически захихикал, - помнишь, когда он пришёл репетировать в блузке своей жены да ещё одетой наизнанку? А ведь я говорил ему – не мешай самогон с пиноколадой! … А Рих однажды… хе-хе… ой, не могу… ну, помнишь, в Мексике?…
Шнайдер тяжело вздохнул. В течение N-ного количества времени он вынужден был слушать как полупьяно-полутрезвый вокалист R+ придавался воспоминаниям о разных приключениях Раммов у себя на родине и за границей. Перебрав в уме всевозможные приколы и проколы, Герр Линдеманн стал рассказывать Шнайдеру о своём детстве, о его первой встрече с Гертом Хофом и даже о своей первой любви! В довершение к вышеуказанному, Тилль поведал, что как раз сейчас они с Гертом обговаривают первую автобиографию вокалиста Раммштайн под рабочим названием «Не один я в сене кувыркался…» о его молодости. Быть может, для ряда некоторых граждан, например, для нас с вами, послушать это лично из уст Т.Л. (Тилля нашего Линдеманна, прим. авт.) было бы за дар Божий, но только не для хмурого и измотанного Криса по той причине, что он отнюдь не являлся фанатом вокалиста. Неудивительно то, что и Шнай, и Тилль в конце концов притомились: первый от молчаливого на интервью, но словоохотливого когда нажрётся и не проспится как следует вокалиста, а последний от бесполезного сотрясания воздуха. Неудивительно, что обоих музыкантов к утру можно было обнаружить лежавших рядышком, поджавших ножки и мирно похрапывающих и посапывающих…

Именно такими их и застало утро.

* * *

Может быть, вы спросите меня, как начинается обычное классическое утро в достопочтенной немецкой семье Линдеманн? Отвечаю: начинается оно примерно так (и не верьте, если кто-нибудь расскажет вам что-то ещё!). Из спальни Герра Линдеманна, неожиданно для нас, но вполне привычно для Неле, икая и матерясь, весьма странный не совсем человеческой наружности субъект выползает в коридор. Далее из коридора существо ползёт на кухню, но вовсе не «потому что чувствует запах матери», как само пело некогда, а с одной только целью – выяснить, есть ли в этом доме что-нибудь живительное, как, например, баночка рассола?… Затем, поняв, что ничего соответствующего ежеутреннему программному запросу на кухне найти не удаётся, субъект странной наружности оглашает мирные стены воем голодного оборотня:
- Himmelherrgot!!!! Меня, его, её и их всех!!!
Далее субъект усаживается на свою – ах! - за последние годы солидно округлившуюся пятую точку подле холодильника и принимается жалобно хныкать, потирая ладошками опухшую, заросшую щетиной, мордашку. Этот эксклюзивный концерт продолжается до тех пор, пока в кухонных дверях не покажется злая, как следует не проспавшаяся, с налитыми кровью глазами, Неле, ведущая за собой выводок домашней живности кошачьего рода, принесённую отцом за последний месяц… Да, Тилль, находя очередного приглянувшегося ему котяру, непременно волок его дочке, аргументируя это обстоятельство тем, что когда-то (на самом деле, в трёхлетнем возрасте) Нелечка слёзно просила купить ей ма-а-аленького хомячка… Логику, которой руководствовался вокалист Раммштайн, собирая везде где только можно кошек, думая об обещанном десять с лишним лет назад хомяке, трудно было понять не то что нам с вами, но и ему самому, поэтому лучше оставим это. Так, в дверях показалась Неле Линдеманн. Завидя дочурку, Тиллька ловко перекатывался с задней округлости на колени и, всё также хныча, принимался абсолютно антираммштайновским фальцетом завывать:
- Нелечка, дитятко!.. Мне бы… рассольчику… Помирает батька! Ой, помира-ает! Дитятко моё ненаглядное, рассольчику бы мне… рассольчику…
Неле было жаль оставлять папашу на произвол судьбы: а что если и вправду прямо тут, перед её носом, тапочки отбросит? – поэтому она с вечера готовила банку с рассолом и прятала её у себя. А поутру мигом бежала в свою комнату за этим трофеем. Пару раз Тилль оставался сидеть и причитать на кухне, но потом просёк в чём дело, и теперь каждое подобное утро, неожиданно для его состояния, резво вскакивал и бежал вслед за Неле. Едва только вожделенная баночка попадала в его руки, Тиллька в одно мгновение выпивал её, а после прижимал к пузу, любовно поглаживая и приговаривая:
- Вот он, родненький, вот он, мой миленький, спаситель ты мой! Я о тебе песню напишу! Вот прям сегодня - сяду и напишу!..
Должна вам также сказать, что Герр Линдеманн на самом деле раз двести писал гимн рассолу, но все двести раз сие произведение искусства было в мягкой (первые сто) и весьма жесткой (правильно, последние сто) форме отвергнуто руководством, так что никто из фанатов его так и не смог услышать. К счастью или же наоборот, злодейка-история умалчивает.
Но нынешнее утро было другим. Тилль проснулся первым и открыл глаза. Далее последовал его душераздирающий вопль ужаса:
- Шнайдер?!?! Что ты здесь делаешь?!?!
- Что?! – подскочил живо проснувшийся вслед за Тиллевским криком ударник.
Дело было в том, что вокалист страдал посталкогольными провалами в памяти. Это, во-первых. Во-вторых – более ужасающее обстоятельство. Тиллю снился сон. Эротический. Но его пьяное воображение не могло точно определить, сон это или нет, потому как рядом с ним явно что-то лежало и сопело ему в ухо. До сего момента Тилль совершенно наивно полагал, якобы это «что-то» - премилое существо женского пола, которое он самодовольно обнимал во сне. Теперь можете себе представить, какое, мягко говоря, удивление он испытал, увидев под боком Шнайдера? Но Крис нынче на память не жаловался, поэтому поспешил снова оповестить ошарашенного вокалиста наличием Флаки со всеми странностями в его квартире. Но Тилль настолько был взволнован и шокирован, что не сразу и сообразил в чем дело… Больше часа потребовалось ударнику на то, чтобы привести несчастного, не весть что себе вообразившего, Тилля в чувство. Когда ж эти попытки, наконец, увенчались успехом, Линдеманн вздохнул и нервно захихикал: - Хорошо ты хоть в одежде, а то б я…ну, понимаешь?
- Тилль, да ты шо?! Никогда!!!
- Ну-ну… Поползли за рассольчиком, а?
- Поползли!

Когда рассольные запасы семьи Линдеманн были благополучно уничтожены двумя товарищами, Тилль и Крис поблагодарили Неле за заботу об их насущных потребностях, подивились наличию кошачьего зоопарка в её спальне, вернулись в большую комнату и уселись на диванчик.
- А что ты там про Флаку говорил, а? – напомнил Тилль Шнаю. Крис передёрнулся:
- Прихожу вчера домой. Открываю дверь, захожу, разуваюсь. А у меня там… чисто, прибрано, чайник горячий и ватрушки на столе…
- Да ну?! А ты меня не угостишь?
«Вот обжора хренов! - подумал ударник, - я вчера чуть не помер, а он…»
- Как-нибудь в другой раз, Тилль…
- Жаль…
- Ну вот, - проигнорировал его разочарованный вздох Крис, - я думаю: кто бы это мог быть? Уже страху на себя нагнал, решил, что маньяк или маньячка какая-нибудь… Ух, аж до сих пор страшно вспоминать! А это оказался наш Флака! Ты прикинь?! Залез ко мне в квартиру без моего ведома, в женскую одежду оделся, ватрушки, банки с помидорами и грибами маринованными с собой притащил, целоваться ко мне лез! Говорил, что две недели у меня жить будет! Солнышком меня называл и… бэа-а-а-а… Кристофиком и Кристофорушкой!
- Нда-а…. А меня он как-то однажды назвал Тиллипузиком, но я не обиделся. У меня младшая дочка любит эту хрень смотреть…
- Тилль, да перестань ты! Отнесись к этому серьёзно! Что мне делать? Где мне жить теперь?!
- Па-а-ап! Я в школу! Пока! Досвиданья, дядя Шнайдер! – послышался из коридора голос Неле.
- Пока, моя рыбонька! Спасительница моя! Что бы я без тебя делал? – ответил Тилль дочке и, когда входная дверь захлопнулась, снова заговорил с Крисом. - Ладно. Давай позвоним ребятам, может, они что посоветуют. Пять мозгов лучше, чем два. Вот!

Ребята отнеслись к проблеме Кристофа душевно, быстро прониклись и пообещали живо приехать к Тиллю. Так и случилось. Оливер сокрушенно кивал головой и закидывал глаза к потолку, выслушивая подробности от потерпевшего ударника. Рихард прижимал руки к сердцу и кривил испуганное личико. А Пауля от Шнайдеровского рассказа так заклинило, что он неожиданно перестал хехекать (да, Пауль именно хехекает! Вот так вот – хе-хе-хе…). Те пять мозгов, о которых вел речь вокалист, в конце концов пришли в выводу, что им всем нужно ехать домой к Шнаю и брать Флаку штурмом. Для храбрости боевого духа, Тилль откупорил бутылочку самодельного ягодного винца и налил парням по стопочке. Когда боевой дух приободрился, Раммы, посидев на дорожку по настоятельной рекомендации Пауля, вышли из квартиры вокалиста. Такси, предусмотрительно вызванное Тиллем, ожидало наших героев прямо перед подъездом. Помимо него, на их пути повстречался седовласый старичок с требованием дать автограф, десятилетняя девочка с болонкой на поводке, скалившей остренькие зубки на Риху, с тем же самым требованием и непонятный человек, лазающий по кустам с фотоаппаратом.
- Папарацци! – довольно констатировал Пауль, старательно позируя с высунутым языком.
Затолкав себя в такси, Раммы тронулись с места, и повели между собой привычную приятную беседу…

- Блин, Тилль, мож ты подвинешься всё-таки, а?
- Мммм…
- Вот жиртрест откормился!
- Ну-ну! Недавно смотрел нашу концертную запись за 1997 год, так ты там как тростиночка! А щас что? – колобок с ирокезом!
- Двигайся!!!
- Аа-а-а-а-ай!!! Ты что, спятил?! Я ж сейчас в окно вывалюсь!
- Пауль, сиди тихо, достал уже!
- А пусть он подвинется!
- Оливер, тебя в детстве удобрением поливали что ли?
- Нет…
- А что вымахал такой?!
- А Пауль почему не дорос?
- А чё как что, так сразу Пауль?! Между прочим, Пауль тебя не трогал!
- Мужики, кончайте базар, достало…
- Слушайте, а у Вас машины по Госстандарту такие маленькие делают?
- Нет, они рассчитаны на меньшее количество пассажиров…
- Да?! Тогда ща кого-нибудь выкинем!
- Я тебе выкину! Почти приехали уже… всё, вылазьте, обормоты! Тилль, теперь подналяг не на меня, а на дверь! - Уу-у-ух!.. Пауль просил подналечь, а не долбить по ней задом!
- Слава Богу! Спасибо Вам большое, а то этот наш Тилль так плохо соображает! Аа-а-а-а-а-а-а!!! Хорошо соображаешь, хорошо, я пошути-и-и-ил!!!
- Тилль! Ну что ты как маленький?! Нашёл время и место!
Наконец-то все пятеро оказались вне малокалиберной машинки перед домом Шнайдера.
- Ну чего? – щурясь от утреннего солнышка, поинтересовался Пауль у ребят, которые, проводив взглядом такси, неуверенно топтались рядом, - или передумали?
- Я вам передумаю! – фыркнул Крис, - выгонять его надо…
- Нет, не выгонять, - серьёзно перебил Шнайдера Тилль, - если всё именно так, как ты нам рассказал, то нужно утихомирить его и показать доктору.
- Ну… он сам доктор! – напомнил Рихард.
- Да какой он доктор?! Он от вида крови в обморок падает!
- Падает или не падает, дело сейчас не в этом. Пойдёмте. На месте оценим обстановку и решим, как поступить. Предложение вокалиста не вызвало возражений, и пятеро Раммштайновцев гуськом побрели в подъезд. От страха перед неизвестным, который каждый таил в себе, никто так и не вспомнил про лифт. Тяжело дыша и собираясь с мыслями, ребята шагали по ступенькам, молясь, чтобы эта лестница не кончалась... Но так не бывает. Вот она дверь, ведущая в квартиру Кристофа Шнайдера…

* * *

- Страшно мне чего-то…
- Ну чего, ломать будем?
- Упал что ли?! У меня же ключ есть!
Крис сунул руку в карман.
- Чего? Потерял, да?
- Нет… Вот он… - ударник вытащил ключ и неуверенно подал его Тиллю.
Линдеманн взял его, вздохнул и сунул в замочную скважину. Дверь оказалась закрытой.
- Закрыто… - загробным голосом оповестил собравшихся вокалист. У Рихарда душа ушла в пятки:
- Что ж-ж-же эт-т-то мож-ж-жет з-з-з-значить?…
- Да не дрожи ты как баба! – пихнул его Пауль, - это может значить только одно – Флаке не удалось сломать дверь, а, значит, он всё ещё там внутри.
- С топором! – подлил масла в огонь Оливер, - он у тебя деньги взаймы брал, Крис?
- Ээээ… ну, допустим, брал немного… а какое это имеет отношение к топору?
- Дык прямое! Я книжку читал – там один русский студент денег был бабульке одной должен, а отдавать - тю-тю! Так он взял топорик и… - басист не мог упустить случая продемонстрировать литературные познания.
- Аа-а-а-а…. – Рихард моментально побледнел и сполз по стенке.
- Рих! Не сейчас!!! – бросился к гитаристу Тилль.
- Ты что, думаешь, Флака собирался меня того… топором?
- Ну конечно! - невозмутимо продолжал Оливер, - вот если б ты вчера от него не сбежал, он бы заловил тебя и тюк-тюк-тюк!!!
- Аа-а!!! – истерично заголосил не выдержавший Рихард, прикрывая лицо трясущимися наманикюренными пальцами и поджимая под себя ноги.
- Вот спасибо тебе, до истерики человека довёл своими топорами! – рыкнул на Оливера Тилль. - Да пусть не отдаёт! Что я, зверь что ли какой? Да и сумма небольшая… - принялся разглагольствовать напуганный не меньше Рихарда ударник.
- Ну что, - повернулся к нему Тилль, - Открываем дверь?
- Не-не-не!! – завопил пуще прежнего гитарист. Ребята уставились на него, - Ну, или без меня! Я, пожалуй, пойду, у меня дел сегодня невпроворот, а я тут с вами сижу… пока-пока!
- Эх, предатель! – разочарованно протянул Пауль, - розовые трусы на лямках!
- Пусть! – согласился поднявшийся с пола Рихард, - пусть и трусы на лямках! Но я ещё молод и хочу жить, тебе ясно, коротконогий?!
- Та-а-а-ак….так-так-так! – сжал кулаки Пауль, - Ты что-то имеешь против моих ног?! Против моих симпатичных ножек?!?! Да пусть у тебя они и на несколько сантиметров больше, мои по крайней мере не таки волосатые!
- Женщинам нравятся волосатые мужики!
- Да, нравятся! Но полностью волосатые, а не местами!
- Слушайте, вы!!! – не выдержал Тилль, - Если кто и нравится женщинам, то это… ладно, его имя слишком известно, чтобы я его называл! А вы заткнитесь!
- Sehr gut, я пойду…
- Никуда ты не пойдёшь…
- Но Тилль!
- Никаких но! – Линдеманн показал Рихе здоровенный кулак и, ловко повертев ключом, открыл дверь. Шнайдер затрясся и сделал шаг назад.
- Ти-и-и-иль… что ты натворил… мне ж теперь кирдык…
Рихард стал громко икать от страха, чем несказанно развеселил Пауля. Тиллька хмуро оглядел товарищей по группе и уверенным махом ноги распахнул дверь. В коридоре никого не было. Вокалист глубоко вдохнул, схватил Шная за руку и шагнул вперёд. Кристоф похолодел в приступе ужаса быть затюканным при помощи топора своим же клавишником. - Тилль, за что ты меня так? Страшно мне!
- Бери за руку Рихарда! Рихард Пауля, а Пауль Олли и за мной шагом марш! – скомандовал Тилль. Ребята нехотя повиновались. Тихо-тихо они вошли в квартиру Криса и остановились.
- Куда дальше? – шепотом спросил вокалист у ударника. Побелевший Шнайдер со взглядом побитого спаниеля пожал плечами.
- Может на кухню? – тихо спросил Пауль.
- Угу, пошли.
Раммы, озираясь по сторонам, дошли до кухни. Но там никого не было.
- Теперь куда?
- По комнатам! – уверенно приказал вокалист. Шнайдер обмер:
- Прям сразу по комнатам?.. Может в туалете или в ванной посмотреть?
- Посмотри!
- Один?! Один я туда не пойду!
- Да что мы прямо как кучка идиотов?! – не выдержал Пауль, - один сказал про топор, а все сразу в штаны наделали! А ещё из себя настоящих мужиков строим, себя поджигаем, ирокезы сооружаем на лысине! А сами-то! Смотреть противно!

Пауль зачёртыхался, проговорил что-то быстро по-русски и кинулся вглубь квартиры. Оторопевшие Раммы не смогли проронить ни слова и кинулись за ним. В одной из комнат в кресле сидел тот, кто давеча так напугал хозяина квартиры и вязал. Тилль зарычал. Рихард завизжал. Шнайдер принялся издавать какой-то странный лепет. Оливер растерянно хлопал глазами. А Пауль, не долго думая, на свой страх и риск, кинулся на сидевшего и повалил его на пол. Клубок укатился под кресло, спицы со звоном отлетели в сторону… Он на самом деле был в женской одежде, только на этот раз не в сарафане, а в ситцевом халате и цветастом переднике. Таким Пауль Ландерс ещё никогда не видел Флаку. Сперва он даже и не узнал его. Больше того – Пауль подумал, что это и не Флака вовсе! Но рассеять свои сомнения гитаристу так и не удалось, потому что ребята пришли ему на помощь. Флака махал руками, причитал, подвывал и вертелся как юла по скользкому паркету, однако ж Раммам удалось связать его ремнями от Шнайдеровских брюк, поясами от халатов, простынями и прочим, из того, что они сумели найти. Минут через пятнадцать-двадцать Флака оказался привязанным к тому самому креслу, на котором не так давно сидел. На замотанной наполовину голове виднелись испуганные, ничего не понимающие глаза, которые от очков с диоптриями казались ещё больше, чем были на самом деле.

- Сидишь? Ну сиди теперь, сиди! – опустился рядышком тяжело дышащий от напряжения Тилль, - ловкий ты какой, еле управились с тобой!
- Теперь доктора надо вызвать, - тактично сунул вокалисту под нос телефонную трубку Рихард.
- Стоп, а какого доктора? Доктора ведь разные бывают! Терапевты, окулисты, гинекологи…
- Ну уж гинеколога ему точно не надо! – выдавил усталую улыбку Пауль, - хотя… с чего бы это он женщиной переоделся?
- Психиатрическая больница? Здравствуйте! – не слушая их, взял инициативу подыскать подходящего для Флаки доктора на себя Тилль, - у нас тут имеется клиент по вашей специфике... Да… Женщиной себя считает, в женской одежде ходит… да… отлично, записывайте адрес: Лейпцигерштрассе, дом 18, квартира 114. Ждём!
- Почему вот так вот сразу в психушку его? – жалостливо спросил Оливер.
- А куда? К ухо-горло-носу?!
Ребята вздохнули.
- Чёрт, вот ведь дерьмо!
- Почему?
- Как почему?! Потому! Что теперь с нашей группой будет?!
- И то правда! Дерьмо…
- Флака, - Пауль уселся на корточки около него, - наконец-то у меня есть возможность высказать тебе всё, что я не мог раньше… Ты классный мужик… Я играл с тобой, жил с тобой… столько пережил с тобой… блин! Помню, ты не хотел, чтобы меня взяли в Раммштайн, потому что я тебя бесил, но я тебе это прощаю, я не злопамятный!..
Пауль захлюпал носом. Рихард не выдержал и тоже захлюпал. Флака, привязанный к креслу, намокшими от слёз, какие бывают у людей после пережитого кошмара, глазами следил за происходящим. Психушка оказалась, похоже, очень быстрой, потому что раздался звонок в дверь. Крис, а вслед за ним и Тилль, отправились открывать. Тот шок, который испытали эти двое, когда открыли дверь, описать на бумаге просто невозможно. Дело в том, что на пороге стояли вовсе не вызванные медработники, а (барабанная дробь!) сестра Шнайдера Констанц и…. Флаке!!!

Ребята – Тилль, Крис, а также пришедшие из комнаты Риха, Пауль и Оливер - раскрыли от удивления рты. Констанц мило поздоровалась, а Флака хмуро поинтересовался, что вчера сталось с его домашней любимицей?
- Ээ-э-э-э… а-а-а-а…э…это…ты, Флака? – заикаясь, пробормотал Тилль, не веря своим глазам.
- Нет, почтальон Печкин! – зло сыронизировал клавишник, - что, разве не похож?!
- П-похож…только кто же т-тогда … т-т-там?
- Где там? – вмешалась Констанц, - какие-то вы сегодня странные, ребята! Кстати, Крис, а где же бабушка?
- Б-б-б-б-б… б-бабушка? К-к-к-какая б-бабушка? – с трудом обретая дар речи, выдавил из себя Шнайдер. Сестра удивлённо на него взглянула:
- Как это какая? Наша бабушка! Вчера вечером приехать к тебе должна была погостить две недели. Я тебе e-mail посылала, чтобы ты встретил… а что, она не приехала?
Крис стеклянным взглядом посмотрел на Констанц, повернулся, шатаясь зашёл в комнату, взглянул на сидящую в кресле мумию в очках и, спустя мгновение, на пол шмякнулось его бесчувственное тело… Увидев, какая участь постигла Криса, все остальные кинулись ему на помощь. На беду, его сестре также попался на глаза мнимый Флака, и вскоре, рядом с ударником лежала без сознания и она… Пауль принялся истерически смеяться. Тилль от стыда не знал, куда девать взор, поэтому он просто прикрыл лицо руками. Оливер продолжал нести какую-то чушь про топор и старушку-процентщицу, только на этот раз его слушателем был недоумевающий клавишник. Риха, красный как варёный рак, схватившись за голову, стоял посреди комнаты и бормотал:
- Ой, как неудобно… простите… мы тут немного напутали… ой, неудобно-то как!..
Кончилось всё тем, что Констанц очнулась, надавала брату и его одногруппникам по шее, выпроводила приехавших врачей, развязала перепуганную старушку и увезла её к себе…

P.S. Спустя месяц:
- Тилль, ты паразит! Моя кошка беременна!
- Это не я!
- Идиот, я понимаю, что не ты!
- Не переживайте, дядя Флаке, мы котят воспитаем и на вашем официальном сайте рекламу дадим: «Клавишник Раммштайн отдаст котят в хорошие руки!»… А заодно и тех, что мне папаша натаскал пристроим! Вот увидите!

Ну, и чем это не хороший конец? ;)

  Количество комментариев: 32

[ добавить комментарий ]    [ распечатать ]    [ в начало ]