Rammstein Fan ru Rammstein - последние новости О Rammstein Аудио, видео материалы Фэн-зона Работы фанатов группы Rammstein Магазин Форум
домойкарта сайтадобавить в избранноесделать стартовой
  + обои на рабочий стол
  + комиксы
  + рисунки
  + рассказы
  + сценарии для клипов
  + табы и миди



Нож. Лирика Нож. Лирика

Сборник составлен из стихотворений на двух языках, немецком и русском, а иллюстрации на разворотах выполнены Дэном Зозулей.

далее


Рассказы фанатов


Причина отсутствия клипа на Nebel.

Автор: Шрайк 01.12.2002.
Автор: Шрайк


Стеб чистейшей воды. О чистые помыслами поклонники Раммштайна! Не бейте меня сильно и слабо тоже! Ай... ай... не бейте, я сказал!

В ожидании творческого вдохновения, толкнувшего бы их на написание нового альбома, Раммштайн разбежались по своим семьям и просто местам отдыха. Однако периодически все собирались на Большое Совещание, с целью выяснить - а вдруг кто-нибудь да разродится гениальной мыслью?
Очередное собрание вновь происходило в сонном молчании.
- А может?...
- Не стоит.
- А если?
- Не надо.
- Нууу...
- Ага.
В таком содержательном ключе беседы велись до тех пор, пока не наступила ночь. Классическая черная ночь. и в этой ночи проскочила искра умной мысли.
- А не написать ли нам сценарий? - Голосом Гарри Поттера спросил Рихард
- О, слава! - Пауль издал дикий вопль, как будто его укусили.
- Какой Слава, где Слава? - Заоглядывались все. - Пауль, о чем ты?
- Почет и уважение... - Продолжал соловьем разливаться гитарист.
- Что это с ним сегодня? - Подозрительно оглядел коллег по цеху Флейк. - Вы что, позволили ему съесть то, что он сам приготовил?
- Оооо!!! - Неожиданно подключился Рихард, превращая соло Пауля в слаженный дуэт.
- В чем дело? - Шнайдер раздражался все больше и начал барабанить по столу.
- Аааа... - Флейк превратил дуэт в трио.
- Клип. - Коротко пояснил Оливер. Через секунду по дому гуляли басовитые звуки в исполнении Народного Хора Грузинской республики, то есть Раммштайн.
Перестав исполнять акустическую песнь, вдохновленные немцы принялись выдвигать различные безумные предположения. Главная трудность заключалась в том, что никто толком не представлял, что именно будет в клипе, но знали, что что-то грандиозное. Наконец Шнайдер не выдержал и прервал разгул фантазии.
- Всё! Надоело мне это гадание на кофейной гуще! Давайте по строчкам разбирать!
- Кофе - это дерево. - Встрял Флейк. - Или, возможно, куст. Так что гадать надо на пепле. Вот когда я гадал на Рождество, то мне явилась пиковая дама... а еще я гадал на свечах, на зеркале и на кольце...
- Так это ты упер моё кольцо?!?! - Раненым буйволом взревел Рихард, прерывая обильное словоизлияние клавишника. Вообще, с тех пор как у него украли это самое кольцо, прошло много времени, и давно уже пора было упокоиться, но Рихард с детства был впечатлительным и злопамятным ребенком, потому до сих пор реагировал на это слово, словно тот самый буйвол на красную тряпку.
- Да не нужно оно мне! Что я с ним делать буду?! - Флейк ловко увернулся от несущегося Рихарда и замаскировался под фикус в углу.
Пока Рихарда выцарапывали из ковра, с которым он прямо-таки вошел в симбиоз на клеточном уровне, Оливер уже успел отправить за текстом песни Шнайдера, подкрепив свою просьбу энергичным подталкиванием нижней частью ноги в нижнюю часть спины. Ударник находился в таком шоке, что даже не решился ответить. В последнее время Оливер зверел прямо на глазах. Вероятно, этому способствовали тайные эксперименты Пауля производимые с помощью бабушкиной книги. Хотя с другой стороны - может быть у Оливера наконец закончился переходный возраст.
Тилль тем временем лихорадочно вспоминал, что там у него написано, и какой смысл оттуда можно выжать...
Итак, с момента возвращения Шнайдера начался глобальный процесс. На полную мощность были включены колонки, радуя мощным звуком всех, кто мог находиться в округе (напомним, что было где-то около 3 ночи). Компания столпилась в главной и самой большой комнате.

Первая строчка не вызывала сомнений. С умным лицом, прислушиваясь к собственному голосу в записи, Тилль сгреб Флейка в охапку. Тот засипел как астматик и обмяк...
- Э.. ээ.. это! Ты не того! - Встревоженно заметил Шнайдер, лихорадочно изучая текст. - Тут написано где-то было, что у нее что-то там бледное! А здесь пахнет как минимум свекольными румянами! Это не невеста, это лобстер какой-то вареный!
- Да... Это же еще не съемки! Это всего лишь сценарий! - Рихард изо всех сил пытался разжать руки Тилля. - Мы же только пробуем! Ты ее, тьфу, его задушишь!
- Не мешайте мне входить в роль... Я должен себя почувствовать на месте героя! - Раздался подозрительный треск, сходный с тем, который бывает при переломе ребер.
Рихард отказался от своих попыток и оставил клавишника на произвол судьбы. Оливер отобрал у Шнайдера листок и убавил громкость. Пауль закатил глаза, раздумывая над тем, чего бы внести в качестве приятного сюрприза в будущий сценарий.
- Эээ.. а что ты имел в виду во второй строке? - Оливер водил носом по строчкам. На самом деле басист был страшно близорук, но тщательно скрывал это. Потому-то и прослыл молчуном, что не видел, кто с ним говорит и предпочитал молчать, дабы не раскрыть какую-нибудь страшную государственную тайну таким же страшным шпионам.
- А что там? - Тилль отпустил "невесту", которая тут же рухнула на пол и принялась строить страшные планы мести.
- Там про смесь плоти… Или смешение? Инцест что ли? Ой, фу... - Неодобрительно заметил Рихард, заглядывая Оливеру через плечо.
- Ты что?! - В ужасе зашипел на него Шнайдер. - Ты хочешь сказать, что даже не знаешь, о чем поется в наших песнях?
- Неа... - Рихард просто светился чистым и свободным от мыслей лицом.
- Ааа... - Так вот почему у нас вечная импровизация получается. - Несколько клокочущим голосом высказался клавишник с пола. - То-то я угадать не могу, где какая песня начинается...
Тилль медленно наливался яростью. Как? Его великие творения! И этот... этот... даже не знает, что в них написано? От немедленной, злобной и особо изощренной расправы Рихарда спас Оливер, громко и с выражением зачитавший строчку еще раз.
- Объятия у них продолжаются. - Нехотя буркнул Пауль, отрываясь от режиссерских замыслов.
- Нет, здесь именно смесь. - Теперь уже Оливер засомневался, а потом сорвался с места и побежал на кухню, оставив всех в крайнем недоумении. Недоумение рассеялось буквально через полторы минуты, когда басист появился в дверях, торжествующе потрясая мясорубкой.
- Оно! Элемент сюрреализма!
- Нееет... Я от роли отказываюсь! - Флейк начал совершать уползательные движения.
- Разберемся. - Зловеще ответили остальные. - Дальше!
Инициативу перехватил Рихард.
- Продолжим... Так... Что здесь написано, я не могу понять? - Рихард ткнул ногтем в корявые строчки, едва не порвав листок.
- А это ты писал, между прочим... - Тихо заметил Пауль, продолжая обдумывать свою грандиозную версию.
- Да?
- Ага. - Подтвердил Шнайдер. - Ты еще сказал, что ты единственный кто остался трезв.
- Ну хорошо. - Рихард покосился на постукивающий носок ботинка, принадлежащий Тилю, и исключительно бодро протараторил
- Онахочетемупризнатьсятамгдеморекасаетсяземли!
- Что? - Не поверил своим ушам Тилль - Я не мог такого написать! Дай посмотреть!
- Разделите по слогам. - Посоветовал уже укрепившийся на ногах Флейк. - В чем-то она хочет ему признаться у моря.
- Как? Она беременна? - Оливер сморозил явную глупость, но понял это слишком поздно.
- Ты думаешь? - Усомнился вокалист. - Так там не написано, что у нее живот!
- А она на втором месяце. - Авторитетно заявил ударник. - Я все знаю, я знаю, что ничего не видно.
- А откуда ты знаешь? - Подозрительно посмотрел на него Тилль. - Ты что, подсматривал, пока я писал?
- Н-нет.. - Попятился Шнайдер, сразу вспомнив запертую на амбарный замок дверь в тиллевскую комнату, грохот пинаемого стола, доносившийся оттуда и отчаянный треск жестоко разрываемой бумаги.
- Беременна? Не верю! Когда это она стала беременной? - Вклинился Флейк. - Я категорически против!
Рихард смерил критическим взглядом фигуру возмущавшегося.
- Не пойдет. - В поддержку Флейку вынес он вердикт. - Подушек на него не напасешься, чтобы сделать такой живот. Или кормить надо на убой…
- Не дам! - Возопил вокалист. - Делайте что хотите, а не сценарий еду переводить не позволю!
- А я и не буду! И подушку мне не надо! И вообще там про другое говорится! Она у него деньги украла! - Флейк ляпнул первое, что пришло в голову, лишь бы отказаться от незавидной роли беременной фрау на морском побережье.
- И моё кольцо! - Опять встал на дыбы Рихард. - Я требую произвести задержание и расследование!!
- Да любит она его! Любит! - Не выдержав, влез, наконец, Пауль. - Она раз пятнадцать сказать хотела, а он ее слушать не желал. Вот.
Некоторое время длилось молчание, скрывающее под собой напряженную работу мысли.
- Ну... Пожалуй, да. - Неохотно признал Шнайдер.
- Но беременность... - Упорно гнул свою линию Оливер.
После ожесточенных споров было решено оставить несчастную влюбленную женщину в положении будущей матери-героини. Дальше предстояло обсудить загадочное поедание слов, не менее загадочное трясение рук, и совершенно непонятный акт целования в лоб. Четыре строчки вызвали бурные и яростные споры.
- Больна! Больна, да еще и беременна! Еще и с поцелуями лезет! - Рихард искренне возмущался женским коварством.
- Ага, ага, она просто заразить его хочет, чтобы он остался с ней до конца дней своих! - Пауль энергично поддерживал его, насвистывая мотив "Du hast"
- Да не просто больна, а болезнью Паркинсона! - Встревал научно-медицинский гений. - Вон как руки трясутся!
- У кого трясутся? У меня? - Тилль прослушал половину вышесказанного и страшно оскорбился. - Да, у меня тряслись руки, когда я писал эти великие строки! Тряслись от переживаний!
- И недоопохмела. - Заметил Пауль, не в силах сдержать болтливый язык. После более близкого знакомства с твердым полом, к счастью прикрытым ковром, гитарист решил взять себе на вооружение знаменитый лозунг КГБэшников "Язык мой - враг мой". Прикушенный враг был предусмотрительно спрятан за зубы.
- Алкоголичка? - Ужаснулся Оливер, прослушавший еще больше, чем Тилль, в попытках разобрать непечатные ( в смысле - рукописные) строчки. - Ужас. Это явно будет отрицательный персонаж.
Флейк скривил страшную рожу, в попытке соответствовать своему образу, затряс руками и безуспешно попытался выпятить живот. Рихард почесал в затылке, к чертям разрушив сооружение из лака, пены и геля, и достал допотопный бабушкин вентилятор. Ничтоже сумнящееся, новоявленный электрик воткнул вилку в розетку, нисколько не озаботясь тем, что созданы они были в различные эпохи. Вентилятор заорал басом, отчего у Флейка по-настоящему затряслись руки, ноги и голова. У Оливера унесло листочек, и он на пару с Тиллем побежал спасать драгоценную рукопись. Флейк вдобавок потерял дар речи, что полностью соответствовало замыслу.
- Ага! Правильно! Молчи, ничего не говори, я знааааю сааам... - На чудовищном русском затянул Пауль песенку, которую услышал на одном из российских радиоканалов.
Оливер с Тиллем с трудом вернулись против ветра. Шнайдер пытался добраться до Рихарда, изображавшего порывы вихря методом взмахов простыней. Неожиданно сверкнула вспышка, завоняло горелым, вентилятор взвыл как недорезанная свинья и умолк. Тут же вылетели пробки, и дом погрузился во мрак. Во мраке Оливер с Тиллем напали на горе-электрика и стали методично кормить его простыней, невзирая на слабые писки и хрипы. Флейк продолжал стучать зубами, трясти руками и неметь голосом. Наконец товарищеский суд закончился, а Рихард набрал вес в размере ровно одной простыни. Шнайдер наконец приземлился на диван. Пауль тем временем героически скрывал, что боится темноты до мышиного писка. Втайне, он завидовал Флейку, который трясся, не выходя из роли. Шнайдер учуял, что творится неладное и протянул Паулю дружескую руку помощи. Трясущихся всем телом в комнате стало на одного больше, потому что дружеская рука была холодной, угрожающей и какой-то непорядочной.
- Зажгите свет! - Потребовал с коврика переваривающий постельную принадлежность гитарист.
- Д-д-д-д...
- Что "ды-ды-ды"? - Вопросил ударник, продолжая протягивать дружескую руку помощи
- Д-д-д...
- Что?!
- Д-д-д... холод-д-дно, говорю! - Пауль неожиданно слепил фразу, которая сразила ударника наповал, если учитывать то, что было в доме весьма жарко...
- Да... Нужен свет... Тилль, ты.. аааа!!! - Во тьме раздался дикий крик, и на пол упало что-то тяжелое.
Флейк затрясся так, как будто схватился за провода высокого напряжения. Пауля заколотило еще сильнее, на что диван ответил протестующим воем старых пружин.
- Кто здесь? - Испуганно спросил кто-то сквозь коврик, на котором валялся.
- Ыыы... уу... ааа... ногааа... - Сквозь стоны пробились человеческие слова. С пола поднялась длинная тень. - Наступиилииии...
- Прости, Олли, я не хотел. - Смущенно пробасили откуда-то слева. Пауль подпрыгнул на диване так, что ударник свалился оттуда вместе со своей рукой помощи.
Продолжая стонать, Оливер погнал упавшего Шнайдера на кухню, дав ему в помощники объевшегося Рихарда. Тилль угнездился на диване, так что предмет мягкой мебели теперь не трясся. Пауль тоже прекратил бесполезное занятие. Через пару минут ожидания явились разведчики и принесли свечу. Оба светоча ("несущие свечу"), потеснив остальных, забрались на несчастный диванчик. В зловещем дрожащем свете, сценарий начал изучаться вновь.
- Так, ага... Носит сумрак, мрак, темноту в своей груди... - Пауль впервые что-то прочитал (не впервые в жизни, а впервые сегодня). Флейк тут же выдал какой-то медицинский термин на латыни. По просьбе трудящихся, он доходчиво перевел его на обычный язык - Жаба ее душила! Грудная.
- Младенчиковая жаба? - Глупости, которыми сыпали участники группы в эту ночь, множились и обрастали деталями прямо на ходу.
- Новорожденная жаба задушить не может! - Авторитетно заявил Оливер. - Больно легкая!
- К тому же жаба вообще из икры выводится, - Буркнул ударник
- Черная икра! - Воскликнул Тилль, представляя себе аппетитный кусочек хлеба с маслицем и черной зернистой икоркой.
Пауль унесся воспаленным воображением в фильмы о "Чужих", с первого по четвертый соответственно. Он уже видел, как грудь несчастной девушки разрывает исключительно омерзительная пиявка, и прыгает на всех по очереди, а потом приходит он - Пауль, Великий и Ужасный - спасает всех - громкие аплодисменты.
- Ей это нужно пережить... Жабу?
- Жаба бородавчатая отличается необыкновенным долголетием. Отдельные экземпляры могут доживать до 150 лет. Так, в 1956 г английским исследователем Джоном Эстуэдским была обнаружена... - Обалдевшие Раммштайновцы внимали популярному и увлекательному рассказу о жизни земноводных в отдельных районах земного шара. Флейк разошелся, забыл про икоту, добрался от жаб до пресмыкающихся, вернулся по эволюционной тропе к динозаврам, добрался до трилобитов и начал перечислять все семь тысяч восемьсот пятьдесят подвидов этого интереснейшего протонасекомого поименно... Наконец, на него наложили обет молчания и закатали в еще одну простыню, по законам шариата. Тилль злобно пообещал, что выкинет его с горного утеса, если тот не заткнется. Теперь из простыни только изредка доносились латинские загогулины, впрочем с таким же успехом могли они оказаться и китайской матерщиной...
- Продолжим... Она ква-ква... Тьфу! Квадет, ой... кладет! Кладет голову на его колени. - Шнайдер с трудом избавился от жаб, засевших в голове, и переключился на человеческую речь. - И как? И что? И все? А где глубинный смысл?
- Нуу.. возможно, она не свою голову кладет. - Тилль уже устал спорить и теперь был только рад добавить масла в огонь. - Может она ему какой подарок принести решила. Голову срубленную.
- Ой, гадость какая... - Рихард заерзал на тесном диване, стараясь не свалиться на пол. Впятером было тесно, зато не страшно. - Ай, не пинайте меня! Уберите пятки, уф...
- Да... срубленная голова... Она откроет глаза и скажет: "Бедный Йорик!" - Оливер блеснул знаниями из классики.
- Я не Йорик. - Не оценил его блеска Тилль. - И я не буду какую-то голову на коленях держать.
- Кстати, почему вдруг сразу на коленях? Когда это он сесть успел? - Обеспокоился Пауль. - Песок-то сырой! Простудится еще чего доброго, а потом чихать будет, а потом начнется бронхит, трахеит, а потом на могилку траатитьсяя... - Голос его перешел в рыдание, за которым тщательно скрывалось хихиканье.
- А я... а я подстелю что-нибудь! - Ловко вывернулся фронтмен.
- А что именно? - Задал каверзный вопрос Пауль.
- Тебя! - Взъяренный вокалист развернулся было, но остальные подняли страшный крик, что боятся падать на пол. Тем не менее, Пауль постарался отодвинуться подальше. Пришлось Тиллю сладкую месть отложить на потом.
- Дальше... - Листок кочевал из рук в руки. Рихард тяжелым от переедания голосом прочел
- И просит у него последн... последн...
- Заело? Простынка мешает? - Заботливо осведомился Оливер.
- П-последний.. ха-ха... последний.. ой, ха-ха-ха... - Рихард опасно зашатался на краю дивана.
- Чего? - Тилль опять заворочался. Флейк в своей простыне перестал рассказывать эволюцию по Дарвину и выдвинул наружу одно ухо.
- Поцелуй... - Сквозь слезы и тушь выдавил Рихард.
Флейк стартовал прямо из простыни, отобрал листик у Рихарда и попытался запихнуть его в рот (листик, а не Рихарда)
- Отдай! Отдай! Ай! Оно кусается! - Шнайдер затряс укушенной деталью и в очередной раз свалился на пол.
- Опять целоваться?! - Взвыл Тилль. - Мало мне ДРСГ?!! Я там килограмм помады съел!!! 256 дублей!!! Да я потом неделю во рту этот привкус ощущал! Мерзость какая!
- Значит вот почему ты на Рихарда с такой ненавистью смотрел... - Захихикал Пауль. - А он все придумать не мог, чего ты такой злобный.
Рихард запыхтел и демонстративно слез на пол, присоединясь к упавшему товарищу. У Флейка отобрали изжеванный текст и брезгливо взяли в руки.
- Знаете что! - клавишник неожиданно решил внести свежую струю. - У меня мысль! А давайте она его в конце зарежет? А то банально все и романтично.
- Во-первых, мы еще не добрались до конца... - Начал Шнайдер откуда-то с коврика, на котором не столь давно прохлаждался лидер-гитарист.
- Чего? Какой банан? - Рихард рванул потрепанный листочек к себе, одновременно пытаясь спихнуть ударника с коврика. - Нет у нас банана! Колбаса есть и мясорубка!
- Я говорю - обыкновенно все как-то! - Принялся объяснять клавишник, с опаской трогая помятые ребра. - Значит, сделаем так. Невеста в конце преображается в маньячку со стажем и режет его, режет на мелкие кусочки!
- Мясорубкой... - Меланхолично добавил офигевший Оливер.
- Меня? Резать? Да я... - Тилль напоминал паровой котел с закрытым клапаном. Но его опять перебил Рихард
- А я другое придумал! Нужна сцена ревности! Это так необыкновенно!
- Тебе никогда жена не устраивала сцену ревности? - Пауль прищурил один глаз, пытаясь в неверном свете свечи разглядеть незадачливого романтика.
- Н-нет... А что? - Энтузиазм Рихарда несколько угас
- Значит она тебе изменяет! - Пауль выпалил это с великим удовольствием.
- Пойду, зарэжу - С неожиданным грузинским акцентом теоретически рогатый муж начал лихорадочно искать подходящие ножницы, но натыкался только на ударника, широко разбросавшегося по полу.
- О! Держи роль! - Оливер моментально сфотографировал перекошенную рожу, чтобы потом предъявить как эталон художественного образа. Вспышка света в темноте заставила остальных сощуриться как кротов. - Ты будешь олицетворять ревность. Будешь ходить вокруг них с косой. Нет, это уже смерть... Но все равно будешь ходить! Это нагонит на зрителя психологическую нагрузку… А еще мы тебя пропустим через фильтр
- Ф-фильтр? - Рихард даже во тьме заметно побледнел.
- Ага, и ты будешь полупрозрачный и ультрафиолетовый. - И Оливер что-то забормотал о кинематографических уловках. Рихард понял, что зря он влез в эту авантюру, и теперь придется ему всю жизнь ходить прозрачным с фиолетовыми вкраплениями.
- Итог. - Подвел черту Оливер. - Смертельно больная беременная со своей любимой жабой на груди приносит герою, сидящему на подстилке из человечьей кожи, подарок в виде головы его врага. Она поклялась прожить дольше, чем своя жаба и хочет приготовить колдовское зелье из головы, которое так же является эликсиром молодости. Но для этого нужен последний компонент - поцелуй. Вокруг нее уже ходит смерть. А кто будет жабой?
- Жаба - это зверь небольших размеров. - Тонко подметил Рихард, страшно обрадованный тем фактом, что его всего лишь пропустят через фильтр, а не заставят прыгать, квакать и лопать мух.
- Точно. - Подтвердил Оливер, мысленно благодаря своих маму и папу за то, что они родили такого большого мальчика.
Тилль и Флейк вообще промолчали, поскольку олицетворяли собой в некотором роде главных героев. Шнайдер поднял глаза к потолку и пихнул Пауля в бок носком ботинка, обеими руками вцепляясь в коврик.
- А? Что? - Сегодня вечером гитарист был крайне рассеян.
- Мы определили тебе роль. - Уведомил его ударник.
- Рыцаря в сверкающих доспехах? - Пауль поднялся на диване во весь рост, благо теперь там было больше места после демонстративного слезания Рихарда. - Я знал, что у меня великое актерское будущее! Я...
- Жаба-мутант. - Докончил свое предложение Шнайдер
Гитарист упал с дивана и на нем (диване) стало еще больше места, а битва за коврик приняла угрожающие размеры.
- Но почему я? - Пауль с трудом выпутался из клубка "ковричных" взаимоотношений и попытался отбрехаться от земноводной участи.
- Потому что мы так решили. - Оливер свесился с дивана, разъясняя ситуацию. - Кто "за" поднимите ноги.
В воздух поднялось десять ног. Пауль поднял в воздух две фиги и начал бурно протестовать. Главным аргументом являлось жабье уродство.
- Спокойно... Мы сделаем красивую жабу. - Выдвинул контраргумент вокалист. К тому же ты будешь всего лишь полужабой. Будешь зеленым и прямоходящим.
- Аааа... - Начал кандидат в прямоходящие мутанты.
- Инафе мы тебя фоопфе не фофьмем... - Рихард казалось, поставил себе целью сожрать все вязанно-тканное, что было в этом доме.
Тилль, наконец, устал слушать пререкания и споры и сунул Флейку под нос бренные останки листка. Тот поправил очки характерным жестом и, посверкивая стеклами, прочел... Точнее решительно отказался это читать.
- Это? Нет! Тилль, тебе не понравится! И не просите! Не будем, хватит...
Оливер посмотрел на него взгядом опытного психиатра и отпихнул чью-то руку, поднявшуюся с пола. Там учуяли, что наверху опять происходит что-то интересное и возжелали принять участие.
- Что квам? Ох... что там? - Волей-неволей Пауль начал входить в роль.
- Счас я вспомню. - С чувством собственной значимости пообещал Тилль. - Значит так. - Тра-ля, хм.. пам-пам.. турум-пам-ля-ля.. А! Вспомнил! - И вокалист с чувством пропел - Он поцеловаал ее... Ёёё... Не буду!
- Поздно. - Злорадно произнес с пола ударник, а Пауль поддержал его ехидным кваканьем, намекая на то, что все должны в равных пропорциях нести ответственность.
- Кстати, они опять целуются на побережье. - Оливер тоже поднапряг память, причем небезуспешно.
- А море? Море! Где мы возьмем море? Я не могу позволить разбазаривать наш бюджет! (тут в глазах у автора появилась совершенно тупая картина - Тилль Линдманн грудью защищает гигантскую розовую в лиловый цветочек свинью-копилку) Это же такие расходы! Максимум, что я могу позволить - это крупную лужу! - Тилль уперся еще сильнее, чем перед пугающей перспективой поцелуя.
- Но у нас нет собаки… - Рассеянно заметил Рихард, изучая обрывок бумаги, отобранный у проявившего беспечность Оливера.
- А самим слабо? - Не понял о чем идет речь Тилль.
- Это неприлично. - С осуждением во взоре произнес Флейк. - Правила хорошего тона не позволят нам этого.
- А ты вообще молчи! Тоже мне, романтическая героиня... Заставлю сделать лужу!
- Ее бледные дрожащие губы... - В тему вставил, увлекшийся художественным чтением Рихард.
- Это малокровие. - Флейк тут же отвлекся от перспективы сделать лужу.
- Надо дать стаканчик молодой крови. - Оливер вспомнил Хэллоуин и свою вампирскую роль.
Клавишник высокохудожественно изобразил приступ тошноты, за что и был изгнан с дивана. Драка на коврике вспыхнула с новой силой.
- Олли, дальше. - Тилль уже практически занял все свободное место, что впрочем, почему-то не помешало Оливеру чувствовать себя вполне комфортно.
- Его глаза полны слез.
На полу перестали драться и дружно захихикали.
- Плакса-вакса, гуталин. - Конспиративно и не своим голосом проскрежетал кто-то.
Тилль не долго думая, снял ботинок и стукнул внизу кого-то, кто под него (ботинок) попался.
- Кто не спрятался - я не виноват. - Поучительно произнес вокалист. - С вами тут заплачешь. Я чувствую, мне даже лук нюхать не понадобится. Я вообще когда-нибудь инфаркт получу...
Все испуганно примолкли
- ...от смеха. - Докончил вокалист и захохотал. Оливер не удержал равновесия и, к вящему удовольствию Тилля, тоже свалился.
А пока внизу шумели, спорили и дрались за превратившийся в лохмотья коврик, вокалист отправился искать, где же тут вворачивают перегоревшие пробки? Поиски были долгими и сопровождались глухими проклятиями в адрес любителей халявы, заваливших этой самой халявой весь дом, так что теперь ногу поставить просто некуда. Найдя и ввернув, Тилль протопал на кухню. Чтобы успокоить разгулявшиеся нервы, пришлось совершить налет на холодильник. Пережевывая что-то мясное и явно рассчитанное больше чем на одного человека, Тилль вернулся в палату заседаний. К тому времени все успели вновь занять диван и энергично обсуждали самый конец.
- Ну скажите мне, сколько может длиться один несчастный поцелуй?
- 15 минут!
- Час!
- Два!
- Кто больше?
- Двое суток. - Авторитетные слова Пауля просто раздавили остальных. Тилль даже перестал жевать.
- Это почему? - Рихард всегда считал себя Дон-Жуаном, но такое было ему не под силу.
- А это если вместо зубной пасты клея подлить... - Охотно пустился в объяснения Пауль
- Тьфу... Как это неаппетитно. - Флейк просто перекосился. - К тому же у нас еще две роли осталось.
- Даааа??? - В два голоса и очень ненатурально удивились Шнайдер с Оливером.
- Ну конечно. - Флейк вцепился обеими руками в такую возможность поизголяться. - Вы что, отказываетесь?
- Вы не хотите популярности? - Подпевал Пауль.
- Нехорошо выделяться из коллектива. - Покачал головой Тилль, перемалывая то, что унес из холодильника.
- Я знаю! Я буду шофером героя! Я буду бледен и каменнолиц! - Оливер понес полную чушь, отлично понимая, что эта чушь - лучше того, что ему могут предложить. - Я даже согласен водить катафалк! Запряженный лошадью!
- Наш бюджет... - Опять напомнил Тилль, обгрызая мосол.
Шнайдер сжался и постарался сделаться как можно незаметнее. Среди остальных членов группы раздалось нездоровое хихиканье, в котором все отчетливее слышалось лошадиное ржание.
- Хорошо-хоршо! Я понял! - Шнайдер в отчаянии поднял руки. - Но не кажется ли вам это слишком... вызывающим?
- Ага, значит как на мне верхом ездить это можно? - Возмутился Рихард. - А как до самого дошло... Любишь сниматься - люби и катафалк возить!
Вопрос был решен. Шнайдер мысленно содрогался и проклинал Оливера.
- А в самом-самом конце! - С детской непосредственностью воскликнул Тилль. - Я возьму любимый огнемет...
- И сожжешь ее! Мы поняли! - хором дополнили остальные.
- Идите вы... - Вокалист сделал вид, что обиделся.
- Это не по сценарию! - Оливер поднял осоловелые глаза на Тилля. - Здесь в конце все умерли
- Почему умерли? - Тилль сунул нос в засаленый и истрепаный листочек. - Никто не умер! Просто у всех начинается глобальная потеря памяти...
- И их прячут в психушку. - Шнайдер истерически захихикал. - Вы хоть понимаете, о чем идет речь?
- Очевидно, о тяжелой жизни умственно неполноценных... А что написано в оригинале?
- Да то же самое! Забыл все главный герой...
- Ну это не проблема.. - Пробормотал себе под нос Пауль, позабыв лозунг КГБ, за что и немедленно поплатился.
- Так все же, что у нас будет в финале? - Флейк подозрительно посмотрел на Оливера, чистящего кусочек колбасы.
- Мясорубка крупным планом. - Ответствовал Шнайдер, вертя в руках эту самую мясорубку. - И в нее будут входить молодые женатые пары, а выходить будут уже старые и немощные. Это будет символ неумолимого времени.
- Гениально... - Благоговейно прошептал Пауль.
- Пожалуй... да... - Внутренним блеском засветились глаза Рихарда. - А после мясорубки... мы покажем разбитые часы...
- Пепел… - Мечтательно дополнил Тилль
- И мертвое море... - Загробным тоном закончил Флейк
Раммштайновцы начали лихорадочно собираться и заносить заметки в листочек.

Мрачный готический финал:

Прочитав сценарий, продюссер попал в психиатрическую лечебницу строгого режима, поэтому клип так и не сняли...


  Количество комментариев: 8

[ добавить комментарий ]    [ распечатать ]    [ в начало ]