 |
"А не спеть ли?"
 |
Дата: 15.08.2003
Автор: Nattie |
Часть I "История одного концерта"
Как всегда перед концертом Тилль мысленно ещё раз пропевал все предназначенные для исполнения песни. Он испытывал тайную гордость оттого, что у него такая память хорошая, внутренний голос не слабый и вообще он сильный и красивый мужчина в самом рассвете сил. Всё остальные участники, нагримированные и одетые в противные, прилипающее к телу шмотки, покорно ждали, пока Тилль закончит свой сеанс самолюбования. Шнайдер помешивал ударной палочкой Абсолют в своём гранёном стаканчике, кстати, подаренном на День рождения от Олли. Пауль такого щедрого дара не получил, посему дул прямо из бутылки. Рихард же открыв свой новый ноутбук, общался с фанами, и хотя они его не видели ослепительно улыбался на все стороны.… Остальные музыканты не успели ничем заняться, так как Тилль дико вскрикнул:
- Я забыл слова, - увидев, что, никто явно не собирается реагировать на его вопли, Тилль снизил голос и сгладил реплику, - то есть м-м-м… слегка подзабыл. Там про коня песня… Может, на-а-апо-омни-и-ит кто-о-о? - последние слова солист почему-то жалобно проблеял.
- Щас,- ответил за всех оторвавшийся от виртуальной раздачи улыбок Рихард, - может ещё спеть за тебя? У нас ваще песен про коня нету. Во, сотри, - гитарист полез на антираммовский сайт, дружно ненавидимый всей группой, - Так, круг так сказать тем наших песен: инцест, насилие, гермафродиты…
- Ой,- перебил его Флака и задёргался от нетерпения, - они ещё про огонь забыли! Дай я им напишу.
- Я те напишу! - предупредил вышедший из ступора Тилль. - Ищи, давай! - прикрикнул вокалист на Риха.
- Попрошу без повышения голоса. Есть в ранее оглашенном списке тема «про коня»? Нет? Ну, так и спи… то есть, тьфу, работай спокойно. Пой там, короче… - неуверенно добавил гитарист
- Ой, тоже мне знаток! - Шнайдер на досуге увлекался книгопечатанием, а иногда даже читал произведённую своим издательством продукцию. Поэтому кого-кого, а себя он считал, чуть ли не Сократом.
- Коня, то есть, как его… меня… короче вы поняли, ищите! - напомнил отвлёкшимся сотоварищам Тилль.
Радостный Кристоф, довольной, что сможет пообщаться с высокими технологиями, отодвинул Риха и застучал по клавишам. Он вводил загадочные слова «про коня», и, несмотря на бредовость запроса, надеялся получить текст песни.
- Эй-эй! Здесь тебе не твоя установка! Это мой новый современный и супердорогой ноутбук! А ещё он такой красивый… - промурлыкал про себя гитарист, поглаживая серебристую поверхность.
- То есть где бух? - не понял Шнайдер, - говоришь, кто-то посмел притронутся к моей уст… Ой вот они слова! Тилль, с тебя бутылка.
Все Раммы столпились вокруг чуда техники, но, прочитав текст, даже далёкий от литературы Пауль приложил руку к Шнайдеровуму лбу, проверяя предмет наличия температуры. Достаточно привести самую малость:
Детская немецкая народная песня
Первая строчка выглядела так
Hoppe hoppe Reiter…
Однако всем хватило и её.
- Каких это пор ты у нас в детские поэты заделался, Тилль? - съехидничал Рих.
- С тех пор как с вами познакомился. Ладно, без истерик. Обойдёмся без неё.
- Без к…ког…го? - по всей видимости, Пауль допивал вторую бутылку.
- Без песни про коня, проснись, а?
Шнайдер ловко подцепил ёмкость с остатками Абсолюта, прокомментировав своё действие тем, что так много пить вредно для мозговой деятельности, а в особенности для её скорости.
В этот момент в гриммёрку просунул голову Якоб, напомнив, что если все кто в ней находятся не выйдут на сцену сейчас же, то в следующий раз будут жить в гостинице с тараканами, клопами, сороконожками и, конечно же, с ним, то есть любимым продюсером.
Во время концерта Тилль чувствовал смутную тревогу. Фальшивил он не больше чем обычно, но на душе было грустно и одиноко. Проклятый конь ни как не хотел покидать его бритую головушку. Остальные музыканты уже давно забыли про то, какую песню они не играют, поэтому предпочитали ориентироваться по словам, произносимым фронтменом. Хотя сам Тилль, не особо утруждал себя этим, используя каждый удобный момент, чтобы повыть или, там, порычать. Так с горем пополам было отыграно полконцерта. Раммы не став ждать пока Тилль, наконец, допрёт, что пора бы уже и Nebel петь, вступили самостоятельно. Зря они это сделали, зря.… Потому что именно в этот момент в голове у вокалиста что-то переклинило и посреди спокойно и тихой песни вдруг раздалось дикое:
- Ich bin das Reiter! Du bist das Ross!
Ощущение было такое, что Тилль впал в транс, а слова произносятся помимо его воли. Остальные пытались перестроиться на новую песню, однако солист взял какой-то бешеный темп, завывал на гласных и делая странные модуляции из минора в мажор и обратно. Заметив, что запахло жареным, Рихард жутко перепугался, вспомнил, что больше всего на свете боится людей и под гробовое молчание, нарушаемое лишь, так сказать пением Тилля, уполз за сцену. Флейк пытался спасти положение своим новым танцевальным номером, однако он явно не понравился человеку, носящемуся по сцене с дикими глазами, и тот отбросил клавишника куда подальше. (Флака долго и безуспешно пытался выбраться из толпы фанов, взывая к маме.) Шнайдер обычно занятый яростным стучанием, никогда не осматривал окружающую его местность, однако, находясь во временном бездействии, решил посмотреть вниз <…> Пауль потом долго смеялся, справедливо полагая, что если человек падает с установки на сцену, то он упился окончательно.
- Rein! Raus! - надрывался Тилль.
Осознав, наконец, что положение безнадёжное, Олли застыл в позе лотоса и начал тихо медитировать, попутно занимаясь аутотренингом:
- «Я спокоен. Я совершенно спокоен. Все эти люди от нас без ума, несмотря даже на то, что у кого-то явно обострение болезни головы. Нас не заставят платить неустойку. Неустойку.… Не заставят…ой!»
Басист сделал вид, что вспомнил что-то важное и бросился к спрятавшемуся за аппаратурой Кристофу.
- Rein! Raus!
По-видимому, иллюстрируя свою песню, Тилль скакал как одно очень милое парнокопытное животное, попутно вздымая клубы пыли со сцены. Несмотря на известное количество выпитого Абсолюта только Пауль был способен к разумным действиям. Именно он и вызвал симпатичных людей в белоснежных халатах. Немного обалдев от создаваемого фронтменом шума, они нетвёрдой поступью подошли к звонившему им гитаристу.
- Где вы говорите у вас животное?
- Какое животное? - удивлённо переспросил Пауль.
- Ну, то, которое нужно пристрелить, - пояснил врач, доставая удостоверение,- Служба утилизации бешенных животных.
В голове у Пауля зародилось смутное подозрение. Однако он не успел ничего предпринять, так как один из утилизаторов обратил после очередного оглушительного «райн-рауса» на Тилля внимание и удовлетворенно улыбнулся. Вместе со вторым он развернул какую-то ужасающую сеть и медленно направился к слегка тронувшемуся рассудком вокалисту таранной группы. Ещё один живодёр-гумманист набирал в шприц странно выглядевший раствор, готовясь, по всей видимости, избавить от мучений больное животное, заодно предотвратив распространение инфекции. Следующая строчка уже и без того изувеченной песни выглядела так:
- Rein! Raus! А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!!
Скорее всего, именно в этот момент мозги Тилля встали на место и он начал просить о помощи своих друзей-приятелей. Общими силами половина состава спасла своего солиста от загребущих лап утилизаторов, которые никак не хотели отдавать свою добычу. Поэтому Рамам пришлось отдать им чуть ли не все деньги полученные за этот…гм… концерт.
Следующий день не предвещал ничего хорошего. Якоб рвал и метал, бегая по комнате и крича, что если он продлит контракт с этими психопатами, то это будет означать, что он свихнулся окончательно. Тилль лениво потягивался, зевал и всем своим видом пытался продемонстрировать, что к нему это не в коей мере не относиться.
- Да чё ты скачешь? Ведь журналисты всё равно ничего не узнали.
Тилль вытянул ноги, не заботясь о том, что этим действием согнал и без того прибывающего на взводе Флаку с насиженного места.
- Что? - вскричал, наконец, сорвавшийся продюсер, потрясая перед носом фронтмена пачкой свежих газет.
Перед глазами обалдевших Раммштайновцев замелькали заголовки, красноречиво описывающие их вчерашние похождения: «Пьяная звезда срывает концерт», «Чем болен Тилль Линдеманн?», «Шнайдер остался невредим». (Кристоф поморщился и потер ноющий кобчик). А на последней странице какой-то бульварной газетёнки была статья, посвященная странному феномену: клавишник Раммштайн не только три часа подряд раздавал автографы, но даже подарил фанам свою одежду. Увидев такое отображение действительности, Флейк начал медленно закипать, он то знал обладатель какой обнаглевшей физиономии виноват в его вынужденной щедрости.
- И ещё, - продюсер тяжело вздохнул, - организаторы нашёго тура посоветовали о деньгах даже не заикаться, а то …м-м-м… будем эту самую… неустойку ещё платить.
Да ты… да ты… да я…- Флаку явно прорвало, - ты..., - он ткнул солиста пальцем в грудь, - у меня просто слов нет!
- И не надо, - Шнайдер снял футболку, обнажая неслабые бицепсы,- меньше слов больше дела.
Он начал медленно приближаться к Тиллю, с явно прослеживающимися намерениями надрать ему не только бока, но и другие части тела. Но солист только вытянул вперёд сжатый кулак. Другой же рукой он отправлял в рот вдруг неожиданно полюбившиеся ему сосиски.
- Да убери же ты свою конечность, - возмутился Шнайдер, в который раз натыкаясь на железные мышцы вокалиста,- так не честно!
- А фтош, я фто дофшен лешать и фтать пофа мемя по…по…побют? - этот восхитительный монолог был выдан на одном дыхании, при этом Тилль умудрялся одновременно заниматься утрамбовкой пищи в своём ротовом отверстии всеми десятью пальцами.
- Возмутительно!- ахнул Рих, - А на какие, скажите, деньги я сегодня пойду делать маникюр?
- Сам накрасишь. Экономить теперь надо, вот что, - Якоб уже слегка поостыл, - и альбом новый неплохо бы уже выпустить. Как там с этим дела?
Тилль поднял вверх большой палец и утвердительно закивал, намекая на то, что стихов у него завались – знай, музыку пиши, кто там по этой части.
- Ну уж нет! На этот раз наоборот будет. Это ты, понял, конь необъезженный, сочинять на готовое будешь, ферштейн?
К этому времени Тилль дожевал свой сосисочный завтрак и, снова обретя возможность говорить, решил перед Паулем блеснуть своими познаниями в иностранных языках:
Ферштейн унд андерстенд, - последние слово было произнесено с жутким баварским акцентом, - вы сначала напишите.
- А ты, что будешь делать? - Риха всегда возмущало то, что вся слава достаётся Тиллю, хотя лидером Раммштайн фактически являлся он Рихард Круспе-Бернштейн! А Тилль что, только на сцене прыгает, а сам, небось, не отличит акустической гитары от басовой!
-А я буду отдыхать.
-От чего? - это вырвалось у всех присутствующих одновременно.
Но Тилль уже не слушал, он сладко спал и видел странный сон.
Часть II «Последний Рамм»
Продюсер Раммштайн тяжело упал в кресло. Удовлетворенно крякнув, он обвёл глазами всех шестерых собравшихся в замызганном домике на окраине Берлина.
- Ну, ребята, где же ваш новый альбом?
Тилль от удивления (как быстро всё забывается!) вытащил изо рта полусъеденную сосиску. Шестую или седьмую по счёту:
- То есть как это новый? Вот же недавно Mutter был.
- Ну, ты ещё Herzeleid вспомни! - смачно икнул кто-то и свалился на пол.
Как известно, с некоторых пор финансы в группе пели романсы похлеще Тиллевых на памятном выступлении, жить приходилось в спартанских условиях. Посему стола у Раммов не было. Была лишь одинокая голубая скатерть, которой хозяйственный Флака и поспешил накрыть упавшего с дивана Шнайдера. Рихард издал радостный вопль, и тут же начал присобачивать на новоявленную мебель какую-то вазочку, а Тилль даже сел поближе и переставил на этот «стол» тарелку с дорогими его сердцу сосисками.
- Ну и сколько у нас денег осталось? - Оливер, наконец, догадался, в чём собственно дело.
Якоб давно ждал этого вопроса, поэтому ответил легко и непринужденно:
- На всех не хватит. Тем более что я их уже потратил.
- Что?!
Почти все разом поднялись, а вазочка предательски зашевелилась и упала со стола, то есть с барабанщика. Тилль поспешил спасти свои сосиски.
- Да не волнуйтесь вы так, - Якоб понял, что пора бы уже позаботиться и о своей шкуре, - я уже заключил контракт на ваше участие в реал-шоу.
К этому времени вокалист уже успешно расправился с завтраком и теперь усиленно чистил чем-то зубы. Рядом стоял Пауль и печально смотрел на свою именную чернильную ручку.
- М-да… - протянул герр Линдеманн, аккуратно кладя канцелярскую принадлежность гитариста себе в карман, - а ведь продюсер совсем отбился от рук. Того и гляди, петь за нас будет.
- И палочками стучать… - раздался вдруг жалобный голос из-под скатерти. Рих вспомнив про вазочку, со всей дури пнул то, что скрывалось под голубой тканью, носком ботинка.
- Ну, это уж как-нибудь без меня. Завтра мы едем на тропический остров. Времени в обрез. Посему каждому я милостиво разрешаю задать по одному вопросу.
- А кормить нас будут? - гаркнул Тилль.
- Конечно, - невозмутимо ответил продюсер, втайне надеясь, что ещё никто из его подопечных не дожил до того, чтобы смотреть телевизор. Следовательно, слово «Последний Рамм» им не должно ничего говорить.
- А можно ещё вопрос? - не унимался солист.
- Нет, - голос Якоба был тверд и не предвещал ничего хорошего, нет, не для Тилля, для Пауля…
Он попытался открыть рот, но вокалист уже схватил его за горло:
- Спроси, сосиски будут?
Пауль что-то замычал. Тилль надавил сильнее:
- Ну?
- Со…сосиски бу…дут?
- Конечно, - не моргнув глазом, ответил Якоб.
Тилль коршуном метнулся к Флейку. Доктор Лоренц попытался выставить блоковую защиту, но она потерпела сокрушительное поражение.
- Спроси, порции будут большие?
Флака благоразумно решил, что дешевле будет исполнить требование любителя сосисок.
- Конечно, - в который раз заверил Якоб.
Заметив, что Тилль уже подбирается к Риху, тот стремительно замахал всеми имеющимися в наличии членоконечностями:
- Вопросы про еду больше не принимаются!!
Тилль живописно застыл в воздухе с одной поднятой ногой и принялся за обдумывания смысла услышанного.
- А меня будут показывать крупным планом?
Рихард победоносно осмотрел своих коллег, не забыв при этом полюбоваться на себя любимого в зеркало на противоположной стене тихого пристанища Раммов.
- Конечно, - по-видимому, продюсер решил твёрдо стоять на своём.
В это время в глазах Тилля зажглась искра, которая вполне могла означать положительный конец мыслительного процесса. Наверное, поэтому Олли воздержался от вопросов. Ну, а Шнайдер так и остался под скатертью, лишённый права голоса. Он ещё не о чём не догадывался.
Удивленные Раммштайновцы стояли на берегу и, озираясь, пытались найти отель или другое пригодное для жизни сооружение. Но вокруг не было ничего, кроме одинокой пальмой рощи, песчаного берега и уходившей вдаль тропинки окружённой зарослями. Первым опомнился Тилль:
- Ребята. Нас кинули! - вскрикнул он и попытался броситься назад в воду, чтобы догнать привёзшую их лодку.
Неизвестно откуда взявшееся во Флаке родственное чувство дало ему силы, и спасло вокалиста от прожорливых пастей акул, которые уже предвкушали плотный и питательный ужин. Однако после того как недовольный временной обездвиженностью Тилль взвыл, эти рыбки навсегда покинули прибрежные воды острова. Скорее всего, они почувствовали в милом и добром вокалисте опасного хищника, от которого лучше держаться подальше.
- Ой, а что это там такое красненькое горит? - заметил что-то знакомое Оливер.
- И там!
- И там! - закричали остальные.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что это камеры, которые Якоб не очень удачно замаскировал. Скорее всего, он справедливо опасался гнева голодных обманутых в лучших ожиданиях Раммов, а гнев этот вполне мог обрушиться на головы живых операторов.
Басист тут же ловко залез на волосатый ствол и, издав радостный вопль, схватил камеру. Оставшееся до заката время он с ней уже не расставался, всё время бегал, тыкался, куда не надо и просил всех улыбаться. Крутился он главным образом вокруг Риха, так как тот, по-видимому, вообразил, что находиться на съемках своей личной видеосессии. Правда, через пол часа изнурительного верчения он замахал руками, требуя перерыва. Оливер благосклонно согласился переключиться на виды острова. Остальные Раммы несколько минут наблюдали за живописными страданиями новоявленной звезды оставленной без зеркала.
- Нету, - развёл руками Шнайдер и злорадно прибавил,- ни зеркала, ни теней, ни помады, даже диетических йогуртов нет…- он уже собрался, было «огласить весь список», но несчастное выражений Риховой мордочки даже его растрогало.
Пока Оливер занимался съёмкой своего фильма «Жестокий обман», на общем совете было решено заняться построением убежища из сподручных материалов, коими оказались несколько пальм сваленных Тиллем и им же заботливо уложенных в кучку.
Ночь наступила неожиданно.
Утром Тилль проснулся от до боли знакомого запаха. Пахло сосисками. Ни найдя нигде и следов своего любимого кушанья, Тилль двинулся к выходу из палатки. На песке сиротливо лежала сероватая подозрительно маленькая ОНА. По-видимому, чтобы скрасить её одиночество вокалист тотчас проглотил эту недососиску и голодно клацнул зубами.
В это время остальные торопливо запихивали себе в рот по 100 грамм риса - дневной порции корма, выданного невидимой щедрой рукой Якоба. Лишь Флейк не внял предупреждению, оставленному всё тем же продюсером на клочке полусмятой бумаги. Клавишник мирно посапывал и улыбался во сне.
Когда он, наконец, соизволил проснуться, то обнаружил лишь пустую тарелку. Рядом сидел Тилль и объяснял остальным, как иногда полезно для здоровья оставаться без завтрака. Проворчав что-то про неблагодарных солистов, Флейк поднял письменное спослание от кого-то ни голодного, а совсем даже наоборот. Оно гласило:
«Ешьте свой рис, пока догадайтесь кто не отобрал»
Нечастный любитель поспать по утрам тяжело вздохнул и решил искать пищу своими силами.
Все без исключения Раммы одиноко бродили по острову. Кто-то пытался сбивать кокосы, но оказались, что пальмы эти вовсе ни кокосовые, а то, что упало, было ни чем иным как очередными видеокамерами, которые не любящий полумер Якоб натыкал на каждой возвышающейся хоть на метр растительности… Рыба тоже не ловилась, хотя, возможно, она была напугана громким уханьем Тилля, в десятый раз оплывающего остров. Он на манер кита открыл рот и пытался таким образом нацедить себе на обед мелкого зоопланктона. Флейк отнёсся философски к своей утренней потере и теперь мастерил себя нечто, подозрительно смахивающее на клавишный инструмент, из разбитых видеокамер. Рихард грустил больше всех, он-то первый и заметил парашют планирующий прямо на него.
- Ребята!! - заорал он, - посылка с континента!!!
Все сбились в кучку, а гитарист произвёл торжественное вскрытие. В посылке от уже ставшего всем родным и близким продюсера находились ровно шесть пакетов. На каждом из них красовались старательно выведенные буквы, соответствующие именам Раммов. Спустя секунду все уже поспешно срывали обёртки, пытаясь добраться до содержимого. Вскрыв свой подарок Тилль изменился в лице. Ему предназначались вовсе не сосиски, как он ожидал, а пара омерзительнейших, на его вкус, ударных палочек. Однако, увидев, что Кристофу достались сигареты, он снова повеселел:
- Шнайдер, лапочка, - хрипловатый баритон вокалиста был старательно смазан маслом, - а давай-ка меняться! Смотри, какие шикарные штучки у меня есть.
Тилль широко улыбнулся и протянул их ударнику, но тот хорошо подумал и понял, что если он согласиться, то этими палочками сможет стучать только по своей дурной голове. Краем глаза он узрел, что Флейк выпаковал себе банку прекрасного абрикосового варенья, так что, когда клавишника, наконец, обуяет никотиновая жажда, эта пачка сможет очень пригодиться. Хотя пару сигарет много раз, кодированный Шнайдер, решил оставить себе. С горя, наверное.
- Нет, Тилль, спасибо, я как-нибудь обойдусь, - наконец, произнёс он.
Чтобы показать окончательность своего решения Кристоф отбросил великодушно предложенные предметы для обмена куда подальше. Тилль ловко поймал их на лету и зажал в зубах.
- Ой, смотрите – собачка!! - умилился Пауль. Хотя может быть, на него подействовал презентованный Якобом Абсолют, выпитый вышеупомянутым гитаристом в количестве полбутылки. Рихард оторвался от разглядывания себя в зеркало, тоже, кстати, извлечённом из пакета, и внимательно посмотрел на неизвестно откуда объявившуюся «собачку».
- Пауль, ещё только утро, а ты уже упился. Это же герр Линдеманн.
- Сам ты герр, ты посмотри как она палочку держит! Собачка, а собачка иди к ...ий... дядюшке Паулю!
Тилль зарычал и тот час же выплюнул предметы, находившееся во рту. Он так и не узнал, перепутал ли Якоб пакеты случайно, либо эта идея родилась в его садистском воображении.
К этому моменту Оливер уже использовал подарочную кассету, поэтому решил приспособить ящик под её хранение, однако на самом дне басистом было обнаружено ещё одно спослание, которое он тот час же огласил:
- «Сегодня вас ожидает первое испытание».
Повисло зловещее молчание, которое через мгновение взорвалось возмущенными криками:
- Садист!
- Убийца!
А Шнайдер просто проконстатировал факт:
- Гад.
- Убью-у-у-уу-у!!!!- заорал Тилль не своим голосом, - поймаю, порежу на кусочки, залью маслицем, посыплю лучком, и с пивком, с пивком его!!!
- Ты запанировать забыл, - участливо подсказал Флейк, любовно обнимая баночку с вареньем.
- А, точно… и запанирую. А потом можно котлетки, а можно потушить, а рагу какое будет…
Пустившись в кулинарные раздумья, Тилль слегка подзабыл, что готовить он это всё собирается из человетитки.
Когда Раммштайновцы увидели Якоба, у них вырвался дружный мстительно-радостный крик. Они хотели расправиться с ним немедленно, однако продюсер предусмотрительно забрался на пальму и его ещё предстояло от туда струсить. После с того, как Тилль с разбегу налетел на оплот Якобовой безопасности, тот решил, что пора бы уже что-то сказать:
- Сегодня у вас… это…Вот черт, - он попытался подглядеть в бумажку, но это удавалось плохо, так как пальма всё время раскачивалась под напором солиста, - ага вот... Первое испытание!!!
На лице разгонявшегося во второй раз Тилля ничего не отразилось.
- Мы… то есть вы…сражаемся за иммунитет.
Тилль остановился на пол дороге и решил уточнить:
- За что? За ми… минет?
Он подозрительно оглядел остальных участников и покосился на зависшего на пальме Якоба. Какое-то шестое чувство подсказывало Тиллю, что из всех особ женского пола на острове вряд ли найдётся хоть одна, стоящая на эволюционной лестнице выше человекообразной обезьяны. Следовательно…гм… Тилль поспешно отогнал эту подозрительно похабную мысль.
Флаке важно, но снисходительно посмотрел на человека, не обладающего его умом и сообразительностью, и произнёс:
- Иммунитет есть способность распознавать вторжение в организм чужеродного материала, мобилизировать клетки и образуемые ими вещест…
- Может, хватит? - иронично-издевательски поинтересовался Рих, - или ты думаешь, что здесь все с высшим образованием?
- Вы не поняли, - Хеллнер многозначительно поднял руку и чуть не свалился с пальмы, - вот эти, так сказать, бусы дадут вам возможность не быть съеденными на предстоящем совете.
- Чего? Кто кого будет есть? - опять не понял Тилль.
- Ну, это я образно. Одним словом его не смогут выгнать с острова (У продюсера всегда были проблемы со счётом - прим. автора).
Раммы медленно отошли от пальмы и застыли в ступоре.
- Внимание! Марш! - скомандовал Якоб и осёкся. Все стояли на месте и явно не собирались совершать как заплыв, так и забег.
- То есть как это?
- А так, - ответил за всех Флака, - просто дураков нету.
Тогда садист-инквизитор решил сменить тактику.
- Ну что ж, будем ждать. Кто первый тронется с места, тот и победил.
Прошло два часа.
- Ну, что же ты, Тилль? Так хорошо плаваешь, а не хочешь, - злорадно спросил у вокалиста Кристоф.
- Берегу силы.
- Вот и хорошо. Береги. Мы тебя есть будем. Эка, какого жирненького мы откормили, небось, с хлебушком в самый раз, - по-видимому Шнайдер тоже не понял очередной образности Якоба.
Ещё через час Пауль, ласково смотря на Риха, сказал:
- А вон смотри, какие бусики на пальме висят. Красивые, в Берлине все обзавидуются. Всего-то шаг сделать и твои…
«Я на это не куплюсь,- подумал гитарист, - Наверное».
Тотем соблазнительно раскачивался на пальме и искрился на солнце. Рихард провёл сложную внутреннюю борьбу, результатом которой стало полное абстрагирование от внешнего мира и представление себя любимого в лучшем салоне красоты мира. Продюсер зевнул, потянулся и решил, что пришло самое время поспать.
По прошествии ещё одного часа Тилль счёл нужным лично предложить решение этой проблемы. Для этого ему пришлось разбудить уже погрузившегося в сон Якоба, а тот недовольно закудахтал.
- Эй, ты там, обезьяна пальмовая! Ладно, так и быть, коль дашь мне в место своей побрякушки сосисочную гирлянду, я так и быть побегу.
- Спаситель, ты наш! - провозгласил Флейк и громко зааплодировал.
Последовавшая за этим подхваченная всеми овация не стихала несколько минут. Тилль глубоко поклонился и сказал, что всегда рад предоставить свои услуги.
Получив на руки долгожданные сосиски, Тилль несказанно обрадовался, посему изголодавшемуся Флейку даже досталась от щедрот вокалиста одна штука. Так как Якоб явно не собирался покидать своё безопасное убежище, совет было решено провести прямо под пальмой.
- Значит так, - огласил Хеллнер, - вы помните, что против того, кто… гм… имеет тотем, голосовать нельзя…
В этот момент его перебил счастливый обладатель вышеназванного предмета:
- А у кого он ты говоришь? - простодушно поинтересовался Тилль, старательно запихивая в рот остаток гирлянды из сосисок.
Якоб в ужасе посмотрел на это святотатство.
- Тотем нельзя есть! Его нужно хранить до следующего совета!
- Да ты что, экая жалось, а я и не знал,- Тилль прямо жутко расстроился и старательно погладил себя по округлившемуся пузику.
- Ха. Ха. Ха, - поспешил уточнить Шнайдер.
- Ага, еда у Тилля в руках не задерживается.
Флейк тяжело вздохнул, вспомнив про рис. Затем продюсер спустил с дерева горшочек с бумажками, на которых Раммштайновцам предстояло написать имя счастливчика, покидающего остров. Однако немцы не привыкли к заботе о ближнем. Поэтому все дружно вывели свои собственные имена. Если соединить в один монолог всё сказанное перед камерой, то получиться следующее:
- Достало всё. Жрать хочу. У меня обгорела кожа на солнце, поэтому наиболее гуманным будет выгнать меня. Мне нужно проверит в лаборатории химический состав варенья. Я вообще-то не против, но раз все так делают… Я соскучился по своей установочк-е-е-е!!!!
Убедившись, не за одного из его подопечных нет больше чем одного голоса, Якоб возмутился, но тут же нашёл выход:
- Я буду тянуть жребий! Пусть вся решит рука провидения! Проигравший отправиться на лодку, которая ждёт возле берега, - в головах у раммов дружно щёлкнуло,- и так, сегодня нас покидает… покидает нас сегодня… сегодня…
Увлёкшись заинтриговованием продюсер случайно глянул вниз. Песок был пуст. Якоб всё понял мгновенно и тут же вспомнил про все унижения и лишения, которые перенесли Раммы по его вине. На пощаду рассчитывать не приходилось.
Ещё долго вслед удаляющейся лодке неслось:
- Простите-е-е-е! Я пошутил! Пошутил, я вам говорю! Не оста-а-а-авляйте меня зде-е-есь!!!!
Количество комментариев: 8 [ добавить комментарий ] [ распечатать ] [ в начало ]
|
|
