Рассказы фанатов

Jonas gegen Ramm

Автор: Пигалица

Лондон. Сентябрь. 00.06 pm.

Холодный сентябрьский ветер погнал по пустынной дороге одинокий, потрёпанный и недовольный жизнью полиэтиленовый пакет. Глубокой ночью все дома находились в приятном забытье и наслаждались снами о долгожданном капремонте.
Страдающая бессонницей пташка, удобно устроившись на грушёвом дереве, затянула свою жалобную мелодию.
Уличные коты, заложники осенней депрессии, собрались под деревом послушать её печальную песню. Они надрывно мяукали и пускали обильные потоки меланхоличных слёз и слюней. Птичка, про себя радуясь такой благодарной публике, выбивала из гортани нереальные присвисты и заливы, стараясь поразить всех своим диапазоном.
Из окна дома, в саду которого стояло то самое фруктовое деревце, и по несчастью как раз находившееся прямо перед раскрытым окном, раздался невероятной громкости гитарный проигрыш, барабанный ритм и могучий глас, поющий что-то на немецком языке. Пташку снесло с ветки внезапными ударами басов. Она нервно забила крылышками и обескуражено приземлилась на крышу злосчастного старого, в английском стиле, дома. Тяжело дыша, птаха попыталась прийти в себя и с облегчением обнаружила всего лишь нервный тик левого глаза и полную потерю слуха: «Легко отделалась!» подумала она про себя.
Коты с истеричными визгами и сильно ухудшившимся депрессивным синдромом разбежались в разные стороны с твёрдой мыслью о суициде.

Гостиная дома. 00.06 pm.

Хозяин дома, удобно устроившись в мягком бордовом кресле, с наслаждением просматривал старые клипы, известной ему только понаслышке, группы Rammstein. Он покачивался в такт мелодии и на каждой песне напевал приставшее «Швуляяяя!».
Когда заиграла «Seemann» и меломан, в который раз решил начать песню не её законными словами, а чем-то вроде «…Mann gegen Mann! Meine Haut gehort den Herren!...», вдруг отвлёкся, сполз с нагретого бархата и на коленках подкрался ближе к экрану, медленно-медленно, как будто боялся, что его заметят за этим, неподобающем настоящему мужчине, занятием, всмотрелся в чёрно-белую картинку. На экране, он увидел мужественное лицо, крепкий торс и сильные руки.
- Мускулы!!! Вот что мне нужно! Мускулы!!! – внезапно громко заорал он.
Глаза птички остекленели, клюв разжался, выпуская наружу маленький красный язычок, сползающий на плечо, и схватившись за жёлтое оперение в области больного сердца, она камнем упала вниз, вернув радость жизни одному голодному и не в меру удачливому коту.

02.08 pm.

- Христиан Лоренц? Правильно?
- Да, а кто это?
- Это Йонас Акерлунд - режиссёр вашего нового клипа, Вас разве не предупреждали о моём звонке?
- Ээээ… Нет…
- Странно… Очень странно… - соврал режиссёр, посмеиваясь в душе, как легко он провёл этого немца и избежал выговора за поздний звонок.
- Действительно. Я обещаю разобраться с агентом!
- Не стоит! – испугался Йонас, - с кем не бывает? Тем более я сам виноват. Наверное, не дал ему времени, чтобы Вас оповестить.
- Так что Вы хотели? – зевнул Флаке, которому уже надоел этот бессмысленный разговор, и он не стесняясь мелочности мысли, вовсю переживал, не остыла ли постель за время его отсутствия.
- Я насчёт клипа. Возникла смелая и оригинальная идея! Мне срочно нужно Ваше одобрение! К сожалению, до остальных участников группы мне не удалось дозвониться… - режиссёр скромно утаил детали всё-таки состоявшихся разговоров с отдельными Раммами.

01.16 pm.

За Рихарда и Оливера трубку брал автоответчик и предлагал оставить сообщение.
Тилль, подойдя к телефону после девяносто восьмого гудка, очень интелегентно осведомился у (цитата) «безмозглого идиота, который, каким-то чудом сообразил, как именно набирается телёфонный номер, и выбрал аккурат, ту самую квартиру, в которой его будут рады избавить от этого самого «чуда», а по возможности и ног», какой это именно идиот? В ответ Акерлунд вежливо бросил трубку.
Пауль висел в Интернете. Очень некстати. Особенно если учесть, что уже два часа ночи, и простым режиссёрам с гениальными идеями, приспичило рассказывать о них именно сейчас. «Почему он сидит там так поздно и так долго?» машинально подумал Йонас. Наивный - он был галантным человеком, поэтому решил не допускать в адрес своих новых коллег всякие похабные мысли, тем более что их и так, совершенно непроизвольно, скопилось уже довольно много.
Христоф спросонья никак не мог врубиться, с кем имеет честь говорить и собственно о чём речь. Йонас, после получаса мучительной и неплодотворной беседы, раздражённо крикнул на прощание «Идиот!», на что трубка моментально среагировала по пионерски бравым «У аппарата!», чем ещё больше взбесила и ошарашила Акерлунда.

02.09 pm.

- Я Вас выслушаю! Только давайте быстрее? – грубо ответил Христиан на раздражающие молчание с того конца.
- Ах да! – перестал мысленно посылать Шнайдера режиссер, - задумка очень проста: не отвлекающий тёмный, даже возможно чёрный фон, и множество обнажённых тел, включая конечно Вас!
- Меня?! – Флаке опешил, он посмотрел вниз, на нежно-голубую пижаму, представляя себя полностью голым, - и кого это должно впечатлить? – с сарказмом осведомился он.
- Ну как же! Вы играете... Голые… Мускулы!
- Мускулы??? – Не скрывая удивления, и не сдерживая объективного отношения к себе, которое на людях прятал глубоко в подсознание, до первого зеркала в душевой, воскликнул Лоренц, срываясь на фальцет.
- Ну да! Вы себе представляете? - находился на пике воодушевления Акерлунд.
- С трудом! – послышался резкий отвёт.
- Не комплексуйте! Я обещаю потрясающий эффект!
- Его я Вам САМ могу обещать!! – уже не скрывал недовольства Христиан, - по-моему Вы не вполне представляете… Подождите-ка! Это розыгрыш!!! Поганец!! Больше сюда не звони!!!
«Биип-биип-биип»
Йонас, оторвал ухо от телефонной трубки, и тяжело вздохнул: «Нет. Всё же надо было подождать до утра, предупредить агента… А по хорошему, вообще встретиться на нейтральной территории…»
- Тааак… Хеллнер, Хеллнер, Хеллнер… Где-то у меня здесь был… - открыл Акерлунд телефонную книгу.

Берлин. Сентябрь. 13.15 pm.

- Тилль! С добрым утром! Выспался? – жизнерадостно пропел красненький мобильный аппаратик.
- Как же! Всю ночь звонил какой-то дебил! Я сначала подумал что Дум как всегда ошибся номером, но он просто бросил трубку, а Шнайдер обычно представляется… Потом подумал что Пауль, но как я уже говорил, он бросил трубку, а Пауль обычно представляется Думом…
- Да, странная история… Мне, кстати, вчера позвонил Йонас Акерлунд - режиссёр вашего нового клипа на «Mann gegen Mann». Я сначала было разозлился, ты же сам знаешь, не шутка звонить мне в два часа ночи, но…
Тилль мстительно сощурил глаза, догадавшись, какая сволочь, была вчерашним телефонным маньяком, и заочно невзлюбил резвого режиссёришку.
- …но у него была потрясающая идея! Собираемся в четыре на студии! Обзвони остальных! Я как всегда не могу ни до кого дозвониться…
Якоб замялся, нагло замалчивая истинные причины недозвона к своим подопечным.

13.00 pm.

У Рихарда и Оливера как всегда был включён автоответчик. Хеллнер знал, обычно такая реакция на входящие звонки имеет место быть, когда один находится в трансе, а другой с девушкой, хотя иногда они менялись ролями, особенно часто это происходило после пьяного угара.
Пауль сидел в Интернете. «Чёртов похабенец! Не больно-то и хотелось!», выругался про себя Якоб.
Христоф как обычно спросонья, («Тааак, он ещё спит! Значит у Рихарда или Оливера точно была вечеринка!») не мог сообразить, что происходит, и лишь по военному отчеканивал «У аппарата», когда его начинали оскорблять всякими Doom-ами.
Христиан в отличие от остальных быстро брал трубку, но почему-то постоянно убедительно грозно просил собеседника сюда больше не звонить.

13.16 pm.

- Передамааам! ПЕ-РЕ-ДАМ! ДА ПЕРЕДАМ Я ИМ!!! АЛЛЁ!!!
- Что? Аллё? – Хеллнер убрал подальше чувство достоинства, которое, этот дистрофик оскорбил своим некорректным поведением и предательски наглым к нему – Якобу, отношением. А ведь Флаке он раньше считал самым здравомыслящим человеком из этой своры…Как простодушно Хеллнер доверял ему самые ответственные элементы концертного шоу… «Снял, значит, наконец-то маску! Оно и к лучшему!», слёзы негодования, блеснувшие в ангельски чистых голубых глазах продюсера, мгновенно высохли, - Ах, да - перезвонить всем… Ладненько, передай… Я пожалуй вернусь к делам.
«Биип-биип-биип»
Тилль свёл брови к переносице, Якоб сегодня был не в меру отстранённым.

17.01 pm.

Разминая плечи, Тилль вошёл в студию.
- До всех дозвонился? Без приключений? – подбежал к нему Якоб.
- Не, не до всех. Верней вообще ни до кого!
- Как это?! – опешил продюсер.
- Да вот так! Пауль из инета не вылезает; Оливер и Рихард включили автоответчики; Шнайдер нифига не может врубиться! Убью того засранца, который его напоил текилой с водкой! Все же знают, что организм Христофа этой смеси категорически не переносит! Но нет, наливают!
- В воскресенье вечером?! Они же знают, что завтра рабочий день, и всё равно устраивают попойку! – разгневался Хеллнер, - а чего ж он сам-то не отказывается, раз, не выносит?
- А какой дурак откажется?! – задал Тилль ответный вопрос. - Значит дальше… Кто у нас ещё-то был… А, ну да, точно! Флаке! Этот концлагерист мне весь вечер твердил, что пить бросает и завтра его можно будет сравнить с огурчиком! Как же! Теперь мне хочется сравнить его с кое-чем иным … Очкарик всех посылает направо и налево! Точно, у Оливера вчера отрывался!
- Так значит, это Оливер устраивал вечеринку? - злорадно ухмыльнулся про себя Якоб, вычислив кому стоит дать по шее, - не ожидал от него такого... А что, ты сам туда не поехал?
- У меня ещё с субботы голова болит, тем более Мэри-Лу надо сегодня вести в новоприобретённый зоопарк… Представляешь, Неле отказалась! У неё свидание! А мне-то казалось, она ещё такая маленькая… - тяжело вздохнул измученный отец.
- Ну-ну, моя красавица точно такая же, - забыв про кровную вражду, похлопал Якоб Тилля по плечу, - и что же мы теперь, будем делать? Связь с Акерлундом наладят с минуты на минуту…
- Я сказал, что не дозвонился! Но я же не говорил, что не привёз их! Пришлось заезжать за каждым в отдельности.
- Боже, Тилль, наконец-то твоя грубая сила и прямолинейная логика нам помогла! Я был уверен, что этот день настанет! Не зря же я держал такого человечищу в группе!
Линдеманн бросил на продюсера презрительно-свирепый взгляд.
- Так, где же они?
- В машине: Оливер и Рихард никак не могут прийти в себя; Шнайдер ничего не соображает; Христиан, с помощью автомобильной аптечки, приводит их в чувство; а Пауль отказался выходить и пропускать «самое интересное».
- Не минуты покоя… - пробормотал Хеллнер, вспоминая советскую песню, которую он любил в таких случаях цитировать. И вышел во двор студии.

17.26 pm.

- Ну что, орлы! Все готовы? – браво спросил Якоб у вялой кучки из шести человек.
- Да!... – послышалось недружное, принадлежащее Рихарду и Шнайдеру.
- На счёт три! Eins, Zwei, Drei! – Хеллнер нажал кнопочку «пуск» на огромном маниторе, и публике предстало улыбающееся лицо режиссёра.
- Здравствуйте! – помахал Акерлунд задней стенке комнаты.
Присутствующие обернулись, дабы посмотреть, на того, кого так яро приветствует режиссер, но ничего кроме облупившейся побелки и цветущёго в кадке кактуса, там не обнаружили.
- Я пока не могу вас видеть, - разъяснил режиссёр, как будто догадавшись, какую именно реакцию произвёл его приветственный жест, - но, вот, мне говорят, что скоро и в моей студии наладят видео.
Йонас прямо весь светился, что очень раздражало упитого вдрызг, но терпеливого Оливера.
- Герр Хеллнер рассказывал вам мою задумку? – поинтересовался у стенки режиссёр.
Шнайдер не всякий случай ещё раз обернулся и, убедившись в отсутствии восьмого собеседника в комнате, отрицательно помотал головой.
Флаке, сидевший рядом, решил отодвинуться, с таким видом, будто боялся заразиться тупоумием. Для него это было бы большим горем, «Не то, что для всех остальных! Они даже не заметят!», думал он про себя.
- Нет, - ответил режиссёру Рихард.
- Ну, тогда, если Вы позволите, герр Хеллнер, я ознакомлю их со сценарием прямо сейчас.
- Да-да, конечно, - как представитель древнего рода интелегенции ответил Якоб, косо посматривая на Раммов, как бы говоря, «вот как со мной надо разговаривать!».
- Я вижу это так, - не заметив свирепых взглядов со стороны группы Rammstein, обращённых к собственному продюсеру, которые отвечали Хеллнеру, «Как же! Ваше Высочество! Уже несём тапочки!», Йонас продолжил: - Чёрный фон, вы все голые, поёте и играете, – подумав, добавил, - по возможности танцуете…
- Поганец! Так это всё-таки ты вчера звонил! В два часа ночи! – не выдержал нервного перенапряжения Флаке, и вскочил на ноги.
- Тихо-тихо! – поймал его Пауль и силой усадил обратно.
- Эммм… Я очень извиняюсь…- потупил взгляд режиссёр.
- И это вся Ваша идея?! – спросил разочарованный Рихард, которому уже представлялись, сотни голых красивых женщин, дерущихся из-за него в грязи, на что он в ответ, с чувством собственного достоинства, отворачивается, не удостоив их и граммом внимания.
- Ну вобщем-то да…- ещё больше потупил взор Акерлунд.
- Где мускулы??? Где??? – кричал обиженный Флаке, вырываясь из цепких лап ритм-гитариста.
- Да? Где? За всех я, что ли буду сниматься?! – самодовольно осведомился, разрываемый Христианом на части, Пауль.
Лоренц моментально перестал извиваться и грубо вырвался из объятий Ландерса. Смерил его презрительным взглядом, поняв, что на всех присутствующих и не присутствующих дебилов, просто глупо обижаться, особенно такому умному человеку, как он.
- Ну нет, почему же? – искренне удивился Йонас, вспоминая самые первые клипы из карьеры Rammstein, а в частности из самой группы Тилля и Рихарда, - я всех пристрою... Оп-па! Мне говорят видео-связь налажена! Одну минутку, включаюсь! – и Акерлунд потянулся к далёкому предмету, стоящему за камерой.
- Теперь ещё один, уже полноценный, «привет» вам! – помохал Йонас ручкой уже в нужном направлении, но тут же отпрянул от экрана, - О БОЖЕ!
Его взор уткнулся в шестерых мужчин, сидящих на допотопных ГДР-овских стульчиках, которые, по-видимому, было жалко выбросить.
Взгляд его переходил с одного на другого: Накрашенный мальчик, с явно озабоченным какой-то проблемой лицом (Рихард всё никак не мог поверить, что в клипе совсем не будет хоть каких-нибудь женщин); Перекосившийся молодой человек, с открытым ртом, и дёргающейся, после тяжёлого запоя, бровью; Тощий ботаник, с суровым видом скрестивший на груди руки, отодвинувшийся от подпитого соседа, вместе со стулом, на приличное расстояние, вплотную притиснувшись к болтающему ногами, благо рост позволял, по-голливудски мило улыбающемуся, мужчине; Крайним справа, с безразличием на лице, развалился товарищ Тилль Лидеманн, его Акерлунд узнал сразу; И сзади, за красавцем с гелевым ёжиком на голове, во втором ряду восседал, как Александрийский маяк, бритоголовый великан.
- А где мускулы? – уже сам спросил режиссёр.
- Да, где?! – нервно раскинул руки худышка.
- Ээээ.. Да… Теперь будет сложнее… Что же делать… Придётся нанять культуристов… Герр Хеллнер, ваш бюджет это позволяет?
- Какая мелочь! Ха! Я готов и на большее, лишь бы увидеть этих мерзавцев на телеэкране голыми! Ха-ха!
- Подлюка… - пробурчал под нос Шнайдер, помалу начавший приходить в себя.
Тилль, не рискнул ударить продюсера при Акерлунде и других работниках двух студий, но записал соответствующую заметку в телефон.
«Свои какие-то заморочки… Не вмешиваемся…», продиктовал сам себе план действий Акерлунд.
- Тогда я думаю всё решено. Назначим график съёмок на ближайшее время?
- Уф.. Да… Конечно… Как хотите… - прекращая смеяться, вытер слёзы счастья Хеллнер, - и вот этого, - Якоб показал на Флаке, - крупным планом пожалуйста, если можно?
- За что? – взвыл Христиан.
- Будешь знать, как оскорблять своё начальство! – отрезал продюсер.
- Да у нас все будут крупным планом! – уверил Якоба режиссёр, не поняв его злобного умысла.
- Ах, да, и вот этого, - Хеллнер показал пальцем на Пауля, - почаще!

Берлин. Октябрь. 13.55 pm.

- Все тут? Все? «Ладно, сам пересчитаю», решил проявить инициативу Акерлунд.
- Гримёр; Осветитель – раз, два, три штуки; Оператор – раз, два; Костюмер; Уборщица; Начальник пожарной безопасности; Помощник режиссёра; Режиссёр – вот он, здесь, - как обычно жизнерадостно улыбнулся он сам себе, - из Rammstein: Ландерс, Круспе, Ридель, Лоренц… Раздевайтесь-раздевайтесь! – крикнул он только что вошедшему, - так, вот и Шнайдер. Линдеманн… - Йонас завертел головой. - Где Линдеманн?
- Ещё не пришёл! – откликнулась гримёрша, рисуя что-то на Рихарде.
- Ну ничего, ещё есть пять минут… - успокаивал Акерлунд сам себя, нервно хрустя суставами пальцев.

14.12 pm.

- Где этот чёрт?! – Начал беситься режиссёр.
- Да ну что Вы! Тиллюша у нас просто ангел! – поворачиваясь к Акерлунду голой спиной, ответил Пауль.
- Как же! – фыркнул тот в ответ, и тут же просиял. - Ангел! Точно! Ангел!
- Нет, Вы не правильно поняли, это был сарказм! – попытался разубедить режиссёра Пауль, потому что неправильное отношение к Тиллю было чревато…
- Да нет же! У меня новая идея!
- Аааа! Тогда, да! Тилль ангел! – решил подставить Линдеманна ритм-гитарист, дабы самому, вдруг не оказаться «божественной» идеей Акерлунда.
-Тилль! Вот и Вы! – бросился к долгожданному объекту своей больной фантазии Йонас, - а что у вас с головой?
- Вы про это? – Тилль потрогал накладные пряди, - хочу быть больше похожим на Вас!
- На меня?! Зачем?!
- Чтобы самому не подставляться! – грозно ответил Линдеманн.
- Снимите их немедленно! Вы совсем на меня не похожи!
- Хи-хи, похож! – прыснул Пауль.
Йонас покраснел.
- Вам придётся их снять – я здесь режиссер!
- Не могу, - заученно ответил Тиль, - я случайно испортил себе причёску. На, гляди, - и солист наклонил голову, показывая пробритость посреди шевелюры.
- Вы меня в гроб вгоните! – сплюнул Акерлунд, натянул голубенькую кепочку, способную скрыть поразительное сходство между ним и Тиллем, и ушёл к своему любимому стульчику, который он всегда таскал с собой – с его помощью Йонас чувствовал власть. Тем более на спинке была написана его фамилия, а это так приятно.
- Ну что же! Все готовы? – спросил он оттуда.
- А есть мешочки побольше? – крикнул Пауль.
- Что?
- Ну эти мешочки телесного цвета, или как там они называются…
- А Вам не жирно будет?
- Мы всегда так делаем! То есть, берём размер побольше. Это символ престижа! – соврал Пауль, - Туда ещё напихать, что-нибудь можно, для объёма…
- Да! И мне!
- И мне!
Послышалось со всех сторон.
- Боже! Выдайте им другой размер! – распорядился он, - а вам, Линдеманн, не положено! У Вас трусы! Ну что? Action!
«Das Schicksal hat mich angelacht, und mir ein Geschenk gemacht», начал подевать Акерлунд, отбивая такт ногой. Хорошо работают!
«Тра-та-та… ist bemannt…», бурчал режиссёр.
- Стоп! Тилль! Почему Вы строите рожи?!
- Это ВЫ строите рожи! Я лишь, делаю как ВЫ!
- Я так не делаю! – обиделся режиссер.
- Делаете! – закивали операторы.
- Ладно, продолжаем, Action!
«Ein Konig ooooohneeeee Konigin» пел Тилль.
- Стоп! Почему Вы на меня так смотрите, когда поёте?! Я, между прочим, с королевой! Тьфу ты! С девушкой! Вы просто не в курсе моей личной жизни!
- Тиллю просто нужно смотреть кому-то в глаза, когда поёт. Вы привыкнете! – встал на защиту Шнайдер, - знаете, как Рихард раньше пугался, когда Тилль «посвящал» ему «Denn du… Du bist haesslich! Du bist einfach haesslich!».
- Поверим на слово… - посерьёзнел ражиссёр. - Aaaand action!
- Ich bin der Diener zweier Herren! – промурлыкал Линдеманн.
- Стоп! Стоп! Стоп! Почему Вы так дебильно улыбаетесь???
- Сам вчера так же улыбался… Я просто хороший актёр… - не удостоив режиссёришку взглядом, ответил Тилль, элегантно изучая ногти на свободной правой руке.
- Вы меня задолбали своим подражанием! Что я Вам такого сделал?! – заныл Акерлунд.
- Две вещи: придумали этот сюжет, и позвонили мне в два часа ночи!!
- Как Вы узнали? – сболтнул режиссёр, и тут же зажал рот рукой, - никому я не звонил! И точка!
- Не сознаёшься?! Тогда я мщу за Флаке! Ему-то ты точно звонил!
- Да! И ещё меня постоянно снимают! – выкрикнул с заднего плана Лоренц, отпихивая назойливого мужика с камерой.
- Я обещал Вашему продюсеру! И уже получил аванс! Так что терпите! А Вы, Тилль…
- Ну что? Что я? – начал допытываться Линдеманн ответа у явно неравного, и от этого испуганного, соперника.
- Клёвый кадр! – подбежал к Тиллю оператор, - вставим его на проигрыше, когда поют «Mann gegen Mann»?
- Делайте, что хотите! – бессильно махнул Йонас рукой, - давайте дальше… And action!
«Mann gegen Mann. Kalte Zungen die da schlagen!», - допел Тилль.
- Молодец! Наконец-то спел что-то более-менее не кривляясь! – крикнул режиссёр, пытаясь таким психологическим приёмом, похвалить Тилля за нормальность, и показать, что петь не изображая его (режиссёра) намного приятнее.
- Заткнись! – пропел Тилль под фонограмму, и вскинул ногу, изображая удар по режиссёрскому креслу, дабы, если Акерлунд за музыкой не расслышал его слов, то понял хотя бы на жестах.
- СТОП! – скомандовал, чуть не упавший с кресла режиссёр.
- Перерыв! – согласился с ним вокалист, - я пошёл курить.
- Здесь нельзя курить! – запротестовал пожарник, дежуривший на площадке, как раз на такой случай.
- А я хочу курить! И вон, вижу, Риха тоже. Его уже ломает. Он первый раз за последние пятнадцать лет не курил больше получаса. А это, в его ситуации, вредно!
- Но в павильоне нельзя курить!! – визгливо возмутился пожарный бдитель.
- А на улице дождик. А у вашего павильона нет уличного навеса. Так что два «за» и только один «против».
- Но тут стоит противопожарная сис…
- Курите-курите! – хитро улыбнулся Акерлунд, зажав пожарнику рот рукой.
- Съел?! – скосил уполномоченному по пожарной безопасности глазки, выигравший спор Тилль.
- Один шедевр за другим! – крикнул оператор, – это надо будет вставить в тот же проигрыш, но чуть-чть позже!
Рихард и Тилль незамедлительно зажгли по сигарете, и как только слабый витиеватый дымок коснулся потолка, откуда-то с верху, обильно прыснула вода.
- ACTION!!! – заорал, хитростью подстроивший момент, режиссёр, - Шнайдер, играйте! Оливер, Пауль, не слышу вас! Флаке молодец - выкладывается! Остальные, что стоим? Сигареты всё равно испорчены, продолжаем!
Эпизод был доснят, и промокший до нитки, но безумно довольный, улыбающийся по-идиотски, режиссёр, скомандовал «Stop!». Вдруг начальник пожарной безопасности поднял вверх руку, как самый примерный школьник – отличник, между тем, не переставая раздавать съёмочной группе жёлтые дождевики.
- Вы меня не дослушали! Спринклеры не рабочие! Их сломали ещё при ГДР-овских съёмках «Винету – друг Апачей». Они не останавливаются! Нужно ехать в главный центр управления электроэнергией и подачей воды в наши павильоны, и перекрывать воду!
- А если здесь перекрыть?
- НЕЧЕМ! – истерично развёл руками пожарник, - у нас здесь пролегает голая труба, без вентилей!
Акерлунд задумался, пытаясь придумать более безопасную, для съёмок и себя, ситуацию.
- Давайте перейдём к культуристам? Вон они снимаются в соседнем павильоне!
- Зачем к культуристам? – с ноткой протеста спросил Рихард.
- Затем! Здесь, может, хоть что-то сделаться так, как я захочу?! Я режиссёр или кто? Одеваем мешочки! Если, конечно они с вас не спадут, - злорадно добавил Йонас.

15.38 pm.

- Вот, видите, они тискаются. Пускай и вас потискают! – зло улыбнулся Акерлунд.
- Да ни за что!!! – посерьёзнел Рихард, и молниеносно ретировался, обратно, в первый павильон.
- Мы не согласны!! – постарались, как можно быстрей, скрыться вместе с ним, остальные, чуть испугавшиеся, члены группы.
- Мальчики! – повернулся к голым мужикам Йонас, - остановите их, а то съёмки загубят! Тилль, а Вы куда собрались? Вас никто тискать не будет! – остановил Линдеманна режиссёр.
- Почему? – слегка обиделся вокалист.
- Я не могу допустить, чтобы меня… То есть, Вас, кто-то трогал! – соврал Акерлунд. На самом же деле, ему просто очень не хотелось, чтобы человека, очень похожего на него, и при этом «хорошего актёра», лапали голые мужики. Мало ли, что люди подумают… Особенно его мама с плохим зрением…
- А что я буду делать?
- Мы вас загримируем, и поставим среди культуристов, они будут… Мммм… Ну как бы преклоняться перед Вами… Этаким павшим ангелом.
- А что, здравая идея! - Согласился Тилль.
- Ой-ёй! Какие кадры! – послышался восхищённый визг оператора с первой съёмочной площадки.
И Линдеманн с режиссёром поспешили пойти посмотреть, кого же силачи успели поймать, и что собственно происходит.
Несчастный Рихард неустанно и, в принципе, безрезультатно, отбивался от окруживших его, голых качков. Шнайдера прижали к стене, отрезав все пути к отступлению. Остальных видно не было.
- Какой кадр! Обязательно нужно будет вставить в клип! – орал оператор.
- Где Вы такого нашли? – искренне поинтересовался Тилль, - он вставляет только черновики!
Акерлунд пожал плечами:
- Это Якоб нанимал персонал…
- С-с-сэр! Нашли остальных! – подбежал запыхавшийся помощник режиссёра, - но они дерутся! Особенно хорошо длинный! Никак не можем успокоить! А тощий кусается! – погладил он след от зубов на плече.
- Вколите им что-нибудь! Тощему и высокому… Тьфу ты! Лоренцу и Риделю - двойную дозу!
- Но они не смогут работать! – попытался возразить помощник.
- А чего им работать? Пусть их держат на руках! - пожав плечами, спокойно отозвался Йонас, - Так! Все кто не понял!! Перемещаемся во второй павильон!!! – заорал Акерлунд на съёмочную группу, как не в чём не бывало продолжающую снимать, вошедших в образ, мокрых культуристов.

15.53 pm.

- Таааак! And action! Понесли-понесли! Ух, мои хорошие! Как улыбаются! Вот как надо работать! Учитесь! – кричал воодушевленный Акерлунд. Впервые за всё съёмочное время никто не возражал, не корчил рожи и не сопротивлялся, - а что это у нас с Паулем? Буянит? Ну, ничего, после шести вколотых кубиков он уже не опасен.
- Сэр! У Ландерса глупое лицо от новокаина! – подбежал озабоченный помощник.
- Никто не заметит разницы!! Что «до», что «после»! – осмелел режиссёр. После того, какое он увидел отношение Rammstein и Тилля в частности к своей персоне, то уже не стеснялся выражений, - Action!!! Что случилось? Что не стоит?! Аааа… КТО не стоит… Другое дело… Перекидывайте его! Да-да! Как кеглю! Будет ощущение, что он всё же держится на ногах… Снято! Как давно я хотел это сказать! Сколько пришлось для этого сделать! Ладно, цель оправдывает средства. Теперь займёмся Линдеманном. Где гримёр? Ах вот! Значит, знаете что, сделайте его как можно меньше похожим на меня!
- Ммм… Боюсь, что из этого можно сделать только Оззи Осборна… Извините…
- Да делайте кого угодно! Не люблю я, тем более, этого Оззи…

16.17 pm.

- Моя умничка! Какие добрые глазки! Можешь же когда хочешь! – восхищался Тиллем Акерлунд, - А? Что? Интервью? Прямо сейчас? – отвлекли его от созерцания «прекрасного».
Посмотрев на профессиональную работу Тилля перед камерой, режиссёр решил, что может пока оставить его без присмотра:
- Да ради бога! – засмущался Йонас, натягивая на глаза кепку. - Эта идея пришла ко мне действительно быстро. Я слушал трэк и читал английский перевод. И я просто увидел… мускулы! Еще до того, как дослушал песню. Я записал это. Написать идею заняло у меня четыре минуты…

17.17 pm.

-…Я думаю, все они неплохие актеры, - «особенно некоторые», чертыхнулся он про себя, - И, очевидно, то, что они делают – это игра, представление. Понимаете, они – музыканты, и в то же время актеры. Люди – это вообще самые лучшие, самые большие актеры в мире. - Большое спасибо, что уделили нам время! – поблагодарил режиссёра журналист и быстро скрылся в дверях.
- Да, не за что… - растерянно ответил Йонас, обескураженный такой внезапной потерей интереса к себе, - Так-с, а как там у нас Линдеманн? Почему Линдеманн отпихивает тянущихся к нему культуристов ногами?! – спросил Акерлунд непосредственно у Тилля.
- Пусть на многое не рассчитывают! Kein Engel kommt um euch zu rachen! – не отвлекаясь от распихивания тянущихся рук, ответил солист.
- Ничего! Мы, когда он начал этим заниматься, стали снимать только голову! – отозвался, доселе молчавший второй оператор.
- Молодец! Хоть одна светлая голова! – похвалил Йонас, единственного нормального «камероносца», не стремящегося вставить в клип, в отличие от своего коллеги, как можно больше «смешных» моментов.
- Вот только времени у нас чуть-чуть не хватает… - траурно возвестил «нормальный», теряя, в глазах режиссёра, нимб над головой, и превращаясь в обычного назойливого операторишку, - даже и не знаю, чего, такого, доснять…
- Об этом Я думать буду! – поставил Акерлунд оператора на место, и заметно помрачнел.
- Мы закончили? – подал голос Тилль.
- Закончили… - сухо ответил режиссёр.
- А то, я весь чешусь – у Вас краска некачественная!
- Качественная… - пофигистично отозвался Йонас. - Просто Ваш продюсер, Якоб, сказал, что из-за внезапно понадобившихся культуристов, денег на дорогую краску нет…
- Вот значит, как! – и Тилль унёсся на соседнюю съёмочную площадку, туда, где висела его джинсовая куртка с красненьким мобильником в кармане, и дорогими сердцу заметками.

17.21 pm.

В дверном проёме, соединяющем две студии, показалась промокшая голова Тилля.
- Там всё залило! Но дело не в этом. С меня краска потекла – некачественная. Надо перегримировываться…
- Не надо. Мы ведь закончили, - перебирая в голове один безумный вариант окончания клипа за другим, ответил Йонас.
- Тогда мне можно смыть с себя всё это?
- Можно…
- А можно прямо в студии? Под спринклерами? Там уже все остальные зажигают, прямо как в фонтане! Особенно Флаке и Пауль, которых холодная вода привела в чувство. Они даже с культуристами подружились. В хорошем смысле! – быстро добавил он.
- А как себя чувствует Оливер? – заботливо спросил маньяк, собственноручно погрузивший несчастного басиста в беспамятство.
- Вроде ещё не отошёл… Хотя это трудно понять… Мы с ребятами так и не научились различать, в астрале он, или ему просто дурно…
- Ладно, плескайтесь. Там есть сток… И побейте Риделя по щекам! – чтобы быть спокойным, попросил Акерлунд. - Сделаю! …Пауль, сто евро мои! Хи-хи! – уходя, крикнул Тилль кому-то в соседнем павильоне.

17.35 pm.

- …Вот так! Да! А теперь поворачивайся спиной! Правильно! Обрывай крылья!
- Что происходит?!! – вслух возмутился Йонас, которого отвлекли от мыслительного процесса восхищённые выкрики из соседнего павильона, и он резко сорвавшись с места, побежал на голос.
В соседней студии ему открылась следующая картина: Флаке, Пауль и Оливер, ещё не вполне пришедшие в себя, выдают что-то из народного немецкого творчества. Рихард и Шнайдер им усердно подыгрывают. Везде мелькают голые накаченные тела. И с ног до головы мокрый, с чёрными подтёками Тилль, картинно срывает с себя крылья перед маленьким, мечущимся жёлтеньким дождевичком с камерой. - Стоп! Что здесь происходит?! – возмущённо взвизгнул Акерлунд.
- Можно вставить это в клип? – оторвался от съёмки дождевик.
- НЕТ! Где Вы видели ангела, истекающего какой-то чёрной дрянью? Тем, что раньше, между прочим, было его кожей! И превращающегося в Тилля Линдеманна!
Оператор пал духом.
- Жаль… - только и смог сказать он.
- Мы сегодня снимать больше не будем? – спросил Тилль, размазывая по груди чёрные подтёки.
- Пока нет. Может быть через какое-то, неопределённое, но уверяю Вас - недолгое, время, недельки через две-три, придётся вернуться, и доснимать концовку. Пока, у меня нет её точного решения… - ссутулился Акерлунд и зашагал к своему любимому креслу режиссёра, преданно ждущему его в соседней студии.
- И волосы можно отрывать?
- Отрывайте…
- Ээээх! Крепко приклеили, гады в парикмахерской! – поднатужился солист, срывая с головы накладные пряди. Честно говоря, эта цирюльня ему нравилась именно тем, что делали там всё на славу. Но слава эта, ходила недобрая, поэтому, Тилль, чтобы не казаться любителем второсортных парикмахерских, частенько их поругивал. А на логически следующий затем вопрос «Зачем же, он тогда туда ходит?» смущённо отмалчивался.
Йонас остановился. Резко распрямился, развернулся на каблуках, и с диковатым от внезапного озарения лицом, громко заорал:
- СНИМАЙ ЕГО! СНИМАЙ!
Жёлтенький дождевик мгновенно включил аппаратуру.
- А остальных участников группы снимать? А борющихся культуристов снимать?
- Мы не боремся! – повернул голову лысый тип с незагорелыми следами отвратительных трусов на… (как бы это сказать…) …загорелой коже, - мы танцуем!
- Танцуйте-танцуйте! Снимайте-снимайте! – светился режиссёр.
И все были счастливы: Кто-то потому что избавился от чесотки и мешающих накладных волос; кто-то из-за не прошедшего ещё до конца действия новокаина; кто-то потому что всё-таки избежали постыдных тисканий; кто-то из-за двух убитых зайцев: и концовка для клипа самая подходящая, и подслеповатая мать теперь никак не сможет спутать своего любимого Йонаса с неким длинноволосым мужичарой в латексных трусах; кто-то потому что ему доверили снять самый ответственный эпизод из всего клипа!
- СТОП! СНЯТО! – торжественно возвестил Акерлунд, и все облегчённо вздохнули.
P.S. Культуристы всё ещё продолжали «танцевать».

Берлин. Февраль. 23.00 pm.

- Вау!!!! – Послышалось из раскрытого окна на втором этаже новенькой многоэтажки.

Безвременье…

Наутро мнений будет много, но вывод один: БОЛЬШОЕ СПАСИБО, «простому режиссёру с гениальными идеями», ЙОНАСУ АКЕРЛУНДУ!

Мир больше не сер…

  Количество комментариев: 11

[ добавить комментарий ]    [ распечатать ]    [ в начало ]