Rammstein Fan ru Rammstein - последние новости О Rammstein Аудио, видео материалы Фэн-зона Работы фанатов группы Rammstein Магазин Форум
домойкарта сайтадобавить в избранноесделать стартовой
  + обои на рабочий стол
  + комиксы
  + рисунки
  + рассказы
  + сценарии для клипов
  + табы и миди



Нож. Лирика Нож. Лирика

Сборник составлен из стихотворений на двух языках, немецком и русском, а иллюстрации на разворотах выполнены Дэном Зозулей.

далее


Рассказы фанатов


НачалЫ.

Авторы: Laravi & Richie Авторы: Laravi & Richie

Литературная опера с элементами сонатно-симфонического цикла, рондо, вариации и других скромных музыкальных жанров; с использованием полифонических кусков, соло главных героев и сочувствующих (не всегда) им граждан.
Посвящается Шёнбергу – апологету додекафонной музыки.

Laravi: …Показать, как оно начиналось? Так это не в один момент произошло. Это как вьются несколько ниточек, чтобы сложиться в конце во что-то (не будем уточнять, во что). Мне бы хотелось видеть эту вещь откровенно мультяшной… И было бы здорово воссоздать весёлую припанкованную жизнь середины восьмидесятых.
Richie: Все мечты сбываются, ведь не существует практически ничего невозможного… Нужно только очень захотеть… и иметь хороших друзей.
Laravi: В смысле, таких больших дядечек с золотыми зубами, накаченными ушами и толстыми кошельками? ;)
Richie: Не совсем это я имела ввиду, но пусть каждый понимает как ему хочется.
Laravi: Amen / да будет так.

«Начало началов», сюитный цикл из шести частей - композицией №1 «Маленький мечтатель», партия Круспе в форме рондо и хор

Темп: Scherzando / шутливо
Маленький Свен Круспе наматывает круги вокруг своего дома (просто так) и бормочет себе под нос: «Я буду рок-звездой», с одержимостью, достойной великого человека (в будущем, конечно).
Из дома выглядывает мама: «Свен, милый, иди в дом».
«Я буду РОК-звездой!»
- Свен! Обедать!
«Я буду рок-ЗВЕЗДОЙ!!» - ещё один круг.
- Сколько можно тебя ждать? А ну иди сюда! – настаивает мама.
«Я БУДУ рок-звездой!!!» - Свен пинает подвернувшийся камень.
- Ну, всё!.. – родительское терпение не безгранично.
Будущая рок-звезда, за ухо, увлекается в дом.
Дверь приоткрывается, и высунувшаяся оттуда голова успевает выпалить, прежде чем грозная родительская рука втаскивает ослушника в дом: «Ябудурокзвездой-ой!..»
Соседи, выглянувши из своих окон, качают головами: «Совсем чокнулся малый».
- Не говорите так, - вступился худощавый старичок с третьего этажа, - может быть он прав и сможет стать великолепным артистом.
- Дедуля, не шутите так, - зевнул пузатый мужик со второго этажа, поливая цветочки, стоящие на подоконнике, - это детские фантазии, несбыточные мечты…Конечно я понимаю детей в его возрасте, но то что он говорит это уж слишком. Мальчик чокнутый – бедные родители.
- Совсем обезумел, - радостно подтвердили остальные соседи и захлопнули ставни окон.
- Эх, вы… - вздохнул старичок, обращаясь в пустоту (его уже никто не слышал). - «Мальчик обезумел»… Зачем так жестоко? Может, пройдёт время, и этот малыш всем покажет.
Никакого ответа не последовало и, вздохнув ещё раз, старичок прикрыл полуоткрытое окошко пёстрой занавеской.

№2 «Подержанные барабаны», партия Кристофа

Темп: Con moto / подвижно
Как это барабаны могут быть подержанные? Забавно. Кристоф оглядел доставшееся ему музыкальное имущество и шлёпнул палочкой по одному из барабанов.
Палочка осталась в барабане. Так… Понятно. Кристоф дёрнул палочку на себя.
В руке у него оказался насаженный на палочку барабан. Кристоф сморщил нос и покрутил насаженным на палочку барабаном. Пожалуй, в этом что-то есть. Видимо, это «что-то» и есть музыка.
Пытаясь стряхнуть барабан, он запрыгал по комнате, с грохотом задевая мебель. Музыка - это движение.
Он положил барабан на пол, наступил на него и потянул.
Нога застряла в барабане. Музыка затягивает. Высокий чистый лоб пробороздила первая морщинка.
Кристоф с усилием высвободил руку с палочкой и, шлёпая по ковру барабаном, направился к установке. Теперь можно изображать «человека-оркестр». Плюхнувшись на стул, он освободил ногу и воззрился на установку.
Музыку голыми руками не возьмёшь. Светлые глаза решительно прищурились. Но удар по следующему барабану оказался не в пример осторожнее.

№3 «Книжный стеллаж», партия Пауля и хор недовольных читателей

Темп: Risoluto/ решительно
Пауль пытался работать. В библиотеке. А что? Всем работам работа. Сидишь, книжки почитываешь. Ну, иногда, крайне редко – какой же идиот попрётся в библиотеку летом, выдашь пару книг…
…Благодушное выражение на паулевом лице застыло и прилипло, отодрать его не представлялось возможным, разве только вместе с лицом. Кто ж знал, что профессия библиотекаря – это нечто среднее между грузчиком (принеси то (в смысле, огромные пачки чертовски тяжёлых журнальных подшивок), отнеси это (те же самые чёртовы подшивки, не понадобившиеся чёртовому читателю)); следователем («что вы заказывали? Так Что же вы заказывали На Самом Деле?») и дорожным указателем: «вам надо пройти вверх по лестнице на два пролёта (не перепутайте, там ещё несколько ступенек, так вот Вам Не Туда!), свернуть в узкий коридор, из пяти неоткрывающихся дверей три откроются (если сильно дёрнуть дверную ручку), вам надо в ту дверь, из которой швабра на вас упадёт дважды (не пугайтесь, вторая швабра и есть искомый вами библиограф)».
Пауль уже опасался что, поглядевшись в зеркало, увидит там эдакое страшилище: забитый пылью нос, величиной с хорошую фигу; красные глаза, горящие неизбывной ненавистью ко всему грамоторазумеющему миру; перекошенные вежливой улыбкой синюшные губы и… он готов был в этом поклясться – его собственная рука, протягивающая читателям стопку книг, была УЖЕ зеленоватой и с присосками на кончиках пальцев.
Перерыв на обед – неужели он наступил? Пауль скомкал синий халат и зашвырнул его в угол. А вот и чёрный ход. Честный труд? Нет уж, покорнейше благодарю – оставьте это добро себе!

№4 «Представитель богемы», партия Тилля и плавки

Темп: Appassionato / страстно
От судьбы не уйдёшь. Раздраженно думал Тилль Линдеманн – серебряный призёр Европейского Чемпионата по плаванью среди юниоров. Это к тому, что он был Предназначен богемному образу жизни. Он вырос в семье художников, его родители были тонкие, артистические натуры, полагающие, что их отпрыск и сам может о себе позаботиться и ни минуты не сомневающиеся, по чьим стопам он пойдёт. У отпрыска, правда, были совсем иные планы, не предполагающие возни с краской или другой какой пачкающей субстанцией. И он думал, что если займётся чем-то другим, то сможет обмануть судьбу.
Как ни парадоксально, но он попался в ту ловушку, которую всеми силами старался избежать. А ведь почти удалось! Тилль скрипнул зубами. Проблема всех интеллектуалов, включая его родителей – они не могут смириться с тем, что называется произволом государства по отношению к личности. Это была подсознательная причина того, почему перспективный спортсмен стоял на улице под дождём перед зданием Штази и остервенело рылся в своей спортивной сумке.
Явная, сознательная причина была в том, что с той девушкой в Риме они даже не поцеловались. Чёрт! Как там они обозвали его в Штази? Представитель загнивающей богемы? Ну, он им покажет!
Ага! Тилль наконец нашел в своей сумке мокрые после сегодняшнего заплыва плавки и мстительно улыбнулся, сжав в руке сырую тряпицу. Безответственный тип, значит? Тилль отыскал окно секретаря и прицелился…
… Мокрые плавки, смачно шлёпнулись в блистающие безукоризненной чистотой стёкла, заставив присутствующих по ту сторону окна испуганно подпрыгнуть, затем, оставляя мутноватый след, медленно сползли по стеклу на подоконник. Люди кинулись к окну. Но на улице никого не было. Плавки продолжали медленное неконтролируемое падение с подоконника на дерево, растущее перед зданием Штази, где и повисли, зацепившись за ветку.
Тилль в это время быстро удалялся по направлению… Куда – это не важно, сейчас было важнее Откуда. И направление тут не играло роли… Да, он вырос в богемной атмосфере, и наивно думал, что может избежать участи своих родителей. Что ж, урок – в прок! Он осмыслил полученное наследие по-своему (это и называется интеллектом): плюнул на всё, и решил стать панком. К тому же, панки могут обходиться (тут Тилль ухмыльнулся) и вовсе без плавок. … Плавки так и остались болтаться на дереве, как обрывок пиратского флага. Несмотря на все старания администрации Штази снять с дерева позорную тряпицу.

№5 «Пальцы дождя», партия Кристиана

Темп: Lagrmoso / слезливо Детство своё Кристиан всегда называл депрессивным. На самом деле он немного кокетничал. Ничего так не привлекает женщин как налёт драматичности. Но вернёмся в депрессивное детство.
В окно меланхолично тюкался депрессивный дождик. Маленький Кристиан сидел на подоконнике и пытался воспроизвести звук дождя, барабаня пальцами по стеклу. Перед его умственным взором реяло воспоминание, застилая тусклый индустриальный пейзаж за окном. Воспоминание о случайном происшествии: один из его друзей, обучающийся игре на фортепьяно, попросил его однажды подождать пока закончится урок, и Кристиан, соскучившись за дверью, заглянул в класс... Увиденное настолько его заворожило, что он впоследствии никак не мог вспомнить, как, войдя, преодолел добрые десяток шагов до рояля и почти уткнулся в руки преподавателя, извлекавшие из неуклюжей чёрной махины столь божественные звуки. Преподаватель очень удивился, обнаружив у себя под носом ещё одного ребёнка, вроде как бы не запланированного учебным процессом. К счастью, это оказался прозорливый и талантливый педагог, который сумел понять, что ребёнки не заглядывают просто так в музыкальные классы и не тычутся в фортепьяно без особой надобности. С тех пор Кристиан стал учиться музыке, коя привнесла в его жизнь ещё одну, звучащую грань. А ещё ему нравился процесс: нажимаешь – пищит. Кристиан обожал контролировать ситуацию. На лице Кристиана медленно появилась улыбка, пальцы продолжали постукивать по стеклу, соперничая с прозрачными пальцами дождя, выводящими свою мелодию по другую сторону окна.

№6 «Одеяло», партия Оливера

Темп: Dolcissimo / очень нежно
Маленькую комнату заливал уютный утренний свет, похожий на расплавленный сироп. Свернувшийся под одеялом подросток, почувствовав солнечный свет на своём лице, сморщил нос и натянул одеяло на голову. А из кухни тянуло вкусными запахами готовящегося завтрака. Однако, одеяльный комок, не стал открывать глаз, лишь высунул нос в сторону кухни. В комнату заглянула мама и улыбнулась, увидев, как одеяло старательно изображает глубокий спокойный сон.
- Вставай, лежебока, - засмеялась она.
Одеяло протестующее шевельнулось.
Мама пощекотала одеяло. Одеяло выпустило из своего нижнего края ноги и, пошевелив пальцами, спрятало их обратно.
Мама усмехнулась, покачала головой и вышла, не став напоминать сыну, что он может опоздать в школу. Через некоторое время из-под верхнего края одеяла показались руки и потянулись, растопырив пальцы. От этого движения одеяло сместилось, показав зевающее лицо. Глаза, наконец, раскрылись, обратив к миру свою солнечно-коричневую безмятежность.

Конец сюитного цикла.

«Шумные “Feeling B”», ноктюрн, трио для Тилля, Пауля и Флаке, мёд минор

Темп: Burlesco / комически
Была летняя ночь, и было сыро после грозы. Ничего не подозревающий Тилль сидел у себя дома с парочкой своих деревенских приятелей. На столе стояла оплывающая свеча и початая бутылка красного вина.
…А по раскисшей дороге, в это время, продвигалась в сторону тилльского дома некая машина.
Тилль бездумно таращился на язычок пламени.
…Машина забуксовала в канаве.
Тилль поставил стакан на стол и принялся созерцать пляшущие тени, отбрасываемые пламенем свечи на стены и потолок.
…Из-под колёс летела грязь, а из машины – отборная ругань.
Линдеманн закрыл глаза и представил, что он на необитаемом острове, в окружении (тут он приоткрыл один глаз) молчаливых дикарей, пьёт (Тилль покосился на свой стакан) пусть будет… ром. Один из «дикарей» достал из-под стола ещё одну бутылку и принялся ковырять пробку ножом. Тилль закрыл глаза и продолжал мечтать: свеча превратилась в рдеющие угли костра, а вокруг были джунгли, скрывающие…
…Машина выбралась из канавы и, наконец, лихо подкатила к хижине из камыша. Дверцы открылись, из машины вывалились некие персоны и устремились к дому с несытыми выражениями разнообразных лиц.
Тилль открыл глаза… и тут же закрыл – кто-то включил свет во всём доме. Яркий свет резал глаза, весь домик сотрясался от включенной на полную громкость музыки. На стол перед Тиллем рухнул какой-то субъект, чтобы тут же завладеть бутылкой. Под изумлёнными взглядами «дикарей» и «Робинзона», только что открытая бутылка плавно опустела. Тилль посмотрел на свой почти полный стакан и вежливо спрятал его под стол («дикари» благоразумно последовали примеру «Робинзона»). Субъект оторвался от бутылки, рыгнул и сказал:
- Привет. У тебя еда есть?
Только тут Линдеманн признал одного из своих шверинских приятелей.
- Еда?.. – у Тилля всегда была еда. И выпивка. Эти две причины влекли за собой последствия в виде вышеозначенного внепланового нашествия малознакомых (а то и вовсе незнакомых) субъектов в любое время дня и ночи. Так что Тилль совсем не удивился. – Там, - махнул он рукой в сторону кухни.
…Он мог бы этого и не говорить: кухня уже была обнаружена. Невысокого роста скуластый малый с околосветовой скоростью шарил по кухонным шкафам. Его высокий приятель с интересом разглядывал сквозь очки обрушенные на кухонный стол полупустые коробки и пакетики из-под приправ.
- Я хочу есть! - вопил невысокий, приплясывая и потрясая пустой коробкой. – Это что? Бобы?
- Пауль, я нашел корицу, - сообщил его друг. – Что можно из неё приготовить?
Тот, кого назвали Пауль, обнаружил засохший кусок сыра, запихнул его в рот, и, повернувшись к приятелю, вознамерился объяснить, что из корицы как таковой ничего не приготовишь, если больше ничего нет. Но из искривленного сыром рта донеслось только маловразумительное мычание. Его друг посмотрел на его объяснительные потуги и принялся хохотать.
Тилль, заслышав грохот на кухне, виновато припомнил, что после сегодняшнего, или, скорее, вчерашнего (ибо было уже далеко за полночь), ничего съестного не осталось. Он вздохнул и поднялся – похоже, сегодня не необитаемом острове «дикари» устоят каннибальскую вечеринку. Он занял у соседей корзинку яиц (всё, что удалось добыть в час ночи) и вернулся в дом.
Увидев корзинку, Пауль радостно завопил:
- Яичница! Флаке, тащи сковородку.
Названный Флаке, смущенно взглянул на Тилля, как бы извиняясь за своего друга. Тилль передал ему корзину, сел на подоконник и, закурив, принялся с интересом наблюдать за манипуляциями забавной парочки.
- Держи масло, - распоряжался невысокий, и протянул другу бутылку, наполненную золотистым чем-то.
Флаке взяв сковородку, вылил туда из бутылки, золотистую субстанцию, а Пауль разбил на сковороду все семнадцать штук яиц. Когда Пауль отвернулся, Флаке посыпал шкварчащую глазунью корицей. Тилль поспешил скрыть улыбку. Пауль подхватил сковородку, и поставил её на стол. Парочка вооружилась вилками и жадно набросилась на кругло-яичное поле деятельности.
- Отличная еда, - комментировал с набитым ртом Пауль. – Потому что ем её я.
- Угу, - промычал трудящийся у другого яичневого края Флаке.
Тилль так увлёкся созерцанием поедателей яичницы, что обжег себе пальцы. Тихо чертыхнувшись, он зажег новую сигарету и вновь уставился на поглощающих глазунью. Он никогда не видел, чтобы люди ели…
От яичницы осталась разрозненная треть, когда оба едока оторвались от сковороды и посмотрели друг на друга.
- Какой-то странный вкус, - произнёс Флаке.
- Да… - согласился Пауль. - Как будто…
- Сладкий! – закончил Флаке.
Оба опустили глаза к сковороде.
- Флаке, ты что, насыпал сюда корицу? – спросил Пауль, поддевая вилкой особо щедро сдобренный корицей кусочек.
- Ты же сам сказал, что корицу добавляют в блюда, - парировал Флаке. – Но что за масло ты мне дал?
- Масло как масло, в шкафу стояло, - рассеянно ответил Пауль, кивая на бутылку, стоящую на столе.
Флаке понюхал бутылку.
- Это не масло… - констатировал он.
- Конечно, не масло, - с подоконника сказал Тилль. – У меня его нет.
- Не масло? А что же? – Пауль подозрительно покосился на сковороду.
- Это мёд, - сказал Флаке, попробовав содержимое бутылки.

«Бабушка», концерт для бабушки с оркестром

Темп: Vigoroso / сильно
Флаке и Пауль ещё несколько раз приезжали к Тиллю. В основном их привлекала дармовая выпивка и халявная еда. Но это были ещё не все причины…
- Тилльхен-кхе-кхе! Где ты? Кха! Ты купил мне колбасы? Кхе! – пронзительный старушечий голос прорезал дремотную тишину тилльского домика.
Флаке, отдыхающий на сундуке, так и подпрыгнул от неожиданности.
- Что это? – удивился Пауль, приподнявшись на локте (он лежал на другом сундуке, утомившись после обильного ужина).
- О, черт, совсем забыл! – Тилль скатился с кресла и поспешно выбежал за дверь.
Пауль и Флаке, переглянувшись, пошли следом. Старушечьи вопли не прекращались. Неизвестная громко требовала вернуть ей деньги, ворчала на недостаточно быстрое исполнение её требований и бранилась, не выбирая выражений. Пауль был в восхищении – он никогда не слышал подобных словесных экзерсисов, даже когда работал в библиотеке. Флаке же морщился – по его мнению, такие слова не приличествовали пожилой даме (не говоря уж о том, что он не слыхивал таких выражений даже когда работал на бойне).
Вопли привели на другую половину дома. Взорам их предстала следующая картина: посреди комнаты, вычищенной как миска голодного, стояло огромное кресло, в подушечно-пледных недрах которого с трудом можно было разглядеть крошечную старушку, если бы не постоянное верещание и кашель. Тилль суетился вокруг неё, подавал то и это. Старуха стучала на него костылём и бранила за нерасторопность. Завидев незнакомцев, старуха ненадолго замокла, с неприязнью разглядывая их и не переставая кашлять. Затем пристукнула костылём и, обозвав их (очень метко) «дармоедами», сосредоточилась на выговаривании Тиллю всего, что она о нём думала. А думала она, по всей видимости, только плохое. Флаке и Пауль, спрятавшиеся за шкафом только удивлялись тилльскому долготерпению. Флаке решил, что Тилль святой. Пауль решил, что Тилль мазохист. Они ошибались оба.
- Может быть, ты сердишься на меня, потому что я не поговорил с тобой вчера? - сказал вдруг Тилль с обезоруживающей кротостью.
Старуха замолчала. Пауль усмехнулся. Флаке был поражен. Только потом они узнали, что старуха эта, гораздая говорить гадости и злословить, была не родня Тиллю. У неё никого не было. А Тилль, к удивлению всех соседей, охотно помогал ей – убирался и готовил еду. Почему он это делал? Пожалуй, он и сам не понимал. Возможно, его подспудно ужасала мысль об одинокой старости. А ещё старуха рассказывала всякие старинные истории (это были местные сплетни пятидесятилетней давности), которые Тилль всегда с удовольствием выслушивал. Не потому, что любил застарелые сплетни (он предпочитал свежие), просто ему нравился бабусин лексикон.

«Эспрессивный барабанщик», соната для гитары и барабанов

Темп: Espressivo / выразительно Свена попросили заменить гитариста в «First Asche», который заболел. Для этого надо было ехать в Шверин. Он туда явился рано утром со своей гитарой, и уже с порога услышал густой бас, весело оравший что-то непонятное. Свен сразу представил себе разъяренного быка, перед которым размахивают завязанной бантиком красной тряпкой. Свен опасливо заглянул в комнату: за барабанной установкой сидел крупный парень.
- Наш гитарист оставил нас - это одно… и мне скучно - это другое, - распевал барабанщик, постукивая по барабанам.
Внезапно внимание барабанщика привлёк возникший в дверях субъект со странной причёской, держащий в руке старую черную гитару. Ударник опустил палочки и с любопытством уставился на вошедшего, почему-то ему захотелось поговорить с этим человеком, но он не знал, с чего начать. Но тот неожиданно выручил его, заговорив первым.
- Ого! – заинтересовавший ударника объект заметил гитару, принадлежавшую гитаристу «First Asche». - Мне б такую…не то, что моя развалюха.
Барабанщик невольно улыбнулся - в памяти всплыл диснеевский мультик «Бемби» и скунс Цветочек, на которого, благодаря синим глазам и черно-белому ирокезу, походил пришелец. Вслух же ударник вежливо произнёс:
- Хороший инструмент.
- Дааа… - потянул вошедший, не отрывая восхищенного взгляда от гитары.
- А ты хотел бы такую, как эта? – продолжал ударник светскую беседу.
- Очень, - грустно вздохнул парень, с интересом посмотрев на барабанщика, - моя гитара, совсем старая, хотя играть ещё можно… но звук уже не тот…вот послушай.
И он тут же наиграл мелодию.
- Ты умеешь играть на гитаре? - восхитился барабанщик. - Завидую. Я тоже когда-то хотел играть на гитаре, но треклятая штуковина никак не желала издавать правильные звуки, - вздохнул он и серьёзно добавил: - Пришлось её пристрелить.
- Пристрелить? – Свен не знал смеяться ему или бежать отсюда подальше, судя по всему, этот парень и не то смог бы отчебучить. На всякий случай он прижал гитару к груди.
- Ага, - радостно подтвердил тот и, как бы в подтверждение своих слов, лупанул по барабану. – Бэнг! И в щепки… - он лукаво покосился на сжимавшего гитару Круспе и усмехнулся. – Да шучу я. Не дрейфь. На самом деле я расколошматил её о стену.
Час от часу не легче. Свен не представлял себе, что так можно обходиться с инструментом, и осуждающе надул губы.
- Не смешно. Гитару жалко.
Барабанщик совершенно неожиданно ответил застенчивой улыбкой.
- Зато я доказал, что гитара это ударный инструмент, - он переложил палочки в одну руку, протянув другую гитаристу. – Тилль Линдеманн.
Свен, невольно улыбнувшись в ответ, пожал протянутую руку.
- Свен Круспе.

«Знакомство с Кристофом», дуэт для Круспе со Шнайдером

Темп: Agitato / взволнованно
Не долго пришлось Круспе заменять больного гитариста в «First Asche», т.к. вышеупомянутый член группы, оправившись после болезни, сразу явился на репетицию. Уезжая, Свен прихватил с собой адрес Тилля…на всякий случай, по крайней мере, ему хотелось продолжать поддерживать отношения с этим немного странным парнем. И вообще, в жизни всё может пригодиться.
- Эх, я снова один…Долго ли я буду гитаристом - одиночкой? - погрустил Круспе, но он ошибался.
Вскоре некий человек предложил ему поиграть в группе «Die Firma» и гитариста даже не потребовалось уговаривать. Придя, на свою первую репетицию в этой группе Свен немного нервничал, разумеется, ему хотелось органично влиться в состав группы, но он пока не был уверен, удастся ли это ему. Хотя все волнения были напрасны, у него все просто отлично получалось. По крайней мере, к исполнению Свена никто не придирался. Участники группы «Die Firma» смотрели на него хоть и доброжелательно, но равнодушно, только ударник поглядывал на нового гитариста с интересом, словно выжидая чего-то. И после репетиции ударник к нему всё же подошел.
- Новенький? – ухмыльнулся ударник «Die Firma».
- Да, - сказал гитарист, оглядываясь по сторонам.
- Давно в группе играешь? – продолжал барабанщик свой незамысловатый допрос.
- Четыре года…
- Маловато что-то, - задумчиво протянул допросчик.
- Знаю… Но меня устраивает, как я играю.
- А разве кто-то, что-то против имеет?
- Что ты привязался ко мне? – Круспе начал нервничать.
- Ты новичок, мне интересно было узнать, кто ты такой, - миролюбиво заметил барабанщик.
- Всё ясно, - буркнул Свен, но после этого сразу улыбнулся.
- Меня зовут Кристоф Шнайдер. А лучше если просто Шнайдер, - представился ударник.
- Я Свен… Круспе, - в свою очередь ответил гитарист, чувствуя, что с этим человеком ему предстоит пройти некий и долгий путь, правда чуть позже… а сейчас, когда ему негде жить... – Кстати, гм… Шнайдер, а ты не знаешь, где можно снять недорогое жильё?

«Тополь», легато, дуэт для дерева и Тилля

Темп: Languido / томно
На развилке дорог стояла группа деревьев, среди которых выделялся высокий тополь. Линдеманн, приезжая в Шверин, уже не единожды спасался от дождя под этим тополем. Это было его любимое дерево, и он всегда находил время, чтобы просто постоять под ним (к тому же, это было очень удобное дерево, если надо было отлить). Тилль, обнял ствол и, задрав голову, с восторгом слушал песню ветра в кроне дерева. Неожиданно по другую сторону древесного ствола возникло совершенно постороннее лицо. Тилль на столько этого лица не ожидал, что так и застыл, вцепившись в дерево и открыв рот. У него появилось очень нехорошее чувство, что это хозяин дерева (что-то вроде дриада мужского пола), и ему сейчас придётся держать ответ за… ну, в общем, от дождя ему здесь больше не прятаться. Лицо повело длинным носом, одарило Линдеманна подозрительным прищуром светлых глаз и вдруг заявило:
- А я тебя знаю – ты барабанщик из «First Asche». Видел тебя с Круспе.
Тилль тупо кивнул. Затем, опомнившись, закрыл рот и поспешно убрал руки с древесного ствола, спрятав их за спину.
- Я ещё подумал, когда увидел, как ты играешь на барабанах, - продолжало разглагольствовать лицо, - этот парень через пять минут сойдёт с дистанции. Но ты продолжал играть.
Тилль задумался: как следует понять эти слова – как наезд или похвалу?
- Шнайдер меня зовут, - из-за дерева протянулась рука. - По пиву?
- Э-э… Денег нет, - на всякий случай соврал Тилль, опасливо пожимая протянутую руку.
- Я знаю местечко, где пиво в кредит, - простодушно поделился Шнайдер.
- Да ну! – обрадовался любитель халявы Линдеманн. - Веди!
Не упускать же такой шанс, особенно в этой засушливой части Шверина.

«Первый совместный тур», элегия, консонанс

Темп: Gioioso / радостно
В тот раз - Пауль это помнил вполне отчётливо - они не были пьяны, когда, приехав к Тиллю, застали там того широкоплечего малого. Тот сидел на подоконнике, свесив одну ногу, и говорил кому-то, что «непременно, только выберет время, и обязательно». В комнате, как обычно, толпилось порядочное количество не совсем вменяемых панков, из-за сигаретного дыма видимость была почти нулевая, а слышимость приближалось к шуму на вокзале в час пик. Линдеманн, рывшийся в буфете, пытался собрать какой-нибудь еды на всю ораву.
- Да, тут гитаристов, - говорил Тилль, обращаясь, по видимому, к буфету, - как собак… - тут он сделал свободной рукой широкий жест, попав Паулю прямо в ухо. - Здравствуй, Тилль, - сообщил о своём присутствии гитарист, потирая пострадавшее ухо. – Я, конечно, понимаю, что у тебя тут уйма гитаристов, и с ними вовсе не обязательно церемониться. Но ты не мог бы поаккуратнее?
- О, Пауль, прости! – Тиллю стало очень неловко. – Я вовсе не хотел!.. Лёд нужен? – с состраданием вопрошал он, наклоняясь над гитаристом.
- Лёд? – вообще-то, лёд Паулю был вовсе не нужен, но раз предлагают. – Ты что починил холодильник?
- Нет, не починил ещё. Но раз нужно, я сбегаю до магазина, - Тилль был сама предупредительность.
- О! – Пауль постарался умерить свою радость и придал своему виду приличествующую меланхоличность. – Да, не помешает... И захвати портвейн, - проорал он вслед выскочившему из комнаты барабанщику.
- Ну, ты фрукт! – сказал Паулю Флаке.
Пауль нашёл в открытом буфете упаковку мелкокалиберных печенюшек, открыл и, взяв себе горсть, протянул её клавишнику.
- Ничего, пусть побегает, - ответил он. Подумал и добавил: - Надо было сказать, чтоб захватил парочку лимонов. Глинтвейн бы сварили.
- Когда-нибудь Тилль нас выгонит, - предрёк Флаке, хрупая печенье.
Пауль, скорчив рожицу, оглядел всё неформальное сборище и хмыкнул:
- Ты, верно, шутишь. А этих куда? – кивнул он на панков. Затем вздохнул: - Кто бы нарисовал мне фингал под глазом. Тогда бы мы смогли раскрутить его и на лимоны для глинтвейна.
Тут Пауль поймал взгляд парня, сидевшего на подоконнике. Тот, увидев, что Пауль на него смотрит, смутился и даже слегка покраснел. Коммуникабельный Пауль ободряюще улыбнулся ему. Но тут вернувшийся Тилль отвлёк паулево внимание.
Пока хозяин дома возился с кружками-открывашками, Пауль успел снабдиться где-то тарой и первый занял очередь на раздаче спиртного. Распихав локтями протестующих панков, Пауль заполучил портвейна аж в три кружки. Затем, победоносно улыбаясь, протолкался обратно к подоконнику, где его ждал Флаке с печеньем.
- А глинтвейн? – Флаке взял из паулевых рук одну кружку.
- Сегодня обойдёмся портвейном, - гитарист внимательно разглядывал сидящего на подоконнике широкоплечего парня.
Тот делал вид, что нисколько не интересуется происходящим и, задрав курносый нос, пускал сигаретный дым в потолок. Так как Ландерс не спускал с него пристального взгляда, незнакомцу прошлось повернуться к Паулю. Глаза у него были немного расфокусированы. Пауль протянул ему третью кружку. Тот недоумённо сморгнул. Пауль хмыкнул:
- Да бери. Я специально для тебя взял.
Тот нерешительно взял кружку и недоуменно улыбнулся. К ним протолкался Тилль с остатками портвейна в бутылке.
- Да, - заявил Линдеманн, разливая по подставленным посудинам пойло, - остатки сладки, - и слизнул с бутылочного горлышка последние капли. – Ты уже познакомился с Паулем и Флаке? – обратился он к незнакомцу. - Пауль гитарист, Флаке клавишник, - сообщил Тилль.
- Оба из “ Feeling B”, - добавил Пауль.
- Я знаю, кто вы, - сказал незнакомец.
- А это гитарист из «Das Elegante Chaos» - Свен Кру… - начал Тилль, но товарищ из «Das Elegante Chaos» перебил его, сильно ткнув локтем Линдеманну в бок, и кашлянул.
- Ай! – не понял странное поведение друга Тилль. - Ты чего?
Круспе ещё сильнее толкнул друга в бок и, расплывшись в улыбке, представился:
- Меня зовут Шолле. Шолле Круспе, - и заметив, удивление Тилля, пояснил: - Моё прозвище со времён армрестлинга.
Тилль обиженно воззрился на Круспе, потирая бок.
- Шолле? Есть рыба с таким названием, - принялся острить неугомонный Ландерс, - только не помню, где она обитает. Но всё равно забавное у тебя имя парень. - Рыба? - надулся Круспе, по крайней мере, он считал, что Шолле это лучшее имя, которое может существовать. Но, узнав про какую-то рыбу, на мгновение он усомнился в своём выборе.
- Здорово! - обрадовался Тилль. - А она съедобная?
За что получил от Шолле ещё один удар локтем.
Далее в памяти Пауля идёт продолжительное многоточие: они много пили, много смеялись, что-то друг другу рассказывали. Тилль ещё несколько раз бегал за спиртным, кого-то уронили по пьяне в открытое окно (благо – первый этаж).
Проснувшись к полудню, и увидев себя в зеркало, Пауль долго пытался сообразить – настоящий это фингал или нарисованный. Пальпация, учинённая Флакой, не помогла определить сущность фингала, ибо голова и так гудела как потревоженный улей. Тилль потащил Ландерса во двор и облил водой из колодца. Это определённо помогло – синяк таки оказался натуральным. Оказалось, что человек, выпавший вчера из окна, и был сам Пауль, только он об этом благополучно забыл. Он треснулся обо что-то лбом, и образовавшаяся шишка перебралась за ночь на глаз, приняв форму фингала. Тут из дома появился Шолле и небрежной походкой направился к колодцу, где Тилль заботливо вытирал Пауля полотенцем, или, лучше сказать, растирал, как Винни Пух Пяточка.
- Так, значит, ты согласен? – как будто продолжая прерванный разговор, спросил Круспе.
- Ммм?.. - Пауль попытался собрать мысли в кучу, что оказалось сделать не так то просто, когда ваши мысли энергично размазывают по всему лицу ужасно жёстким полотенцем.
- Уже забыл? – огорчился Шолле. И принялся обиженно пояснять: - Я же вчера рассказывал. Мы с Тиллем едем в тур по Востоку. А ты сказал, что не прочь поехать с нами.
- Фрр.. Тилль! Хватит! – Паулю наконец-то удалось избавиться от полотенца. – Спасибо, Тилль. Больше не надо. Я и так высохну, - гитарист собрался с мыслями и бодро улыбнулся Круспе: - Когда сбор?
Шолле заулыбался с облегчением:
- Я сообщу.
Позже Пауль осторожно попытался выведать у Флаке - что это за тур, и какого рожна он подвязался туда ехать. Клавишник, меланхолично посмотрев на коллегу, передал вкратце вчерашнюю информацию.
- Я сразу отказался, а ты с таким энтузиазмом рвался ехать, - добавил он не без ехидства, - что мне было неудобно тебя отговаривать.
Пауля немного задело флакинское ехидство.
- А я от своих слов не отказываюсь, - напыщенно заявил он.
Он действительно поехал. И не пожалел. Впоследствии Пауль говорил, что это был лучший тур в его жизни.
Роскошь быть собой и веселиться напропалую – вот что подарил этот первый тур нашим героям, незнакомым по сугубой своей неизвестности ни с назойливыми продюсерами, ни с приставучими фанатами.

«Неведомый страшный басист», мини симфония

Темп: Leggierssino / очень легко
- …Ландерс и Круспе жарили на гитарках, - рассказывал Тилль Шнайдеру, - а я стукнул по бас-бочке и… Смотрел русский мультик про Волка и Зайца? Там где Волк танцует балет «Лебединое Озеро»?
- «Лебединое Озеро» в курином исполнении? – хмыкнул Кристоф. – Как же! Помню-помню.
- Да, точно! Так вот, в бас-бочке у меня сидели живые цыплята. Сейчас покажу, - Тилль схватил бас-бочку и ударил по ней.
Однако цыплята, вместо того, чтобы исполнить положенный вокально-хореографический номер, преспокойно остались сидеть в своей бас-бочке. Они просто привыкли к грохоту. И, когда Тилль заглянул в бочку, смерили его взглядом, который можно было трактовать как невинное изумление.
- Дурацкие курицы! - возмущался Тилль, энергично встряхивая бас-бочку. – Надо их зажарить и съесть.
- Это жестоко и ужасно, - осудил Шнайдер. – Они так долго служили тебе верой и правдой… Я за кетчупом.
- А для чего тебе он? – подозрительно покосился в шнайдеровскую сторону Тилль, пытаясь вытряхнуть цыплят из барабана.
Цыплята упирались лапками, и всячески противились, не желая расставаться с бас-бочкой. Они считали её родным домом – ну да, порою очень шумным и тряским, но всё же домом.
- Как это зачем? – изумился Кристоф. - Без кетчупа курятину есть не интересно. К тому же, - ехидно добавил он, - если они уже не поют и не танцуют, то для еды они уж точно сгодятся.
- Мне послышалось или кто-то 5 минут назад говорил, что это жестоко и ужасно? - поинтересовался Тилль, глядя на цыплят в барабане. Цыплята в ответ, поглядели на него.
- Да, но я никогда не откажусь отведать свежей курятины, - буквально пропел Шнайдер и направился к двери.
Цыплята стали какие-то размытые – это на тилльские ясны очи навернулись слёзы.
- Может, лучше сдадим их на ферму? - жалобно проблеял он.
- А как же я? – остановился Кристоф. - Я есть хочу!
Тилль решительно спрятал бас-бочку себе за спину.
- У меня появилась неплохая идейка: куриц отдадим завтра одной моей знакомой бабульке… А сейчас пойдём в наш бар, поедим цыплят и выпьем пива. Согласен? Я угощаю.
- Оу… Как скажешь…- разочарованно потянул Шнайдер, однако слова «я угощаю» от скаредного обычно Линдеманна того стоили.
- Тогда я зову Шолле - куда он опять пропал, - буркнул Тилль, уже слегка сожалея о своей скоропалительной щедрости.
- Кого? – Кристоф был совершенно не в курсе, что Круспе решил сменить имя.
- А, так теперь Свен велит себя называть, - объяснил Тилль. – Чем бы дитя ни тешилось…
Кристоф вздохнул:
- Я никогда не запомню.
- Не беда, он сам тебе напомнит.
- Привет, - Круспе был тут как тут, - Тилль… Шнайдер, - обязательный обряд рукопожимания.
- Здравствуй Све… э-э… - Шнайдер уже успел позабыть новое прозванье гитариста.
- Шолле, - благожелательно подсказал Круспе.
- Здравствуй, Шолле, - послушно отозвался Кристоф.
- Я вас познакомлю с классным парнем! – радостно начал гитарист. - Он мой шверинский сосед. Тилль, ты его знаешь…
Тут его прервал шум подъезжающей машины, в которой к тому же, громко орал магнитофон.
- О, а вот и Флаке с Паулем, - мгновенно определил Кристоф.
Через пару минут парочка (Флаке и Пауль) с громким смехом вывалилась их машины, и, захватив с собой магнитофон, продолжающий изрыгать музыку на той же громкости, вошли, не переставая хихикать.
- Может, сделаете музон потише? – деликатно спросил Шолле, поглядывая на друзей.
- Зачем? – заулыбался Пауль.- Нам так больше нравится.
- Оливеру это придется не по вкусу, - заметил Круспе.
- А в чём дело? - спросил Кристоф.
Остальные дружно его поддержали, пожелав узнать: что это за тип и с чем его едят.
- Давай, расскажи им, - хихикнул Тилль.
- О, – с энтузиазмом начал гитарист, - он однажды соседа своего избил за то, что тот слишком громко слушал музыку! Олли обычно такой спокойный… ну, немного странный. Однажды его соседушка врубил музон на всю катушку, даже не считаясь с мнением соседей. Ну, тогда Оливер пошёл и задал ему трёпку.
- Правда, забавно! – рассмеялся Тилль. Такие истории всегда казались ему невероятно смешными.
- А я так не считаю, - пробормотал Флаке, косясь правым глазом на Пауля, а левым на Шнайдера.
- Думайте сами, ребята, - слащаво улыбнулся Круспе, - а я пойду пока его встречу. Времени у вас, - Шолле глянул на часы, - три с половиной минуты. Оливер такой пунктуальный…
Шолле побежал встречать своего друга. Наступило продолжительное напряженное молчание. Тилль перестал хохотать и недоумённо переводил взгляд с одного озадаченного лица на другое. Пауль протянул руку и убавил громкость, не потому что испугался, Ландерс вообще ничего не боялся (для этого у него было плоховато с воображением), но он всегда точно знал, где нужно притормозить. Флаке и Кристоф переглянулись и перевели дух, с воображением у обоих был полный порядок.
Тут к ним подоспел Шолле, за ним шёл высокий молодой парень.
Пауль, стоявший ближе ко входу, обернулся, протянув руку для рукопожатия, и открыл рот, собираясь произнести: «привет, я Пауль Ландерс». Но его рука ткнулась в… кхе… в пряжку ремня. И тут басист начал вставать…
- Это Оливер Ридель, на басу играет в "Inchtebokatables", - весело щебетал Шолле, прыгая вокруг. – А это Пауль Ландерс из «Feeling B».
Ридель невозмутимо пожал безвольную паулеву руку, пока сам владелец оной руки, задрав голову, пытался углядеть где-то там наверху выражение лица. Тилль стоял рядом и хитро улыбался, определённо получая удовольствие от представления.
- А это Кристоф Шнайдер, зови его просто Шнайдер, - восторженным тоном свихнувшегося экскурсовода продолжал Круспе. – А это Кристиан Лоренц, тоже из «Feeling B», можешь называть его Флаке.
Упомянутые предприняли мужественную попытку спрятаться за Паулем, как ни парадоксально, это им почти удалось. Пауль тупо смотрел на свою ладонь, побывавшую в руке страшного басиста, но при этом, - о чудо! – оставшуюся в живых. Кристоф и Флаке протянули свои конечности для рукопожатия через голову тормозящего Пауля. Шолле фыркнул, Тилль хихикнул в кулачок, а Оливер промолчал.

«В Берлин», вариация-дуэт в трёх частях
Часть первая: «Цель», увертюра

Темп: Guerriero / воинственно
Круспе записал Тилля, когда тот, наивно думая, что рядом никого нет, распелся у себя в мастерской. А потом гитарист дал послушать записанное Тиллю для демонстрации великолепного вокала обладателю оного.
- Ой, мама! Это что? – испугался Линдеманн. - Кошмар, какой!
- Почему кошмар? – Шолле даже немного обиделся. – Это же ты! – захихикал он. - Себя не узнал?
- Так это я?! – неприятно поразился Тилль. - Ты меня записал!!! – его взгляд срочно искал, что бы запустить в гитариста. - Да ты… - (табуреткой? А сидеть на чём?) - Да я тебя…
- Спокойствие, только спокойствие… - гитарист быстро отступил на почтительное расстояние. - Мне кажется, что у тебя довольно неплохой голос, - Шолле решил умаслить грозного Линдеманна сладкой лестью. - Из тебя получился бы хороший вокалист!
- Перестань раздражать меня! - Тилля возмутила оценка «довольно неплохой».
- Зря ты так, - хмыкнул Круспе, благоразумно пятясь к двери.
Ответом была недоделанная корзина, пущенная меткой рукой.
- Ты ещё вспомнишь мои слова, - это гитарист прокричал уже из-за двери.
Табуретке всё же пришлось полетать, и она грохнулась об стену. Тилль выбежал следом за Круспе.

Часть вторая: «Средство или Операция «Пила» в исполнении герра Круспе», секвенция

Темп: Lusingando / прельщая
Круспе, облокотившись о стол, наблюдал за плетущим корзинку Тиллем. Тому может, и хотелось попеть, но, памятуя о злостной записи его голоса, он молчал. - Тилль… - подал голос гитарист.
- Да? – не особенно охотно откликнулся Тилль.
- Тилль… - продолжал Круспе с той же интонацией.
- Я слушаю, - довольно таки вежливо сказал барабанщик.
- Тилль… - кап на мозги.
- ЧТО?! – взревел Линдеманн, комкая недоделанную корзину.
- Ух ты, какой мощный голос! – гитарист и не думал пугаться, он давно уже понял, что Тилль страшен только внешне.
- Ох… - Тилль бумкнулся лбом о столешницу, краешком глаза зафиксировав вырезанное на том же столе старинное изречение: «оберегайте друг друга от сердечной боли, ибо жизнь так скоротечна».
Откровенно говоря, гитарист прибыл в Шверин, с целью поплакаться в линдеманнову жилетку, ибо от него ушла подружка, коя, по странному стечению обстоятельств, приходилась Тиллю бывшей женой. А кончалось всё тем, что Круспе принялся «соблазнять» Линдеманна ехать в Берлин и заняться вокалом. Тилль временами ловил себя на мысли, что вполне готов понять свою бывшую.
- Ладно! Хорошо! Зануда… Так уж и быть, поеду я в твой Берлин… Но за поездку платишь ты.
Круспе осклабился – не проблема, заплатит. Гитарист нутром чуял выгоду и верил, что оно того стоит.

Часть третья: «На месте», зубовное стокато

Темп: Smorzando / замирая
Тилль стоял столбом посреди улицы и, берлинцы, шнырявшие мимо, были очень недовольны, натыкаясь на него и задевая своими сумками, дипломатами, оконными стёклами и прочим. Он мешал им, так как стоял на проходе. Прохожие ругались, но ничего поделать не могли – сдвинуть Линдеманна с места не представлялось возможным. Бутылочка пива, очутившаяся в руке Тилля, словно по волшебству и, как очень надеялся Круспе…
- Yaaaaaaa… - помогла снять напряжение.
- Вы будите платить за пиво? – раздался противный скрипучий голос откуда-то с боку.
- Nein!

«Очередная смена имени», лейтмотив страданий окружения гитариста

Темп: Patetico / патетично Круспе встал утром в отличном настроении. Сегодня ночью ему ПРИСНИЛОСЬ его новое имя. Имя, о котором он так долго мечтал. Имя, облаченное в грохот и пламя. Только бы ещё вспомнить, на какую букву оно начиналось… Оно преследовало его всю неделю. Просто спать не давало. Прямо таки вертелось на языке. И совсем его замучило. В отместку, гитарист замучил окружающих.
- Ребята!!! Ребята!!! Угадайте, что мне приснилось! - Круспе влетел в комнату буквально как ураган (разрушив тщательно выстроенный Шнайдером и Оливером карточный домик). - Ни за что не угадаете!
Тилль оторвался от «Истории Французской Революции» и немигающим взглядом уставился на гитариста с взъерошенными волосами и в полосатой пижаме. Шнайдер чуть не поперхнулся чаем, когда карточный домик, на строительство которого было затрачено немало усилий, разлетелся, образно выражаясь, в пух и прах.
- Ну, уж точно не Французская Революция 1789 года, - Тилль заложил «Историю» колбасным огрызком и приготовился терпеливо слушать.
Шнайдер перевёл горящий взгляд с руин карточного домика на лицо счастливого обладателя гитарных навыков.
- А может твоё грандиозное выступление в будущем на берлинской сцене? – буркнул Шнайдер. – Кстати, если ты заметил, карточный до...
- Нет, не верно! - завопил Круспе. - Мне приснилось моё ИМЯ! Моё новое имя!!!!!!! И оно самое лучшее!
- Очень хорошо. Поздравляю, - спокойно отреагировал Тилль. - Ну, и что это за имя?
- Это имя…подождите, - Круспе встал в гордую позу, - отныне моё новое имя - Рихард!!! Рихард Круспе! Ну, как вам?
- Оригинально, - благосклонно заметил Тилль, - э-э… впечатляет, - прибавил он, заметив, что гитарист ждёт чего-то большего.
- Да, да. Чудесное имя, - торопливо закивал Шнайдер. – Но домик. Мы с Олли так долго его…
- Правда - классное? - Круспе продолжал плавать в розовом тумане. – Представьте: афиши, буклеты, плакаты…
- Открытки, календарики и закладки, - иронично подхватил Линдеманн.
- …строили, - упрямо продолжал гундосить барабанщик. – Оливер совсем не обрадуется, я тебя уверяю. Подожди… - заблокированная доселе мысль нашла вход в мозг Шнайдера. - Афиши? Какие ещё афиши?

Квартет

Темп: Misterioso / таинственно
Через 15 минут дружная троица уже топала по направлению к любимому бару в предвкушении сытного обеда. Тилль и Кристоф что-то бурно обсуждали, а Рихард шёл позади них, обдумывая что-то важное (он искал способ преподнести товарищам некую новость).
- Эй, ребята! - послышался голос за спинами Тилля и Шнайдера. - Посмотрите! Посмотрите сюда!
- Что там ещё? – обернулись Тилль и Кристоф, вынужденные прервать свой разговор на самом интересном месте.
- Глядите! – не унимался Рихард. - Объявление! Конкурс для молодых начинающих групп! Это как раз про нас! Вы только посмотрите! Главный приз: 2 недели записи в профессиональной студии! Давайте попробуем! Что вы думаете?! - Ну, - замялся Тилль, - попробовать можно, хотя я не очень уверен, что из этого что-то получится…
- Попытка не пытка, - возразил Шнайдер.
- Здорово! – хитрый гитарист ненавязчиво подталкивал нерешительных к Лучезарной Мечте. - Ребята, это наш шанс проявить себя. Нужно теперь известить Олли и ….за работу!!!
-Да, как же без Олли. Обязательно позвоним ему сегодня, - обрадовался Шнайдер. – Только тебе самому придётся объяснять ему про карточный домик, - ехидно добавил Кристоф.
- Это будет одна из самых важных работ, которые нам доводилось делать, - уверенно заявил гитарист, широко улыбнулся и добавил: - А с Олли я уже договорился.
На лице Оливера, которого вызвали в тот же день, застыло скорбное выражение. Олли в полуха слушал риховы восторженные излияния, но не отрывал взгляда от разрозненной колоды карт – миниэквивалента воронки после взрыва карточного домика. Шнайдер был немножко разочарован – он ждал от несдержанного басиста каких-нибудь диких выходок или, на худой конец, праведного возмущения. Но отнюдь не обиженного выражения ребёнка, которому не дали конфетку.
Было решено записывать музыку для конкурса у Рихарда и уже к обеду, перетащив всё скромное оборудование на квартирку Круспе, дружная компания принялась обдумывать свой «проект».

Темп: Contabile / певуче
Инструменталка была уже почти готова. Оставался только один пункт.
Команда во всеоружии (в смысле, с пивом в руках) сидела в квартире, которую Круспе делил со Шнайдером, уставившись в потолок. То есть прилежно изучал трещины на потолке один Круспе, а Шнайдер смотрел и на потолок, и в окно, и даже в журнал пред собой (правда держал он его кверху ногами). Оба старались не расхохотаться. Причиной этого были более чем странные звуки - это Тилль пел под одеялом, чтобы не пугать соседей. Кристоф по началу был в ужасе от тилльского пения, но потом привык и теперь только слегка заикался. Гитарист не выдержал первым – и заржал во всё горло. Шнайдер мужественно пытался сосредоточиться на прыгающих перед глазами строчках, но потом его тоже прорвало. Тилль высунул из-под одеяла раскрасневшуюся физиономию и уставился на хохочущих до слёз приятелей.
- Хватит ржать! – рявкнул он и кинул в них подушкой.
Это, однако, вызвало ещё большее веселье у иссякающих, вроде бы, музыкантов. Глядя на них, Тилль не смог сдержаться и... расплылся в улыбке.

Темп: Sonore / звучно
После многочисленных споров, длившихся не один день, долгожданное демо с продолжительными гитарными партиями, чёткими барабанами и необычным вокалом Тилля было записано.
- Надеюсь, оно понравится организаторам конкурса, - напряжённо проговорил Круспе отправляя демо по указанному адресу.- Мы славно потрудились… Ну, по крайней мере, сделали всё что смогли…Осталось только ждать и надеяться на победу.
И результат не заставил себя ждать. Через некоторое время пришло известие что Рихард, Тилль, Олли и Шнайдер выиграли конкурс и заслужили те драгоценные 2 недели в студии. Свою победу будущие рок-звёзды решили отпраздновать в том самом баре, на пути к которому Рихард наткнулся тогда на объявление.
- Неужели нам так повезло, не даром мы так исправно и напряженно работали, - упивался счастьем гитарист, немного гордясь тем, что всё-таки именно он заметил объявление и являлся инициатором в идее участвовать в конкурсе. - Теперь нужно приложить максимум усилий, работая в студии, - произнёс Кристоф, - представляете, какими будут следующие демо!!! Это вам не старый аппаратик Шолле.
- Нечего наговаривать на моё оборудование! – надулся Круспе, - Благодаря ему мы и записали демо. И пора бы уже запомнить моё новое имя.
- Он не может запомнить, - хихикнул Тилль.
Оливер шедший рядом, только пожал плечами, глядя на готовую вспыхнуть ссору между двумя его друзьями.
- А ты напиши его… - посоветовал Олли. – У себя на одежде, - неуклюже закончил он.
- Лучше на лбу! – фыркнул Шнайдер.
- Я могу написать его у тебя на лбу, - ядовито пообещал Рихард. - И подарю тебе зеркало.
- Чего?.. Да мне проще вообще никак тебя не называть… - запальчиво начал барабанщик.
- Заткнитесь! - зарычал Тилль, толкая дверцу бара. - И не портите мне аппетит… настроение.
На что Рихард и Шнайдер, переглянувшись «мол, тебе испортишь», промолчали.
- Сядем за тот крайний столик, - предложил Оливер, чтобы как-то разрядить обстановку.
Пока они ждали свой заказ, Шнайдер и Круспе старались не глядеть друг на друга. Тилль, подмигнув Оливеру, изловчился и пнул обоих под столом. Оба подпрыгнули и свирепо уставились друг на друга. Тилль скорчил глубокомысленную физиономию и ласково спросил:
- Ну что уставились как индюки? Или деритесь, или миритесь. Пока не принесли пиво, можете прямо на столе устроить соревнование по армрестлингу, - торжественно провозгласил Тилль, и добавил: - Олли убери солонку.
Принесшая поднос с пивом официантка с удивлением посмотрела на двух посетителей, вздумавших заняться рукоборством за хлипким столиком. Силы были явно равны, чего нельзя было сказать о бедном столике, который натужно скрипел и апоплексично шатался. Тилль заметил пиво и остановил борьбу.
- Всё! Брек! Тайм-аут! – заорал Тилль. - Пиво пришло.
- Шнайдер, извини меня, - улыбнулся Рихард и протянул Шнайдеру руку.
- Да, ладно. – Кристоф пожал протянутую руку. – Ход с зеркалом был хорош.
- А я вот решил остаться с вами, - практически прошептал Оливер и уставился на остальных.
Рихард и Кристоф радостно закивали и в честь этого чокнулись огромными кружками с пивом, Олли заулыбался, а Тилль продолжал хихикать.
Внезапно кто-то цепко схватил Тилля за плечо и потянул вниз, лишая равновесия.
- А ну отпусти! – испуганно вытаращив глаза, взревел Тилль и повернулся к обидчику, готовясь использовать свой огромный кулак прямо по назначению. - Оу….Пауль.. это ты…. – Линдеманн всегда испытывал необъяснимую робость перед маленьким нахалом. - А мы тут… хех… пивком балуемся…
Пауль был явно «под мухой», глаза у него разъезжались в разные стороны, а его улыбку можно было назвать несколько маниакальной. Больше Тилль ничего не успел сказать – налетел Круспе, и тут же начал хвастать Паулю успехом…Он тараторил быстро, захлёбываясь словами, а его сияющие от радости глаза составляли разительный контраст с пытающимися не закрыться глазами собеседника.
- Правда? – Пауль продолжал улыбаться, хотя глаза у него закрылись окончательно. - Давно интересуюся я вашим «невеликим» творчеством. Хм… Интересно. А можно посмотреть, как это вы собираетесь работать в настоящей студии?
- Конечно, приходи! - обрадовался Рихард и взглянул на товарищей.
Тилль благоговейно закивал, Шнайдер скривился, а Олли промолчал.
Паулю наконец удалось открыть один глаз. Он улыбнулся ещё шире, повернулся и, пошатываясь, удалился.

Квинтет

Темп: Fresco / свежо
На второй день репетиции, Пауль изволил явиться, чтобы поглядеть на старых знакомых в новой упаковке.
- Ого! – восхитился Пауль. - Сколько шума!
- Это музыка, - обиделся Круспе.
- И как ты назовёшь эту композицию? – поинтересовался Пауль.
- Название? – о таком повороте событий Рихард даже и не думал.
- Да. Или это будет без названия? – Пауль устроился на столе и извлёк из кармана непочатую бутылку пива.
- Белая Плоть! – внезапно заявил Тилль.
Все с удивлением на него посмотрели.
- Определённо, что-то белое и плотское здесь имеется, - после некоторого раздумья изрёк Рих (он сказал это только потому, что устал и не хотел больше ссориться).
- Нет тут ничего белого, - брякнул Шнайдер. - И плоского тоже.
- Не плоского, а плотского, - терпеливо поправил Оливер.
- Плотское есть везде, - заявил Тилль и с признательностью покосился на Олли.
- Плотское, оно тоже бывает плоским, - съязвил Кристоф.
- Подожди-ка, - вмешался Пауль. – А если…

Темп: Malanconico / меланхолично
Флаке стоял напротив собирающего вещи Пауля, в каком-то непонятном ему самому напряжении.
- Хм, - наконец-то издал звук вышеупомянутый блондин, - неужели ты решил перейти в ту начинающую группу, у которой даже инструментов нормальных нет? Тебе что не хватает? Чем тебя не устраивает «Feeling B»?
- «Feeling B» больше нет, - жестко сказал Пауль. – Алёша умер. С этим надо смириться. Жизнь продолжается. К тому же они выиграли тот самый популярный конкурс, о котором было столько разговоров! Это уже о чём-то говорит?!
- Конечно, это кое-что уже значит, - согласился клавишник. – Но где гарантия, что эти ребята чего-нибудь добьются? - От них прёт неведомой энергией, - заявил Пауль. – А успех, популярность - дело наживное. Главное – с ними весело. А гарантии… Может, мы все завтра умрём! Где гарантия, что нет?
- Ну, раз так, - фыркнул Флаке, подумав, что с таким товарищем только и строить далеко идущие планы. - Тогда вообще всё замечательно. Больше вопросов не имею.

«Уход Кристофа», какофония

Темп: Feroce / свирепо
Пауль окончательно вошёл в состав пока ещё неизвестной и безымянной группы.
Олли смотрел на нового гитариста и интересом. И только. Понять о чём думает молчаливый басист было довольно сложно.
Отношение Круспе же поменялось кардинальным образом – Пауль думал не так, играл не то. А ещё постоянно дразнился, пререкался и ехидничал.
Шнайдер знал Пауля довольно давно, и, к моменту прихода Пауля, пребывал в полной уверенности, что цены бы Ландерсу не было, если заклеить ему болтливый рот скотчем.
Появление нового человека не вызвало нареканий только у Тилля, потому что ему нравился Пауль – так как он всегда с энтузиазмом откликался на линдеманновы безумные предложения.
Выходки Пауля ужасно раздражали Кристофа. Особенно та, когда он привязал к шнайдеровским барабанам козу. Животное помог добыть Линдеманн, да и вообще, он был во всём виноват – это была его идея. Пауль только привёл план в исполнение. Коза оказалась с характером, и отважно набросилось, склонив рога, на барабанщика, когда тот пытался сыграть. Кристоф выскочил из-за установки как ошпаренный. Все повыскакивали с мест и попытались поймать козу. Ха! Не тут то было! Злобная животина разбила на голову музыкантов и гнала как класс, пока не очистила от них помещение. Музыканты вооружились стульями, и пошли на штурм. Коза окопавшись в репетиционной, совершала, время от времени, молниеносные рейды за пределы подвластного ей помещения. Музыкантам пришлось не сладко, но всё же они победили – загнали козу в угол и набросили на неё одеяло. Ущерб, причиненный животным, оказался весьма внушительным – что не было съедено, оказалось пожёванным или обгаженным.

Темп: Abbadono / удрученно
Однажды, после обеда ребята решили репетировать, ибо так захотелось Линдеманну. В Тилльскую светлую голову, пришла мысль, как можно переделать одну песню в лучшую сторону. Взявшись за свои инструменты, музыканты начали наигрывать мелодию той самой песни, но через пять минут поняли чего-то им не хватает. Шнайдер сидел молча, удивлённо разглядывая барабанную установку.
- В чём дело Шнайдер? - недовольно покосился на него Тилль. – У меня Мысль… Если сейчас ею не заняться она ведь уйдёт! То есть…
- Кто налепил на мои палочки и тарелки жвачку? – басом взревел Шнайдер, не дав Линдеманну договорить.
Все стояли, не произнося ни слова.
- Шнайдер, жертва очередной шутки Ландерса, - шепнул Рихард Тиллю.
Тот в знак согласия закивал головой.
- Ой, что будет, - Тилль в свою очередь наклонился к Оливеру. - Прощай Пауль.
Олли покосился на Пауля и спрятал улыбку за своей бас-гитарой.
- Пауль, это твоих рук дело? – обратился ударник к ритм-гитаристу.
- Ну, моих … А что, уж и пошалить нельзя что ли? – с невинным видом отозвался Ландерс.
- Наверно, у него была какая-то причина, что бы поступать так, - вмешался Рихард.
- Да, он слишком часто меня перебивает, - согласился Ландерс.
- А ты слишком много говоришь! – вспыхнул Кристоф. – Ключевое слово - слишком!
- Неужели я не мог просто пошутить? – негодовал Пауль. - Шнайдер так забавно реагирует на шутки, - добавил он.
- ЧТО?!!!
- Прекратите! – в унисон завопили Рихард и Тилль. – У меня сейчас Мысль улетучится…
- Давайте жить дружно, - предложил Олли, вставая центр комнаты и вопросительно глядя на товарищей.
- Я согласен только при условии, если этот, - Шнайдер указал пальцем в сторону Пауля, - собственноручно, отмоет мою установку.
- Ой, мне надо выйти! – заявил Пауль и, схватив бутылку пива, выскочил за дверь.
Остальные молчали, казалось, они даже не собирались вступиться за ударника. Кристоф переводил взгляды с одного на другого, но после того как Рих воскликнул: «Идемте пить пиво!», и утащил за собой Тилля, который успел лишь пискнуть что-то вроде: «Моя Мысль!..». Олли вышел следом, оставив Шнайдера скрипеть зубами в гордом одиночестве.
Шнайдер не скрывал своего возмущения и даже грозился уйти. Но группе нужен был ритм-гитарист, поэтому угрозы Кристофа не были приняты в серьёз. Казалось, что всё было вроде не так уж плохо, если бы однажды ударник не сдержал своего слова и не покинул группу. Произошло это настолько неожиданно, что остальные участники группы опомнились только тогда, когда дверь за Шнайдером захлопнулась с громким треском, а с притолоки посыпалась штукатурка.
- Эээ… Что же мы будем без Кристофа делать? – с беспомощным видом произнёс Рихард.
- Я могу вместо него, - пожал плечами Тилль, но, поймав осуждающие взгляды, смущенно хмыкнул. – Да шучу я.
- Пауль ему не понравился…- вздохнул Рих и покосился на Пауля. – И я даже его в какой-то степени понимаю.
- Что? Да я… Я первоклассный гитарист! Кто там смеет обо мне плохо думать? – возмутился Ландерс и демонстративно надул губы, при этом, тщательно обдумывая как ему лучше съязвить в адрес Шнайдера.
- Придумал! Может, воспользуемся электронными ударными? – предложил Рихард, но сразу же осёкся. - Живого Шнайдера нам ничего не сможет заменить.
Все остальные промолчали. Так же, молча, приступили к репетиции. Только Тилль мечтательно пялился в потолок.
«Живого?» - донёсся до надевающих гитары товарищей его задумчивый шепот. Гитаристы испуганно переглянулись.
- Что значит «живого»? – переспросил у Пауля Рих.
- То и значит, что не мёртвого, - пытался отшутится Ландерс, но у самого на душе кошки скребли.

Темп: Con spirito / с воодушевлением
Около девяти вечера, когда состав группы решил сделать себе очередной перерыв, внезапно за дверью послышались нечёткие шаги. Дверь со скрипом отворилась, и перед их глазами предстал Шнайдер. Вид у него был неважный. От него несло спиртным. Видимо он только вернулся из какого-то питейного заведения.
- О! Шнайдер! А мы тебя вспоминаем,– улыбнулся Рихард и тут же испугался своей внезапной радости. - Готов поклясться – у меня только что было дежа вю!
- Я долго думал и понял, что уже успел привязаться к вам…Скучно как-то... Поэтому я остаюсь, - с остановками проговорил Кристоф и затуманенным взглядом осмотрел комнату. Может, он думал, примут ли его обратно.
- С возвращением, - улыбнулся Тилль и тут же сграбастал Шнайдера в охапку.
- Нет, у меня точно дежа вю, - мрачно констатировал Круспе.
- Вяк!.. – только и успел вымолвить Кристоф.

«Ежедневные бои гитаристов», диссонанс

Темп: Furioso / бешено
- Всё! Я так больше не могу! – всхлипнул во время очередной репетиции Рих и чуть ли не бросил свою гитару, - Пауль играет неправильно!
- Конечно неправильно! – доведение Рихарда до истерики стало, с некоторых пор любимым занятием Ландерса. - В правильные игры играют в симфоническом оркестре и в музыкальной школе, - заявил он, явно намекая на то, что из всех присутствующих только Круспе владел начатками музыкальной грамоты. Что служило неиссякаемым источником шуток со стороны Пауля.
- Что?!!! Да я… да ты.. как там его…а вот, вспомнил! Ты ноты не те берёшь!
- Я всё делаю как надо! Ты только четыре года музыке обучался, а я уже успел в группе поиграть! Практики у меня больше!
- Это не имеет значения! Вот, слушай, как всё должно звучать, - сказал Рихард и проиграл небольшую партию на своей гитаре.
- Это что было?! Вот как надо! – и Пауль с огромным энтузиазмом наиграл свою мелодию.
- У меня лучше было! – не сдавался Круспе.
- Довольно! – не выдержал Кристоф. - Заткнитесь, надоели оба! Взрослые мужики, а ведёте себя как дети. Отставить споры! – рявкнул он, явно вспоминая недолгую армейскую службу.
На что Пауль и Рихард демонстративно отвернулись друг от дружки, правда, вначале Пауль хотел съязвить на замечание Шнайдера, но, наткнувшись на холодный взгляд ударника группы, решил помолчать, потому что назревало нечто интересное. Когда у барабанщика становился такой взгляд, это было уже проверенно, Кристоф вёл себя как мультяшный персонаж. Он сам этого не осознавал, и это было вдвойне забавно.
Тилль, забившись в уголок, радостно лыбился – весёлые парни, эти музыканты (и в цирк ходить не надо). Оливер тоже с удовольствием наблюдал за баталией. Вот она причина его ухода из "Inchtebokatables" - там было всё слишком правильно и скучно.
- А теперь я хотел перейти к одной важной теме, - Кристоф не желал отходить от образа бравого вояки. Он прошёлся вдоль воображаемого строя (на самом деле товарищи стояли более чем вольно).
Все с интересом посмотрели на него – в военщине никто из них не смыслил, и посему поведение барабанщика казалось им весьма занятным.
- Я считаю что нашей музыке не хватает э-э… разбавленности… в смысле, нам нужны клавишные…Тогда бы музыка, которую мы делаем приобрела бы несколько другой вид и… не была бы однообразной в дальнейшем, - закончил ударник и, заложив руки за спину, ожидающе взглянул исподлобья на присутствующих в комнате.
- Согласен, - сразу кивнул Тилль. С Флаке они всегда ладили.
Оливер переглянулся с Круспе – они ничего не поняли из шнайдеровской тирады. Как это «разбавленной», а до этого она какой была? Концентрированной?
- А я кажись, знаю, кто бы нам в этом помог, - подмигнул всем Пауль.
- Неужели? – вежливо осведомился Круспе. – Так не поделишься ли с нами?
- Он говорит о Флаке, - пояснил Тилль. – Помнишь клавишника из Feeling B?
- Ну, помню, - признал Рихард. – Помню также и его отношение к нам, - ехидно добавил он. – И как ты его хочешь заманить сюда?
- Предоставьте это мне, - хохотнул Пауль и выбежал из комнаты, хлопнув дверью.

Секстет

Темп: Capriccioso / капризно
- Нет! Я не хочу, - Флаке отрицательно помотал головой, хотя Пауль не успел произнести не слова, - и не проси! Меня устраивает моё нынешнее положение! К тому же, мне никто там не нравится кроме Тилля. Но с ним-то всегда можно пообщаться. У Круспе мания величия, Риделя я просто боюсь, а Шнайдер надоел мне, и вообще у меня с ним никогда не было никаких эмоциональных отношений.
- Знаешь, - Пауль ждал этой фразы и теперь прибегнул к своему секретному оружию, - Шнайдер сказал про тебя почти то же самое.
- Вот как?! – Флаке был неприятно удивлён. Ну, ещё бы! Говорить гадости про других - это одно, а слышать эти гадости про себя – совсем другое.
- Да, - фантазия у гитариста работала бесперебойно, - а ещё он сказал, что ты маразматичен не по возрасту. И назвал тебя червяком в очках.
- Он так сказал?! - возмутился Флаке.
- Да! – Пауль решительно полил масла в огонь. – А ещё назвал тебя желтопузой лягушкой.
- Вот как! Я ещё поговорю с ним! – Клавишник прямо таки дымился. – Скажу ему…
- За чем же дело стало? – Пауль был сама невинность. - Вперёд.
- Точно! Прямо сейчас пойду и всё ему выскажу! - Флаке на всех парах выскочил из комнаты.
Пауль, оставшись один, широко улыбнулся.
- Мне надо было быть психологом, - сказал он, и вылетел следом.
Однако на подходе к цели флакинский запал начал иссякать.
- Feeling B были феноменом, - ворчал клавишник. – А это что?.. Фф…
- Мы тоже будем, - Пауль целенаправленно подталкивал друга в нужном направлении. – Я тебе обещаю.
- Чего ты мне обещаешь? – насторожился Лоренц, но было уже поздно – они пришли.
- Ну что, зайдём? – спросил Пауль, довольный своей затеей.
- Нет! – на клавишника нашел ступор. - Я лучше вернусь обратно… - попятился он.
Но Пауль слишком много усилий приложил, чтоб теперь отпускать желаемое, то бишь клавишника.
- Никуда ты не пойдёшь, мы уже пришли! – гитарист вцепился в друга мёртвой хваткой. - Поэтому зайдем, хотя б посмотришь на нас…
- Насмотрелся я уже на вас! Отстань! Ты всё подстроил! – верещал недовольный Флаке, слишком поздно сообразивший, что к чему.
Тут неожиданно дверь отворилась и гитаристу явилась подмога в виде сладенько улыбающегося Тилля. Флаке сразу же перестал вопить и даже позволил ввести себя в дверь.

Темп: Rigoroso / строго
- Что ж, неплохо, - неожиданно даже для самого себя сказал Флаке, прослушав пару песенок, исполненных пятью товарищами.
- А я что говорил! – довольно ухмыльнулся Пауль.
- Но вы поёте на английском, - заметил клавишник.
- Да, я тоже над этим думал, - согласился Шнайдер. – Согласен: что-то не то. Думаю, нам не следует гнаться за американской модой.
- Вам надо писать тексты на немецком, а так в целом, мне нравится, - высказал своё мнение клавишник.
- Я не могу одновременно писать музыку и тексты, - надулся Круспе.
- А как же «Белая Плоть»? - напомнил Пауль.
- Я доработаю текст, - пообещал Тилль.
Все посмотрели на автора «Белой Плоти». Они и не думали, что стишок, который они считали приколом, может перерасти в нечто большее.
- Ну… останешься с нами? – Тилль в ожидании потер руки.
- Хорошо, - коротко откликнулся Флаке.
- Ура! Он наш, - воскликнул Пауль. - Я знал, я…
- Одно «но»! – внезапно перебил его клавишник. - Я не войду в состав группы пока вы не начнёте сочинять песни на немецком, ни на какой другой компромисс я не пойду. Поэтому решайте. Конечно, я надеюсь, что мы найдём консенсус!
После этих слов Флаке молча вышел из помещения, забыв закрыть дверь до конца. После его ухода, в комнате воцарилась тишина.
- Откуда он такие слова берёт? – наконец заговорил Рихард, вглядываясь в лица товарищей.
- Э…Ну, может Флаке и прав…Может быть действительно стоит сочинять песни на нашем родном языке, тогда мы с можем избежать однотипности в песнях, а благодаря разбавленности клавишными партиями, это скомпенсирует отсутствие английского, - предложил Шнайдер.
- Что за бредятину ты сейчас сказал? - фыркнул Пауль. – Когда-нибудь я тебя запишу. И тебе же дам послушать. - Кристоф прав, - Рих закрыл собой второго гитариста (он ему был дорог как память). – Может у нас и получится. Если Тилль доработает текст…
Все посмотрели на Тилля.
- Гм…- изрёк Тилль.
Глаза его уже видели что-то непостижимое для простых смертных, а рука машинально искала на столе карандаш и бумагу.
- Он согласен, - констатировал Оливер.
Взяв с подоконника какую-то бумажку (это было извещение о выселении), Олли положил её перед Линдеманном, и дал в руку карандаш. Тилль тут же застрочил по бумажному клочку данным ему карандашом.
- Завтра я схожу к Флаке и доложу, что мы согласны, - сообщил Пауль, взглянув на Рихарда.
Тот ответил ему широкой улыбкой – наконец-то у него собственная группа. Мечты сбываются. Вот так-то!

Финальный аккорд

Темп: Con brio / с жаром
- И кто это только придумал, что группа обязательно должна как-то называться?! – крик неидентифицируемой души.

На этом моменте можно закончить рассказ, но музыка на этом не закончится. Ибо, как утверждал Шенберг – музыка не имеет начала и конца, поэтому её можно как начать с любого места, так и оборвать там, где вам заблагорассудится. Что, согласитесь, очень удобно.


  Количество комментариев: 19

[ добавить комментарий ]    [ распечатать ]    [ в начало ]