Rammstein Fan ru Rammstein - последние новости О Rammstein Аудио, видео материалы Фэн-зона Работы фанатов группы Rammstein Магазин Форум
домойкарта сайтадобавить в избранноесделать стартовой
  + обои на рабочий стол
  + комиксы
  + рисунки
  + рассказы
  + сценарии для клипов
  + табы и миди



Сегодня День рождения мира Сегодня День рождения мира

Вам когда-нибудь хотелось проехаться гастрольным туром вместе с любимой группой хотя бы в качестве наблюдателя? Благодаря этим мемуарам ваша мечта наконец-то сбудется!

далее


Рассказы фанатов


Душа неприкаянная

Автор: lien25 Автор: lien25

Все получилось случайно. Однажды он пришел слишком рано, она как раз заканчивала ночную смену и собиралась домой, как увидела его. Опередив другую официантку, которая пришла ей на смену, она подбежала к столику и приветливо улыбнулась. Иностранец посмотрел на неё немного растеряно, будто впервые увидел, а потом улыбнулся и пригласил за столик. Она узнала, что его зовут Шнайдер, это было странное имя, но ей оно почти сразу понравилось. Он приехал из Германии, о своей профессии он ничего ей не рассказал, но она решила, что, скорее всего, этот богатый и симпатичный мужчина, должен работать на телевидении или играть в театре, было в нем что-то такое позерское. Они мило поболтали, но Мария видела, что все ее женские уловки не действуют на Шнайдера. Он все время отвлекался, смотрел на свой мобильник, будто бы ждал важного звонка. Наконец, его телефон зазвонил, Шнайдер вздрогнул и повернулся к ней. Марии пришлось уйти в зал. А когда она вернулась, Шнайдера уже не было, на столе лежали деньги, и стояла недопитая чашка кофе. Мария подошла поближе, в надежде найти на столике записку или визитку, но там ничего не было. Она немного расстроилась, зато на следующее утро Шнайдер снова пришел и на этот раз не один. Вместе с ним в кафе завтракал симпатичный черноволосый мужчина. Мария встретилась с ним взглядом и поняла, что это - ее шанс. Мужчина был улыбчив, приветлив и ей показалось, что в его глазах она прочитала неподдельный интерес. Весь день она думала о нем, а на следующее утро ждала его в кафе, но он не пришел, а часов в двенадцать ее подозвали к телефону в баре. Она думала, что звонит Мигель, они собирались вечером пойти в кино, но это был Шнайдер. Сердце Марии на секунду замерло в груди, чтобы забиться с удвоенной силой, ее бросило в жар, бармен удивленно посмотрел на нее. Шнайдер попросил ее о помощи. Ему и его другу нужно было перевести какие-то документы в архиве, и он предложил ей подъехать туда к двум часам, конечно, если это ее не затруднит. Шнайдер обещал заплатить, но деньги ее мало волновали, она мечтала вновь увидеть того черноволосого красавчика, и на этот раз она решила брать быка за рога. Мария еще не знала, как она это сделает, но поклялась, что пригласит иностранца на свидание.
Она отпросилась с работы, солгав менеджеру, что ее сестра приезжает из США и ей срочно нужно ехать в аэропорт, встречать ее. Менеджер немного поворчал, но народу в кафе было не много, и он отпустил ее. Дома Мария приняла душ, надела платье с глубоким декольте и откровенным вырезом на спине, уложила волосы в умопомрачительную прическу, открыв сзади тонкую загорелую шею, сделала макияж. К половине второго она была на месте и стояла у входа в предвкушении приятной встречи. Она думала о том, что скажет ему, не зная имени иностранца, она про себя нарекла его «мой новый мужчина» и от этих мыслей ей было очень приятно.
- Черт, - вдруг подумала она. – А если он женат?!
Эта мысль была такой неприятной, что она даже вздрогнула.
- А, собственно какая разница, - решила она. – Жена не стена, подвинется. В конце концов, я красива, молода и привлекательна и ради меня можно и с женой развестись. Отобью! Точно отобью и всех делов. Хотя, это ведь нехорошо… - Мария нервно теребила сережку в ухе. – Хотя, чего тут такого. Да и может он и не женат вовсе, вроде кольца не было. «Мой новый мужчина», я тебя точно приручу. Я приручу.
Мария улыбнулась своим мыслям.
"Он так на меня посмотрел, - думала она, продолжая теребить сережку. – Я ему точно приглянулась. И глаза у него такие добрые и улыбка красивая. И на чай оставили больше обычного, наверное, это он расплачивался. Одет хорошо, значит богатый. Тоже, скорее всего актер какой-нибудь. Ах, он так красиво курил. Правда в туалете у него что-то случилось, - Мария вспомнила как «ее новый мужчина» выскочил из туалета бледный, словно увидел там свою смерть. – Ну, видать у него что-то на работе не заладилось. Уборщик же сказал, что он там телефон свой разбил мобильный, может роль не получил или еще чего".
Мария взглянула на наручные часы, было десять минут третьего. Шнайдер и «ее новый мужчина» опаздывали. Она огляделась. Для такой встречи Мария надела высоченные каблуки, ноги устали, подошвы горели огнем, ей нужно было где-нибудь посидеть. Рядом была лавочка, и она присела на нее, вновь погрузившись в свои мысли.
"Точно, позову его на свидание. Скажу, что мне денег не надо за перевод, лучше сводите меня в ресторан. Хотя это нагло, ну и пусть. Надо свою судьбу брать в руки, нечего мне в девках сидеть. Потом после ресторана позову его в клуб. Так я и сделаю. Он не устоит, ведь я ему точно понравилась, он так смотрел, - Мария посмотрела на дорогу, мимо проезжали такси, но ни одно из них не останавливалось. – Интересно, а чего им в архиве то нужно? Может они, какую роль разучивают, какого-нибудь исторического деятеля из Перу".
Мария снова посмотрела на часы, прошло еще пять минут. Никто так и не приехал.
"Вот ведь подлость, - подумала она. – Специально вышла пораньше, думала, что они приедут минут за десять, и сижу тут как дура какая-то, вся расфуфыренная, как шлюха последняя, а они опаздывают. И еще этот Шнайдер, как бы от него отделаться, ведь при нем «моего нового мужчину» на свидание звать неудобно как-то, подумает еще чего. Хотя он может и в туалет пойти. Ладно, на месте разберусь".
- Мария! – услышала она. На секунду она подумала, что это Шнайдер и «ее новый мужчина», но повернувшись, увидела своего парня Мигеля.
- О, Боже, - тихо сказала она себе под нос. – Тебя только тут не хватало.
Мигель широко улыбался. Мария поднялась с лавочки и стала смотреть как ее парень, непропорционально худой и какой-то нескладный, широкими шагами, почти бегом, приближается к ней.
- Мария, ты чего тут делаешь? Ты же на работе должна быть? – Мигель оглядел ее с головы до ног. – Офигительно выглядишь! Чего это ты?
- Надо, - ответила она. – А ты чего тут ошиваешься, из университета что ли сбежал?
- Да нет, занятия кончились. Я в магазин шел и вижу, ты сидишь на лавочке, одна, дай думаю, подойду. Мария, чего ты тут делаешь?
- Надо мне, говорю. В архиве дела у меня, ты иди, а то я тут жду кое-кого.
- Кого это? – Мигель нахмурился. - Ты что, мне изменяешь?
- Дурак, нафиг ты мне сдался, изменять тебе. Иди, говорю, работа у меня тут, денег заработать решила.
- Какая работа в таком виде?
- Ты чего, муж мне? В каком еще виде?
- В платье таком только собой на улице торговать, да еще и каблучищи нацепила. Я не муж, я твой парень и мне неприятно, что моя девушка, в таком откровенном наряде, сидит на лавке и кого-то ждет, к тому же без меня. А если тебя увидит кто?
- И чего?
- Да того! Мне потом будут друзья говорить, что у меня девушка – шлюха.
- Ах, так! Ты меня шлюхой считаешь?! – Мария немного подумала и отвесила Мигелю пощечину. Этот парень уже совершенно не волновал ее, она планировала в скором будущем связать свою жизнь с красивым и богатым иностранцем, но тем не менее, она посчитала нужным проявить свою гордость и показать этому прыщавому сопляку, кто есть кто.
Мигель опешил и уставился на нее.
- Ты чего?
- А нефига, я тебе не шлюха. Пошел вон и не звони мне больше никогда, понял?
- Мария?!
- Забудь мое имя!
- Мария? – Мигель испуганно и растерянно смотрел на нее. Он был неплохим парнем, да только вот ни смелостью, ни решительностью не отличался.
- Все, я сказала, все! У нас с тобой все кончено!
- Но почему? У тебя кто-то есть?
- Нет, но будет и я уеду отсюда как моя сестра.
Мигель посмотрел на нее, отвернулся и побрел прочь, словно побитый пес. Мария еще некоторое время смотрела ему вслед. На душе было неприятно, казалось, что она немного погорячилась, ведь «ее новый мужчина», еще даже не был с ней знаком, а Мигель все же был надежным и верным, они встречались вот уже три года и за все это время он ни разу не изменил ей. Она хотела было окликнуть Мигеля и извиниться, но тут увидела, что напротив архива остановилось такси, и из него вышел тот, кого она так ждала - «ее новый мужчина». Он расплатился с шофером и огляделся. Мария помахала ему рукой. Шнайдера с ним не было.
"Это провидение какое-то", - подумала она и, стараясь посильней вилять бедрами, направилась к своему новому избраннику. В нем что-то изменилось, присмотревшись, она заметила, что его губа немного припухла и слева на щеке начинает расползаться небольшой синяк. Мария нахмурилась, кто-то посмел ударить ее нового мужчину, кто-то посмел подпортить его почти совершенное лицо.
- Здравствуйте, - сказала она, подойдя поближе.
- А где Шнайдер? – спросил мужчина и огляделся.
- Не знаю, а вы не вместе разве? – Мария старалась не смотреть на его разбитую губу, думая, что это может его смутить. Сейчас, с такого расстояния она могла разглядеть маленькие кровоподтеки и ссадины.
- Нет, он раньше уехал.
- Может в пробке? В Лиме это часто случается, - Мария постаралась принять самую выгодную позу, выпрямила спину, повернулась в полоборота, чтобы ее избранник мог по достоинству оценить ее пышную упругую грудь.
- Черт его побери! Вас Мария зовут, да? Я Рихард.
- Очень приятно, - Мария обворожительно улыбнулась и подошла к Рихарду поближе, чтобы он мог уловить тонкий аромат ее духов.
- Да где же Шнайдер? – Рихард не обращал на нее ни малейшего внимания, он напряженно всматривался в лица прохожих, постоянно смотрел на дорогу. Ее это начало немного раздражать. Она легонько дотронулась до его локтя и сказала:
- Пойдемте внутрь, я думаю, ваш друг скоро подъедет.
Рихард пристально посмотрел на нее, и она с удовольствием отметила, что его взгляд задержался на вырезе ее платья.
- Хорошо, пойдемте. У вас, наверное, нет времени, мне Шнайдер говорил, что мы вас с работы вытащили. Извините, что я опоздал, так получилось.
- Ничего страшного, я сама только пришла, - солгала она и снова улыбнулась.
- Нет, ну где же он?!
- Да вы если так переживаете, позвонили бы своему другу, - предложила она.
Рихард потянулся было к карману, но потом усмехнулся:
- У меня телефона нет, разбил, - он немного виновато улыбнулся.
- Ах, да вчера утром. Я знаю, уборщик нашел его обломки.
Рихард вздрогнул, испуганно посмотрел на нее и тихо сказал:
- Он упал из рук у меня и разбился вдребезги.
- Бывает, - сказала она, а про себя отметила, что он, почему-то, не хочет говорить с ней об этом. Хотя, если, как она предполагала, он был актером и разбил телефон из-за того, что ему не дали роли, то, наверное, стеснялся сказать ей об этом. А если его волновало ее мнение, значит, у нее есть реальный шанс и, наверняка, она ему не безразлична. Мария снова улыбнулась и немного подумав, взяла Рихарда под руку. Рихард снова вздрогнул, но руку свою не выдернул.
- Идемте, - сказала она и пошла к входу в архив.

* * *

Флаке смотрел глупый и скучный фильм, когда в дверь позвонили. От неожиданности он вздрогнул, выронил из рук пульт и тот с глухим стуком приземлился на пол.
- Кто это еще? – сказал он вслух и пошел открывать.
На пороге стоял Тилль с большой дорожной сумкой через плечо.
- Привет, ты чего это?
- Привет, звонил тебе, ты трубку не берешь, ты чем там занят?
- Я не беру? Ничем я не занят, кино смотрю. Телефон вроде работает.
Лоренц пропустил Тилля в квартиру.
- Не знаю я, что у тебя работает, я тебе раз пятнадцать звонил и на домашний и на мобильный.
- А, - вспомнил Флака. – Я, наверное, мобильник в бесшумный режим на ночь переключил, а городской у меня не работает. Что-то там с проводами случилось. А чего ты с сумкой то? Едешь что ли куда?
- Да, в Перу.
- Чего это ты?
- Шнайдер с Рихардом пропали.
- И Рихард? Он же мне, вот, недавно из Нью-Йорка звонил.
- Мне тоже, но его уже там нет и нигде его нет. Телефон у него не отвечает. Мне Якоб с утра позвонил и сказал.
Флака пошел в комнату, Тилль отправился за ним.
- А чего ты ко мне-то пришел?
- Так в Перу надо ехать.
- Ну и езжай.
- Так ты тоже поедешь.
- Чего? – Флака уставился на Тилля. – Я никуда не поеду я хотел вечером... - он замешкался, на самом деле, у него не было никаких планов на вечер, вот уже несколько дней он никуда не выходил из дома и вечерами сидел перед телевизором, и смотрел все подряд. У него была хандра, приступ жалости к самому себе и он от души наслаждался этим своим состоянием.
- Хотел? – Тилль улыбнулся.
- Книгу почитать, - сказал Флака и сел на диван.
Тилль посмотрел на экран, шла какая-то глупая американская молодежная комедия.
- В самолете почитаешь, давай собирайся, поедем.
- Да не поеду я, у меня планы на вечер были.
- Нет у тебя никаких планов, я же вижу ты сидишь тут один и жалеешь сам себя, хватит дурью маяться.
- А вот и нет, я жду гостей. И вообще, чего ты ко мне-то прицепился, пускай вон Пауль летит.
- А Пауль и летит, и Олливер летит, они ждут нас в аэропорту. Даже Якоб летит, хотя, он очень занят, в отличие от тебя. - Тилль поставил сумку на пол и сел на диван рядом с Лоренцом.
- Вот и летите все вместе, я не хочу никуда. Мне и тут не плохо, - Флака поднял с пола пульт и прибавил громкости.
Тилль отобрал пуль и выключил телевизор.
- Эй, я же смотрел!
- Флака, хватит. Я не собираюсь тебя уговаривать два часа. У нас самолет скоро улетает, давай ноги в руки и вперед, - Тилль начинал сердиться.
- Я никуда не поеду! Все, отстань от меня.
- Свинья ты, - сказал Тилль и поднялся. – Не думал я, что ты такой эгоист.
- Почему это я эгоист?
- Да потому, - Тилль взял сумку и пошел к выходу.
- Эй, ладно. Я пошутил. Сейчас я соберусь.
Тилль остановился, повернулся к клавишнику и, улыбнувшись, сказал:
- Я знал, что ты не подведешь. Мне Пауль говорил, что ты ни за что не поедешь, я даже с ним поспорил.
- На много поспорил? – Флака оглядывал комнату, соображая, что ему нужно взять для поездки в Перу.
- На сто.
- А если бы я отказался?
- Ты бы не отказался, - Тилль сел на диван, снова поставил на пол свою сумку и включил телевизор.
- Чего с собой в Перу-то берут? – Флака посмотрел на экран, шли титры.
- Чего хочешь, только быстрее.
Флака пожал плечами и пошел собираться.

* * *

Шнайдер выскочил из дома и огляделся в поисках такси. Он махнул рукой проезжавшей машине, но та пронеслась мимо. Он взглянул на часы, было почти два часа. Мария, должно быть уже ждет их у архива, нехорошо заставлять девушку ждать. Вдруг прямо перед ним остановился большой дорогущий черный джип с тонированными стеклами. Бесшумно открылось окно, и ударник увидел мужчину лет сорока, светловолосого, коротко стриженного, европейской внешности.
- Вас подвезти? – спросил мужчина.
- Вы таксист? – Шнайдер был немного растерян. Ему казалось нелепой сама мысль о том, что человек, ездящий на такой машине, может подрабатывать частным извозом.
- Нет, просто я вижу, вы куда-то торопитесь. Я американец, - мужчина улыбнулся и Шнайдер обратил внимание на идеально ровные белоснежные зубы. – Тут я вижу с такси проблема. У нас в Лос-Анджелесе такси на каждом шагу, а здесь что-то я ни одного не видел.
- Здесь любая машина – такси, - растерянно сказал Шнайдер.
- А, ясно. Так вас подвезти?
- Ну, если вам удобно.
- Удобно, я никуда не спешу, мне нечем заняться совершенно. Садитесь, - мужчина перегнулся и любезно открыл дверь. Шнайдер еще пару секунд помялся, но все же сел и захлопнул дверь. Стекло бесшумно поднялось, включился кондиционер. В салоне было свежо и прохладно, пахло дорогим табаком и какими то восточными специями.
- Куда вам? – Мужчина барабанил пальцами по рулю.
Шнайдер обратил внимание на перстень с огромным камнем. Камень был таким чудовищно большим и кричащим, что, казалось, будто это дешевая подделка, но судя по внешнему виду этого американца: дорогим золотым часам, ухоженным ногтям, машине, он не мог носить подделки.
- Вы знаете город?
- Как родной, - ответил американец и снова улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами.
- Откуда? Вы не турист?
- Нет, я местный. Я уже много лет здесь живу.
- Так что же вы говорили про такси, - Шнайдер почувствовал неладное. Было что-то в этом мужчине, какая-то скрытая агрессия, какая-то неуловимая жестокость, что-то такое отчего Шнайдеру захотелось побыстрее выйти из джипа и отправиться своей дорогой.
- Меня зовут Иисус, - сказал мужчина. – Вам знакомо мое имя?
- Ну, - растерялся Шнайдер. – Я читал.
- Что?!
- Ну, Библию.
Американец рассмеялся.
- Герр Шнайдер, хватит валять дурака, - сказал он. – Вы прекрасно знаете, кто я и не нужно строить из себя идиота.
Кристоф напрягся. Этот странный мужчина знал его имя, этот странный мужчина подкараулили его у дома, и уговорил сесть в машину. Шнайдер попробовал открыть дверь, но она не открывалась.
- Я заблокировал двери, стекло бронированное, звуконепроницаемое и поэтому не стоит кричать и пытаться выбраться из машины. Герр Шнайдер вы сейчас поедете со мной, и не будете дергаться, и делать глупости.
- Да какого черта! – Шнайдер повернулся к Иисусу и увидел ствол пистолета направленного на него.
- Такого, мне очень нужно с вами поговорить. Поэтому держите, - Иисус положил на колени Шнайдеру какую-то черную тряпку.
- Что это? - Шнайдер похолодел.
- Это мои гарантии, - ответил Иисус.
- Что мне с этим делать?
- Завязать себе глаза, и потом откинуться на сидение и расслабиться. Я не сделаю вам ничего плохого, пока вы сами не вынудите меня сделать этого,- Иисус улыбнулся и вдруг крикнул. – Живо!
Шнайдер вздрогнул.
- Да живее, хватит валять дурака! Быстро, что так сложно замотать это дерьмо на своем проклятом лице?!
Барабанщик покосился на Иисуса, пистолет по-прежнему был направлен на него. Трясущимися руками Шнайдер завязал тряпку на лице, закрыв глаза. Повязка была колючей и неприятной, от нее пахло каким-то маслом, ткань совершенно не пропускала света.
- Отлично, - голос Иисуса был спокоен. – Теперь мы можем ехать.
- Куда вы меня везете?
Иисус проигнорировал его вопрос и тронулся с места.

* * *

Райми узнал много нового и интересного, поговорив со своим учеником. Оказывается, все в его деревне знали эту старую и зловещую историю; все - кроме него. Где-то шестьдесят лет назад, воины из его племени по просьбе каких-то белых бандитов из столицы (мальчик называл их разбойниками и Райми живо представил себе парочку головорезов с ножами за поясом) за большие деньги зарезали молодую белую девушку.
Как понял Райми, девушка была христианкой, индейский мальчик не знал ничего о христианстве, но рассказал ему, что у девушки с собой была маленькая книжка, с какими-то магическими текстами и на шее висел магический амулет, эта книжка до сих пор хранилась в их деревне. Суеверные индейцы боялись выбрасывать ее, думая, что это может принести им несчастья. Райми разыскал книгу, она хранилась в хижине старого бруджо, замотанная в холщовый мешок. Он размотал мешковину и осторожно раскрыл книгу. Райми не знал русского языка, но имел о нем общее представление. Он узнал книгу, это была маленькая карманная Библия на русском языке. Райми смутно помнил, что в конце пятидесятых в Лиме был построен первый и единственный православный храм. Говорили, что его построили русские эмигранты на свои деньги, чтобы вдали от родины можно было молиться своему Богу. Райми даже вспомнил имя - Алексей Николаевич Чегодаев, но кем был этот человек и имел ли он ко всей этой истории хоть какое-нибудь отношение, индеец вспомнить совершенно не мог. В России исповедовали множество религий, но это, несомненно, была книга почитаемая православными христианами. Амулет (Райми понял, что это, скорее всего крест) индейцы трогать побоялись и оставили его на убитой. Ее труп был спрятан в лесу. Индейцы издревле боялись умерших, они верили в то, что мертвый может восстать и прийти к ним в час отдыха, чтобы забрать с собою их дух, но это касалось лишь дживаро. Смерть белого человека не считалась чем-то особенным, белый человек не мог стать духом и вернуться с того света, поэтому индейцы не стали хоронить девушку, они скинули ее тело в овраг и завалили ветками и листьями. А сверху чтобы дикие звери не добрались до трупа, навалили тяжелых камней. Точного места смерти девушки никто не знал, одни говорили что это было недалеко от Лимы, другие называли местом смерти пустыню Сан Хосе, третьи их было большинство, говорили что девчонку убили в Эль-Инферно-Верде, тропических лесах недалеко от Икитоса. Райми был склонен верить последним их поселение, расположенное на востоке страны в районе Сельвы в верховьях Амазонки было слишком удалено от столицы и пустыни и индейцы никак не могли бы попасть туда, разве что по рекам. Но он знал, что многие из местных жителей никогда не покидали своей деревни. Он был первым за много десятилетий, кто рискнул и отправился в большой мир. Скорее всего, бандиты привезли девчонку сюда сами и отдали индейцам. Он не мог понять, почему нужно было прибегать к таким сложностям, ведь ее вполне можно было застрелить, но мальчик объяснил ему. Со слов его деда, который в те времена был еще молод, вожак бандитов был суеверным человеком и он боялся, что кровь христианина (мальчик говорил кровь волшебницы) на его руках станет его проклятьем и поэтому он решил отвезти девушку подальше и умертвить чужими руками.
Райми занялся расследованием. Ему пришлось поехать в Лиму, дорога вымотала его, он добирался на лодке Икитоса, потом пересел на маленький самолет и к ночи был в Лиме. Пришлось снимать номер в отеле, а наутро он пошел в архив и разыскал все, что мог о смерти этой девушки. Ее звали София Вацлевич, он нашел ее фотографии в старых газетах. В марте 1941 года, дочь известного православного миссионера, беженца из России, Петра Вацлевич пропала в Перу. Они с семьей приехали в декабре 1941 в Южную Америку, чтобы проповедовать православие индейцам и наставлять их на путь истинный. Был большой скандал, католики были против и в газетах встречались гневные заголовки. «Со своим уставом в чужой монастырь не ходи», «Православные христиане нарушают заповеди Господни» и тому подобное. К марту, когда София пропала, католическая общественность уже успокоилась, тихая православная семья не делала ничего плохого. Они мирно жили в маленьком домике в Лиме и не пытались проповедовать свою религию. О них даже забыли, пока отец не обратился в полицию и не заявил о пропажи дочери. В газетах мелькало ее лицо. Миловидная белокурая девушка улыбалась со старых фотографий, Райми узнал ее – не было сомнений, к нему явился дух Софии Вацлевич. Тело девушки так и не нашли, вскоре о ней забыли. Шла война и такие мелочи, как внезапная пропажа двадцати пятилетней православной христианки быстро забывались. Райми читал дальше, в газетах датированных 1946 годом он прочел, что семья Вацлевич покинула Перу (это было чуть больше чем за десять лет, до строительства храма и значит, внезапно вспомнившийся ему русский мужчина, с трудно выговариваемым именем, никак не мог участвовать в этой истории) отправившись в США. На этом все упоминания об этой семье обрывались.
С девушкой было понятно, Райми не мог понять только одного, почему ее душа до сих пор не может найти покоя. София при жизни была набожной христианкой, это было ясно из статей о ее жизни, он думал, что ее родители, скорее всего, служили молебны за упокой, и по всем канонам православия душа ее должна была давно отправиться на небо. Хотя Райми ни в чем уверен. Девушка не была похоронена по православным обычаям, ее кости до сих пор лежали где-то в лесах Амазонки, если конечно звери еще не растащили их и, может быть, это и было причиной. Райми понял, что самому ему не разобраться, нужна была помощь православного священника, но он никак не мог пойти в церковь. Он был бруджо – а для них это было страшным грехом. Он говорил с духами, ну или делал вид что говорил, использовал заклятья индейцев, повелевал зверем. Конечно, он мог бы, и промолчать, прийти в церковь и поговорить со служителем, но это претило его принципам, и тогда он решил искать некоего Шнайдера. Того человека, на которого и указала ему покойница.
Со Шнайдером было сложней. Он порылся в книгах, но ничего не нашел. Тогда он решил обратиться к помощи новейших технологи. Он зашел в интернет и набрал в поисковике "Кристоф Шнайдер". Оказалось что людей с таким именем в мире очень много, один был даже барабанщиком известной группы, о нем было больше всего информации. Райми прочел про этого Шнайдера, он жил в Германии и, следовательно, не мог иметь к его делу никакого отношения. В Лиме тоже нашлось несколько Шнайдеров, да только вот ни одного Кристофа. Райми зашел в тупик.
Рами вышел в город и пошел гулять по набережной. Он прокручивал в голове всю эту историю, снова и снова возвращаясь к загадочному Шнайдеру. Девушка сказала, что он должен указать Шнайдеру путь, но как он мог это сделать, если он понятия не имел, кто такой Шнайдер и где его найти. В раздумиях он забрел в безлюдный сквер и присел на лавочку. Рядом с ним сидели два пацаненка и о чем-то оживлено разговаривали. Райми не слушал их, пока вдруг не услышал фамилию Шнайдер.
- Ты прикинь, - говорил один, - Я тебе мамой клянусь это он и был.
- Да ты врешь, чего Шнайдеру здесь делать. У них сейчас нет тура.
- Да не тупи, я Шнайдера в лицо по любому узнаю. Я вышел из магазина и смотрю, он стоит на дороге, один, и тачку ловит.
- Тебе показалось.
- Да не показалось мне. Я же не кретин. Я к нему подошел и спросил.
- Чего спросил?!
- Спросил он это или нет.
- И чего?
- Чего, чего. Оказалось он.
- Да ладно?
- Прохладно, я даже автограф взял.
- Покажи.
- Он дома у меня, в тетрадке. Я из школы с ранцем шел, и у меня ничего кроме тетрадок не было. Вот я ему одну и дал.
- Дурак, в тетрадке это не круто!
- Эта нормальная тетрадка с Rammstein на обложке, с фотографией их.
Райми повернулся к ребятам.
- Молодые люди, простите за беспокойство, вы говорите о Кристофе Шнайдере?
Мальчики посмотрели на него с недоверием, наконец, один из них сказал:
- Да, а что?
- Это ударник известной рок-группы?
- Не рок, дядя. Они не рок играют, – сказал тот парень, что видел Шнайдера.
- Не важно, но вы говорите о нем?
- Ну, о нем, и чего дальше? Нельзя что ли?
- Да нет, можно. Просто я понял, что этот человек сейчас здесь? В Перу?
- Ну да, я его видел, и автограф брал, - Мальчик почесал нос и посмотрел на друга. Было видно, что их напрягает разговор с малознакомым человеком.
- Вы уверены, молодой человек?
- Слушайте, дядя, я уверен. Вам то чего? Вы чего – фанат?!
- Нет, мне просто очень надо поговорить с вашим Шнайдером. Вы случаем не знаете, где он живет?
- Эх, дядя. Если бы я знал. Это лучшая группа в мире и я всю свою жизнь мечтал познакомиться с ними, если бы я знал я бы сейчас тут не сидел.
- А где вы его видели?
- В Лиме, конечно.
- Лима большая. Какой район?
- Рядом со статуей этой дурацкой.
- Какой статуей?
- Ну, эти два каменных, которые целуются, - мальчик рассмеялся. – Ладно, дядя, нам домой идти надо.
Мальчики поднялись со скамейки и все еще посмеиваясь, убежали прочь. Райми улыбнулся, все постепенно становилось на свои места.

* * *

Санчо стоял в тени деревьев через дорогу от офиса Иисуса. Было воскресенье, и офис не работал. Парень вот уже полчаса околачивался здесь и раздумывал над тем, как ему пробраться внутрь. Он знал, что его босс хранит все документы в сейфе рядом со своим столом. Там были паспорта его покойных братьев и его паспорт. Документы были поддельные, они получили их уже в Лиме и по этим документам они были гражданами Боливии, их мексиканское прошлое было навсегда стерто из истории вместе с их побегом. Но эти поддельные документы были сделаны в полиции Лимы, и к ним нельзя было придраться. Иисус однажды отправлял братьев в Колумбию на самолете, и ему пришлось делать эти документы. Санчо понимал, что с таким паспортом он без труда сможет купить билет до Веракрус, а там его ждал человек, который переправит его в США.
Все было прекрасно, да только вот офис не работал, дверь была закрыта, а даже если он и проберется внутрь, то ему никогда не открыть сейфа с кодовым замком. Санчо решил, что он подкараулит Иисуса и, приставив тому, пистолет к голове заставит открыть сейф. Поначалу идея показалась ему отличной, но немного подумав, он понял, что пройти с заложником по людным улицам Лимы будет нелегким делом, его тут же раскусят и заметут в полицию, а там уж Иисус постарается, чтобы он не дожил до суда. Нужно было поджидать босса в офисе, в его кабинете, там, где уж точно никто не увидит. К тому же потом можно запереть Иисуса и по-быстрому смотаться из города. Санчо решил, что когда стемнеет, он через окно проберется в офис и там притаится. Он закурил и снова посмотрел на окна здания. И тут он заметил джип босса. Санчо напрягся и отошел немного подальше. Машина остановилась у входа, но никто не выходил. Сквозь тонированные окна Санчо не мог увидеть, что твориться внутри. Минут через десять дверь, с пассажирской стороны, открылась, и на тротуар вышел Шнайдер, щурясь от яркого солнца.
-Черт, поймал-таки, ублюдок, - выругался Санчо и сплюнул на землю.
Вскоре показался Иисус, он вышел на улицу, погрозил пальцем Шнайдеру, что-то сказал ему. Они еще какое-то время стояли перед дверями и смотрели друг на друга, а потом Иисус рассмеялся и пошел в офис. Шнайдер отправился следом. Через несколько секунд они скрылись за дверью, Санчо остался стоять на улице, судорожно размышляя над тем, что ему делать дальше.

* * *

Шнайдер никогда не считал себя трусом. У него были маленькие слабости, страхи, фобии, но, в общем, он думал о себе как о смелом и даже может быть отчаянном человеке. В последние недели он видел много того, что могло бы свести с ума даже самого дерзкого и отважного, но он не сдался, он остался прежним и даже не просто остался, он шел вперед по трудной и опасной дороге, пренебрегая опасностью и оставив позади свои глупые суеверные страхи. Втайне он гордился собой, но сейчас поводов для гордости у него не осталось. Когда он увидел ствол пистолета направленного ему в лицо и осознал, что в любую секунду этот страшный человек с библейским именем может нажать на курок, выбив его мозги, он испугался настолько, что перестал понимать, что с ним происходит. Он даже не заметил, как остановилась машина, в которой его везли, не услышал, как Иисус приказал ему снять повязку с лица, Шнайдер думал о смерти. Конечно, за сорок с лишним лет мысли о конечности существования не раз наведывались к нему в гости, но всегда это было что-то такое далекое и нереальное, что-то такое, о чем не стоит слишком долго думать и из-за чего пока еще рано огорчаться, но это было раньше, а теперь все изменилось. Смерть дышала ему в лицо, заглядывала через плечо, наступала на пятки, поглаживала холодными пальцами по спине, и Шнайдеру стало плохо. Плохо в буквальном смысле, его желудок сжался в комок, во рту появился противный горьковатый привкус, голова закружилась, его подташнивало, и он опасался, что если так будет продолжаться, то в скором времени его просто вырвет прямо на дорогущую обивку сидений.
- Да твою мать! – гневный окрик Иисуса вывел его из забытья. – Сними ты повязку, оглох что ли?
Шнайдер стянул повязку с лица и тут же зажмурился, солнце даже сквозь тонированные стекла, слепило его.
- Уснул? – спросил Иисус уже дружелюбно.
- Немного, - ответил Шнайдер.
- Я сейчас сниму блок с дверей, и ты выйдешь на улицу. Никуда не ходи, стой, где стоишь. Иначе я просто пристрелю тебя.
- Хорошо, - если бы Иисус сейчас предложил ему выйти на улицу и сплясать посреди мостовой он бы, наверное, ответил так же, просто потому что смысл слов почти не доходил до него.
- Вот и славно, ты умный парень и ты мне начинаешь нравиться, может наш разговор к чему-нибудь нас и приведет.
Шнайдер услышал, как что-то щелкнуло.
- Можешь выходить.
Но Кристоф по-прежнему не шевелился.
- Выходи из машины! Мы вроде бы с тобой договорились?
Шнайдер потянулся к ручке, открыл дверь и вышел на улицу. Солнце сразу же ослепило его, он зажмурился, потом прикрыл глаза рукой. О побеге не могло быть и речи, его ноги отказывались слушаться его, он чувствовал, что мышцы одеревенели, и если он попробует бежать, то, скорее всего, просто рухнет на асфальт, а дальше выстрел и пустота…
Наконец глаза привыкли к свету, Шнайдер убрал руку от лица и посмотрел по сторонам. Он стоял на тротуаре перед входом в невысокое кирпичное здание. Кругом ходили люди, но они не обращали на него никакого внимания, он взглянул на джип, его похититель все еще не выходил. На другой стороне дороги в тени деревьев какой-то молодой человек курил и смотрел на него, но он был так далеко. Время уходило, а Шнайдер ничего не делал, стоял и словно корова на бойне и ждал своей смерти.
Из-за джипа показался Иисус. Он улыбнулся, погрозил ему пальцем, словно маленькому шаловливому ребенку и сказал:
- Не смей убегать, мы договорились.
И в этот момент страх отступил, словно это глупый и совершенно неуместный жест вернул его в реальность. Барабанщик, наконец, смог вздохнуть полной грудью и без ужаса посмотреть на своего похитителя. Перемена в Шнайдере не ускользнула от глаз Иисуса.
- Ты, я смотрю в себя пришел, приятель, - сказал он, подойдя почти вплотную к ударнику. – Ну что же, это здорово, да только вот смотри не взбрыкни. Я ведь срать хотел на то, что мы с тобой стоим посреди многолюдной улицы, если побежишь или кричать начнешь, прибью на месте.
Иисус улыбнулся, но Шнайдер заметил что в этой улыбки совсем нет дружелюбия, это был оскал хищного зверя, поймавшего свою добычу и играющего с ней перед тем, как сожрать. Глаза Иисуса, светло-голубые, водянистые оставались холодными и смотрели на него испытующе. Но на этот раз Шнайдер не испугался, он не отводил взора и Иисус рассмеялся.
- Смельчак! Уважаю таких засранцев.
Иисусу отвернулся и пошел к входу. Шнайдер молча смотрел, как тот открывает дверь, он уже не надеялся сбежать, глупо было бы предполагать, что этот мужчина промахнется, но он надеялся, что Иисусу замешкается в дверях и он успеет со всех сил ударить его. Но он просчитался, Иисус жестом гостеприимного хозяина пригласил его войти первым, и Шнайдеру не оставалось ничего другого как подчиниться.
Офис Иисуса располагался на двух этажах. Шнайдер не обратил внимания на табличку на входе и теперь пытался понять, чем же занимается этот человек. Прямо у входа стояла стойка ресепшн, сейчас за ней никого не было. Справа и слева от стойки вверх уходили две лестницы с железными перилами и прозрачными ступенями. За лестницами располагался зал, похожий на зал ожидания в аэропортах: со скамейками, автоматами с питьевой водой и шоколадками. Посреди зала работал небольшой декоративный фонтанчик под стеклянным колпаком. Иисусу сразу направился вверх по лестнице, поманив Шнайдера за собой.
На втором этаже был небольшой коридорчик, в конце которого Шнайдер увидел двустворчатую деревянную дверь.
- Как тебе мой офис? – спросил Иисус, остановившись.
Шнайдер удивленно посмотрел на него, казалось, этот человек издевался над ним.
- Нормально, - ответил он.
- Тебе не нравится, но, тем не менее, тебе придется заглянуть в мой кабинет, - улыбнувшись, сказал Иисус и пошел к дверям.
- Как будто у меня есть выбор, - тихо сказал Шнайдер и пошел следом.
В кабинете было душно и сильно пахло табачным дымом. Шнайдер удивленно посмотрел на неубранную пепельницу полную окурков, она стояла посреди широкого деревянного стола рядом со стопкой каких-то бумаг. Иисус поймал взгляд Шнайдера и спросил:
- Не куришь?
- Нет, бросил.
- А я все никак не могу, приучился с малолетства к срани этой и все никак не отделаюсь.
- Послушайте! – Шнайдеру надоел этот бесполезный разговор. – Вы не для того меня сюда привели чтобы рассказать о ваших вредных привычках и показывать мне свой офис, вы хотели поговорить, так говорите!
Иисус снова пристально посмотрел на Шнайдера.
- А ты нахал, приятель. Еще какой. Наверное, ФБР от тебя в восторге.
- Кто?
- Хватит! – Иисусу, как и раньше совершенно без перехода перешел на крик. – Не думай что я кретин! – он прошел к креслу и сел в него. Шнайдер остался стоять посреди кабинета.
- Не нужно строить из себя идиота! Я давно знаю, что ты работаешь на ФБР, знаю еще с того момента, когда тебя замели с этим героином.
- Я не работаю на ФБР, - Шнайдер понимал, что оправдываться бесполезно, он понимал, что Иисус даже станет слушать его, но эти слова сами вырвались.
- Я сказал, хватит! – Иисусу побагровел и ударил кулаком по столу. Пепельница подпрыгнула, и пара окурков упало на стол. Иисус равнодушно стряхнул их на пол. – Теперь послушай меня, засранец. Я очень не люблю, когда какой-нибудь говнюк пытается кинуть меня, а ты пытаешься и ты говнюк. Но, - Иисусу сделал паузу и улыбнулся. – Но ты мне интересен. Поэтому ты еще жив.
- И чем же я интересен вам? – Шнайдер сел в кресло, напротив Иисуса. Он сам удивлялся своему хладнокровию.
- А тем, что я могу с твоей помощью выйти из всего этого дерьма чистеньким. Понимаешь?
- Нет, - честно ответил Шнайдер.
- Тупица, - беззлобно сказал Иисус и закурил. – Я заплачу тебе больше чем они, не думай, что я беден. ФБР, наверняка сказали тебе, что я на грани разорения. Мои клубы давно не приносят дохода, мои поставки перекрыли. Но это они так думают. Эти агентства – полное дерьмо. Мелкое дерьмо. Это было так, для развлечения. Я и денег то с них особенно не имел. Да и клубы эти, что мне за дело до них. Ходят сынки богатеев, ходят потому, что я могу предложить нечто большее, чем выпивку и стриптиз. Эти сопляки все давно сидят на коксе, как и папашки их. Папашки покупают у меня, сынки покупают у меня. А еще и девочки, хотя это уже мелочь. Мне до шлюх этих, в принципе, нет особого дела. Это просто вопрос чести. Все принадлежит мне, значит и шлюхи тоже мои. Ты знаешь, что шеф полиции покупает у меня кокс?
- Понятия не имею, - ответил Шнайдер.
- Так вот знай. Шеф этой гребаной Перуанской полиции нюхает мой кокс и трахает моих шлюх, когда его толстая жена не знает, - Иисус затушил сигарету в пепельнице и поднялся с кресла. – Ты все еще не веришь мне, думаешь, я приукрашиваю, завираю, пытаюсь запудрить тебе мозги. Я покажу.
Иисус прошел к сейфу в углу кабинета, набрал комбинацию цифр и открыл его. Шнайдер внимательно следил за ним. На столе остался лежать пистолет, Шнайдеру не стоило особого труда вскочить с кресла и схватить пистолет, но он боялся, что тот не заряжен. Иисус не выглядел идиотом, и может это была лишь уловка.
- Смотри, - Иисус достал из сейфа несколько пачек стодолларовых банкнот и швырнул их Шнайдеру. Барабанщик поймал одну пачку, другие упали на пол к его ногам.
- И что? У вас есть доллары и что дальше? – Шнайдер поднял деньги с пола и положил их на столик рядом с собой.
- А то, - Иисус отошел от сейфа. – Что я заплачу тебе больше чем эти засранцы из Бюро, и ты скажешь им, что я чист как стекло. Что ты следил за мной и говорил с моими людьми, но я чист, как стекло. Я дам тебе имя, ты назовешь его. Человек это большой и они поверят. Короче друг, ты станешь работать на меня. Шнайдер молчал.
- А потом ты уедешь в Европу и станешь моим человеком там. Я давно хотел начать бизнес в Европе, все случая подходящего не было. Вот он и настал, мать его, случай этот.
- Я не наркоторговец, вы что предлагаете мне торговать этим дерьмом у себя на родине? А зачем мне это?
- Нет, ни в коем случае. Ты будешь моими глазами, ушами. Ты ведь музыкант и круг общения у тебя соответствующий. Увидишь, что хочет, кто купить, ты ему и намекнешь, что знаешь, где чистый товар есть. Будешь моим торговым представителем. Спрашиваешь, зачем тебе это? А затем, что ты будешь получать огромные деньги, такие деньги, которые тебе и не снились. И не говори, что тебе это не нужно, что ты и так богат и популярен. Я знаю, что всегда есть что-то чего нам не купить, всегда есть что-то чего ты хочешь, а денег на это никогда не хватает. Есть дорогие яхты, есть золотые прииски, есть крупные отели на побережье, которые словно только и ждут того, когда ты их купишь. Я знаю, потому что сам такой. Ты даже не представляешь, какая это охринительная штука – большие деньги. Не те деньги, которые ты зарабатываешь на своих поганых концертах, а настоящие деньги, о которых ты даже не мечтал, – Иисус засмеялся.
Шнайдер хотел было ответить ему, но тут заметил, что позади Иисуса из ниоткуда появилась девушка призрак. Иисус, кажется не замечал ее, он предался своим мечтания о том, как здорово пойдет его бизнес в Европе.
- Твои друзья ведь покупают кокс, а какой? Говеный. А почему говеный? – Иисус замолчал на секунду и тут же продолжил. – Потому что у вас нет хороших поставщиков. Пока товар доходит до Европы, а он приходит к вам в основном из Индии и России, его уже двадцать раз разбавят и испоганят. Нашего товара у вас там почти нет, потому что нас не пускают. Но я знаю, как найти ходы. Это может, не будет легко, но я найду. Я покорил Южную Америку, и Европа тоже будет моей. Какого хрена здесь так холодно? – Иисус зябко повел плечами и обернулся. Позади него стояла София.
Шнайдер видел, как Иисус молнией метнулся к столу, схватил пистолет и два раза выстрелил в девушку. Выстрелы оглушили Шнайдера, он машинально закрыл уши руками и пригнулся.
Приведение никуда не делось, она по-прежнему стояла у стены и с доброй улыбкой смотрела на Иисуса.
- Что за дерьмо такое? – закричал Иисус.
Шнайдер услышал этот крик и отнял руки от ушей.
Иисус, казалось, забыл о существовании Шнайдера, он попятился к выходу, держа девушку призрака на прицеле. Она не шевелилась, пока он не переступил порог, тогда она медленно пошла за ним.
- Изыди! Изыди! – заорал Иисус и снова выстрелил.
- И даровал Бог милость тебе свою, и отводил от тебя руки врагов твоих, но не видел ты его, - сказал девушка.
-Заткнись, - Иисус снова выстрелил и побежал прочь по коридору.
Шнайдер поднялся с кресла и осторожно пошел следом. Он видел спину девушки, она медленно шла по коридору и говорила:
- Ты грешен, так покайся! Кровь невинных на руках твоих, кровь детей на руках твоих и зелье сатанинское разносишь ты средь праведников, как заразу опасную. Отрекись от зла, покайся, и Бог простит тебя, как прощал самых грешных сынов своих. Прейди к Богу, покажи веру свою, покажи раскаянье твое.
Иисус остановился перед лестницей, глаза его были абсолютно безумны, рот растянулся в страшной усмешке.
- Ты с того света вернулась, вернулась чтобы забрать меня, мама. Я не хочу тебя видеть, убирайся, убирайся к отцу, уйди. Я давно не маленький и тебе не испугать меня.
Шнайдер удивился, этот странный человек называл Софию своей матерью. Неужели он действительно ее сын? Хотя ведь это могло быть правдой, Рихард говорил о том, что она жила в 1941 году, а ведь она могла прожить еще лет пятнадцать, родить сына, и умереть много позже.
- Мать твоя давно на небесах и покой нашла там, - сказала София, продолжая приближаться к Иисусу. – А ты не найдешь покоя, пока не покаешься. Не убий, говорил Иисус, что же делал ты? Ты убивал и мучил. Не укради, говорил Иисус, что же ты делал. Ты воровал, и стяжательство твое проклятьем твоим стало. Не прелюбодействуй, говорил Иисус. Что же делал ты, ты вертепы создавал и плодил разврат и в искушение праведников вводил. Покайся. Мать твоя нарекла тебя именем святым, ты же не свят, а грешен.
- Сука! – закричал Иисус и снова выстрелил. Шнайдер пригнулся, пуля пробила дырку в стене рядом с ним, посыпалась штукатурка. В воздухе сильно пахло порохом, у Шнайдера стало щипать глаза.
Иисус побежал вниз по лестнице, девушка пошла следом. Шнайдер постоял немного в коридоре и услышал еще один выстрел. Тогда он тоже пошел вниз.
Иисус стоял у входной двери, упершись в нее спиной, и смотрел на Софию. Шнайдер видел, что одной рукой Иисус пытается открыть замок, другую руку с пистолетом он направил на призрака. Это было глупо и не логично, Иисус не мог не видеть, что его пули не доставляют никакого беспокойства Софии, но все равно продолжал стрелять. Шнайдер внимательно посмотрел на Иисуса и решил, что тот тронулся умом. Из его рта стекала струйка кровавой слюны, на теле не было никаких видимых повреждений, значит, Иисус прикусил себе язык до крови. Глаза его нездорово блестели, он часто моргал и жутко улыбался.
София же продолжала проповедовать:
- И сказано в Писании, возлюби ближнего своего как самого себя. Что же делал ты, проклинал и ненавидел и слухи о жестокой мести твоей разнеслись над городом и боялись тебя все. Так прейди к обиженным тобой и колени свои преклони, и проси милости и прощения, ибо лишь в прощение спасение твое.
- Заткнись, ты мне все детство эту ахинею говорила и заставляла молиться. Это дерьмо и срань, Бога нет, есть лишь деньги. Где был твой Бог, когда машина сбила тебя на этом сраном перекрестке? Где был твой Бог, когда меня били все эти сраные подонки? Заткни пасть, тварь! Ты была плохой матерью при жизни, так после смерти ты не стала лучше. Ступай в ад. – Иисус снова выстрелил, пуля пробила стеклянный купол над фонтаном и вода с шумом вырвалась наружу, потекла на пол, между скамейками, под стойку.
- Скверна в устах твоих, зло в речах твоих. Покайся, грешник. Твоя мать нашла покой на небе, хоть не было покоя ей на земле, и выносила мучения, что посылал ей Господь, ты же слаб и грех твой от слабости происходит.
Иисус, наконец, справился с замком, он открыл дверь и выскочил на улицу. Все затихло, было слышно лишь тихое журчание воды, вытекающей из пробитого фонтана и шум улицы, доносившийся через приоткрытую дверь. И вдруг Шнайдер услышал гудок автомобиля, скрип тормозов. Он побежал вниз, мимо Софии, почувствовал холод, исходивший от нее, выскочил на улицу и увидел Иисуса. Тот лежал на мостовой, одна его рука была неестественно вывернута, изо рта на асфальт текла кровь. Вокруг собралась толпа зевак, рядом с телом Иисуса стоял молодой испуганный мужчина, видимо водитель, который и сбил безумца. Он что-то кричал на испанском, размахивая руками. Машина стояла здесь же, чуть поодаль - старый помятый, переживший свои лучшие дни «Рено», передняя фара была разбита, бампер немного помят.
Видимо удар был такой силы, что Иисуса отбросило на несколько метров вперед, он упал на мостовую, где и умер.
Немного пошатываясь Шнайдер, спустился с лестницы на тротуар. Он помнил, что София осталась в офисе, но ему совершенно не хотелось возвращаться и говорить с ней. Он быстрым шагом направился прочь и в этот момент кто-то схватил его за руку. Шнайдер обернулся и увидел невысокого, хорошо одетого мужчину, по всей видимости, индейца.
- Что Вам нужно?! – сказал Шнайдер и высвободил руку.
- Меня зовут Райми, я Бруджо и София направила меня к Вам, – сказал индеец на чистом английском.

* * *

Рихард зашел в архив под руку с новой знакомой, в нос ударил запах тысяч старых бумаг хранившихся здесь. Прямо у входа за старым столом сидела пожилая женщина в очках и что-то читала. Она подняла глаза на посетителей, оглядела их и снова вернулась к чтению.
Рихарду было не по себе. Шнайдер пропал, его новая знакомая была слишком уж откровенно навязчива и почти вешалась ему на шею. Эта старая женщина, взглянувшая на него с нескрываемым презрением - все это, плюс новая и ставшая уже неприятной ему страна, опасности, подстерегающие на каждом шагу... Головная боль, которая только усилилась, привело его в скверное расположение духа.
- Спросите ее, можно ли нам просмотреть газеты за 1941 год, - сказал он Марии.
Женщина снова подняла глаза и довольно громко сказала по-английски.
- Что вы все ищете-то там?
- Простите? – Рихард удивленно посмотрел на женщину.
- Два дня назад приходил тип один, индеец, тоже эти газеты искал. Посмотрел и такой радостный отсюда выскочил, будто про наследство свое прочитал.
- Какой еще индеец? – Рихард подошел поближе.
- Я откуда знаю. Индеец какой-то. Спрашивал меня еще, не знаю ли я чего про какого-то Шляндера или Шнайдера.
- Шнайдера? Кристофа Шнайдера?!
- Да, точно, так он и сказал. Кристоф Шнайдер. Вы знаете такого человека?
- И что вы ему ответили?
- Что я могла ответить, молодой человек, что я понятия не имею ни о каком Шнайдере и посоветовала ему не приставать к честным женщинам с глупыми вопросами.
Рихард испугано посмотрел на Марию. Девушка говорила, что Шнайдер, скорее всего, застрял в пробке, и это на время успокоило его, но сейчас, после слов этой женщины, Рихард снова стал беспокоиться. Он ведь сам ехал на такси от того же дома и никаких пробок не было, Шнайдер выехал на двадцать минут раньше и он если бы даже и попал в пробку, то давно должен был приехать. Рихард немного подумал и решил, что с ударником что-то случилось. Он не знал что, может его похитили, может, его сбила машина, может, эта жуткая дама приведение уволокла его куда-нибудь в джунгли, а может, тот самый индеец добрался до него и… Рихард решил об этом не думать, ему срочно нужно было вернуться домой. Он еще не знал, что будет там делать, он даже не мог представить, что ему нужно делать, но почему-то решил, что первым его действием должно стать именно возвращение домой.
- Извините меня, но мне придется уйти, - сказал он, повернувшись к Марии. – Я вам все равно заплачу, раз уж побеспокоил. Просто появились новые обстоятельства.
Мария кажется, расстроилась.
- Сколько я вам должен?
- Ну, я даже не знаю, - сказала она и посмотрела ему в глаза. – Может в благодарность, вы сводите меня в ресторан? Я же не могу брать деньги за перевод, которого не было.
Девушка улыбнулась. Она была симпатичной. Стройная, большегрудая, с красивыми глазами, полным чувственным ртом. Может в другой ситуации Рихард и сам пригласил ее на ужин, но сейчас это внезапное предложение с намеком на продолжение напугало его.
- Ну, я... - он смутился и посмотрел в сторону, встретился глазами с пожилой женщиной, которая с интересом наблюдала за ними, смутился и ее, и потупил взор. – Я даже не знаю.
- Ну, пожалуйста, мне просто неловко брать деньги с вас, Рихард, – она произнесла его имя с каким-то придыханием, почти проглотив все согласные.
- Ладно, - Круспе поднял глаза и посмотрел на нее. Мария улыбнулась.
- Тогда часов в восемь, рядом с нашим кафе, хорошо?
- Нашим? – Рихард немного удивленно посмотрел на Марию.
- О, - девушка улыбнулась, немного покраснела и опустила глаза. – Что же это я говорю такое, извините. Кафе, где я работаю, там, рядом есть очень милый парк.
- Ну, может мне лучше вам сначала позвонить. Если Шнайдер... - он осекся, хотел сказать похищен, но подумал, что этой девушке не следует знать ничего лишнего.
– Если Шнайдер не найдется, то я даже и не знаю, смогу ли я.
- Он найдется, я уверена, – у нее был мягкий, нежный вкрадчивый голос, казалось, что она не говорит, а уговаривает его.
- Но все-таки, может, я лучше позвоню, - Рихард снова взглянул на пожилую женщину, та, как и минуту, назад внимательно смотрела на них и ничуть не смущалась того, что подслушивает чужой разговор.
- Хорошо, я дам вам мой номер, - Мария полезла в свою маленькую, почти игрушечную сумочку и достала оттуда такой же маленький блокнотик. – У вас ручки не будет? – спросила она у женщины, та молча протянула ей карандаш со стола.
Рихарду казалось, что эта старая женщина на стороне Марии, что она сочувствует и сопереживает ей и если он отказался бы от ужина, то старуха непременно осудила бы его и наверняка не постеснялась высказать это вслух. Хотя может это ему только казалось. Мария тем временем написала номер на листке и протянула ему. Рихард взял листочек, сложил пополам и убрал в карман брюк.
- Я позвоню вам. Обязательно, если все будет хорошо.
- Все будет, не нужно волноваться.
- Ну, я пошел, - Рихард направился к двери, но Мария нагнала его и снова взяла под руку.
- Так нам с вами может в одну сторону. Я живу в Мирафлорез, а вы где?
Они вышли на улицу, после душного и прохладного архива Рихарду было трудно дышать. Раскаленный воздух казалось, проникал в легкие и превращался там в ядовитый газ, сжирающий его изнутри. В висках стучало как на наковальне. Ко всему прочему Рихард с ужасом понял, что напрочь забыл название улицы, на которой они жили.
- Я не помню, как улица называется, - сказал он и остановился. – Черт, как же я домой-то попаду.
- А что там было рядом, может я смогу помочь. Я с детства здесь живу и все здесь знаю, может дом какой-то красивый или статуя? Океан?
- Ну да там океан был рядом, дома кругом. Набережная красивая. Еще кафе это.
- Где я работаю?
Рихард кивнул головой.
- Это Мирафлорез, как раз и мне туда. Поедемте вместе, я думаю, мы найдем ваш дом.
Мария еще крепче взяла его за руку и пошла вниз по лестнице к дороге. Им нужно было поймать такси.

* * *

Санчо видел, как Иисуса сбила машина. В это время он все еще стоял на другой стороне улицы в тени деревьев и равнодушно наблюдал за тем, как его босс выбежал из офиса, размахивая пистолетом и постоянно оборачиваясь, словно за ним гнались все черти ада. Иисус выскочил на дорогу, даже не взглянув по сторонам, видимо он хотел сесть в свою машину, но с разбега пробежал чуть дальше. В Лиме движение всегда было плотным и оживленным, и если водитель видел на переходе пешехода, то он вместо того чтобы сбавить газ прибавлял его, это было не правильно, но это было особенностью этого города и Санчо давно смирился с таким положением вещей. Так случилось и в этот раз, водитель, завидев Иисуса, нажал на клаксон, газанул, видимо думая, что тот отскочит и подождет пока он проедет. Но Иисус был невменяем, он даже не заметил приближающейся машины. «Рено» со всей силы врезалось в Иисуса и Санчо увидел как того подбросило и отшвырнуло метров на пять. Водитель «Рено» ударил по тормозам, машина проехала несколько метров и потом остановилась. Тут же стали собираться зеваки. Машины, ехавшие по другой полосе остановились и из них стали вылезать водители, чтобы посмотреть, что случилось. Санчо перешел дорогу и подошел к тому месту, где лежал Иисус, пока народу было немного, и смог рассмотреть все в мелких подробностях. Иисус был мертв, он не дышал, не шевелился, не стонал. Его голова от удара об асфальт раскололась, словно гнилой орех, изо рта тоненькой струйкой вытекала почти черная кровь, рука была сломана как минимум в двух местах, и теперь была неестественно выгнута. Санчо смотрел на мертвого шефа совершенно равнодушно, он не испытывал ни жалости, ни ненависти, ни отвращения, ни даже облегчения. Была лишь досада, досада потому, что этот говнюк умудрился помереть раньше, чем он смог получить от него свои документы. Санчо отошел в сторону, со всех сторон стекались люди и напирали сзади.
Краем глаза он увидел Шнайдера, тот стоял чуть поодаль и разговаривал с каким-то индейцем, одетым в дорогой белоснежный костюм. Про себя Санчо тихо порадовался, что барабанщик жив и здоров, он порадовался, потому что Алехандро было бы это приятно, и он верил, что его брат сейчас на небе и видит все это. Санчо поднял глаза, взглянул на синее небо, рваные белые облака, плывущие по нему, и грустно улыбнулся.
Санчо взглянул на офис и увидел, что дверь не заперта. Он решил сходить внутрь и посмотреть, что там происходит. Иногда Иисус не убирал мелкие деньги в сейф, а оставлял их у себя на столе, прикрыв толстой тетрадью чтобы их не сдуло ветром или сквозняком. Деньги сейчас были бы не лишними, Санчо как назло был на мели.
Он осторожно подошел к двери, оглянулся, но никто даже не смотрел на него, все люди столпились вокруг трупа Иисуса, по идее с минуты на минуту должна была приехать полиция, но Санчо знал, что по таким пробкам они будут добираться досюда не меньше получаса. Он зашел в офис, тихо прикрыл дверь.
Видимо здесь творилось что-то ужасное, фонтан в холле был разбит, и вода хлестала из него прямо на пол. Стараясь не замочить ноги, Санчо бегом добежал до лестницы и поднялся на второй этаж. Он не обернулся, а если бы обернулся то, наверное, был бы удивлен, у окна стояла София и тихо читала молитву, взор ее был устремлен на улицу, туда, где над телом покойного Иисуса собралась уже целая толпа, а по щекам ее текли слезы. Она, пожалуй, была единственной, кто оплакивал почившего наркобарона.
Санчо взбежал по лестнице и сразу же кинулся в кабинет бывшего шефа. Он заметил, что в коридоре была перестрелка, в стене было отверстие от пули, на полу штукатурка, но Санчо это мало волновало. Он распахнул дверь в кабинет и сразу посмотрел на сейф. Сначала парень не поверил своим глазам: сейф стоял открытый и внутри стопками лежали пачки денег. На столике рядом с креслом для посетителей тоже лежало три пачки по тысяче. Санчо пару секунд постоял, все еще сомневаясь, а потом подбежал к сейфу и стал распихивать деньги по карманам. Но вскоре он понял, что это не лучшее решение, карманы оттопырились, и, наверное, со стороны он выглядел весьма подозрительно. Тогда Санчо заметался по кабинету в поисках пакета. Пакета не было, зато рядом с креслом Иисуса стоял кожаный чемоданчик, древний и нелепый, с замком пряжкой и потертой ручкой. Санчо покрутил чемоданчик в руках, открыл его. Внутри лежали старые смятые газеты, парень выкинул их на пол и, подойдя к сейфу начал наполнять чемоданчик наличностью. В сейфе было не меньше двухсот тысяч долларов, плюс еще три пачки на столике. Там же нашлись и паспорта. Их было очень много, Санчо перебирал их, натыкаясь на знакомые фотографии. Многие из этих людей работали на Иисуса, и он знал их лично, причем многие были неплохими ребятами и Санчо с удовольствием вернул бы им их документы, да только на это не было времени. Наконец он нашел свой паспорт, сунул его в задний карман брюк, закрыл чемоданчик и собрался уже уходить, как в его голову пришла нехорошая мысль. А что если полиция нагрянет сюда и найдет пустой сейф, тогда они начнут искать того, кто успел приделать ноги капиталам Иисуса и вполне вероятно они подумают на него. Ему не хотелось проблем, не смотря на то, что он убегал в США, ему не хотелось оставлять за собой грязного следа. Санчо поставил чемоданчик на пол, собрал с пола старые газеты, положил их в сейф и поджег. Немного подумав, он достал из чемодана одну пачку денег и кинул ее в огонь. Газеты сгорали быстро и во все стороны летели тоненькие обгоревшие кусочки, похожие на тончайшие серые кружева. В кабинете запахло горелой бумагой. Санчо подошел к окну, выглянул наружу. Полиции еще не было. Тогда он залез в шкаф, где Иисус хранил крепкий алкоголь, схватил бутылку виски, открыл крышку и стал поливать бумаги на столе, ковер, кресла. В бутылке осталось совсем чуть-чуть, Санчо поднес ее к губам и глотнул.
- Ты никогда не угощал нас, засранец, - сказал он и отшвырнул пустую бутылку.
Огонь занялся быстро, Санчо поджег бумаги на столе, тяжелые шторы, попробовал поджечь даже обивку кресел, но у него ничего не вышло, тогда он схватил чемоданчик и бросился бежать, сначала в коридор, потом вниз по лестнице, а потом прочь из офиса. Он снова не заметил Софии, пробежав мимо, не заметил, потому что не ожидал увидеть кого-нибудь в офисе. Зато она заметила его, улыбнулась и, перекрестив его вслед, тихо сказала:
- Прощаются тебе грехи твои, иди с Богом, - после чего она исчезла.
На улице Санчо сбавил темп, он спокойно прошел сквозь толпу, вышел в сквер и направился в сторону широкой и оживленной улицы. На душе у него было спокойно, он чувствовал, что отомстил за своих братьев, исполнил свой долг и получил за это свою награду.
Через четыре часа некий мистер Санчо Борхес из Боливии садился в самолет до Веракрус в центральном аэропорту Лимы, в руках он держал новенький кейс, в котором лежала смена белья, носовой платок и бумажник с новой пластиковой картой, на которой было чуть больше двухсот тысяч долларов.

Продолжение >>


  Количество комментариев: 20

[ добавить комментарий ]    [ распечатать ]    [ в начало ]