 |
Потревоженный покой
Этот рассказ написан под впечатлением от одного замечательного комикса.
Хочу поблагодарить его автора – Geni - за идею.
Утром ударник «Rammstein» Кристоф Шнайдер проснулся, по обычным меркам, рано. Где-то часов в восемь. Все дело в том, что проклятущий будильник прозвенел раньше, чем обычно… Хотя нет, маленькая поправочка. Обычно будильник не звенел вообще, т.к. Шнайдер давно позаботился о том, чтоб в его квартире не было никаких пищащих и звенящих часовых приборов. Впрочем, одни часы он все же оставил, но то были обыкновенные настенные механические ходики, не обладавшие способностью тревожить чуткий слух ударника… В общем, согласно крылатому выражению из русской классики: «Счастливые часов не наблюдают…» Но когда у тебя есть ТАКИЕ добрые друзья, а уж если одного из них еще зовут Пауль… (да-да, согласитесь, ваша радость была бы неполной), то счастье оказывается недолгим.
На какой-то из праздников (кажется, на Рождество) добрый друг по имени Пауль Ландерс подарил Шнайдеру, как сам барабанщик изволит выражаться, «это гадкое звенящее чудовище». Причем Пауль, как всегда мило улыбаясь и вовсе не горя желанием быть побитым, поспешил объяснить, что, мол, это подарок от всей группы. Возможно, это был тонкий намек на толстое обстоятельство под названием: «Шнайдер всегда опаздывает на репетиции». Барабанщику ничего не оставалось, как принять сей щедрый дар, потому как дареному коню сами знаете куда не смотрят… Шнай погоревал немного, но решил, что вполне в его силах справиться с такой маленькой проблемой, как трезвонящий по утрам будильник. А он должен был трезвонить каждое утро, так как Тиль пригрозил вечно опаздывающему коллеге, что если тот не будет пользоваться сим предметом обихода, то… (дальше вокалист подробно объяснил, ЧТО и КАК он с ним сделает). Короче, сами понимаете – против авторитета не попрешь.
Но Шнайдер-то тоже не лыком шит… И после трех дней мучительного подъема по утрам (прямо как в армии!) Кристоф наконец-то решился претворить в жизнь страшный замысел, который вынашивал с первого дня, как будильник попал ему в руки, а именно: привести злосчастный механизм в негодность. А потом объяснить согруппникам, что все получилось случайно. «Авось прокатит…» - чисто по-русски думал Шнай.
Как же он ошибался!
Что ударник только не делал с этим чудом часовой промышленности: ронял на пол, швырял в стену, стучал спросонья кулаком, молотком… и хоть бы что. Даже циферблат не треснул! В голову барабанщика стали закрадываться смутные сомнения, что Пауль приобрел этот агрегат где-нибудь на фабрике, изготавливающей броню для танков и стекла для спецавтомобилей… В конце концов, Шнай вынужден был признать поражение в нелегкой борьбе с «Железным Монстром» («монстр» лишь чуть-чуть превосходил по размерам мини-диск, но звону от него было…)
И вот этот самый монстр вновь соизволил зазвенеть. Барабанщик недовольно заворчал и приоткрыл один глаз. Часы показывали 8 утра. «Какая сволочь поставила время на час раньше?» - зло подумал Кристоф. Память тут же подсказала ему, что вчера «Rammstein» полным составом был у него в гостях. Таким образом, вычислить виновника не составило труда. Штоф сделал пометку в уме («Насолить Паулю»), вздохнул, поняв, что спать больше не сможет, встал с кровати и подумал, что неплохо бы постучать немного с утра на своей установке. Так сказать, для разминки. Что он и сделал после того, как принял душ и позавтракал.
В течение часа квартира была наполнена исключительно звуками ударных. Кристоф всецело отдался музыке, стуча так, что дух у самого перехватывало. Что чувствовали соседи, история умалчивает. Впрочем, иногда (хоть дом и был цивильный) кое-кто пытался составить ударнику конкуренцию путем превращения батарей в ударные инструменты, но, естественно, у них ничего не получалось.
Когда соседи бросили бесполезное занятие призывания к порядку, до слуха Шная донеслись еще кое-какие звуки, выбивающиеся из общего фона, отнюдь не похожие на стук. Пищащие. Шнайдер даже играть перестал. После некоторых раздумий, барабанщик идентифицировал данные звуки как пищание телефона.
- Тьфу ты… кому я опять нужен? – сердито пробурчал ударник, прервавший свою блистательную игру на самом интересном месте. Ворча что-то себе под нос, Шнай встал и взял трубку.
- Шнайдер на проводе… - изрек он с серьезным видом.
- Шнайдер, немедленно слезьте с провода… - донеслось в ответ из трубки голосом продюсера «Rammstein» Якоба Хеллнера, с развеселой, истинно Паулевской интонацией. Затем последовал короткий смешок. – У меня для тебя отличная новость!
- Неужели? – подозрительно осведомился барабанщик, пытаясь угадать, действительно ли говорит Якоб, или это очередные проделки сами знаете кого.
- В самом деле! – в рифму отозвался собеседник Шнайдера. Его голос посерьезнел, не оставив у ударника сомнений, что он действительно разговаривает с продюсером. – В общем, тебя номинировали… на «Оскар»…
- ЧТО?! – Шнай прямо-таки подскочил на месте от удивления. – На «Оскар»… меня?..
- Именно так, - в голосе продюсера появились нотки гордости за своего подопечного и, конечно, за себя. – В общем, собирайся и бегом в студию Тебе, кстати, уже пора туда явиться. Будем решать вопрос по поводу твоего вылета в Лос-Анжелес.
- Но… как? Почему? Якоб, ты шутишь! Насколько мне известно, «Оскар» - это кинопремия… А я же нигде не снимался… Ну, не считая «Трех иксов» - Кристоф по-прежнему отказывался верить в происходящее.
- Как это не снимался? – в свою очередь удивился продюсер. – А клипы?
- Клипы? Но разве…
- Теперь утверждена новая номинация, касающаяся видеоклипов и ролей в них. – перебил барабанщика Хеллнер. – Тебя номинировали за роль в «Mein Teil».
- Неужели? – барабанщик начинал понимать, что это не шутки. Во всяком случае, он вспомнил свои мучения на съемках вышеупомянутого клипа, и ему захотелось поверить в то, что сказал Якоб. – А что…
- Хватит вопросов. Не позже чем через час жду тебя в студии! – снова прервал Криса Хеллнер.
- Понял, - оперативно среагировал Шнайдер, положил трубку и бросился собираться.
Настроение поднялось, если оценивать по 100-балльной шкале, на все двести баллов. Лучше некуда. Ударник носился по квартире в поисках шмоток (такой вот у него был обалденный порядок), весело напевая что-то похожее на «Eifersucht» себе под нос. Наконец, облачившись в темно-синие джинсы, черную футболку и кроссовки и прихватив с собой палочки, ударник подошел к зеркалу в прихожей и горделиво взглянул на свое отражение. Из зеркала на него смотрел привлекательный, высокий, широкоплечий мужчина с пронзительно-голубыми сияющими глазами и темными кудрями. Штоф взъерошил себе кудри и озорно подмигнул своему отражению. Улыбнулся самой обаятельной из своих улыбок и уже начал представлять, как выходит на сцену, чтоб забрать вожделенную статуэтку… как зал раздражается аплодисментами… сотни глаз смотрят на него с обожанием… новые поклонники… а потом, может быть, даже афиши с НИМ одним… (А вы думали, только Рихард страдал тщеславием?) «Интересно, а что скажет Рихард?» - подумал ударник, и, самодовольно усмехнувшись, вышел из квартиры, захлопнув дверь…
Во дворе он сел в свою машину и погнал в студию чуть ли не на всех парах. Настроение было полностью безоблачным, как весеннее небо в хорошую погоду.
Через двадцать минут он был в студии. Вихрем взлетел на второй этаж, в репетиционную, где уже находились пятеро его коллег.
- Всем привет! – жизнерадостно воскликнул Кристоф, сияя, как начищенный пятак.
- Ну привет, коли не шутишь… - опасливо ответил Пауль. Он-то ожидал совсем другой реакции… Но Крис почему-то светился никому не понятной радостью.
- Шнайдер, ты сегодня какой-то не такой… - сделал «оригинальный» вывод Риха, изучающее разглядывая барабанщика. – Что случилось? – с подозрением спросил он.
- Вот и я о том же хотел спросить! – вклинился в беседу герр Линдеманн, до этого с суровым видом поглядывавший на часы.
Вообще-то, ему хотелось задать ударнику хорошую трепку за опоздание, но любопытство пересилило… - Рассказывай! – потребовал вокалист.
- Как? Вы еще ничего не знаете? – изобразил удивление Шнай, хотя давно просек, что согруппникам ничего не известно. – Разве Якоб вам ничего не сказал?
- А что он нам должен был сказать? – настороженно спросил Флака, растерянно моргая глазами за стеклами очков.
- Лучше нам, наверное, сразу сесть… - ехидно вставил Пауль. – А то мало ли что…
Остальные слушатели восприняли этот комментарий как руководство к действию и уселись. Пауль же, посмеиваясь, остался в стоячем положении.
Пять пар глаз выжидательно уставились на барабанщика. Тот, вдоволь насладившись общим вниманием, вкратце рассказал коллегам об утреннем звонке Якоба. Когда он дошел до той потрясающей новости, которую сообщил ему продюсер, то есть о номинации, все, кроме Пауля, удивленно повскакивали на ноги. Пауль же наоборот не удержал равновесия и со всего маху шлепнулся на пятую точку. Повисла недолгая пауза.
Первым тишину нарушил Тиль:
- «Оскар»?! А за что это тебе собираются дать «Оскар»? Это меня должны были номинировать!
- Это еще почему? – надменно улыбаясь, удивился ударник.
- Потому! Кого морили голодом все время, когда снимали «МТ»? – Тиль начал загибать пальцы. – Кто вынужден был таскать тяжеленный ошейник?
- Ну, ошейник не только ты таскал, - поспешил восстановить справедливость клавишник.
- Кому пришлось давиться перьями, ощипывая ангела? – упрямо продолжал вокалист. – В конце концов, кто еще кроме меня так жутко и правдоподобно изобразить людоеда?
- Насчет правдоподобности я бы еще поспорил, – улыбаясь во весь рот, возразил Пауль. – По-моему, из Шнайдера вышла замечательная фрау… Как бы они его там на «Лучшую женскую роль» не номинировали…
И тут же за эти слова Штоф безошибочно влепил Паулю палочкой в лоб. Ландерс не остался в долгу и попытался зарядить Шнаю хорошего пинка, но попытка не увенчалась успехом.
- И вообще, - продолжал вокалист, наплевав на все локальные конфликты. – Я лидер группы!
- Может быть, ты и лидер, но если бы не я, то никакой группы не было бы… - встрял Риха. – И вообще-то именно я – лицо нашей команды. Самый обаятельный, самый артистичный, самый мужественный… Да мне еще за мой выход в красном платье в "DRSG" должны были «Оскар» вручить!
Флаке что-то неразборчиво пробормотал про чью-то смерть от скромности.
- Ага. Ты бы еще «LaB» вспомнил… Уж там-то ты просто ослепил всех своей артистичностью и красотой… - Пауль явно не собирался успокаиваться.
- А что? Тебе что-то не нравится?! – угрожающе вопросил Рих, повысив голос и глядя сверху вниз на малогабаритного коллегу.
- Мне-то? Мне все нравится!.. А твое явление в красном платье – просто образец мужественности. Я уж не говорю о твоем ежедневном макияже и маникюре… - продолжал источать яд Пауль, потихоньку отступая назад, подальше от соло-гитариста.
Шнайдер и остальные предпочли не принимать участие в конфликте…
Неизвестно, чем бы кончилось это деление шкуры неубитого медведя, если бы в этот момент в репетиционной не появился продюсер.
- Что за шум, а драки нет? – строго спросил он, внимательно рассматривая следующую картину: четверо штайновцев наблюдают за последней сценой из шекспировского «Отелло» - «Молилась ли ты на ночь, Дездемона?» в исполнении Рихарда и Пауля (причем роль Отелло досталась явно не Паулю).
- Да вот… Немного поспорили из-за «Оскара»… - пояснил Оливер, до сих пор молчавший.
- Так вы уже все знаете? Замечательно! Отлично! Превосходно! – воскликнул продюсер «Раммов».
- Не вижу в этом ничего замечательного! – сердито пробасил Риха, отпуская новоявленную «Дездемону», то есть ритм-гитариста, лицо которого уже начало приобретать синий оттенок. – Почему такая несправедливость?!
- В каком смысле? – не понял Якоб.
- Почему номинировали именно ЕГО?! – лидер-гитарист обвиняюще ткнул пальцем в ударника, как будто хотел проделать в нем дырку.
Штоф опасливо отодвинулся.
- Понимаешь ли, Рихард, - спокойным голосом стал разъяснять ситуацию продюсер, изо всех сил стараясь держать себя в руках. Говорил он с такой же интонацией, с которой мамаша растолковывает ребенку, почему она не в состоянии купить ему новую игрушку. – Это ведь не мое решение. Меня самого поставили перед фактом… если бы это было в моей власти, я бы сделал другой выбор…
- То есть как это?! – теперь уже ударниковское самолюбие было ранено. – Разве я плохо сыграл?! Я… я так старался! А вы… Никакой благодарности! – причитал уязвленный барабанщик, решивший на время переквалифицироваться в драматического актера. Надо заметить, что это ему удавалось ничуть не хуже, чем Рихе.
- Причем тут «ты старался»?! Это я горбатился, как проклятый! Я – лидер, у меня была главная роль, а мне никакой благодарности никто не выразил! Что за люди! – Тиль тоже решил принять участие в драмкружке.
- Вот всегда вы одеяло на себя тянете! – лавры драматического актера не давали покоя и Рихарду. – Я уже говорил, что если бы не я…
- Да причем тут ты?! – перебил его вокалист.
- Притом! А ты вообще что особенного сделал?! – ринулся в бой лидер-гитарист.
- Нет, я бы поставил вопрос по-другому: каким образом это ВАС касается? – вмешался оскорбленный ударник.
- ХВАТИТ! – рявкнул продюсер, наблюдая за одной второй Rammstein, готовой вот-вот передраться. – Повторяю для глухих: Кристофа номинировали, церемония завтра, завтра же он вылетает в Лос-Анжелес… И больше никаких обсуждений! – поставил точку (по крайней мере, так ему показалось) в дискуссии Якоб.
- То есть как это «Он вылетает»?! – сразу же завопила вторая половина Rammstein в лице Пауля, Флейка и Оливера. – А мы?!
- О-о… - взвыл продюсер, заламывая руки и возводя глаза к небу (точнее, в данном случае к потолку). Он уже всерьез начал сомневаться в замечательности всего происходящего.
- Да! Мы тоже хотим ехать! – присоединились гитарист и вокалист к остальным вопящим. Шнайдер, надо заметить, большого восторга по поводу того, что все остальные тоже собираются присутствовать на церемонии, не испытывал.
Продюсер в это время молился всем известным ему богам сразу.
- ЯКОБ! – заорали пятеро желающих прокатиться в Америку. – МЫ ТОЖЕ ХОТИМ ТАМ БЫТЬ!!!
- Но… но вы же не заявлены в номинации… - попробовал отмазаться Якоб.
- И что? – тут же возразил Риха. – Еще не факт, что Шнайдер что-то получит…
Кристоф окинул гитариста суровым взором.
- И вообще… мы все внесли свой вклад в этот клип! – продолжал бороться за справедливость Кристиан.
- Согласен! – тут же поддержал его молчаливый Оливер.
- Якоб, ты же ведь не хочешь проблем, не так ли? – почти промурлыкал Тиль, как бы невзначай потирая свое знаменитое Орудие Грубой Силы, в просторечии именуемое «кулак».
- Ну Якоб, ну что тебе стоит? – елейным голоском упрашивал продюсера Пауль, решивший придерживаться противоположной тактики.
Продюсер еще раз (но уже с обреченностью в глазах) поглядел на всех пятерых (особенно он задержал взгляд на Тильском Орудии) и вынужден был сдаться без боя:
- Ну хорошо. Вы тоже будете присутствовать.
- Ура! – запрыгал от радости Пауль. Причины такой бурной реакции он предпочел не разглашать.
- Yes!!! – чисто по-американски выразил свое отношение Риха.
Флаке и Оливер хлопнули друг друга по рукам, а Тиль как-то сразу подобрел и даже заулыбался.
- Якоб, - спросил он. – А после церемонии будет какой-нибудь банкет для номинантов и гостей?
- Тиль, ты неисправим! – закатив глаза произнес Рихард, который сам потихоньку начал думать, в чем он предстанет на церемонии…
«Н-да… - подумал Шнайдер, оглядывая светящиеся радостью лица друзей-товарищей. – По крайней мере, скучно уж точно не будет…»
- Да, совсем забыл! – вдруг хлопнул себя по лбу Хеллнер. – Все без исключения должны быть в официальной одежде, то есть в смокингах…
Все, кроме Рихи, скисли.
- Отлично! У меня есть! – с готовностью отозвался последний.
- А у вас? – грозно обратился к оставшимся Отец и Мать всея коллектива.
Остальные пятеро отрицательно помотали головами.
- Как?! Нет смокингов?! Кошмар! Чтобы завтра же были! Мне плевать, где вы их возьмете! – разбушевался продюсер. – Без официальной одежды о поездке можете и не мечтать.
- Успокойся, Якоб. – по-голливудски скалясь, сказал Рих. – Я ими займусь…
- НЕТ! – заорали согруппники, предчувствуя долгий крестовый поход по берлинским бутикам.
- Да! – твердо возразил Рихард. – Так что, репетиция на сегодня отменяется? – спросил он уже у Якоба.
Тот кивнул.
- Вот и отлично! – обрадовался лид-гитарист. – Целый день еще впереди…
«Будь проклят тот день, когда я согласился сыграть эту роль!» - зло подумал Кристоф, понимая, что от Рихи так просто не отделаться.
- Я вас оставляю… - объявил Хеллнер и вышел из репетиционной.
- Итак… - Рихард взглядом модельера (или модника?) со стажем разглядывал своих коллег. – Кажется, я придумал…
* * *
Как все и ожидали, Рихард потащил коллег в самые дорогие магазины Берлина. Те самые, в которых в день бывает от силы пять человек по причине того, что люди, смотря на ценники, обычно задавались вопросом: «Это ценники или телефонные номера?» Так что основная часть населения являлась в эти магазины, как в музей: походить, посмотреть, но и только...
Однако, владельцы магазинов отнюдь не бедствовали, так как туда в качестве покупателей часто наведывались богатые туристы и знаменитости… Как и в нашем случае…
- Та-ак… - протянул инициатор крестового похода на магазины одежды, выходя из очередного, неизвестно, какого по счету. – Куда бы еще сходить? О, кажется, я знаю…
Согруппники, кто с мукой, а кто и с откровенной злобой в глазах и на лицах, смотрели на гитариста. За все то нехилое время, что они ходили по магазинам, лишь один Пауль приобрел себе одну-единственную вещичку. Этой вещичкой была белая рубашка отличного качества. Но рубашка – это лишь ничтожная часть того, что требовалось.
- Понимаете, все очень просто! - растолковывал коллегам герр Круспе. – Мы должны выглядеть официально и в то же время изысканно, даже с некоторым шиком…
- Да уж. Только вот если все так просто, почему мы до сих пор ничего не купили? – с раздражением в голосе осведомился Тиль.
- Да все потому, что кое-кто помешан на роскоши… - ответил за Круспе Оливер. Басисту было тяжелее всех: костюмов его размера вообще практически не было в продаже.
- Не на роскоши, а на качестве! – слукавил Рих. – Должны же мы быть на уровне. Блистать, как все, кто там будет! Особенно это касается тебя, Шнайдер!!! – почти проорал Рихард в ухо барабанщику.
Кристоф посмотрел на него утомленным взглядом.
- Круспе, не учи меня жить! – отмахнулся он от настырного соло-гитариста. – Надо будет, вообще к своей сестре обращусь! Уж МНЕ-то она сошьет любую вещь! – закончил Кристоф, глянув на обрадовавшихся было согруппников. Те уже открыли рты, дабы высказать коллективное предложение отправиться в ателье к сестричке ударника, но тут же их закрыли. Последняя реплика Шнайдера вынудила их это сделать.
- Шнайдер, ну какое может быть шитье! – фыркнул Рихард. – Тут нужна одежда от кутюр, на такую церемонию…
- Что-то я не помню, чтоб ты жаловался на то, какие классные концертные костюмы с ее помощью были сшиты, - процедил Кристоф, буравя нехорошим взглядом главного пижона.
- Да-да, ты прав, - Риха почувствовал на себе взгляд барабанщика. – Я не спорю, но пять костюмов до завтрашнего дня нам не сошьет никто…
С этим все вынуждены были согласиться.
Риха, полный энтузиазма, возглавил процессию. Остальные шли как-то неохотно. Последним плелся Шнайдер, которого терзали тяжелые мысли. Барабанщик так ими увлекся, что не заметил, как они оказались у дверей очередного магазина.
- Пришли! – возвестил о прибытии на объект герр с двойной фамилией.
Среди участников крестового похода послышался тяжелый вздох.
- Да ладно вам! Уж отсюда-то пустые не уйдем! Это самый лучший магазин в городе! – успокоил коллег соло-гитарист.
- Где-то я уже это слышал… - пробурчал вокалист.
Рих не обратил внимания на его реплику и смело толкнул пластиковую дверь.
Магазин был самый обычный: огромный зал с вешалками с одной стороны, на которых было множество мужских костюмов и кое-какая верхняя одежда. С другой стороны, в шкафчиках-витринах, были рубашки, галстуки, запонки и прочие аксессуары. Имелась также витрина с обувью. Посередине торгового зала стояли черные диваны, спинка к спинке. Видимо, предназначались они для таких вот уставших покупателей. Удивительно, но факт: на весь огромный зал было только две примерочных.
На вошедших Раммов тут же налетели, как коршуны на добычу, две стандартные продавщицы. Одна крашеная блондинка, другая брюнетка. Обе, как водится, улыбались. Не было никакого сомнения в том, что девушки узнали пришедших к ним покупателей, однако, профессионализм не позволял им повести себя как обычным фанаткам.
- Добро пожаловать в наш магазин! – продолжая улыбаться и пожирая Железных Тевтонцев глазами, проговорила блондинка.
Шнайдер под этим взглядом чувствовал себя, мягко говоря, очень неуютно. Переглянувшись с коллегами, он понял, что все, кроме Рихи, чувствовали себя точно так же.
- Именно у нас только самая новая и качественная одежда для мужчин… - проворковала брюнетка также плотоядно улыбаясь.
Кристофу жгуче захотелось провалиться сквозь землю. Одновременно он пожалел, что не умеет, как басист, выпадать в астрал.
- Охотно верим! – одарив девушек лучезарной улыбкой, ответил лидер-гитарист, всем своим видом показывая, что ему такое пристальное внимание только льстит. – Нам нужно пять смокингов. Плюс рубашки, галстуки и обувь.
- Что ж, вы пришли по адресу. Всевозможные цвета, размеры… Проходите, располагайтесь. – указала блондинка на диваны. – Марта, - обратилась она к брюнетке. – Принеси геррам кофе.
- Нет-нет, спасибо, не стоит, – поблагодарил Рихард.
«Вот, блин, рыцарь нашелся. И откуда берутся такие манеры?» - подумал ударник.
- Давайте лучше сразу перейдем к делу…
Девушки с готовностью воззрились на обладателя хороших манер.
- …покажите нам самые лучшие костюмы… - закончил лид-гитарист, тем самым, видимо, разрушив какие-то планы двух работниц торговой точки.
Дамочки сперва изобразили на лицах глубокое разочарование, потом стали расхваливать одежду, магазин, в общем, делать рекламу своему заведению. Это продолжалось до тех пор, пока наконец Шнайдер не прошипел Рихарду на ухо:
- Пусть уже несут свой товар! Мне это начинает надоедать…
Лидер гитарист укоризненно, как бы говоря: «Эх ты, Дум! От такого обслуживания отказываешься…», посмотрел на ударника, но промолчал и повторно обратился к девушкам:
- Милые дамы… - продавщицы радостно зарделись. – Мы, несомненно, уже наслышаны о достоинствах предлагаемых марок одежды… - тут Риха сделал паузу, так как получил от Шная локтем в бок. -…но нельзя ли перейти непосредственно к примерке?
- Конечно-конечно! – обрадовалась блондинка, в энный в такой-то степени раз окидывая Рихарда изучающим взглядом. – Какой у Вас размер? Какой цвет предпочитаете?
- Вы меня не поняли. Костюмы нужны моим друзьям! – Рих жестом указал на ерзающих на диванах согруппников. Все они сидели с весьма недовольными лицами, только Пауль уже успел адаптироваться и излучал привычную жизнерадостность.
- М-м… Что ж… - в дело вступила брюнетка по имени Марта. – Пожалуй, начнем с вас! – после предварительного осмотра указала она на ритм-гитариста.
Тот с готовностью вскочил.
- У нас недавно было поступление. Как раз черные костюмы от… - тут она назвала дизайнера, но кроме Рихарда, никто этого имени не знал. – Должен быть ваш размер…
- Замечательно! – широко улыбаясь, изрек герр Ландерс. – Будем мерить.
Продавщица поманила его за собой в другой конец зала, где были примерочные. Остановившись рядом с вешалками, она еще раз окинула взглядом Пауля, сняла с вешалки плечики с костюмом и протянула ему. Тот взял предлагаемую одежду и скрылся в примерочной.
Вторая тем временем принялась за Оливера, безошибочно определив его как самого спокойного. Долго передвигая плечики на вешалках, она в конце концов всучила одни из них Риделю. Басист исчез во второй примерочной.
Между тем, из соседней слышалось сопение и негромкие ругательства. Потом все прекратилось, шторку отдернули и миру явился Пауль. Выглядел он в каком-то смысле потрясающе. Ему пришлось облачиться в новую рубашку, а вот что касаемо непосредственно костюма… Как бы это сказать… в общем, либо у продавщицы было плохо (и не просто плохо, а очень плохо) с глазами, либо… (на этом мысль заканчивается) Потому что костюмчик был размера явно не паулевского. Пауль, усмехаясь, стал подворачивать рукава пиджака, выглядевшего так, как будто гитарист одолжил его у Тиля. Укоротив таким образом верхнюю часть костюма, гитарист принялся за брюки. Закончив процесс, он гордо продефилировал перед товарищами:
- Ну как?
Кристоф засмеялся. У Рихарда глаза стали размером с блюдце, поскольку он опустил взгляд на ноги собрата-гитариста и увидел на них… кроссовки! (Представляете, как это для него было дико?)
- Ой, по-моему, вам так идет! – заученно (а может и искренне…) восхитилась брюнетка, разглядывая Пауля.
- Вы действительно так считаете? – все еще усмехаясь, проговорил Ландерс. – Возможно… хм, если подрезать все лишнее, то можно из этой ткани будет еще один костюм сделать… А что? Два по цене одного…
Девица, не ожидавшая такого ехидства, очумело захлопала глазами.
Четверо товарищей, восседавших на диване, не удержались и прыснули. У Кристофа же просто началась смеховая истерика.
- Эльза… - обратилась обладательница темных волос к коллеге. – У нас есть совсем маленькие размеры?
- Конечно. Только ему нужен не совсем маленький, а средний… в общем, сама разберешься! – махнула рукой Эльза.
Пристыженная Марта скрылась за какой-то дверью.
Пауль, которому уже надоело дефиле, решил вернуться в примерочную.
В это время из своей вынырнул позабытый уже всеми Оливер. Только у него ситуация была прямо противоположная: ему костюм был коротковат. Согруппники опять не удержались от улыбок.
- Похоже, не угадали. Сейчас поищем размерчик побольше… - сказала блондинка и вновь принялась рыскать по вешалкам. Наконец, нашла то, что нужно. Олли, не издав ни единого звука, снова исчез в примерочной. Через некоторое время вышел опять. На этот раз костюм сидел отлично. Тут же к нему подобрали белую рубашку и стандартный галстук-бабочку. Оливер, запасшийся пакетами, с просветлевшим лицом уселся на диван.
Вскоре принесли костюм для Пауля, который тоже оказался ему впору… Второй обладатель формальной одежды примостился на диван.
Следующими на примерку пошли Флейк и Тиль. Первый почти сразу же выбрал себе смокинг, но долго выбирал рубашку… Еле-еле клавишника (не без помощи Рихи, конечно) удалось отговорить от покупки ужасающего бордового изделия в мелкий цветочек. В памяти Кристофа настойчиво всплыло воспоминание о Московской пресс-конференции 2004 года…
Тиль в своей кабинке долго копошился, пыхтел и ругался.
- Вам помочь? – игриво осведомилась одна из девушек, поглядывая в сторону примерочной.
- Сам справлюсь! – прорычали оттуда…
В конце концов, после еще двух примерок герр Линдеманн тоже оказался в кругу счастливых обладателей одежды для официальных случаев.
Настала очередь Шнайдера. Он вместе с блондинкой по имени Эльза, которая прямо-таки поджаривала ударника своим взглядом, направился к примерочной. В голове его зрел план по мучению согруппников, который тут же и был воплощен в жизнь.
Ударник проявил поистине необычайную разборчивость. Он мерил костюм за костюмом, рубашку за рубашкой, и ничего ему не нравилось. А даже если и нравилось, то он все равно делал недовольное лицо и просил принести «что-нибудь получше». Такой пытки не выдерживал даже сверхкапризный и сверхразборчивый Риха. Что уж говорить об остальных… Бедные девушки, разрываясь на два фронта (второй фронт означал выбор обуви), замучились бегать по магазину. В конце концов, видя такое дело, Пауль решил внести свой вклад в их работу. Он подошел к одной из вешалок, потянул за рукав омерзительно голубой костюм и крикнул высунувшемуся из примерочной Шнаю:
- По-моему, вот этот как раз подойдет к твоим глазам…
- Ты за кого меня принимаешь?! – взвился Кристоф и запустил в гитариста ботинком. Снаряд достиг цели: попал Паулю прямо в живот. Гитарист охнул, но в долгу не остался и тотчас же открыл ответный огонь (кроссовкой). Завязалась своеобразная перестрелка.
Бедные продавщицы совсем растерялись.
- Не обращайте внимания. Обычное дело… - успокаивал девушек Круспе. Однако, тем начало казаться, что это не магазин, а какой-то дурдом на выезде.
Но скоро войнушка прекратилась. Крис в конце концов приобрел себе все необходимое, и Рамы покинули магазин, предварительно оставив автографы жертвам произвола.
«Да-а, славно повеселились!» - подумал Шнай, возвращаясь домой. – «Кажется, я был прав – скучно не будет!»
* * *
Кристоф плохо помнил, как прошел остаток дня. Плохо помнил, как на следующий день прошел перелет из Берлина в США. И уж совсем туманно припоминалось то, как они обустраивались в гостинице и ждали «часа Х». Все это проходило в каком-то непонятном, полусонном состоянии. Изредка ударника из этого состояния выдергивал Якоб, который на протяжении всего времени пребывания Раммов в гостинице постоянно носился перед своими подопечными. За порядком следил. Надо сказать, этому были свои причины, ибо неугомонный Пауль, например, успел каким-то образом насолить Тилю. Тот мигом попытался уменьшить число гитаристов в группе, но этому помешал именно недремлющий продюсер…
В назначенное время Раммы, упакованные в смокинги, оказались в зале, где должна была проводиться церемония. Кристоф нервно оглядывался по сторонам. От блеска нарядов дам у него начинало рябить в глазах, от гула голосов хотелось заткнуть уши. Более того, ударник чувствовал никогда прежде не испытываемый страх перед таким большим количеством народу. «Странное дело! – думал он. – Никогда так не волновался. Даже перед многотысячной толпой…»
Барабанщик посмотрел на остальных товарищей. Не без зависти он отметил, что Риха в костюме выглядел так, как будто носил его всю жизнь. Да еще вдобавок лидер-гитарист просто светился, как будто сам выступал в качестве номинанта. Ударник хмыкнул, повернул голову в другую сторону и увидел, что Тилю и Флаке неимоверно скучно. Пауль посмотрел на Кристофа насмешливым взглядом, а Оливер как всегда выглядел оторванным от окружающего его мира.
- Шнайдер! Лицо попроще! – приказал ударнику улыбающийся Якоб.
Шнай выдавил из себя весьма кислую улыбку и отвернулся к сцене в надежде успокоиться. Он попытался вновь представить себя кинозвездой… от этой мысли стало веселее. Хотя барабанщику и нравилось свое нынешнее положение, он был совсем не прочь потешить свое самолюбие. «В конце концов, выбрали именно МЕНЯ!» – с гордостью подумал Шнай и окончательно приободрился. Ожидание перестало быть таким томительным…
… И вот наконец церемония началась. На сцену под общие аплодисменты выскочили ведущие и, как это обычно бывает, стали тараторить, тараторить и тараторить… Изредка ведущий отпускал шуточки (причем не всегда в тему), а его коллега – девушка в красном вечернем платье – смеялась. В зале тоже слышался смех. Только смеялись одни американцы. Иностранные гости (в том числе и Рамы) сидели с недоуменными лицами.
Ударник то и дело начинал засыпать, но полноценно уснуть ему не давал Рихард, толкающий барабанщика локтем в бок всякий раз, когда тот делал попытку отбыть в царство Морфея. Таким образом лидер-гитарист напоминал ему о приличиях.
На сцену выходили актеры и режиссеры, им вручали статуэтки. Новоиспеченные лауреаты улыбались, плели в микрофон всякую чушь и возвращались на свои места.
Шнай в незнамо какой раз попытался уснуть, но его ненадолго вернули в действительность слова ведущего:
- В номинации «Лучший видеоклип»: «Mein Teil»…
Кристоф в ожидании выпрямился. Сна не было ни в одном глазу.
Но ведущий лишь продолжил перечисление.
Шнай снова начал погружаться в сон, как вдруг услышал:
- Итак, приз за лучшую женскую роль первого плана в видеоклипе присуждается… - тут ведущий сделал паузу, вскрывая конверт. - … Кристофу Шнайдеру!
Штоф вздрогнул. Шутка Пауля оказалась пророческой.
По залу пронеслось удивленное «Ах!». Потом раздались редкие хлопки и более частые смешки.
Шнайдер посмотрел на Хеллнера. Тот выглядел не менее ошарашенным, чем он сам.
- Иди! Чего сидишь! – сказал продюсер ударнику, по-прежнему таращась на него так, как будто в первый раз видит.
- Но Якоб… - попробовал воспротивиться Крис.
- ИДИ!
Кристоф посмотрел на согруппников, ища поддержки. Но на лице Пауля расплывалась предательская ухмылка, Рихард открыто злорадствовал, Олли был удивлен, Тиль спал («Хоть кто-то не увидит этого позора!» - подумалось ударнику), а Флейк… Флейк просто сидел, как будто ничего не произошло.
Тяжело вздохнув, Кристоф поднялся и на негнущихся ногах отправился к сцене. Там его уже ждали со статуэткой. Очутившись на сцене, он ощутил себя ничтожным. На лицах людей, сидящих в зале, ему виделось только ехидство. Особенно на лицах голливудских актеров. Их лица Штофу были знакомы, а вот имена почему-то не желали вспоминаться.
Кристоф взял приз и, как вкопанный, остановился перед микрофоном. В зале раздался свист и смех.
- Вы хотите что-нибудь сказать? – спросила, ехидно (как показалось Шнаю) улыбаясь, ведущая.
Смех стал громче. Кристофу снова захотелось провалиться сквозь землю, чтоб не видеть и не слышать ничего… В довершение всего, ударник почувствовал, что у него кружится голова и звенит в ушах. Статуэтка же показалась ему очень горячей. Руки неимоверно жгло. В ушах звенело все сильнее… Шнай почувствовал, что не в состоянии стоять на ногах. Он покачнулся, закричал и… проснулся.
Крис сидел у себя дома, на кровати, весь в поту. Кудри были растрепаны после сна, а пронзительные глаза широко открыты. Рядом на тумбочке звенел будильник.
- У-ух… - выдохнул Шнайдер. – Приснится же такое! – вслух высказался он, окончательно приходя в себя. – Господи, спасибо, что это был только сон! – радостно воздал ударник хвалу всевышнему. И тут его взгляд упал на трезвонящего «Железного Монстра»… стрелки показывали ровно двенадцать часов дня. Ударник опоздал на целых два часа!
- Какая сволочь?.. – зло шипел барабанщик, пытаясь выбраться из одеяла и вспоминая события вчерашнего вечера. На некоторое время воцарилась тишина. Память услужливо подсказала ему, что вчера весь «Rammstein» был у него в гостях…
- Я убью тебя, ПАУЛЬ!!! – пронесся по квартире истошный вопль Кристофа.
Количество комментариев: 9 [ добавить комментарий ] [ распечатать ] [ в начало ]
|
|
