Мрачность и зрелость
Maerkische Allgemeine.de
октябрь 2005
Ударник Раммштайн, Кристоф Шнайдер, рассказывает о стиле и провокации.
Раммштайн с их брутальным роком и эстетикой Лени Рифеншталь стали самой известной в мире немецкой группой - и в то же время, самой неоднозначной. За прошедшие двенадцать лет это настроение не сильно изменилось, но в то же время группа повзрослела. С барабанщиком Раммштайн говорит Ральф Шулер.
- Новый альбом называется "Rosenrot", и в то же время на его обложке изображен потерпевший крушение корабль, вмерзший в лед. Как это все сочетается?
- "Rosenrot" - название корабля, а все остальное дело фантазии. Вообще-то вначале планировалось, что альбом будет называться "Reise, Reise vol.2", из-за того, что на нем должны были появиться треки, записанные для последнего диска. Но нам показалось, что такое название будет скучным. Возможно, именно обложка и сводит обе идеи воедино.
- В живописи Каспара Давида Фридриха был подобный мотив, но у него корабль назывался "Hoffnung" (Надежда), хотя он тоже был изображен вмерзшим в лед. Должно ли каждое творение Раммштайн быть депрессивным и мрачным?
- Если Раммштайн когда-нибудь станет милым и приятным, нам придется распустить группу. Мы можем сочинять песни только о том, что идет от сердца. Определенная мрачная романтика и сдержанная самоирония - это внешнее, то, что мы умеем делать. Все остальное покрыто тьмой - как и мы сами иногда.
- Учитываете ли вы ожидания фанатов или это отражение ваших собственных переживаний?
- Скорее, второе. Конечно, наше восприятие постоянно меняется. "Rosenrot" - совсем другой альбом, нежели "Herzeleid". Там было все, что имело значение для становления группы. Провокация, агрессия, острота. Спустя 12 лет существования Раммштайн становится заметно, что развитие продолжается, что интересы меняются. Невозможно постоянно быть жестким. Мы спрашивали себя: обязаны ли мы держаться одного стиля или должны идти дальше. Я думаю, группа должна развиваться, чтобы у музыкантов было чувство, что они верны самим себе. Мы не музыканты в ресторане, которые играют то, что закажет клиент за столом, а люди искусства, выражающие себя. К тому же, в нас всегда были и более мягкие, спокойные стороны.
- Существует ли что-то вроде анализа мнения фанатов, по которому вы бы судили, следует ли добавить больше жесткости и агрессии?
- Нет, ничего подобного не существует. Но уж если речь заходит о провокации, то мы всегда готовы. Тут для нас нет никакой стыдливости. Конечно же, мы знали, что "Mein Teil" даст повод для разговоров о каннибале из Ротенбурга (Armin Meiwes). Но кто бы еще, если не мы, написал песню о нем? Но все же мы не позволяем себе слишком увлекаться.
- Группа достигла кризисного возраста, своеобразного климакса?
- Мне нужно будет подумать над этим. Но даже во время климакса человек не теряет свою индивидуальность. В любом случае, мы не планируем пользоваться гормонами для вечной юности.
- "Ich muss zerstoeren, doch es darf nicht mir gehoren" ("Я должен разрушать, но все равно, мне не позволено владеть") , как поется на одном из треков нового альбома. Значит ли это, что Раммштайн хотят стать вполне цивильными?
- Мы не выкраиваем наши песни по какой-то определенной мерке, так, чтобы в конце обязательно была какая-то мораль. Этот трек появился под влиянием впечатлений о войне в Ираке, но его можно расценивать как сатиру или нечто большее. Мне нравится как раз такая многозначность.
- Следует ли понимать "Benzin" как ответ на всемирный топливный кризис?
- *смеется* В любом случае, это не работа по заявке ОПЕК, что бы там ни говорили.
- В России существует учебный курс немецкого языка с книгами и кассетами, где песни Раммштайн даются как пример. Вы видите себя в роли посланников немецкой культуры?
- Посланники культуры - это, вероятно, слегка преувеличено. Но на самом деле существуют места, где люди нам говорили, что, кроме Раммштайн, не знают ничего немецкого. В какой-то степени для нас это лестно. А если серьезно - если наша музыка сможет открывать двери, так что фэны в результате захотят узнать больше о Германии, вот тогда это будет настоящий успех.
- Террористы в Беслане должны были слушать музыку Раммштайн сразу следом за последними новостями, в то время как они держали своих жертв под прицелом. Вас это задевает?
- Конечно, такие новости никого не оставят равнодушным. Но что это значит на самом деле? Люди не становятся преступниками потому, что слушали нашу музыку. Но вполне возможно, что кто-то - из политических, личных или каких-то иных причин - выбирает агрессивную конфронтацию с окружающим миром. Вероятно, что в таком случае он будет предпочитать и агрессивную музыку. Это я могу признать. Но я не в ответе за то кино, которое он проигрывает у себя в голове под эту музыку. У терроризма много разных очень сложных причин. Конечно, мне жаль, что наша музыка звучит в одном кадре с такими преступниками - если только эта история вообще правда. Но пока люди покупают оружие, компьютерные стрелялки и фильмы о насилии, наша музыка не будет самой главной проблемой в мире.
- Трек "Amerika" на "Reise, Reise" имел политическую подоплеку. Это было сделано в качестве исключения?
- Мы очень сдержанно относимся к тому, что изображено в песне, потому что даже в ГДР у нас было более чем достаточно подобного культурного насилия. Когда нас что-то волнует, и мы находим форму, чтобы это выразить без излишнего морализаторства - тогда все ОК.
- Как реагируют жители США на эту песню?
- Насколько я знаю, реакция была вполне положительной.
- Раммштайн подозревали в склонности к фашизму из-за тяжелой музыки, раскатистого "R" солиста Тиля Линдеманна и некоторых элементов в стилистике ваших видеоклипов. Вам удалось очиститься от этих подозрений?
- Иногда такие отзывы еще встречаются, но в целом это уже дело прошлого. Мы с самого начала понимали себя как немецкую группу. Оценивая это с сегодняшних позиций, могу сказать, что мы посвятили много сил образу Германии в то время, когда многие старались избегать этой темы. Сейчас эта тема повсюду - в политике, искусстве, повседневных делах - мы уже не только нация, пережившая войну, но кто мы, немцы, на самом деле? Возможно, мы слишком резко прокатились по стране и ставили этот вопрос слишком жестоко, но между тем стало ясно, что не всякий человек родом из Германии - нацист.
Перевод: Das Tier
|
